- А дети? Что сталось с детьми, которых чудовище забрало в первый раз? – заволновался Антошка.
- Боюсь, что оно выпило их души и обратило к Тьме. Так что в эту ночь оно явится ещё более сильным. И будет сильнее и сильнее, пока не уничтожит всех. И не факт, что оно остановится, уничтожив только Белые Сады.
- Но дети? – спросил я. – Почему дети? Пусть бы уничтожало взрослых, тех, кто действительно виновен.
- Думаю, - ответил маг, - что это влияние Лашайи. Она потеряла единственного сына и теперь жаждет, чтобы и её односельчане тоже ощутили ту боль и отчаяние, которое пришлось испытать ей…
- Значит, души всех – и женщин и детей – где-то внутри? – вырвалось у Антошки.
- Да, - ответил маг, - и мы должны уничтожить чудовище, чтобы выпустить их. Пусть с миром уйдут в Закатные поля Солнечных Богинь.
- Но как??? – удивились мы.
- Магия Воды, - ответил Мит-каль. – Белые Сады стоят у реки. Вы можете использовать свою магию, а я – свою. Сначала я попробую сразиться… Думаю, что мне сможет помочь жрец. Он хоть и не очень силён, но душа его недоступна Тьме – другие просто не смогут пройти Посвящение на Алтаре Солнечных Богинь. И только если у нас не получится – тогда вступайте вы. Вчетвером, думаю, мы сможем справиться с проклятием.
- Но тогда жрец может увидеть наш истинный облик, - задумчиво пробормотал Антошка, - если мы призовём свою магию, чары спадут.
- Жрец – не доносчик, - ответил Мит-каль. – К тому же жрецы Богинь враждуют с Орденом. Он никому ничего не расскажет, даже если увидит лишнее. Даже своим Братьям. У них это допускается и называется «Сокрытие во благо».
М-да… Замысловато.
Однако незаметно подкрался вечер, и мы возвратились к домику жреца, в который, как семечки в стакан, набились дети и старухи. Старые женщины, растеряв всю свою болтливость, прижимали к себе детей, а те вели себя непривычно тихо. Мы поели лепешек и запили их молоком, а потом Аш-тах взял свой жреческий посох и сказал:
- Я готов. Уже совсем стемнело.
- Мы тоже, - сказал Мит-каль, и мы Антошкой встали из-за стола.
- Но госпожа… Она же целительница… - тихо сказал жрец. – Может быть, не стоит?
- Стоит, - сказал я и вышел наружу под удивлённым взглядом жреца. Антошка, Мит-каль и даже Дин-эр, которому мы кратко рассказали наши немудрёные планы, отправились следом. Последним вышел жрец, велев сестре запереться покрепче.
Мы вновь отправились на площадь. Ночь была абсолютно тёмной, безлунной, беззвёздной – и потрясающе тихой. Мит-каль сотворил осветительный шар, и только благодаря этому мы не переломали себе ноги по здешним колдобинам.
На площади тоже было тихо. Но я словно ощущал жуткий страх людей, забаррикадировавшихся в храме – страх был такой густой, что казался осязаемым, он был разлит в непроглядной тьме ночи, горчил на языке, врывался в лёгкие… Страх… Не мой. Не наш. И я тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.
Некоторое время мы ждали молча… не знаю, долго, или нет – время словно спрессовалось, а потом растянулось, как липкая жвачка. Но вдруг в ночной тишине послышались тяжёлые гулкие шаги. И люди в храме жалобно застонали в голос.
- Ааааааа…
Стоны мешались с обрывками молитв, слушать это было жутко, так жутко, что мне хотелось заткнуть уши. Но я терпел. А шаги приближались.
Туп. Туп. Туп.
А потом прямо перед нами сразу же, словно соткалась из Тьмы, возникла ужасная фигура, окружённая холодным серовато-синим, каким-то гнойным сиянием.
Чудовище было ещё ужаснее, чем описывал жрец. Огромное, размером с двухэтажный дом, сплетённое из костей и жил, словно созданное местным безумным Франкенштейном*, с мутно-красными светящимися глазами, лысое, осклизлое, гноящееся, отвратительное, двуликое.
Да уж. Да любой режиссёр фильмов ужасов душу бы продал за такой грим. Но как-то… Как-то я успокоился. Видно, бояться тоже можно только до какого-то предела, а потом страх отступает.
