— Ну ни хуя себе. — Конь едва не поперхнулся. — Это почему сразу «снимать»?
— Сейчас поважнее есть проблемы, чем взрывать всякую ебань. Прости за резкость, Сергеич, сам разрешил. Как уж тут ефрейтору полковника не оттянуть, — примирительным тоном закончил Ахмет.
— Эт точно… — задумчиво глядя на Ахмета, протянул Конь. — Ну чё, товарищи офицеры, предлагаю поставить человека в курс дела. Он парень нормальный, проникнется. Искать другого — время уже поджимает. Олег, как считаешь? — по армейской традиции, Конев начал с младшего по званию и должности.
— Да толку-то секретничать. Вы его, судя по всему, знаете — вам и решать. С момента выхода он будет с моими — там уж я за него отвечу, — со злобным предвкушением ответил капитан.
— Понял тебя. Ты, Борис Михайлович, что думаешь?
— Если ставить в курс, то мое мнение — на казарменное его. До выхода. Иначе — сам понимаешь, чем утечки кончаются.
Ахмет, до сей поры пассивно таращившийся на Судьбу, внезапно возникшую посреди его маленькой и ясной жизни в лице трех небритых людей в камуфляже, очнулся. Почуяв кожей огромную важность того, что решили заполучить эти трое, он совершенно справедливо решил поторговаться до задатка.
— Так, пока мне ещё ничего секретного не сказали, вставлю пару слов: можете даже не обсуждать дальше, пока не пообещаете мне кое-что.
Трое офицеров недовольно прервали прения, грозно воззрившись на посмевшего влезть в их базар ефрейтора.
— Ахметзянов, ты вообще уже оборзел. Ну, чего ещё?
— Бля, Конев, да так — ничего. Ты меня под молотки хочешь бросить, особист твой… особист же, правильно? — вон, закрывать меня уже собрался; этот, молодой — да сядь ты, капитан ты или адмирал — мне похую, салага ты ещё. Молодой, говорю — вон, «с моими будет», «отвечаю» — всю дорогу мне будет свои спецназовские понты рисовать — а ты подумал, надо оно мне? Мне оно надо? Конев, ты меня знаешь — не увижу, что оно мне надо — не пойду. Хочешь, на Коране поклянусь — не пойду.
Последовала секундная заминка, разразившаяся чудовищным матом из трёх — нет, всё-таки двух луженых командирских глоток. Ахмету наперебой сообщали, что он, ёбаная чурка, не пойдет, а побежит, вон сейчас у меня ТАП освободится — и через пять минут, нет, не побежит — а его на пинках мои до самого… ну, до места, и копать он под заряды голыми руками будет, и к последней закладке его за хуй примотают, и ещё много чего. Конев сидел молча, мрачно глядел сквозь Ахмета, похрустывая переплетенными пальцами. …Думает, не вид делает, а думает. Пока эти беснуются. Поэтому он командир, а не они. Поэтому он сейчас и согласится. Всё у нас получится, товарищ Ахметзянов…
— А-атставить! — рука принявшего решение Конева оглушительно грохнула по столешне.
Крик обрезало, и в наступившей тишине ясно проступили дребезжанье разбуженных ударом стаканов в шкафу где-то сзади, треск огня в печке, свист ветра и скрежет снега по оконному наморднику. Красные от натужного крика офицеры медленно опускались на места, дрожащими руками нащупывая подлокотники офисных стульев. На Ахмета глядели два дула глаз Конева.
— Так. Излагай, и в пределах разумного обеспечим. Предупреждаю — малейшее… — и раздавлю. Ты меня тоже знаешь. На мне — люди. Я за них отвечаю. И если по твоей вине хоть один — вот этими самыми. Всё, слушаю.
Это был уже настоящий разговор. Ахмет ни на йоту не сомневался в нерушимости полученных сейчас предупреждений, равно как и в том, что всё, что он сейчас выторгует — он получит.
— Первое. К жене, пока меня не будет, отправляешь двух человек. Нормальных человек. Слово жалобы услышу — вскрою лично. Годится?
— Да. Дальше.
— Второе. Оплата. НСВ. Пять тысяч к нему. БС и МДЗ.
— Ты охуел, чурбан?!
— Сядь, Олег. НСВ… Ладно, и МДЗ тысячи полторы дам.
