Хотелось сначала выпить немного вина, для уверенности в себе, но я вовремя вспомнил, что скорее вырублюсь на середине соблазнения, чем смогу нормально ориентироваться в пространстве. Продырявив мысленно Глеба всеми возможными способами, я направился в ванную, позволив ему надеть на себя боксеры и поперхнуться воздухом от увиденного.
Нервно сглотнув, я поплелся все-таки в ванную комнату, где медитировал в течение десяти минут. Даже толком не вытерся, кинулся обратно в спальную комнату, так как мне в голову пришла мысль, что Глеб меня ждать не будет и уснет.
Соблазнить… Как это делают в романах?.. А мне откуда знать? Я же их не читаю. Даже обидно!
И вот я такой красивый, вылезший из-под холодного душа, в одном халате на голое тело, врываюсь в комнату. Почему-то даже успеваю запыхаться за каких-то три метра коридора. Красота.
- Ты быстро, - невозмутимо ответил Глеб, хотя я таки успел заметить у него в глазах шаловливые искорки, направленные в мою сторону.
- Точно, - хмыкнул я, скорее не соглашаясь с ним, чем соглашаясь или точнее, вообще не имея ничего существенного в виду.
Я прилег рядом с Глебом, который пытался перестать коситься в мою сторону и смотреть в черный монитор выключенного телевизора. И задумался, а так ли сложно будет соблазнить того, кто, по сути, насильно женил (окей, мужил) меня на себе?
- Чем займемся? – спросил я, при этом совершенно не думая, что данная фраза в ситуации может быть двусмысленной и восприниматься, как позыв к действию.
Никогда бы не подумал, что атмосфера от интимной к интимно-сексуальной может так быстро переметнуться и причем существенно отличаться.
Появилось четкое ощущение, что нечто интересное витает в воздухе, создавая какую-то интригу и неуверенность. Глаза Глеба засияли в свете луны, которая своими лучами легко проникала в комнату через окно. Его губы, те, что прежде казались мне сладкими и приятными, манили, и я невольно сам потянулся к парню, дав ему существенный толчок к дальнейшим активным действиям.
Поцелуй был иным. Он был страстным, пусть и начался мягким, обволакивающим, заставляющим трепетать все тело, но вскоре губы Глеба заняли все мои мысли, отогнав прежние, как ненужные. Казалось, что сердце готово не просто выпрыгнуть из груди, но и отдаться тому, кто был сейчас передо мной. Нечто совершенное было в этом поцелуе, то, что играло на кончике языка, превращаясь в напряжение и расходясь приятной волной по телу. Будоражащее чувство вечности или чего-то нового, неизведанного, порабощало разум. И пусть Глеб повалил меня на постель, пусть он руководил процессом, нежно водя по коже руками, вырисовывая незатейливые узоры.
Я просто потонул в тех эмоциях, что дарили мне губы Глеба, позволив себе раствориться в них без остатка, отгоняя все предрассудки, позволяя любить себя и дарить наслаждение.
Возможно, это прозвучит слишком нагло, но, как оказалось, безумно приятно, когда тобой овладевают. Пусть порабощение и происходит медленно, клетка за клеткой, как поцелуй за поцелуем на моей коже, но это такое чувство, от которого сносит крышу и хочется кричать от тех эмоций, что раздирают тебя на части, после сцепляя вновь в новое создание, более совершенное.
Губы, изучающие, миллиметр за миллиметром поглощали душу, целуя, соблазняя, принося эйфорию, от которой сжимались кулаки, разрывая тонкую материю простыней в клочья. Руки, горячие, заинтересованные и властные, позволяли лишь стонать от восторга, когда касались напряженного тела. И глаза, изучающие, влюбленные, мистические, прожигающие насквозь…
Когда мое гулкое дыхание превратилось в стоны? Когда я перестал улавливать границу реальности и безграничного возбуждения, что отдавалось эхом в груди? Когда я стал отдавать полностью одному лишь поцелую? Хотя нет. Множеству поцелуев. Разных и одинаковых.
И пусть в комнате было прохладно из-за кондиционера, я горел. Горел изнутри от жара, что разъедал всю душу, от губ, что касались кожи, оставляя чуть мокрый след, и желание, чтобы они вернулись обратно.
