- Саш, не надо! – горячо зашептал Лёшка, обнимая и прижимая к себе. – Я не знал, что тебе будет так больно! Не надо, братик... – от его слов слёзы потекли ещё обильнее, я вытирал их простынёй и сам прижимался к мальчику, как будто ища у него защиты от горестных воспоминаний.
А вообще, что ты разнюнился? – спрашивал я сам себя. – Если бы не все эти причины, то есть, не мать наркоманка и слегка сумасшедшая, значит, тыя не влез бы в эту пустую черепушку, и не было бы тебяменя здесь. А где бы я был? «И была тьма, и дух носился вонад тьмемою!!». Вот, то-то!
С такими интересными мыслями я и заснул.
Володя разбудил меня очень рано, было ещё темно. Тем не менее мама Маша уже приготовила завтрак, подоила корову.
Без аппетита я позавтракал, тепло попрощался с мамой Машей, обошлось без слёз. Пока было время, перебрал рюкзак, удобнее переложил вещи, чтобы самое необходимое лежало сверху.
Почему не с вечера? Потому что теперь сверху я положил Лискин рюкзачок, в котором хранились её когти, отмычки, финка. Стилет снова перекочевал на моё тело. Переоделся я в зелёные форменные зелёные шорты и рубашку с коротким рукавом, кармашками и погончиками. Под погончик запихал пилотку, в шорты протянул ремешок, в рюкзаке нашлись и плетёнки, не хотелось парить ноги, всё-таки ехать нам почти двести километров. Для Сибири это не расстояние.
- Красавец! – одобрил Володя, сильными руками поднимая меня к потолку. Я тихо заверещал.
- Пошли? – вздохнул папа Володя, вздохнув. Я заправил выбившуюся рубашку в шорты, подхватил рюкзак,. в котором уютно устроился свежий каравай хлеба и бутылка молока, а также кусок бекона, и зашагал к урчащей машине.
Открыв дверь, бросил внутрь рюкзак, и обернулся. У калитки стояли мама Маша и Алёшка.
Очередное моё прощанье. Я помахал им рукой, они тоже, Алёшка обнялся с мамой, я видел их такими в первый и последний раз. Машина тронулась, и дом скрылся из глаз.
- Тяжело? – грустно спросил Володя.
- Сколько у меня было уже прощаний! – вздохнул я. – Сколько ещё будет! И постоянно горько и больно. Будто по - живому рвёшь.
- - Так и есть, Саша, по – живому, - согласился Володя. - Ты, Саша, наверное, хороший человек, что к тебе сразу прикипаешь душой.
Я недоверчиво хмыкнул.
- Правда, Саша, не сомневайся.
- Я и не сомневаюсь! – невесело посмеялся я. – Душа ребёнка чиста, а грехи, которые он совершает, это грехи его родителей.
- Откуда только ты такие слова знаешь! – недоверчиво повертел головой Володя, - Побила, видно, тебя жизнь!
Я буркнул что-то, а что, сам не понял. Перед нами расстилалось не совсем ровное шоссе, по обочинам тянулся лес, или тайга, чем они отличаются? Наличием, или отсутствием хвойных деревьев? Над тоннелем из деревьев начинало светлеть небо.
Однообразие, мощный гул двигателя и мягкое удобное сидение навевали дрёму. Немного поборовшись с ней, заснул.
Снилась мне Лиска. Мы бегали с ней по пляжу друг за другом, весело смеясь. Вот она нагнала меня, и, вместо того, чтобы начать бороться, обняла, смотрела на моё лицо и смеялась. Потом начала целовать, приговаривая, какой я милый. Я смеялся от щекотки.
Проснулся я как раз от щекотки. это Володя пытался так меня разбудить. Спал я, привалившись к его боку. Машина стояла.
- Пошли, разомнёмся? – спросил Володя. Я согласился. Мы вышли, освежились, немного прошлись по обочине.
- Много проехали? – спросил я,. посмотрев на высоко поднявшееся солнце.
- Больше половины. Ты так хорошо спал, улыбался чему-то. Что снилось?
- Сестра! – улыбнулся я, - Мы с ней играли. Я и сейчас представляю, что она жива, советуюсь с ней.
- Правильно, Саша! – потрепал Володя меня по голове. – Поехали?
- Поехали! – я взобрался на подножку, залез на сиденье. Удобно, играет радио. Что ещё надо путешественнику? Володя устроился рядом, за баранкой, и мы двинули дальше.