Чудовище раскрыло пасть и пророкотало:
- Уйди, жрец. Я не хочу причинять тебе вред.
- Не уйду! – крикнул отчаянно Аш-тах и поднял посох. – Уходи ты! Уходи во Тьму! Оставь этих людей в покое!
- Глупец! – рыкнуло чудовище. – И притащил сюда таких же глупцов! Не вам тягаться с Тьмой, старик, растерявший былую силу и вы, глупенькие дети Моря в чужих личинах! Уходите, пока я ещё могу совладать с собой! А то пощады не будет и вам!
- Мы не уйдём, – спокойно и твёрдо сказал Мит-каль.
- Мы не уйдём, - повторил Аш-тах.
- Мы не уйдём, - слитно сказали мы с Антошкой, а я нашёл в темноте его руку и сжал её, чувствуя, что те остатки страха, которые ещё жгли мою душу, растворяются без следа.
- Ибо мы – правы, - с чувством закончил вставший рядом с нами Дин-эр. А этот-то куда лезет? Но Дин-эр, похоже, знал что делал, так что нам оставалось только одобрительно кивнуть.
И тогда чудовище взревело и бросилось на нас.
*Если кто не знает, то в романе Мэри Шелли Франкенштейн - это имя не самого монстра, а его создателя.
========== Глава 22. Схватка ==========
Чудовище взревело и бросилось на нас. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, оно оказалось на диво быстрым. Я даже растерялся и не успел среагировать на первую атаку никак, Антошка тоже, но от нас этого и не требовалось. Первое нападение чудовища отразили Мит-каль и жрец. Посох жреца внезапно засветился, и сноп яркого лучистого света ударил чудовищу прямо в безобразную морду, отчего оно сбилось с курса и, злобно завизжав, хлопнулось наземь. Мит-каль тут же накинул на чудовище нечто вроде ловчей сети – естественно, созданной из чистой силы. Сеть опутала чудовище, оно завизжало ещё громче и яростно забарахталось, пытаясь высвободиться.
- Отпусти души! – рявкнул Мит-каль. – Отпусти их, Тьма!
- Ни за что! – рявкнуло чудовище. – Они мои! Они принадлежат мне, а скоро мне будут принадлежать и все души этого мира! Я буду непобедима и неодолима, и все, кто будет служить мне, будут вознаграждены! Глупцы же, вроде вас, будут подвергнуты самым страшным наказаниям, самым изощрённым пыткам… И это буду творить не я, нет, не я… Разумные будут творить зло, служа мне, а я буду лишь наслаждаться этим!
Не знаю, почему, но у меня появилось такое ощущение, что чудовище просто играет с нами, как кошка с мышами, между тем силы Мит-каля и Аш-таха стали таять, я видел, как начинает потихоньку меркнуть сияние посоха, и магическая сеть, в которой чудовище запуталось, начинает мерцать, становясь то ярче, то тусклее.
- Эй, ничтожные! – защёлкало зубами чудовище. – Попробуйте уничтожить меня! Ну!
И тут не выдержал Дин-эр. Похоже, он не зря жил у дяди в крепости – каким-то боевым заклятьям всё-таки сумел научиться. Дин-эр поднял обе руки над головой и, выкрикнув что-то напоминающее: «Рыло!», метнул в чудовище огненный шар.
- Что ты сделал? – рявкнул Мит-каль, ибо все три заклятья вступили в реакцию друг с другом и чудовище окутали огненные сполохи.
- Вкусно! – проревело чудовище и словно стало выше ростом. А потом прямо в жреца, мага и Дин-эра ударили три тонких тёмных с просверками луча. Посох жреца поглотил предназначенный ему луч, но тут же потух, и чудовище одним ударом лапы отшвырнуло Аш-таха в сторону. Жрец дёрнулся и замер неподвижно.
Мит-каль создал над собой и Дин-эром что-то вроде зонтика, с которого лучи скатились, как грязная вода, но после этого «зонтик» тоже исчез, и чудовище, радостно облизнувшись, занесло лапы над магом:
- Я выпью твою душу! Что может быть приятнее?
Дин-эр сумел создать ещё один огненный шар и подпалил-таки шкуру чудовища, оно с визгом отпрянуло, но, видно, он истратил всю свою силу, потому что медленно осел на землю, потеряв сознание.
