- Это ещё что такое?! – опешила она, увидев меня.
Я, разумеется, не стал её посвящать в подробности, просто сказал, что ребята, наверное, пошутили. Её такое объяснение не особенно устроило.
- Хороши шутки! У тебя, что же, и одежду, и деньги забрали? Как ты до дома-то доберешься?
Забрали и деньги, и мобильник. Впрочем, тут есть телефон, я могу позвонить Ленке, например. Хотя, расстроится…
- Ладно, парень, - придумала тетя Тася. – Одежду я тебе достану, тут у работяг внизу комбинезоны, спецовки есть… Обувь хоть оставили?
Обувь оставили. Вот они, мои ботинки.
- И то хорошо. Не мороз – доберешься до дому. Деньги на метро или автобус у меня тоже для тебя найдутся. На такси, понятно, нету – куда мне с моей зарплатой… Шутники, надо же! Фашисты они!
И тетя Тася, громко возмущаясь по дороге выходкой «шутников», пошла искать мне одежду. Хороший она человек, душевный.
Через несколько минут я снова услышал её голос. Возвращалась тетя Тася не одна.
- Нет, вы подумайте, Игорь Андреич, это ж безобразие какое учудили! – доносилось из коридора.
Игорь Андреевич… Кошмар! Хочу немедля провалиться сквозь землю!
В раздевалку они вошли вместе.
- Вот, посмотрите, шутки у них такие! – указала на меня тетя Тася. Хотя, чего было указывать – кроме меня, тут никого не было. Тетя Тася продолжала возмущенно ворчать, призывая хозяина «разобраться и наказать, как следует». Она, тетя Тася, была вторым человеком в этом заведении после Евы, кто ничего и никого не боялся. Человек старой закалки, она привыкла, что уборщица – если и не самый главный человек в организации, то уж точно – персона важная и нужная.
Игорь Андреевич, между тем, уставился на раздетого меня, как на восьмое чудо света. Да уж, теперь я не то что привлек, а прямо-таки приковал его внимание. За что боролся…
- Всё понятно, - наконец, заговорил он. – Я разберусь.
И тут во мне неожиданно проснулась уверенность в себе. Где она только раньше была… Приняв позу древнегреческой статуи Аполлона, я изрек со всей твердостью и решительностью:
- Нет уж, не надо. Это мое дело, и я сам разберусь.
- Правда? – с интересом спросил Игорь Андреевич – Мне кажется, тебе стоит сначала одеться.
Насмешливый прищур светло-голубых глаз контрольным выстрелом добил мою уверенность.
- Мне тетя Тася обещала спецовку. И комбинезон, - жалко забормотал я. – А ботинки у меня есть. Так что…
- Так что, - передразнил он. – Надевай свои ботинки и пошли в мой кабинет, подберем что-нибудь получше спецовки. Не могу же я бросить в беде самого ценного работника охраны.
… Игорь Андреевич отодвинул одну из панелей, за которой оказался встроенный шкаф. Одежда там была, похоже, на все случаи жизни. Мне он кинул джинсы, черный свитер и спортивную куртку.
- Держи! Великовато, правда, будет, но тут уж ничего не поделаешь.
Игорь Андреевич придирчиво осмотрел меня в такой «упаковке», одобрительно хмыкнул, затем бросил:
- Поехали.
- Куда? – не понял я.
- Домой тебя отвезу. Метро ещё не работает, автобусы не ходят, а машины у тебя нет.
А что было возразить на такие логичные доводы? Да и принял бы он возражения? Поехал я с ним, в общем.
… Ранним утром машин было мало, так что ехали мы быстро. И в молчании. Игорь Андреевич смотрел на дорогу, я украдкой – на него. Сбитые костяшки на руках и сломанный нос – бурное прошлое, не иначе. И как, интересно, он первоначальный капитал для покупки ресторана заработал? Черта с два расскажет, если спросить. А я и спросить не решусь… А, всё-таки, красивый он, хоть и есть в нем что-то опасное, хищное. «Одинокий волк» - так Ева сказала. Вот, точно, волк. Красивый и опасный… Да что это мне за мысли в голову лезут?!
