— Ты мне нравишься, Найта, — бросил за спину Гросмейстер, и было это так неожиданно, что прозвучало, будто гром в ясный день. Даже Цельсий замолк на полуслове.
— Ты напоминаешь мне ястреба, который был у меня в детстве, — сильная и свободолюбивая птица. Я желал бы тебе поверить…
— Я рад, что ты, наконец, перестал её подозревать, — вновь воскликнул Цельсий, красный и с раздувшимися ноздрями, — но может быть, ты вернешься к управлению своим флотом?! Было бы неплохо покинуть систему до того, как крейсера ОСА расщеплют нас на атомы.
Гроссмейстер полоснул его острым, как бритва взглядом, Цельсий отшатнулся, но безотчетный ужас перед надвигающимся вражеским флотом и колоссальное напряжение скопившееся в нем за это время, затмили было предупреждение инстинкта самосохранения.
Он стал вопить еще более ожесточенней и сумбурней. И неизвестно хватило бы у Ривы выдержки чтобы продолжать его слушать, но зуммер связи привлек к себе внимание в том числе и самого Цельсия, заставив его на мгновение замолчать.
— Гроссмейстер, — донесся из невидного динамика нервный голос адмирала флота, — враг прорвал наш строй, появилась угроза рассеивания и полного уничтожения большей части наших сил. Положение чрезвычайно критическое. Что нам делать?
— Я не могу оставить Аливрию. Мне только–только удалось склонить население на свою сторону — если я сейчас отступлю, этого больше не удастся и захватить ОСА будет гораздо сложней. Продолжайте вести бой, адмирал.
Гроссмейстер выключил устройство связи и обернулся, почувствовав безумный взгляд — похоже, Цельсий окончательно потерял способность мыслить здраво.
— Да какой из тебя лидер Содружества, если ты не имеешь воли чтобы подать сигнал к отступлению?! — понесло его. — Какой вообще от тебя прок, если ты проиграл Старведию? Глупый слабак!..
— Довольно! — оборвал его, явно непривыкший к подобному, Гроссмейстер.
Если бы взгляд мог убивать, Цельсий сейчас был бы испепелен:
— Ты подписал себе смертный приговор.
— Я? — опешил от такого разъяренный Цельсий. — Ты хочешь убить меня? И это после всего, что я для тебя сделал?
— У тебя нет ни войск, ни флота, — заметил Гроссмейстер. — Больше ты мне не нужен.
Злая усмешка обезобразила лицо Цельсия.
— Вот как? — произнес он оскаливаясь. — Ты глуп, жалок и мерзок… Познакомься поближе с моим непревзойденным воином. Найта, убей его…
С замиранием сердца Рива ждал скорую развязку, но девушка даже не шелохнулась.
— Я твой мастер, я приказываю тебе убить его!!!
Она не повела и ушком.
— Найта, — сказал Гроссмейстер, — убей этого слюнтяя.
Прежде чем Рива успел моргнуть, голова Цельсия покатилась по залу. Девушка белым платком принялась очищать меч от крови, ее лицо хранило все то же безмятежное выражение.
Тем временем отголосок хаоса, творившийся с наружи корабля впервые донесся и до зала в котором находился Рива. Прямые попадания вражеских орудий, по–видимому, перегрузили энергетический контур, и гравитационная плита корабля на секунду потеряла стабильность. Рива почувствовал резкий толчок, а затем в контраст с этим, непреодолимую слабость — мир вокруг затрясся, и ему стоило огромного труда сохранить равновесие.
Когда пол под ногами выровнялся, а замигавшее было освещение вновь пришло в норму, он увидел что ни Найта ни сам Гроссмейстер не обратили на произошедшее никакого внимания. Найта, кажется, любовалась блеском оружия, а Гроссмейстер, в своей манере, заложив руки за спину, неотрывно смотрел в иллюминатор.
