- Это другое дело, - сразу успокоился сэр Ланселот.
- Причем, во избежание повторения инцидента с бунтом, король повелел надеть на братьев железные маски, повелев носить, не снимая, чтобы никто не мог их узнать, даже если кому-то и удастся их похитить, или они, там, сбегут, устроив подкоп...
- А смысл? - на свою беду вмешался Владимир. - Смысл - в чем? Если железные маски носят братья короля, и все об этом знают, то если они сбегут, устроив подкоп, любому будет ясно при встрече, кто перед ним...
Два пары глаз с недоумением уставились на него.
Рамус сорвал два лопуха и проделал в них дырки.
- Да как же их можно узнать, если они в масках? Смотри сам, - он приложил один лопух к своему лицу, а другой - к лицу сэра Ланселота. - Ну, сможешь отличить одного от другого?..
Вообще-то, отличить крепкого телосложением, высокого и статного сэра Ланселота от дохлого по сравнению с ним Рамуса не составляло никакого труда, но Владимир понял, что, начав возражать, все равно ничего не докажет.
- Им же было предписано носить маски, не снимая! - продолжал между тем Рамус. - К тому же они из железа, а не из лопухов! Предположим даже, им удалось удрать. Вот встретятся они тебе на дороге, в масках. Откуда тебе узнать, кто перед тобой?..
- Есть, конечно, возможность, - пробормотал сэр Ланселот, по всей видимости, вспомнив о справедливости.
- Какая такая возможность! - даже подпрыгнул Рамус. - Они же в масках! В мас-ках!
- Ну, вот был у меня случай, - принялся объяснять теперь уже сэр Ланселот. - Познакомился я как-то с одним рыцарем, сэром Хайдебоундом. Отменный рыцарь, но больно уж любил поесть, а потому размером был - что твоя винная бочка. Как два меня в ширину. И конь такой же. А по причине такой своей комплекции, нравом обладал добродушным и незлобивым. "Как же вы с таким характером можете выступать на турнирах?" - спрашивал я его. А он мне в ответ: "О, не беспокойтесь, на турнирах я совершенно преображаюсь. Если вы будете на турнире, где я принимаю участие, вам ни за что меня не узнать". Как бы не так!
- Узнал? - полюбопытствовал Рамус. - Он что, выступал с открытым забралом?..
- Вовсе нет...
Владимир хмыкнул в сторону. Не узнать сэра Хайдебоунда, обладавшего весьма характерными габаритами, - это надо было постараться.
- ...по гербу на щите, - закончил сэр Ланселот.
Лицо Рамуса разочарованно вытянулось. У Владимира тоже, но по другой причине.
- Так каждый может, - пробормотал он. - А вот ежели б без герба...
- Тогда, конечно, мог и не узнать, - согласился сэр Ланселот.
...Так, беседуя, они не заметили как снова оказались на дороге, утерянной накануне. Дона Педро Гомеца обнаружено не было, равно как и его отряда, что, однако, не помешало сэру Ланселоту пуститься в воспоминания и рассуждения о военных походах.
- Мы со Львом Кастильи побывали во многих славных передрягах, - вспоминал рыцарь, - я - в одних, он - в других. А чтобы вместе - не случалось. То есть, иногда я был ему попутчиком, иногда он мне, но рано или поздно пути наши расходились. Знали бы вы, как я ему завидую и с каким бы удовольствием принял участие хотя бы в одном, самом незначительном его предприятии. Но, увы, связанный поисками, я вынужден следовать своей дорогой, отринув в сторону желания. Конечно, не всегда его военные кампании оканчивались успешно. Сказать по правде, я так сразу и не вспомню, когда именно он в последний раз побеждал своих врагов, но сама жизнь, пропитанная духом военных приключений, разве ее можно променять на что-либо другое? Разве можно променять грязь дорог, холод, проливные дожди, отсутствие удобств, ежеминутные лишения и тысячекратную возможность погибнуть в бою или попасть в плен на охотничьи забавы, пиры и спокойную жизнь в собственном замке?
Весь вид Рамуса молчаливо свидетельствовал, что можно, а сэр Ланселот, тем временем, продолжал.
