Дрожа, Вирсавия снова положила руки на живот. Если она умрет, то умрет и ребенок Давида. Ее раздирали противоречивые чувства. Она радовалась тому, что внутри нее зародилась новая жизнь. И желала, чтобы поток крови вынес из ее тела доказательство ее греха, прежде чем он станет известен. Все узнают, что ее ребенок был зачат в прелюбодеянии. Чем она оправдается, если ее муж уже несколько месяцев был на войне? Вирсавия представила себе гневные крики людей плотным кольцом окруживших ее с камнями в руках. Она представила себе, с каким осуждением будет смотреть на нее мать, с какой болью и разочарованием. Мать знала сердце своей дочери лучше всех. Она давно знала о любви Вирсавии к Давиду. Разве она не советовала дочери выбросить из головы детские фантазии и забыть о неразделенной любви? Разве мать не говорила ей, чтобы она хранила свое сердце? Никто не упрекнет царя, всю вину возложат на нее.
Никто теперь не поможет ей. Никто, кроме Давида. Но захочет ли он помочь ей?
Опустив руки, Вирсавия зажала их между колен. Молчание не означает безразличие. Разве Давид не обещал ей, что никто не причинит ей зла? Разве он не клялся ей? Разве Давид не был человеком слова?
Вирсавия отрезала маленький кусочек папируса от письма Урии. Давид поможет ей. Он должен помочь! Она написала царю коротенькую записку. Туго скрутила и перевязала ее шнурком. Потом позвала свою служанку.
— Возьми и отнеси это царю.
— А что если стража не пустит меня в ворота?
— Спроси Иорама. Отдай ему письмо. Скажи ему, что это от меня лично царю.
— Да, моя госпожа.
Вирсавия закрыла дверь и прижалась к ней лбом. Ей рисовались самые страшные картины будущего. Конечно, Давид посчитает своим долгом помочь ей. Конечно, он не бросит дочь Елиама, внучку Ахитофела. Конечно, он постарается что-нибудь сделать, чтобы Урия никогда не узнал о ее предательстве. Но что Давид сможет сделать? Что? Сможет ли он укрыть ее, чтобы она родила его ребенка в другом городе. Куда он отправит ее? Куда? Куда!
О, Давид, помоги мне! Пожалуйста, помоги мне!
Вирсавия отказывалась верить в то, что ее судьба была безразлична Давиду. Неужели он мог быть равнодушным к ней после того, как с таким риском привел ее в свой дворец. Но что сделает Давид, чтобы решить эту проблему?
Измученная тревогой, Вирсавия села. У нее не было выбора, оставалось только ждать, ее жизнь была в руках царя.
* * *
Давидом овладело зловещее предчувствие, когда стражник прошептал ему:
— Служанка Вирсавии, жены Урии, пришла с запиской.
Одно упоминание имени Вирсавии всколыхнуло всю его душу, пробудив чувство, которое, он знал, лучше забыть. Ни одной женщины Давид не желал больше, чем ее. Сколько раз в течение последних недель он отказывал себе в удовольствии снова позвать ее к себе, понимая, что он только увеличит риск разоблачения? Давид должен был неоднократно напоминать себе о том, что Вирсавия была женой его друга, дочерью одного из самых лучших военачальников, внучкой Ахитофела, которого он всегда уважал! У Давида и так было достаточно проблем, не хватало еще превратить своих друзей во врагов!
— Приведи ее ко мне, — приказал он стражнику.
Под любопытными взглядами собравшихся Давид развязал маленький кусочек папируса. Он прочел короткое письмо Вирсавии, и сердце его упало. Его обдало жаром. Два слова, достаточных, чтобы стряхнуть с него всякое благодушие, прозвучали трубным гласом.
Я беременна.
В этих словах Давид прочел обвинение себе и услышал отчаянный крик Вирсавии о помощи. Нахмурившись, он барабанил пальцами по записке. Чувство вины овладело им.
О, Вирсавия. Он вспомнил свое обещание и размышлял, как можно было исполнить его. Служанка стояла в дверях, ожидая ответа. Давид увидел, как мужчины склонились друг к другу и перешептывались. Уже начались разговоры! Он слышал тихий гул голосов. Перерастет ли он в крики, требующие крови? Его и ее? Если распространится молва о его тайной связи с Вирсавией, несчастье постигнет их обоих. Ему требуется время, чтобы подумать, время, чтобы найти решение!
Скомкав послание Вирсавии, Давид лениво откинулся на спинку кресла и с улыбкой подозвал следующего мужчину, пришедшего к царю со своим делом. Давид нетерпеливо выслушал его и дал ответ, который не удовлетворил просителя. Какое ему дело до этих мелочных споров, когда Вирсавия была в смертельной опасности? Он должен придумать, как спасти ее. Если Давид не найдет способ, как скрыть их грех, то в рядах его войска начнутся волнения. Воины потеряют веру в него и, возможно, поднимут бунт.
— Довольно! — Давид встал, отстранив рукой своего слугу. — Мне надо побыть одному.
Войдя в комнату и плотно затворив за собой дверь, Давид положил скомканное письмо на тлеющие угольки благовония и смотрел, как оно горело.
Он просидел целый час, сжав голову руками, прежде чем придумал, как поступить. Давид знал, что его план спасет Вирсавию и его самого от разоблачения и даст его ближайшим друзьям повод для праздника. Он улыбнулся своей сообразительности и позвал Иорама.
— Отправь послание в Равву и сообщи Иоаву, чтобы он прислал ко мне Урию, хеттеянина.
Иорам поклонился и вышел.