Как раз в этот момент, там, в черной бездне, проплывал какой‑то корабль поддержки, двигающийся в обратную относительно их флагмана сторону. Синие дюзы яростно светились, колоссальная энергия быстро уводила остроконечный корабль в глубокий тыл, но как бы быстр он не был, едва уловимый луч с легкостью догнал и врезался в его корму…
Взрыва и огня, как ожидал Рива, не было. Гибель корабля больше походила на падение вазы с водой. Содержащий атмосферу металлический сосуд лопнул по швам и его куски, подгоняемые брызнувшей во все стороны волной, разлетелись в космосе, словно осколки по полу. Какой‑то приличный кусок обшивки врезался во флагман, и Рива воочию наблюдал за действием силового щита, защищающего корабль от подобных случаев.
Сиреневатый полукупол вспыхнул вдоль всего борта корабля, и гигантский осколок уже летел в обратную сторону…
— Сэр! Прикажите отступить, или мы будем полностью разбиты! — зазвенел по связи голос адмирала флота. Рива хорошо слышал, что в этот раз он был не просто напряженным, а чуть ли не срывающимся на панику.
— Мои корабли намного лучше современных кораблей ОСА и Федерации, так почему мы проигрываем? — задал риторический вопрос Гроссмейстер, при этом не отрываясь от разглядывания все еще движущихся осколков далеко за стеклом.
— Их очень много, сэр… — прохрипел голос из передатчика. — Численный перевес просто подавляющ… Кроме того, орудийные платформы их колосса не имеют равных — наши щиты ни то что не успевают регенерировать, но и вовсе не держат залпов его орудий Гаусса…
— Делайте все, что от вас зависит, — сказал Гроссмейстер. — Оно обещало помочь…
Гроссмейстер вновь выключил связь прежде чем адмирал успел произнести хоть слово, и громко, в будто безумном порыве, воскликнул какую‑то чушь:
— Ну где ты?! Ты обещало мне власть над миром людей! Где ты?! Где твоя помощь?…
Наверное, операторы систем слежения во всех флотах в этот самый миг преждевременно состарились от стресса: их приборы, отслеживающие возмущение поля пространства–времени, завопили и отказали, когда в систему вошел невиданный ранее корабль… а точнее, появилась маленькая звезда.
По крайней мере иного объяснения возникновения из ниоткуда невыносимо яркого источника света ни у кого не могло быть. Свет в тысячу раз ярче солнечного за мгновенье пронзил космический океан и добрался до сражающихся флотов.
Конечно, это невозможно. Пустота не могла отражать лучи света, однако вся бездна космоса наполнилась слепящим, будто бы осязаемым, молочным светом. Он проникал через иллюминаторы и проходил сквозь глухие переборки кораблей. Люди вопили, закрывали глаза, прикрывали лицо руками, но всепроникающий свет пробивал ладони насквозь, беспрепятственно проходил через поры кожи, сухожилия и кости. Ни о каком сражении и великом смертоубийстве никто не помнил, каждый пытался уберечься от невыносимо мучительного света и мечтал забиться в какой‑нибудь темный угол. И лишь у немногих хватило выносливости и воли, чтобы осознать, что неизвестный источник света перешел в атаку…
Миниатюрная звезда, словно хищник, набросилась на замершую армаду. Молниеносно перемещаясь от одного корабля к другому, испускала особо яркий луч света, который разрывал очередную жертву на части.
И только Живые корабли, управляемые божественной сущностью, не нуждающиеся в приказах и экипаже, пытались атаковать и заслонить собой прочие ослепленные корабли флота. Возможно, благодаря им у объединенного флота появился шанс избежать полного разгрома.
— Адмирал–командующий флотом! — закричал я из своей рубки по громкой связи. — Наберись мужества и прикажи ИИ всех кораблей открыть временной тоннель и валить отсюда на любые координаты, вплоть до случайных!
Когда я услышал в ответ хрипение передатчика, вмонтированного в воротник адмирала, воспрянул духом и одновременно с просьбой безотчетно послал в него импульс силы:
— Да возьми себя в руки! Выводи флот!
Не знаю, помог ли этот мой импульс или адмирал–командующий был особенной личностью, но он справился. Стряхнул с себя ужас и, превозмогая боль от осязаемого света, подключился напрямую к СНИЖам кораблей флота.
Вот только для всего этого ему понадобилось время. Слишком много времени. Непозволительно много времени.
Давно забытое ощущение, когда пересыхает во рту, а кулаки сжимаются скорее безвольно, чем яростно, давило на меня неподъемной тяжестью. Я смотрел на экраны и проникал внутренним взором за пределы своего корабля, вынужденный беспомощно наблюдать, как феноменально быстро громят то, что я долгое время строил и собирал по крохам.