К счастью, мы с Антошкой успели наконец-то призвать магию Воды, и тонкие водяные жгуты стали пеленать чудовище, словно коконом. Он визжало, рвало жгуты в лоскутки, во все стороны летели игольчатые ледяные и обжигающие брызги, но у нас было ещё достаточно силы, чтобы спеленать его так, что свободной осталась только голова с двумя ликами: одним – искажённым яростью, и другим – из глаз которого непрерывно текли слёзы.
Неподвижное чудовище оскалилось:
- Ну что вы ждётё? Убейте же меня, дети Моря! Довершите начатое, иначе я освобожусь и уничтожу вас! Всех! Всех!!!
Интересно, что это за суицидальные наклонности? И не совершим ли мы, убив чудовище, ужасную ошибку? Ведь тогда души женщин и детей останутся во Тьме навсегда, и… и чудовище сможет возродиться. Значит, нужно их освободить. Знать бы ещё – как…
А что, если?..
И я крикнул Антошке, который уже готовился накинуть на чудовище очередную водяную удавку:
- Стой! Погоди! Не нужно его убивать!
Антошкины глаза превратились в вопросительные знаки, но я уже обратился к чудовищу:
- Лашайя! Лашайя! Ты меня слышишь? Отзовись, прошу тебя!
Яростный лик чудовища исказился, приняв черты миловидной, не слишком молодой женщины:
- Что тебе нужно, дитя Моря?
- Отпусти души. Отпусти, прошу тебя! Чем провинились перед тобой несчастная женщина, которая потеряла всё, и невинные дети?
- Они должны заплатить! Пусть все заплатят! Мой мальчик, мой Лаш-тай, радость моя единственная! Не было на свете сына лучше и добрее, прекраснее и умнее, чем он! Богини даровали мне единственную радость в жизни, а люди отобрали её у меня! И никто, никто не пытался мне помочь, кроме жреца! Так пусть же все они заплатят, не пытайся их спасать, глупое дитя Моря! Они погибнут все, а души их обратятся к Тьме!!! Не пытайся мешать мне, ибо я уничтожу тебя!
- И увеличишь число несправедливости в этом мире? Что плохого мы сделали тебе? Лашайя, твоя потеря ужасна…
- Не говори мне о потерях! Что ты знаешь о них?
- Не так много, как ты, но кое-что знаю, - ледяным тоном отчеканил я, краем глаза отмечая, что жрец зашевелился и пытается встать, Мит-каль оказывает помощь потерявшему сознание Дин-суру, а Антошка стоял рядом со мной, не намереваясь отступать, готовый в любой момент продолжить начатое.
- Хоть я и выгляжу, как дитя Моря, - тихо сказал я, - но душа моя из другого мира. И там… там я потерял отца, стал беспомощным парализованным калекой, а моя мать услала меня с глаз долой, найдя нового мужа. И ты думаешь, что я ничего не знаю о потерях? А мой друг, которому тоже пришлось жить без семьи, потому что он выглядел не так, как хотели бы его родители? Думаешь, он ничего не знает о потерях? Давай не будем меряться потерями, Лашайя…
- Я не бросила бы своего мальчика… - неожиданно звучным голосом сказало чудовище… точнее Лашайя. – Я бы не оставила его, будь он хоть сто раз искалечен. Ни за что. Никогда.
- Я знаю, Лашайя. Ты была бы самой лучшей матерью, но… но разве ты не хочешь встретиться с ним? – спросил я.
- Как? – яростно взвизгнула Лашайя. – Аш-Асины замучили его! Аш-Асины забрали его у меня!
- Но его душа… - неожиданно поддержал меня жрец, которому Мит-каль помог подняться. – Солнечные Богини забрали себе его невинную душу… А ты предала себя Тьме. И ты не встретишься со своим мальчиком даже в посмертии. Ибо Солнечные Богини не допустят тебя в свой чертог, где сейчас живёт его невинная душа.
И тут тело чудовища стало меняться – словно сумасшедший гончар мял ком глины – просто так, даже не надеясь придать ему какую-либо форму. Лицо Лашайи вновь исказилось до неузнаваемости, и чудовище проревело:
- Чего вы ждёте? Уничтожьте меня!!! Ну же, глупые морские твари!
Ну уж нет. Теперь-то я точно уверился, что уничтожать чудовище не следует. Во всяком случае, пока.
- Лашайя! – крикнул я. – Не сдавайтесь! Тьма не хочет отпускать то, что ей досталось, но вы ещё можете всё исправить! Прошу вас, Лашайя!