- Что думаешь делать, когда расстанемся? – спросил он меня.
- Пообедаю, потом попробую остановить попутку, пока не доберусь до какой-нибудь станции. Там попробую поездом. Самолётом бы, да мне положено ножками.
- Это точно, - процедил Володя. – Неужели правда то, что ты мне тогда рассказывал?
- Правда, Володя, только не принимай близко к сердцу, будут спрашивать, скажи, был, уехал. Ни в коем случае ничего не спрашивай, не злись. У тебя мама Маша, Алёша. Помни о них, меня ты всё равно больше никогда не увидишь, обещаю написать, когда устроюсь.
- Да, Лёшка дал тебе адрес?
- Я его запомнил. Мне нельзя такие вещи у себя хранить. А ещё лучше, если ты подумаешь, что всё это – весёлый розыгрыш, и меня просто ищут, чтобы вернуть в родной дом! – я постарался как можно более веселей рассмеяться:
- Видел фильм «Маленький беглец»? Там японский мальчик моего возраста на попутках добирался до Москвы, чтобы научиться играть на скрипке. Не зная языка, в чужой стране! И добрался ведь, и выучился! А у меня задача куда скромнее! Тем более, в родной стране, - потухшим голосом закончил я. Помолчали, разглядывая проносящийся пейзаж.
Я представлял,. какие мысли бродили у Володи в голове: как он сможет просто взять, и высадить ребёнка посреди дороги? Такого маленького и беззащитного? Что он будет делать? Уговаривать вернуться? Точка невозврата ещё не пройдена!
Нет, возвращаться – плохая примета, один раз уже вернулся, спасибо.
Эти хорошие, добрые люди просто не знают, что усыновить меня в наше время просто нереально. По показателям здоровья даже их собственный сын не был бы готов дляна усыновленияе. По уровню дохода, возможно, подошли бы. Неплохой дом, однополые дети, не надо отдельной комнаты..
А почему я думаю, что по здоровью не подойду? Хорошее у меня здоровье!
Только вот, ещё одна загвоздка: для того, чтобы меня усыновить, сначала надо вернуть, где взял, потом приехать, и написать заявление, после чего ждать решения комиссии. Делать всякие запросы, нет ли у меня родственников, какое у меня наследство, и что-то там ещё. В общем, пока соискатель не отступится.
Так я играл, вспоминая законы. Потому что Кодекс надо чтить, а, чтобы его чтить, надо знать, что чтить. УК РСФСР мы учили, как домашнее задание. Все статьи я не запоминал, кода надо, напомнят, а вот то, что такое хорошо, иа что такое плохо, я запомнил.
Кому принадлежит ребёнок, я тоже знал. Государству. Родился где? Принял гражданство, тебя лечат и учат за счёт государства. Семья под надзором государства, в школе пионерия, комсомол, потом партия.
Окончил школу, призвали в армию, опять же на государственном обеспечении, где за тобой неусыпный надзор. Институт? За счёт государства, там тоже комсомол и партия наблюдают за тобой, воспитывают, ставят на правильный путь..
Если маленький человек в беде, государство придёт на помощь, заберёт у нерадивых родителей, определит в детский дом, накормит и даст крышу над головой, устроит на работу после выпуска.
Отдавать своих детей государство не любит.
Беглецов сурово наказывает, потом, по-отечески пожурив, принимает в свои объятия.
В общем, вы понимаете, почему я не мог поддаться ни на какие уговоры.
Ещё я не понимал такого упорства преследователей. Может быть, им нужен мой отец? Чтобы надавить на него, заставить выполнить какую-то работу? По специальности.
Может, правда, выйти наоборот, и озверевший папа перебьёт их всех – всех, кто дорос до тележной чеки. Или вообще всех, чтобы прервать их бл…ий род…
Я настолько углубился в свои думы, что не обращал внимания, что происходит на дороге. А зря!
Впереди стоял пост ГАИ. Из «козлика» с белой на синем крупной надписью вышел сотрудник в белой портупее, и показал жезлом, куда припарковаться. Я не успел нырнуть вниз.
Сердечко бешено застучало, адреналин заставил всё тело задрожать от напряжения.
«Спокойствие! Только спокойствие!», - голосом Карлсона предупредила Лиска. И я выдохнул.
Володя, бросив предупреждающий взгляд на меня, чтобы я сидел тихо, вышел, достав документы.