Казалось, что от возбуждения, я почти схожу с ума, гранича на створках сознания и безсознания, летая из мира в мир. Сходя с ума, лишь от одного голоса Глеба, и не важно, что именно он говорил.
Когда парень сел между моих ног, эйфория немного спала, и на ее место пришел страх неизведанного, лишь улыбка Глеба успокоила меня, пусть и ненадолго. Ровно до того момента, как он начал ласкать внутреннюю часть бедер. Но моя попытка сбежать не удалась, и Глеб вновь прижал меня к себе, нависая, пугая и завораживая. Именно в эту секунду я понял, что пусть я и не жертва, а Глеб – не хищник, но я явно отношусь к отряду морковкоедов.
Сердце стучало как бешеное, не давая мне сосредоточиться на тех словах, что говорил Глеб, но тон его голоса был умиротворённым и обеспокоенным одновременно.
Когда я почувствовал внутри себя явно инородное тело, то смог собраться с духом и процедил сквозь губы нечто вроде «черника, отойди от меня», пусть я и был куда жестче в выражениях. Но Глеб никак не отреагировал на мои слова, целуя в губы, мешая мне сосредоточиться на том, чтобы начать отталкивать его.
Пусть от поцелуев парня становилось легче, я ощущал себя все равно разбито, будто меня обманули, так как ничего приятного не чувствовал. Лишь какое-то зудящее чувство лишнего внизу. Больно не было, что радовало.
Губы Глеба продолжали изучать мое тело, теперь сосредоточившись на шее. Это приносило удовольствие, и чуть запрокинув голову, я позволил ему вновь возбуждать мой интерес к процессу.
Не знаю когда именно, я вновь упустил тот момент, но я понял, что мне нравится происходящее. И не было никакой точки внутри или чего-то вроде того, просто было приятно. Возможно, я не прав, но к какому анализу я должен был прийти во время секса? Ведь главное – я наслаждался. На самом деле было приятно, что в тебя входит…
Желание владеть большим присутствовало, причем оно практически слилось с телом, и было тем, что я тут же потребовал, услышав смех Глеба в ответ.
Член, конечно, это тебе не пальцы. Ни в коем случае их нельзя сравнивать, так как член в разы лучше. Пальчики пусть и с меньшей толщиной, чем большинство членов, но у них есть фаланги, приносящие некоторое неудобство, во время входа внутрь (естественно тому, в кого их вводят), да и ногти, пусть они и пострижены по самое «не хочу».
Но в полной мере блаженство я ощутил лишь, когда Глеб вошел в меня, пусть немного резко. В этом было то, чего я будто ждал всю жизнь, ну или последние несколько часов.
Упоение происходящим было полным именно в эту секунду, и последующие.
Глеб явно переживал на тот счет, как же я перенес проникновение его члена, но я почти тут же уверил его в том, что он на верном пути, впившись в его губы. Толчки его были грубыми, будто он доказывал мне, что я существую только ради него и принадлежу ему весь без остатка. И я не мог, да и не хотел, спорить, получая удовольствие, и практически ничего не делал, лишь отвечал на его поцелуи.
Как выяснилось, в позиции «пассив», есть свои плюсы. Например, полное бездействие и то, что все равно получаешь наслаждение.
Движения Глеба стали более резкими и сильными, если это вообще было возможно, а поцелуи были больше покусываниями моих губ, так что я уже смог полностью сорвать с петель крышу, что держалась у меня на одном только желании не кончить раньше парня. Излившись себе на живот, я все равно еще несколько толчков чувствовал напряжение, и то, как оно медленно исчезало из тела, оставляя приятную негу. Вслед за мной кончил Глеб, и почти тут же лег на меня сверху, тяжело дыша. А еще он сам по себе был тяжелый.
Я ему тонко намекнул на этот счет, тыкнув пальцем в бок. И он привстал, и, смотря на меня своими голубыми, как чистое небо, глазами, сказал:
- Я люблю тебя.
Как я бы не хотел ему ответить тем же, но пока только улыбнулся, притянув парня к себе и целуя в истерзанные им и мной губы.
В тот момент я уже частично ощутил некоторую боль внизу спины, а вот на следующий день мучился неимоверно, даже ходить не мог нормально. Вот, черничный пирог, вам и секс. Получите, распишитесь и не ходите… гулять по Парижу. Или же ходите, дети, гулять по Парижу, но только потом секс! ПОТОМ!