— Мины и СВ сколько мне нужно. Инженерка, УВК, если есть. Не разорю, сам понимаешь.
— Годится, нам они один хуй пока без надобности. Но в разумных пределах.
— Ясное дело. И последнее — сотую долю того, за чем идём.
— Нет. Это не разговор. Но. Вот тебе мое слово: сделаете всё как надо — не обижу.
— Командир, эта чурка и так уже…
— Погоди, Борис Михайлович. Веришь мне, Ахметзянов?
— Да, Николай Сергеич. Безо всяких.
— Ну, вот и ладно. — Конев откинулся в кресле, закуривая. — Задачу будет ставить Борис Михайлович, — он помимо особого отдела ещё и начштаба, чтоб ты знал. Олег — старший вашей группы. С вами пойдет ещё один человек, позже узнаешь, подчинён будешь ему лично. Определите там, сколько чего нужно по твоей части.
— Да уж немало. На Барабаш ведь пойдём? — невинно осведомился Ахмет.
Всех троих аж подбросило. Конев, поперхнувшись дымом, вытаращился сначала на Ахмета, затем перевел потяжелевший взгляд на особиста.
— Борис, я не понял.
Особист-начштаба только развел руками. Все трое принялись сверлить Ахмета взглядами, как будто только что заметили его присутствие.
— Вы только на ТАП меня сгоряча не потащите, нет у вас утечек — это вычисляется элементарно. Объяснить?
— Давай, не тяни. — Начштаба аж перестал глядеть волком, подсаживаясь поближе.
— Кстати, Николай Сергеич. — обратился Ахмет к Коневу. — Прости за «снять пора». Я не понял сначала. Цепочка простая — главная ваша… наша теперь, пока я на службе, проблема — снабжение. Так ведь? Значит, нужны источники. То есть, Росрезерв по жрачке и арсеналы по боеприпасу и вооружению. Правильно?
— И важно не дать серьезному оружию попасть куда не надо. Представь — пыштымские бандюки добудут ЗУшки и приедут…
— Ну, и это. Я о чем: если вы ищите минера — значит, нужно расчистить заваленные хранилища. Их, я слышал, «хозяйки» подорвали, когда чё им надо повытаскали; а потом заминировать, чтоб чужие не лезли, пока всё не заберём. По УрФО комбинатов Росрезерва семь. Ближний — в Барабаше. Там же арсенал то ли ГРАУ, то ли РВСН, прикрытый полком САУ.
— Немного не так, но в целом… Блядь, действительно элементарно. Борис, много людей в курсе, что мы минеров шукали?
— Да нет. Я только старших групп ориентировал. Но разошлось, конечно.
— Прими меры.
— Есть.
— Так… Значит, сроки сокращаются. Олег, твои готовы?
— Мои, товарищ полковник, всегда готовы. Тридцать минут — и выдвигаемся.
— Тридцать минут не надо, а вот завтра вечером пойдете. Ждать некогда — может, мороз ещё неделю простоит. Ахметзянов.
— Да, Николай Сергеич.
— Явишься завтра к 8.00 к начвооружения, он в курсе будет. К 16 доложишь о готовности.
— Понял. Николай Сергеич, значит, смену тоже с утра присылайте. Двоих, как договаривались.
— Какую ещё… А. Да. Олег, проконтролируешь.
— Есть.
— Ну, вроде всё решили. Ахметзянов, свободен. Иди, задай своей бабе дрозда, чтоб к моим не приставала потом. Ух, и гад ты всё-таки. Все, понимаешь, нервы, на хуй, вымотал, чучмекская твоя морда… — устало улыбнулся Ахмету Конев.
…Ебатеньки мои… Ох, ебатеньки… — внутренне обмирая, блаженно охал Ахмет, бродя за очкастым сутулым начвооружения по наконец-то разъясненному шестому этажу Пентагона. В полу– или, скорее, тричетвертитьме бывших кабинетов высились штабеля Силы, упакованной в серые и зелёные ящики. На вопросы о наличии того либо другого начвор ответить не мог:
— Я всю жизнь на ремонте отпахал, так что в этой хуетени как в алгебре. Сам посуди, привезли, скидали сюда. Где чё — хуй его пойми, ни бумаг, ни инструкций, ни хера. Так что ходи смотри сам — всё взрывное в этих кабинетах, что я тебе открыл. Ищи сам чего надо, подсказать я тебе всё равно ничё не смогу.