Чтобы было слышно, о чём они говорят, опустил стекло. Двигатель урчал негромко, и были слышны обрывки разговора:
- Сын… напросился в поездку… в опилки…, - что за «опилки»? Меня – в опилки? Или так называется то, что отпиливают от бревна. «Макаронник», это, вроде, когда края у доски отпиливают.
Наконец Володя опять забрался в кабину, вытер пот со лба, а гаишник, когда проезжали мимо, улыбнулся мне,. и шутливо отдал честь. Я быстро надел пилотку и ответил. Гаишник развеселился и помахал рукой, я тоже широко улыбнулся. Как же приятно увидеть хорошего человека!
- Что, весело? – спросил Володя, - А у меня поджилки трясутся.
- У меня тоже, - признался я.- А что за «опилки»? – Володя изумлённо посмотрел на меня, потом рассмеялся:
- Подслушивал? Молодец! Это пионерлагерь от леспромхоза. Вообще-то называется «Сосновый бор», это в простонародье, «опилками» называют. Я сказал, что везу тебя в лагерь. Вообще-то возят в лагерь организованно, но я сказал, что ты напросился со мной.
Я достал карту, и стал внимательно её разглядывать. Оказывается, до поворота до леспромхоза осталось километров пятьдесят, потом, проехав вперёд ещё немного, километров двадцать. можно увидеть поворот к пионерлагерю. Очень интересно! Можно с комфортом переночевать. Я улыбнулся, вспомнив предыдущую эпопею с лагерем. Может, опять в девочку? Очень весело было, даже к мальчику девочку приревновал! – я прыснул в ладошку, потом звонко рассмеялся.
- Чему веселишься? – хмуро спросил Володя.
- Да так, вспомнил лагерь. А там на самом деле сосновый бор? – Володя кивнул:
- Да, Лёху возил прошлым летом. Ему не понравилось, дисциплина, говорит, надоело строем ходить. А у вас, говоришь, всю жизнь так?
- Ну да, - согласился я, - в принципе, это неплохо. Но, понимаешь, когда всю жизнь живёшь по указке, выходя в люди, детдомовцы теряются, не знают, что делать со свободой. Их неохотно берут на работу, потому что, испытав шок, от перемены условий жизни, у них поначалу всё валится из рук. Надо немного потерпеть такого, с пониманием отнестись к подростку, а не ругать постоянно. Разочаровавшись в такой жизни, ребята сходятся совсем с другими людьми…, - Володя очень странно посмотрел на меня, но промолчал. Опять меня занесло. Ну а что? Не правда, что ли? Приходит вчерашний мальчишка на тот же завод, а его гоняют, не как ученика, а как мальчика на побегушках, в том числе за сигаретами и водкой. А потом говорят, что ни на что не способен, да ещё и ворует…
Вот и поворот. Володя затормозил, остановился. Посмотрел на меня вопросительно. Я отрицательно покачал головой, подал ему руку. Очень осторожно Володя пожал её. Тогда я открыл дверь, вылез сам и вытащил свой рюкзак.
Просунув руки в лямки, вскинул его за спину, пошевелил лопатками, проверяя,. удобно ли,. и встал на обочине, чтобы пропустить жёлтый лесовоз, ставший почти родным.
Хлопнула дверца, из-за длинного капота выбежал Володя с небольшой сумкой. в руке:
- Саша! Подожди! – Володя подбежал ко мне, с ходу обнял, крепко к себе прижал.
- Саш, тут Маша собрала мне в дорогу, возьми!
- Зачем? – удивился я, - Мне тоже собрала. Мне всё не съесть, пропадёт!
- А ты сделай, чтобы не пропало! – сердито сказал Володя.
- А ты что будешь есть? Я доберусь до лагеря, там накормят, а ты? По дороге ни одного посёлка! Папа Володя, не надо! Если хотел просто попрощаться, давай, ещё раз обнимемся, только не проси остаться, мне и так нелегко. Хорошо? – я требовательно посмотрел Володе в глаза.
Володя держался с трудом. Но всё же решился. Ещё раз обняв меня, сел в свою машину и уехал, обдав меня волной воздуха, наполненным запахом разогретого металла и сожжённой соляры.
Когда прицеп скрылся за поворотом, я облегчённо вздохнул и пошёл на Восток.
Пройдя около километра, увидел недалеко от дороги обустроенную стоянку для автомобилей и стол с лавками. Почувствовал, что пора бы перекусить.