Корабли моего флота взрывались изнутри, когда молочный луч убийственной звезды касался их на ничтожно короткое время, и разваливались на части, когда сама молниеносно двигающаяся звезда, игнорируя возможность получения ущерба, протаранивала борт какого‑нибудь гиганта и, ломая обшивку, вырывалась с другой стороны корабля…
Редкие, еще не уничтоженные Живые корабли били по ней из всех орудий, но еще ни одна система наведения не была способна за ней угнаться. Каждая новая секунда ознаменовывала гибель двух, а то и четырех кораблей.
— Стреляйте, дети мои, — не то шептал, не то кричал я, — стреляйте, цель же намного меньше вас!
Люди на «Сердце Эльвы» катались по палубам, СНИЖ что‑то монотонно говорил, но я не видел и не слышал ничего из этого…
Меня поглотило чувство беспомощности. Абсолютное. Всеобъемлющее чувство. Впервые я пожалел, что не до конца утратил способность испытывать чувства…
Когда, наконец, меня рвануло вперед, а корабль издал душераздирающий стон, тело вспомнило о необходимости дышать.
По крайней мере часть кораблей удалось спасти. Все, кто совершил гипервременной прыжок, теперь в безопасности…
Рива
Когда мистический свет исчез так же внезапно, как появился, экипажи кораблей Гроссмейстера наблюдали перед собой грандиозную свалку металлического мусора, заполонившего всю Солнечную систему, — это все, что осталось от большей части вторгшегося флота.
— Всем кораблям начать преследование, — приказал Гроссмейстер, решивший все же включить тактические экраны и смотреть трансляцию хода сражения. — Уничтожьте их всех до единого.
— Да, сэр, — ответил за всех адмирал флота. — Мы сделаем это.
Глава 4 Поступок
Все было настолько плохо, что и думать об этом не хотелось. Корабли объединенного флота, спасаясь от секретного оружия Гроссмейстера, совершили гипервременные прыжки по практически случайным координатам. Это было опасно, это было запрещено, но иного варианта в тот момент просто не существовало.
Вот только беды разгромленного флота этим не огранивались. Ужасное разочарование ждало экипажи сбежавших с поля боя кораблей.
За кормами спасшихся еще не успело сгладиться поле материи–времени, дыхание людей вновь замирало, а сердце начинало биться втрое сильней. Их уверенность в том, что они увидят завтрашний день, таяла, по мере того как сенсоры обнаруживали все большее количество идущих по их следу кораблей Гроссмейстера.
Уцелевшие после боя на Аливрии без какой‑либо связи с другими кораблями флота, не зная координат собственного нахождения, они чувствовали себя дичью, загнанной сворой охотничьих собак. У них не было шансов на победу. Им оставалось либо бежать, либо умереть сражаясь.
Многие бежали и совершали все новые прыжки вслепую. Они яростно боролись за жизнь, но лишь для того чтобы полностью исчерпать энергию в накопителях и замереть в черной бездне космоса. Там они обреченно ожидали появления технически превосходящих кораблей противника, которые набрасывались на загнанную, не способную оказать никакого сопротивления добычу, вцеплялись в их беззащитные тела и разрывали на части…
Некоторые корабли враг счел подходящими в качестве военных трофеев, и тогда судьба экипажей была более горькой. Вторгшиеся на их корабли десантные подразделения так же не оставляли шанса отчаянно обороняющимся людям, но в отличие от простой дезинтеграции корабля, не всегда давали им шанс на быструю и легкую смерть. Подобно варварам древности, захватившим город, десантники учиняли расправу, насилие и глумление над побежденными…
В тот самый момент, когда «Сердце Эльвы» в одиночку вынырнул в неизвестной системе, я не был богом — чувствовал себя обычным, поддавшимся отчаянию, беспомощным и упавшим с небес на землю человеком.