— Ладно уж, разберусь как-нибудь. А если чё там разобрать надо будет, у тебя мужики-то есть? Или только бабы эти? (поднявшись на шестой, Ахмет обнаружил его чаевничающим у печки в компании двух баб, видимо, поставленных снаряжать ленты: полкомнаты было завалено патронной упаковкой, к столу прикручены снаряжалки).
— Нет уж, давай сам как-нибудь. Людей мне никто не даёт, ладно, этих хоть дали ленты набивать. Потом подходи, составим бумагу… — и удалился, видимо, продолжать прерванное чаепитие.
Ахмет около двух часов громыхал ящиками, оценивая валящее в руки богатство. …На Аллаха надейся, а гирьки сверли. Кто мне потом что даст — неизвестно; а наберу-ка я сейчас. Этим по ушам проеду, типа для работ именно столько и надо, а там приныкаю где-нибудь, потом схожу и заберу. Надо только правильных вещей набрать. Тола найти ещё можно потом будет, а вот «восьмерка», я чувствую, скоро станет ба-а-альшим дефицитом… Найти бы сразу МД-2, там на «восьмерку» уже «кавэшник» накручен, с резьбой под МУВы… И электрической херни побольше — она в обороне самый щорс. Так, ЭДПРы я где-то видел, детонирующего шнура ещё, желательно красненького бухточки две-три-семь-сорок… Заготовив кучу припаса, достаточного для своих нужд, Ахмет приступил к комплектованию предстоящей экспедиции. Получившаяся куча, что называется, внушала. …Бля, как бы спецназовские лоси, увидев эту кучку, не обиделись и самого тащить не заставили. Ладно, хуйня, выкрутимся. Эх, суки, не оставили времени — я бы тол себе забрал, а на ихнее задание аммонала б наделал…
— Эй, начвор! Ты попался, в курсе? Пошли имущество описывать!
— Бля-я… Ты что, на Луну кого отправить решил? Куда тебе столько? — поинтересовался начвор, внося в амбарную книгу подготовленные Ахметом ящики.
— Ладно тебе жаться, у тебя тут килотонны лежат, если ёбнет — вторая Хиросима. А теперь ёбнет малость послабже.
— Типун тебе… мне чё, жалко, что ли… Здесь распишись вот. Ага, ага, вот здесь. Всё.
Как и предчувствовал Ахмет, спецназ взроптал, увидев подготовленный груз — на взвод и трех специалистов приходилось одиннадцать увесистых ящиков. Командир, давешний капитан Фоменко, даже выебнулся на начштаба-особиста, начав склочно интересоваться — как ему теперь, если что, принимать бой, если бойцы, и без того увешаные с ног до головы, должны ещё и ящики переть, да ещё и по-двое?! Начштаба подозвал невинно любующегося закатом подрывника выяснять возможность сокращения, но был с мстительным удовольствием загружен минерскими умностями, из которых следовало, что сокращение груза на каждый грамм снижает вероятность успеха ровно вдвое. В результате до моста, где уже ждала разведгруппа, было решено добираться на автомобилях. Пока заводили неожиданно понадобившиеся «Уралы» и «уазики», грузились — настала ночь. Ветер усилился, снег залеплял лобовик, но водила умудрялся как-то чувствовать дорогу. Трясясь в холодном «уазе», Ахмет обсуждал со спецами предстоящую работу. Олег, командир спецназа, отвечаюший за операцию, скупо довел до спецов имеющуюся информацию по цели и в прениях более не участвовал. Судя по всему, его, как настоящего кадрового офицера, не очень волновали проблемы предстоящие — на данный момент он полностью ушел в задачу текущую — не сбиться с дороги, пройти на колесах максимально возможный путь, сберегая силы бойцов, и не вляпаться в незапланированный контакт. Один спец — молодой коротышка Альберт — специализировался по подъемным механизмам и тоже тащил немалый груз инструментов. Второй не тащил ничего, был стар и немногословен. Звали его Геннадий Максимыч, начштаба как-то упоминал при Ахмете о нем — мол, Конь советуется с ним по всем техническим вопросам, да и не только техническим. В первые же минуты беседы выяснилось, что с проектом комбината Росрезерва никто не знаком, и все присутствующие знают об этой системе лишь то, что она есть, ну разве самые общеизвестные детали. Логика подсказывала, что «хозяйки», вывезя с объекта ценные для них материалы, вряд ли тронули хранящееся там же продовольствие — но доступ к нему, скорее всего, основательно затруднили.