- Взять, к примеру, один из его походов. Воспользовавшись хорошей погодой, он повел своих рыцарей воевать мавров. Он поступил так, поддавшись уговорам и пойдя им навстречу, поскольку предыдущий поход проходил под ливнями и градом, по уши в грязи, и совершенно неожиданно закончился полным разгромом. Отряд его был рассеян и добирался обратно окольными путями, кто как мог. Теперь же все было на его стороне, начиная от погоды и заканчивая справедливой жаждой реванша.
Они углубились на территорию неприятеля довольно глубоко, пользуясь тем, что тот почти в полном составе, воспользовавшись погожими деньками, отправился к морю на сиесту. Предвкушая впереди легкую добычу, рыцари лениво разоряли окрестности, по которым следовали, так, без энтузиазма, скорее для порядка. Но даже этой малости хватило, чтобы неблагодарные жители послали предупредить о вторжении. В результате чего, навстречу дону Педро выступило мавританское войско. Во-первых, многочисленное, поскольку проводило сиесту на одном курорте, а во-вторых, разозленное до чрезвычайности, что его этой самой сиесты лишили.
Противники совершенно неожиданно сошлись в какой-то долине. При этом дон Педро был поражен и удручен количеством неприятеля, на каковое совершенно не рассчитывал. А потому спешно созвал военный совет, дабы выслушать все мнения, в том числе, самые нелицеприятные. Созванные предавались жесточайшей самокритике, когда, наконец, с предложением выступил один рыцарь, слывший, правда, отвратительным стратегом и еще худшим тактиком. Этот самый рыцарь был настолько неискушен в военном деле, что даже не был виновен в нескольких последних поражениях, одержанных доном Педро. Однако, на этот раз против его тайного плана возразить было абсолютно нечего, настолько он казался приемлемым.
- Смотрите внимательно, - сказал рыцарь, взяв в руки палку. Он провел две линии, одну над другой, и поочередно ткнул в них концом палки, сообщив громким шепотом, что верхняя являет собой боевой порядок мавров, в том время как нижняя - их самих.
- Итак, завтра поутру, мавры нас атакуют, - продолжал рыцарь, и нарисовал от верхней линии вниз стрелку. - Вот так. Как вы думаете, что остается делать нам?
Никто не знал. Все понуро глядели на стрелку, и у каждого перед глазами стояла ужасная картина того, что за ней кроется.
- Не унывайте, - подбодрил их стратег. - Ничего не потеряно, и количество не имеет никакого значения, если имеется беспроигрышный план, которому следуют неукоснительно. Когда неприятель атакует нас здесь, - он ткнул палкой в нарисованную стрелку, - мы атакуем его здесь!
И он быстро нарисовал справа от уже имевшейся стрелки еще две, направленные от нижней линии к верхней.
Видя, что рыцари находятся в некотором затруднении, он быстро пририсовал к ним еще две и заявил, на этот раз громко:
- Разве вы не видите? Победа, можно сказать, у нас в кармане!
Теперь план сражения дошел до всех, а поскольку количество стрелок атакующего дона Педро было больше количества стрелок атакующих мавров, победа стала совершенно очевидной. Рыцари бросились обниматься, в совершенном восторге лупили друг друга по латам чем ни попадя, в общем, подняли ужасный шум, что, по всей видимости, и предопределило результат долженствующей состояться на следующий день кампании. Ибо, когда кто-то спохватился и принялся стирать нарисованный план, чтобы никакой лазутчик его случайно не высмотрел и не сообщил неприятелю, было уже поздно...
В ночь перед решительным сражением рыцари делили добычу и ссорились, когда им казалось, что совершенные ими подвиги (то есть, которым только надлежало свершиться) совершенно не соответствуют той доле, которая им предлагается. То тут, то там готовы были вспыхнуть стычки, и дон Педро был вынужден обходить лагерь, взывать к совести, увещевать, раздавать обещания и, в конце концов, ограничиваться банальным: "на всех хватит".