Часть 21
Почему мы влюбляемся и как определить, что этот человек нам дорог? Потерять его. Стоит только на секунду представить, что этого человека не стало – становиться плохо морально и физически.
После того, как мы с Глебом вернулись на родину, прошло три дня. Вчера вечером к нам в дом, в гости, приходил его друг по работе и мы мило общались, а уже сегодня я нашел чью-то записку о том, что Глеба украли и держат в заложниках.
Сначала я истерично рассмеялся и попробовал дозвониться до Глеба, но после тринадцатой попытки понял, что в идейном контексте все может быть. Сообщение о том, что Глеба держат в жестоких условиях и в заложниках, ввело меня в некий транс и я в течение последующих пяти минут мерил комнату шагами. Пока не начал думать о том, что же делать.
Сообщение и записка, где толком ничего не значилось. Никакой точной информации, ничего такого, что могло бы дать мне толчок к тому, чтобы понять, где именно прячут Глеба. А я, собственно, не сомневался, что его и вправду украли.
Тогда-то я и задумался, что я знаю о том, кем именно работает мой муж? Ничего. Он разбирается в компьютерах, умен и живет в роскошном доме не с родителями. Очень странно…
Последнее сообщение о том, что Глеба держат в заложниках неизвестно где, пришло с закрытого номера телефона, который я не мог просмотреть.
Когда-то давно, когда мне было четыре года, меня украли из собственного дома и заперли в гараже. Это были какие-то бандиты, которые захотели получить за меня выкуп от родителей. Мои папа и мама разумно предположили, что в этом деле поможет только полиция, но… если похитителей и задержали, то я так и остался в течение двух дней сидеть в гараже, с завязанными руками и ногами. Мне безумно тогда повезло, что эти двое мужчин связали меня скверно, так что я смог как-то выкрутиться и хотя бы не был связан все эти два дня. Остальное время я потратил на то, чтобы взломать дверь, ведущую в комнату, благо, отдушка была, иначе у меня мог бы закончиться воздух.
Вообще многое сыграло против меня: реакция родителей, необдуманные действия полиции, то, что мои похитители не оставили своего человека со мной…
Когда я, практически неизвестно как, все-таки смог взломать дверь с помощью какой-то мелкой отвертки и вылезти на свет, я чувствовал себя безумно разбито, а комната, в которой я прежде находился, оставила широкий след в моей душе.
Боязнь темных и закрытых пространств, и пусть я уже, видимо, стал относиться куда проще к тому, что двери закрыты на замок, но без света заснуть не могу. Если только это не какая-то непредвиденная ситуация, но желателен хотя бы приятный лунный свет в комнате, а еще лучше он и ночник.
В любом случае, я прекрасно представлял себе ту ситуацию, в которой оказался Глеб: связанный, в темноте и одиночестве, неизвестности, что еще страшнее.
Взяв зеленый ноутбук, паспорт, деньги и переодевшись, я направился в город. Я поставил перед собой цель найти Глеба, а так же спасти его, пусть пока и не знал как.
Сейчас главное для меня было узнать, в какой точке в последний раз находился его телефон. Это ведь должны знать компании телефонные? Или я ошибаюсь…
Часть 22
Дойди до самого президента? Ха! Плевое дело!
Неважно как, но через четыре часа я таки добыл нужную мне информацию. И выяснилось, что телефон Глеба находится в одном небоскребе, где сконцентрирован центр многих компаний, а так же офис крупной компании, связанной с перевозками за границу различных товаров. В общем, не то место, где бы я, логически подумав, прятал заложника, но кто сейчас знает похитителей…
Около этого здания стоял странный внешне тип, очень подозрительный, весь в черном, хотя лето. Костюм большой, да и сам шкаф еще тот. Мне везло в том, что обед уже прошел, и улица была пустынной, подойдя к парню, я спросил его:
- Здравствуйте. Не подскажите, где можно купить черничный пирог?
Пока этот бугай размером с одноэтажное здание искал в округе, я так миленько украсил его затылок шишаком, ударив метко зеленым ноутбуком. А после тело спрятал в кусты. Нет, а что?
Внутрь меня почему-то впустили без какого-либо пропуска, даже улыбались, будто ждали. Что плохо.