На перекрестке светофор загорелся красным, и Игорь Андреевич остановил машину. Когда загорелся зеленый, он не тронулся с места, задумчиво глядя куда-то перед собой. Я боялся дышать, уже предчувствуя, что сейчас должно произойти что-то важное. Потом он медленно повернулся ко мне, и стальные глаза смотрели внимательно и испытующе.
- Костя, ты видел картину «Витязь на распутье»?
Не знаю, что меня больше удивило: его вопрос или то, что он впервые назвал меня по имени – я ведь был уверен, что он мое имя даже не помнит.
Ответа он, впрочем, и не ждал. Потому, что, едва увидев моё недоумение, заговорил снова.
- Камень там, на распутье: налево поедешь – коня потеряешь, направо поедешь – самого… того… Чтобы домой тебя отвезти, к твоей девушке, надо направо сейчас повернуть, а к моему дому – это прямо… Куда едем?
Думаю, в тот момент я выглядел ещё хуже, чем в первую нашу встречу. Он не только отлично помнит мое имя, он знает про Ленку. «Мне кажется, ты его заинтересовал» - вспомнились мне слова Евы. Она не прикалывалась, она была права в отношении Игоря Андреевича. А в отношении меня? Что значили все её намеки? Да то и значили, что я сижу тут, раздумываю, вместо того, чтобы выйти, хлопнув дверцей, как настоящий мужчина! И черт с ней, с этой работой! А я сижу… И смотрю на него. А он, не отрываясь, смотрит на меня.
- Так что, Костя? – его голос чуть дрогнул от напряжения. И ещё мне послышалась… надежда?
- Прямо, - выдохнул я. И тут же пожалел, что нельзя поймать, запихнуть это слово обратно мне в глотку. Я не верил, что сказал это. Я сам себе не верил…
… Я вышел вслед за ним из машины и вместе с ним на ватных ногах поднялся в его квартиру. Я стоял посреди его спальни и тупо глядел, как он скинул пиджак, избавился от галстука и расстегнул рубашку. Я сплю и вижу сон… Нет, я – лунатик, ничего не соображаю и потому не отвечаю за свои действия… Нет, это вообще не я, меня здесь нет, я – дома, с Ленкой.
Он подошел совсем близко и смотрел на меня сверху вниз. В упор. Его голос втащил меня за шкирку в реальность.
- Ты этого хочешь?
- Не знаю.
Это была правда. Я не знал.
- Нет, Костя, так не годится, - говорил он тихо и серьезно. – Ты должен знать.
Я молчал. А что я мог ответить? И тогда он продолжил.
- Вот что: если это из благодарности, то ТАКОЙ благодарности мне не надо. А если ты из-за работы беспокоишься, то… Знаешь, мальчик, я не сволочь последняя, что бы ты там себе не думал. Шантажировать тебя не собираюсь. Захочешь уйти – уйдешь, и на работе твоей это никак не отразится.
Я по-прежнему молчал, боясь смотреть на него, боясь думать о нем.
- Короче, да или нет? Отвечаешь «нет» – я даю тебе денег на такси, и ты спокойно едешь домой. И на этом у нас всё закончится, не начавшись. Если «да»… Ты не маленький, понимаешь, для чего я тебя пригласил. Остаёшься - значит, соглашаешься на секс со мной. Извини за грубость, но, если ты подставишь мне задницу, то это будет исключительно по твоей доброй воле. Так да или нет, Костя?
Уйти? Просто взять и уйти… И жить дальше нормальной размеренной жизнью… Но я же мог уйти раньше – тогда, на перекрестке. Он ведь прав, я всё сразу понял, не маленький. Почему не ушел? А почему всё время терялся, краснел-бледнел, когда он рядом? И, в то же самое время, тянулся к нему, пытаясь заслужить хоть малую толику его внимания, как щенок, желающий, чтоб его погладили? Ведь не из-за работы же, нет. Откуда эти странные ощущения, эта дрожь, этот жар от близости его присутствия? Нет, у Евы, и впрямь, глаз наметан. И ответ очевиден – я хотел этого, Я ХОТЕЛ ЭТОГО С НИМ! Всё время, с самой первой встречи. Я хотел «подставить ему задницу» - так он выразился. Грубо, пусть, но это – правда. Единственная. Оставалось лишь признаться в этом самому себе.