Неожиданно для себя, в противоположном от его палатки конце лагеря, он обнаружил рыцаря, очевидным образом собравшегося навострить лыжи. Будучи обнаруженным на месте едва не свершившегося позорного поступка и признавшись во всем, рыцарь, тем не менее, все равно пожелал оставить место грядущей блестящей победы. Никакие увещания на него не действовали, ни то, что именно его меч может обратить неприятеля в бегство, ни то, что каждое копье на счету, - и дон Педро, отчаявшись спасти неблагоразумного от ожидавшего того осрамления во веки веков, в конце концов, уговорил рыцаря остаться, дав нерушимую клятву: если завтра что-то пойдет не так, удрать вместе с ним. При этом он, естественно, знал, что исполнять ее ему не придется. Рыцарь же, хоть и вполне удовлетворенный, однако сомневающийся, проследовал к палатке предводителя, решив не упускать того из виду ни на миг.
Поутру, когда войска в боевом порядке выстроились одно против другого, и уже готовы были следовать предначертанному планом, неожиданно поступило известие, - позади рыцарей также обнаружены мавры. В немалом количестве.
- Этого не может быть! - воскликнул дон Педро. - Противник все время оставался перед нами! Это провокация! Они не могли обойти нас и оказаться в тылу!
- Все - не могли, - объяснили ему. - Зато какой-нибудь отдельный отряд, под покровом темноты, пока все спали...
- Что ж, это, действительно, возможно, - по здравом размышлении, был вынужден признать Лев Кастильи. - Что же нам теперь делать? И кто виноват?
За виноватого почли рыцаря, предложившего план. У него была неприятная черта - он во всем стремился быть первым. Логично было предположить, что он первым все и разболтал какому-нибудь пробравшемуся в лагерь шпиону. Относительно же что делать?.. Это королям хорошо: захотел - выиграл битву, захотел - проиграл. Он - король, ему никто слова поперек не скажет. А тут...
Хорошо, в дело с напоминанием вмешался рыцарь, которому дон Педро накануне дал нерушимую клятву. И поскольку для истинного рыцаря не может быть ничего позорнее, чем нарушить данное слово, пусть даже и в ущерб воинской славе, дон Педро поспешил его исполнить, а за ним и все его войско...
- Он мог бы поступить и иным способом, - заметил Рамус.
- Это каким же?
- Мне как-то рассказывали, что пара рыцарей, масштаба сэра Хайдебоунда, во время одного из сражений угодили в плен. Поскольку они были знатными и относительно состоятельными, пленитель запросил за них выкуп, соответствующий их достоинству. Сумма выкупа была оговорена и закреплена на пергаменте приложением пальцев, после чего пленников поместили в лучшие апартаменты, кормили изысканными яствами и поили редкими винами. То есть, обходились не как с пленниками, а как с дорогими гостями. Ну, там, охота, рыбалка, прочие развлечения - само собой, за счет принимающей стороны. В общем, пока письма везли на родину - а путь оказался неблизкий, улаживали денежный вопрос, везли выкуп, они начисто объели своего хозяина. Так что когда ему передавали выкуп, тот плакал навзрыд, поскольку его даже не хватило расплатиться с долгами. Конечно, можно было бы увеличить сумму выкупа, но, поскольку договор был заключен надлежащим образом и таковым же образом засвидетельствован, наверняка последовала бы тяжба и разбирательство в международном рыцарском суде, а это, как вам хорошо известно, деньги немалые... Которых уже не было. После того, как рыцари с первым же кораблем были отправлены восвояси, их пленитель, пораскинув мозгами, отправился воевать с единственной целью - угодить кому-нибудь в плен и провести остаток дней своих в сытости и довольстве, но не тут-то было. Его история стала широко известна, а потому связываться с ним никто не хотел. Куда бы он ни подался, всюду оказывалось, что выбранный им противник уже обременен войной с кем-нибудь другим. Всюду несчастному указывали на дверь, в лучшем случае, ограничивались неопределенным: "вот закончим эту войну, тогда приходите, а пока - сами видите, и рады бы, но никак..."