Меня съедало раскаяние. Но я не понимал, где допустил ошибку. Не понимал, откуда у Гроссмейстера такая сила…
Разумеется, это был еще не конец, у меня еще оставалась база на Лилис, которая могла за относительно короткое время восстановить утраченное, однако теперь, когда мои силы разгромлены, я не был уверен в победном исходе войны…
Горечь поражения улетучилась, сменившись чувством ответственности примерно спустя час после битвы. «Эльва» все еще неподвижно висела, пытаясь определить свои координаты, а рядом возникла целая эскадра кораблей–шпионов. Разумеется, озверевший от поражения капитан «Эльвы» выместил на них злобу, уничтожив половину катеров прежде чем оставшимся удалось уйти.
— Вот вам, получайте! — восклицала Эльва, дрожа всем телом не то от ярости, не то от обиды. — Убирайтесь и не возвращайтесь!
В этот момент я все понял… Кристально ясно осознал преследуемую этими кораблями цель.
— Сияющий, сэр, — обратилась ко мне помощник капитана, женщина с фамилией Круз, — СНИЖ закончил расчеты, наши координаты в точности установлены, и мы можем двигаться в любую точку галактики. Укажите цель.
— Отставить.
Она закусила губу, долго переминалась с ноги на ногу, но все же не выдержала:
— Сияющий, нас обнаружили разведчики Гроссмейстера… Без поддержки иных кораблей нам не выстоять против флота Гроссмейстера, не говоря уже о том… свете.
— Круз, передай Эльве приказ подать непрерывный сигнал в космос. Все корабли Альянса должны следовать сюда — мы послужим для них маяком и обеспечим им защиту…
Она не поняла, однако спорить не решилась и поспешила скрыться с моих глаз. Но Эльва девочка умная, сразу осознала, в каком положении находятся корабли флота, рассеянного по всей галактике. Она кивнула мне, давая знать, что поняла мой план спасения.
Распрямив плечи и вздернув подбородок, отдала приказ спокойным и звонким голосом, как и подобает настоящему боевому капитану. Слипшиеся волосы горели красным, выразительные глаза смотрели на офицеров пристально, и те, будто зачарованные ими, переставали нервно дергаться и обретали свою обычную пластику движений.
И хотя я не мог не быть этим недоволен, но осознавал, что они не знают и половины разыгрывающейся сейчас трагедии. Они не знают, что повсюду в космосе в неизвестности болтаются мои корабли и Гроссмейстер, пользуясь их полной беззащитностью, уничтожает их по одному… Этим кораблям некуда спрятаться, некуда бежать… Эльва же, как маяк в ночи, укажет им путь и соберет их вместе.
…«Сердце Эльвы», как гигантский ретранслятор, подавала сигнал призыва, и корабли откликались на ее зов, появляясь из черной бездны один за другим. Некоторые целехонькие вплывали в сектор медленно и горделиво, другие разбитые, с разрушенной, местами обожженной обшивкой быстро ковыляли, спеша укрыться среди других кораблей. Ну а некоторые приносили с собой на хвосте корабли Гроссмейстера… Обычно экипажи неприятеля вместо вожделенной добычи, завидев колосса в окружении пары десятков крейсеров и линкоров, не успевали даже испугаться.
Тем не менее, вернувшихся было ничтожно мало. Двадцать или тридцать кораблей, представляющих из себя хоть какую‑то боевую силу, и не более сотни фрегатов и корветов… Особенно меня нервировало то, что все они были кораблями Федерации либо ОСА.
Я до последнего ждал свой флот. Появления линкоров, эсминцев, фрегатов, да обрадовался хотя бы захудалому истребителю… Но никого не было. Грозный дредноут «Сияющий», авианесущие крейсеры «Эсмиральда» и «Гордость Лилис», как и прочие Живые корабли, не подавали признаков своего существования…
Одним из последних в сектор вошел флагман Величайшего.
Старведий был зол и выглядел осунувшимся — шесть с половинной часов погони выбило из сил даже его.
А теперь он, ослепляя позолотой, в моей каюте срывал голос на президента Федерации, на мундире которого блестела звезда героя. В бесплодной попытке найти виновного они орали друг на друга, как какие‑то подростки или давно сложившаяся, вконец успевшая друг другу надоесть, семейная пара.
— Послушай себя, старик, — яростно кричал Старведий, уязвленный заявлением президента о том, что янки слабы и тупы. — Сейчас в тебе говорит обида за дела многовековой давности!