Чудовище прекратило изменяться. На это раз перед нами возник другой лик – совсем молодой и красивой женщины, из глаз которой, не переставая, катились слёзы:
- Сожалею… - жалобно простонал этот лик. – Ах, как же я сожалею… Простите меня… Прости меня, Лашайя! Мальчик прав – мы должны исправить содеянное. Отпусти души детей…
И вновь раздался злобный рык. Тьма боролась, не желая сдаваться, я чувствовал, что силы наши на исходе, что Антошка держится только на одном чистом упрямстве, я слышал, как громко молился жрец, призывая Солнечных Богинь - ну не глупо ли это делать ночью… И вообще, какие Богини? Это всего лишь вера людей в несбыточное…
Но тут по моему атеизму был нанесён впечатляющий удар. Из ниоткуда раздался нежный голос:
- Молитва праведного всегда будет услышана… - и перед нами возникли две прекрасные женщины в простых белых платьях. Не знаю, были ли они красивы, но они были… лучезарны. Другого слова не подберёшь. И одна из них держала на руках ребёнка – красивого кудрявого мальчика лет семи.
- Наша Ночная сестра – Шан-Лагайя – позволила нам прийти по зову твоему, жрец, хоть сейчас и не наше время, - сказала та, что держала ребёнка на руках, с лёгкой укоризной в голосе.
Жрец тут же упал на колени и протянул руки к Богиням. Одна из них легко дотронулась до его макушки:
- Встань, наш достойный служитель. Свет да пребудет с тобою.
А вторая ласково сказала:
- Это твой сын, Лашайя. Хочешь ли ты присоединиться к нему? В наших Чертогах всем хватит места, а когда придёт время, вы оба отправитесь в мир для нового перерождения, и, возможно, ваша будущая судьба будет счастливее нынешней.
- Да, - отчаянно закричала Лашайя, - да!
И тут раздался такой звук, с каким рвётся гнилая мокрая тряпка, и голова чудовища словно раскололась. Оттуда выскользнул призрачный женский силуэт… за ним ещё один… и шесть совсем маленьких – детских. Богини протянули к ним руки, одна из женщин взяла на руки мальчика и стала обнимать его, смеясь и плача. Вторая же, из глаз которой перестали течь слёзы, оглянулась вокруг с лёгкой улыбкой сожаления, но, взяв за руки двух призрачных малышей, тоже двинулась к Богиням. А те обнимали всех – обнимали с материнской нежностью, и мне стало странно легко. С помощью Богинь, или нет, но мы сняли проклятие. И что будет с этими людьми дальше – теперь зависит только от них. А Богини неожиданно обратили свои взоры на нас:
- Хорошие мальчики, - ласково сказала одна.
- И задумали правильное дело, - добавила вторая.
- Мы не можем вмешиваться в ваши судьбы – ваши души не отсюда, - сказала первая.
- Но мы можем дать совет, - заметила вторая.
- Помните, - это заявили обе Богини хором, - что Талисман можно использовать трижды. Не ошибитесь в выборе. Не ошибитесь.
С этими словами они дотронулись до наших макушек, и тут же мы почувствовали, как восполняется потраченная сила, потом одна из сестёр проделала то же самое с Мит-калем и Дин-эром. А потом… потом они просто исчезли вместе со всеми освобождёнными душами – словно пронесся в прохладном ночном воздухе рой светлячков.
Я взглянул на поверженное чудовище – в этом месте была какая-то бесформенная непонятная куча. Может быть, к утру останки исчезнут. Может быть - останутся в назидание селянам. Это уже не наше дело.
Между тем ночь изменилась. Высыпали звёзды, появилась здешняя, забавная, похожая на бублик, луна. Ага. Если верить Богиням – то это не луна, а третья сестричка – Шан-Лагайя. Никогда не думал, что окажусь в мире, где Боги материальны, и их можно призвать так просто.
Я глянул на Антошку… И истерически хихикнул. В пылу схватки его одежда пришла в полнейшую негодность – порванная и грязная, она походила сейчас на лохмотья привокзального бомжа. А ещё чары… Видать, маскирующие чары не выдержали того безобразия, что творилось вокруг, и исчезли без следа. Так что мой друг сейчас выглядел как стопроцентный Чоуроджи. Судя по его взгляду – со мной творилось то же самое. Между тем двери храма начали отворяться… ой, что сейчас будет…