- Кстати сказать, - подхватил сэр Ланселот, - чем еще мне нравится дон Педро, так это что он никогда ничего не делает наполовину. Во что бы он ни ввязался, он делает это с необычайным рвением, в полном соответствии с размахом, присущим его широкой душе. Мне вот тут как раз вспомнилось... Иду это я себе, ищу, догоняет он меня вместе со своим отрядом. В очередной раз не усидел дома и отправился в поход. Я, понятное дело, как обычно не смог к нему присоединиться, но часть дороги, по традиции, мы проделали вместе. И случилось так, что заблудились. То ли туман был сильный, то ли не на те звезды посмотрели, - не помню, да это и неважно. Да еще, как назло, спросить не у кого. Бродили это мы, бродили... Мне-то что? Мне все равно, где искать, а дону Педро обидно. Он время теряет понапрасну. И дух боевой у его отряда падает. К счастью, вышли мы, наконец, к какому-то замку. Стемнело, дождь... А поскольку, ввиду сложившейся ситуации, было решительно все равно, против кого вести боевые действия, решили взять замок штурмом, вне зависимости от того, кто в нем обитает. Впрочем, злая судьба и здесь сыграла с доном Педро шутку, ибо замок принадлежал его хорошему знакомому, который был рад гостям, а следовательно никак не мог быть атакован. Видя, что кампания потерпела полную неудачу, дон Педро со вздохом принял приглашение погостить и попировать. Дело в том, что, отправляясь в поход, он принес обет: одержать славную победу, после каковой славно попировать. Поскольку обет не мог быть исполнен в полной мере, оставалось исполнить его хотя бы наполовину. Отряд был размещен со всеми доступными удобствами, а мы, - то есть владелец замка, дон Педро, я и самые достойный рыцари приступили к исполнению второй половины обета.
Прошла неделя, прежде чем я обнаружил, что с трудом поднимаюсь из-за стола. Это обстоятельство напомнило мне о моем собственном обете, и я, не желая расстраивать остальных, сказал, что мне нужно выйти буквально на минутку, по насущной надобности, после чего, тайком пробравшись к воротам, покинул замок, надеясь впоследствии как-нибудь оправдаться.
В тот раз мне опять не удалось напасть на след Грааля, я бродил, должно быть, год, прежде чем вернуться в свой замок. Отдохнув еще с полгода, кои посвятил приведенеию его в надлежащий порядок, а попросту говоря, - слегка подремонтировав, я снова пустился на поиски, и совершенно неожиданно оказался возле того самого замка, где столько времени назад оставил своих спутников под вымышенным предлогом. Чувствуя свою вину, я постучал в ворота, надеясь, что дружеским поединком верну себе расположение хозяина. Представьте себе мои чувства, когда будучи подведен к дверям в пиршественную залу слугой и распахнув их, я попал в объятия дона Педро!..
- Что так долго? - провозгласил он, увлекая меня к столу. - Как тебе не стыдно! Мы не можем начать жареного вепря, он почти остыл! Мы уже начали беспокоиться, не случилось ли с тобой чего...
И он отпустил такую шутку, что пиршественная зала дрогнула от громового хохота.
- А я вот, между прочим, тоже принимал участие в турнире, - вдруг заявил Рамус, которого бесконечные рассказы о рыцарских подвигах, в том числе и его собственные, явно задели за живое.
- Ты? - непомерно удивился сэр Ланселот.
- Да, я. И что тут такого? Разве я не могу принять участие в турнире?
- Но ведь ты не рыцарь...
- И не претендую. Пока, во всяком случае... Только ведь я и не говорил, что участвовал в рыцарском турнире... Дело было так. Поступил это я в один университет, не помню уж в каком городе, а помню только, что там их было два...
- Два города? - не понял сэр Ланселот.
- Нет. Город был один. А университетов в нем - два. И, как следствие, это принесло городу не богатство, а разорение...
Сэр Ланселот при этих словах просиял. Он всегда придерживался мнения, что грамотность, - она вредна, и вот теперь это самое его мнение поддерживал представитель как раз этих самых грамотеев.
- ...поскольку студьозусы данных учебных заведений постоянно выясняли промеж себя уровень образованности и культурности не только в кабачках, но и повсеместно, причем, привлекая по мере возможности к этим выяснениям мирных необразованных горожан. И поскольку масштабы нанесенного городу урона начали приобретать размер больший, нежели город мог себе позволить, и грозил ему существованием, городскими властями было постановлено руководителям обоих университетов каким-то образом обуздать своих подопечных и перевести постоянные военные действия в более мирное русло. В противном случае... На этом самом месте глашатай, зачитывавший на площади ультиматум во всеуслышание, неожиданно сорвался на грубую брань, слушавшая его толпа присоединилась, так что степень и вид наказания узнать не удалось. Однако, если судить по поведению собравшихся горожан, то и другое было слишком ужасно, чтобы оставить ультиматум без должного внимания.