— Стволов, имею в виду грузовые, два, по крайней мере, если исходить из логики проектирования. Обязательно. Плюс пассажирский, скорее всего, объединяющий шахту клети и лестницу. Вы, юноша…
— Алик. И выкать мне лишне, молод я ещё.
— Да, извините, конечно. Кстати, товарищи, давайте для простоты общения и пользы дела примем это за правило, меня, к примеру, вполне устроит «Максимыч». Нет возражений? Прекрасно… Я что хотел спросить — в… тебе не известны случайно характеристики оборудования, каким такие стволы проходят? Было бы полезно в плане диаметра проходки, или как это называется.
— Нет, Геннадий Максимыч, я только по подъемному, ну, и механика, металлы. Горного не знаю, даже краем.
— Жаль, жаль… А ты что призадумался, Ахмет?
— Да думаю, как сам бы сделал — представляю себя на месте «хозяйки», который это задание получил. Я вот думаю, что особо они не заморачивались. Клети, поди, опустили метров на пять от нуля, да и сложили здание — чисто устье запечатать. Чтобы на совесть такой ствол завалить, надо зашпуриться со стволом рядом, да вниз метров на десять. Забутовать хорошенько килограмм сто пятьдесят — вот тогда да. Грунт какбы сдвинет, понимаешь? Не обрушит вниз, а сдвинет, и ствол не засыпется, а пережмется.
— А почему думаешь, что не так они и поступили?
— Это ж понимать надо, а что, по-твоему, может понимать в горном деле армейский сапёр? Тем более хозяйский. Да и бурить опять же надо, бутовать — это даже со всей ихней техникой целый день ебли. Не вижу мотива у старшего подрывной команды так ебаться с какой-то дыркой в земле.
— И какой тогда предполагаешь порядок работ?
— Первое. Как доберемся, скажите Фоменке, чтоб местных с десяток наловил и по руинам погонял хорошенько. Командир! Эй, капитан! — не сразу перекричал «уазик» Ахмет.
— Чё, наука, придумали?
— Олег, вопрос такой. Там этот, Челябинск-115, живут там ещё?
— Разведка доложила, что немного осталось — основная часть в Барабаш ушла. А чё за проблема?
— Смогут твои пригнать человек десять?
— Да чё там делов. Смогут, конечно. А на хуя они вам?
— Прогнать хочу через завал. Вдруг там пластика нахуеверчено.
Спецназовец изменился в лице. Похоже, от сугубо гражданского, да ещё бывшего ефрейтора ничего подобного он не ожидал.
— Ни хуя ты Жуков… — присвистнул бы, коли б не так трясло, спецназовец. — Надо — значит обеспечим, — и отвернулся.
— Ахмет, ты уверен? Это на самом деле необходимо? — очень спокойно и серьезно спросил Максимыч. — Ты понимаешь, что Фоменко их живыми в любом случае не оставит? Из-за утечки?
— Вариантов нет. Я не Влад Тепеш, и это серьезно продумал. Нет вариантов. То, что рядом есть люди — очень выгодно для нас как в плане сохранения наших голов, так и в плане успешности в целом. Под землей я тоже их вперед погоню. Про датчики по объёму и фотоумножители не надо рассказывать?
— Ну что ж. Принято. Затем что?
— Затем я зашпурюсь и сдую всё, что над устьем ствола. Скорее всего, обнажится пробка из металлоконструкций и ломаного бетона. Попробую её тоже расковырять, чтоб обрушилась.
— А как же внизу? Завалит же всё?
— Максимыч, ты видал когда-нибудь, во что превращается бетон, ёбнувшийся со ста метров?
— Понял. Дальше?
— Ну, дальше не знаю. Жисть покажет.
— Ахмет, — встрял Алик. — Мне надо будет сначала посмотреть, вдруг чё живого по моей части осталось. Если чё найду — сможешь как-нибудь обойти? Чтоб не задело особо?
— Ничё не знаю. Приедем — поглядим. — Ахмет уже настроился ехать до самого места.