- Да, - ответил я. – Да, я остаюсь.
Он выдохнул облегченно, улыбнулся.
- Ну вот, это ведь так просто оказалось, да?
Да, просто. И очень трудно.
… Он стянул с меня свитер, и широкие жаркие ладони зашарили по моему телу, ощупывая, оглаживая. Ласково и властно. Потом он снял рубашку и прижал меня к себе – жесткие темные волосы на его мускулистой груди щекотали мне кожу. Он запрокинул мне голову и поцеловал, глубоко, жадно. Приятно ли это было? Да, да и ещё раз да! Мне было приятно всё, что он делал со мной и всё, что ещё только собирался сделать. Его поцелуй был таким же жарким, как его ладони, как его тело. И он вливал в меня этот жар, а я благодарно глотал его, и внутри у меня всё горело и плавилось.
- Давай, скидывай всё остальное! – прошептал он нетерпеливо.
Я послушно избавился от остатков одежды и стоял голый под его хищным откровенным взглядом, чувствуя, как кровь приливает к паху. Тогда он тоже разделся полностью. И тут, если честно, я испугался. Потому, что его член соответствовал его росту и телосложению – был так же могуч. Да я ж после такого инвалидом останусь!
Он снова обнял меня, эдак покровительственно погладил по волосам.
- Не надо бояться.
Так успокаивают детей, испугавшихся темноты: «Что ты, маленький, там вовсе нет чудовищ».
- Но я ещё ни разу не…
- Я знаю. И буду осторожен. Иди в постель.
Я лег. Ведь я доверился ему в тот самый момент, как решил остаться, и согласился на всё. А он лег рядом, притянул меня к себе, положил мою ладонь на свой член.
- Приласкай его.
Я погладил, сначала неловко, но потом всё увереннее. Мне нравилось, как пульсирует его плоть под моими пальцами, и как при этом наливается кровью мой собственный член. А его руки гладили и мяли мои ягодицы, потом пальцы проникли между, пощекотали колечко входа. Я заерзал, простонав.
- Погоди-ка… - он неохотно оторвался от меня, встал и вышел. А когда вернулся, в руках у него был пузырек.
- Это смазка. Я ведь обещал быть осторожным.
Он легко перевернул меня на живот, и его палец, смоченный в смазке, проник внутрь моего тела. Затем к нему прибавился ещё один палец, а потом и третий составил компанию первым двум. Было не больно и настолько приятно, что я понял, что готов к большему. Он тоже это понял и рывком поставил меня на четвереньки.
- Так будет удобнее.
Удобнее, так удобнее. Ему виднее.
И тогда он вошел в меня. Вот теперь стало больно. Очень. Я не хотел кричать, но, прикусив губу, всё-таки завыл сквозь стиснутые зубы. Плакать я тоже не хотел, но слезы полились из глаз сами, непроизвольно.
- Тшшш, тихо, мой хороший…
Тихо, ну конечно… Ему-то что…
Он задвигался внутри меня, и одновременно рука его ласкала мой член. Умело ласкала, так, что вскоре он опять встал. Тогда движения внутри меня стали глубже и резче. И тут меня будто током хлестнуло, разряд ударил в поясницу, заставив резко прогнуться.
- Что, ещё раз так сделать?
- Да… - выдавил я. Ну, зачем он спрашивает?! Ой… Ооооооо…
Ощущения? Это было похоже на «американские горки». Или на «тарзанку». Когда летишь вниз с высоты на огромной скорости. Страшно. И хорошо, и дух захватывает. А если бы не было страшно, то не было бы и кайфа. Не знаю, как объяснить, чтоб понятнее было. Кончил я, вот…