Осмотрев окрестности, увидел родничок, выложенный камнем, подальше – будочка известного назначения, которую я сразу проверил на наличие удобств. По достоинству их оценив, помыл руки и развернул свои припасы.
Не успелв съесть и половины, как подъехала «Алка». Белая нарядная фура остановилась на стоянке, из неё вышел водитель лет сорока, для меня совсем старик, и подошёл к моему столику.
- Привет, пионер! Приятного аппетита! Куда путь держишь?
- Спасибо! В пионерлагерь, вестимо! – ответил я, отправляя в рот вкуснейший кусок бутерброда, состоящий из бекона, сыра, варёного яйца, в прикуску со свежим огурчиком.
- Позволь, я тоже рядом расположусь?
- Конечно, дядя! – рассмеялся я.
- Спасибо, племянничек! – улыбнулся дядя. Принеся баул со съестным, он разложил на столе снедь, предложив мне попробовать угощение его жены, стал рассказывать о своей семье, детей-подростков, которые «совершенно отбились от рук». Все шофёры-дальнобойщики словоохотливы, долгое молчание развязывает языки.
Я слушал рассказ вполуха, думая, как напроситься к нему в попутчики.
- А ты, как здесь оказался, один? – задал мне вопрос дядя.
- Да, - махнул я рукой, - Немного заблудился. У нас ориентирование по местности, дали карту, компас я потерял, сейчас вот, нашёл неплохое место, решил перекусить, потом пойду в лагерь. Вы не знаете, где он? – спросил я, открыто глядя дяде в глаза.
- Знаю! – удивлённо сказал тот, - Далеко ты забрался!
- Я домой бегал!! – доверительно сказал я, - Видите, собрали мне на дорожку. Может, подвезёте до поворота?
- Довезу, конечно. Но, сдаётся мне, что ты врёшь!
- В чём? Что в лагерь еду? Или то, что домой бегал?
- Про спортивное ориентирование. Похоже, в «зарницу» играете? Меня в заложники не будешь брать? – засмеялся водитель фуры. Я заинтересованно посмотрел на него.
- Но-но! – погрозил он мне пальцем, - Не втягивай меня в свои игры! Знаю я вас! Однажды такой же малыш уже обманул меня. Я в засаду попал! – захохотал дядя.
- Не буду я вас заманивать в засаду, - вздохнул я, - помогите проехать полосу противника, и я привезу карту в свой штаб, - Я вынул из кармашка на рюкзаке краешек карты.
- Не обстреляют меня? Шины не проколют?
- Я спрячусь, на полке.
- Добро! Помогу такому симпатичному молодому человеку! – улыбнулся дядя, слегка стукнув меня по плечу.
Собравшись,вернувшись. мы пошли к машине. Я залез в довольно обширное нутро кабины, спрятал рюкзак, сам забрался на спальное место и задёрнул шторки.
Двигатель зарычал, и наш автомобиль побежал по шоссе.
Разговаривать таким образом было не совсем удобно, но я не был склонен к разговорам, а водитель уже выговорился, и. уверенно вёл тяжёлую машину.
Так мы ехали довольно долго, потом резко затормозили и остановились.
- Куда, под колёса лезете?! – закричал водитель, выглядывая в окно, - Жить совсем надоело?!
Никто не ответил, просто открылась дверца со стороны пассажира, и в кабину решительно влез мальчишка, почти в такой же форме, как у меня, только на голове у него был берет.
Шумно дыша, он осмотрел кабину, заглянул за шторку, никого не нашёл и покинул автомобиль.
- Пропускай! – крикнул он кому-то, - Чисто! Никого нет!
Водитель, тихо ругаясь, тоже заглянул за шторку, пробормотал:
- Когда успел? На ходу выпрыгнул? Чудеса! – воткнул скорость и разогнал машину, что-то ворча.
Я снова улёгся на полкеу, поглядывая, однако. в боковое окошко. Когда отъехали на приличное расстояние, я перебрался на переднее сиденье со словами:
- На повороте не забудьте притормозить.
- А? Ох! – Водитель резко затормозил, я чуть не вылетел в окно!
- Осторожнее! – испугался я.
- Ты откуда?! – воскликнул дядя, округлив глаза.
- Вы что, дядя? – в свою очередь удивился я, - Вы же обещали меня подвезти до лагеря! «Сосновый бор», не помните?
- Помню! – согласился водитель, - Ну вас, с вашими играми! Заикой оставите!
- Ничего не понимаю! – пожал я плечами, - Почему заикой?