Странно возбужденный, Давид снял свой венец и бросил его на постель. Потом провел руками по волосам. Им овладело искушение позвать Вирсавию и объяснить ей свой план действий, однако он подавил этот порыв. Зачем рисковать еще раз, если менее чем через неделю не будет никакого повода опасаться разоблачения? Урия вернется в Иерусалим, где царь встретит его с почетом, не как простого воина, а как посланника, принесшего царю важные вести. Давид хотел знать, что происходило в Равве. А затем он отправит хеттеянина домой к жене.
Вирсавия была внучкой Ахитофела. Она, безусловно, быстро поймет, что нужно сделать, и исполнит свою часть плана. Давид пошлет Урии даже пищу и вино в качестве награды за службу. Любой мужчина, который отсутствовал дома так же долго, как Урия, будет страстно желать встречи с женой.
Давид сжал кулаки, ревность жгла его сердце. План был отвратителен, но он не видел в нем никакого изъяна. Какие бы чувства ни обуревали его при мысли о том, что Вирсавия ляжет с другим мужчиной, он спасет ее жизнь, а также жизнь их ребенка. Этот план поможет им выйти из затруднительного положения. Если все произойдет так, как он задумал, то Урия никогда не узнает, что жена предала его, а друг наставил ему рога. Давид находил мрачное удовлетворение в том, что отцом ребенка от его чресл будет считаться уважаемый человек, который свято чтил закон.
Давид разжал кулаки и тяжело вздохнул. Для того чтобы исполнить свою роль в плане царя, Урии хватит одной ночи, а потом он вернется в Равву к исполнению своего воинского долга. Через несколько недель Вирсавия сможет послать мужу сообщение о своей беременности и Урия отпразднует это событие со своими друзьями в лагере.
Приняв решение, Давид вытянулся на постели и уснул до вечера.
* * *
Когда, наконец, служанка открыла дверь, Вирсавия вскочила на ноги.
— Какие новости?
Девушка смущенно заморгала.
— Стражник привел меня на царский двор.
— Царский двор?
Вирсавия почувствовала слабость и головокружение. Сколько придворных присутствовало при передаче ее письма? Сколько языков теперь сплетничало? Она не стала спрашивать. Она не хотела этого знать.
— Иорам потребовал сказать, кто послал меня, — служанка расплакалась. — Я должна была ответить ему, моя госпожа. Да. Но я говорила очень тихо. Я сказала так тихо, что ему пришлось наклониться ко мне и попросить повторить, что я сказала. А потом он пошел и передал царю.
— Во всеуслышание?
Служанка побледнела.
— Нет. Он прошептал царю на ухо.
Так или иначе, она еще больше навредила себе. Вирсавия вздрогнула.
— Иорам взял мое письмо?
— Да, моя госпожа.
— Он передал его Давиду?
— Да, моя госпожа.
— А потом царь позвал тебя? Он дал тебе письмо для меня? Он что-нибудь сказал тебе?
— Нет, моя госпожа, нет, как он мог сказать мне что-нибудь, когда вокруг было так много людей, которые могли услышать и спросить? Он позвал…
— Позвал…?
— Следующего человека, пришедшего со своим делом.
Вирсавия отвернулась.
— Можешь идти.
— О, моя госпожа…
— Иди!
Оставшись одна, Вирсавия опустилась на пол и закрыла лицо руками. Слишком поздно раскаиваться в своей любви к Давиду, слишком поздно сожалеть о том, что отдалась ему без слова протеста. Единственное, что ей теперь оставалось делать, это ждать, не вспомнит ли Давид свое обещание.
А пока Вирсавии казалось, что царь предпочел забыть о ней.
Глава третья
Давид оценивающе смотрел на Урию, приближавшегося к его трону. Он был высок, широк в плечах, кожа на его лице обветрилась и огрубела от постоянного пребывания на открытом воздухе, линия рта свидетельствовала о непреклонности его характера. Воин снял с головы шлем и держал его под мышкой. Давид заметил на висках Урии пряди седых волос. Урия остановился перед троном, прижал руку к сердцу и низко поклонился Давиду.
— Господин мой, царь.
Когда хеттеянин выпрямился, Давид склонил голову в знак уважения перед человеком, доказавшим свою верность и мужество, человеком, которого уважали и военачальники, и наставники и даже он сам. Давид не увидел в глазах Урии никаких признаков любопытства. Он был отличным солдатом, который без вопросов исполнял любое приказание начальства. Давид знал: Урия выполнит все, что бы ни повелел ему царь.
Расслабившись, Давид откинулся на спинку трона. Его план будет легко осуществить.
— Как поживает Иоав? Расскажи мне о войске, о ваших успехах.
— Все идет хорошо, господин мой, царь.
И Урия подробно рассказал о том, как шли военные действия под командованием Иоава и Авессы. Он дал полное представление о положении дел под Раввой. Рассказал о стычке, во время которой израильтяне загнали аммонитян назад в город, и те бежали, «как собаки с поджатыми хвостами». Давид смеялся вместе с Урией. Урия рассказывал о том, что после того, как в прошлом году Давид поразил Адраазара и его союзников, все народы пребывают в страхе.
— Аннон остался один. Это всего лишь вопрос времени, когда падет Равва и венец Аннона будет в твоих руках.
Давид с улыбкой кивал головой.
— Действительно, хорошие новости. Не так ли?
Он оглянулся на других мужчин, жадно слушавших Урию. Давид снова посмотрел на своего воина. Самое время показать ему свое великодушие.
— Ты можешь задержаться в Иерусалиме, мой друг. Иди домой и отдыхай.
Урия нахмурился, но в почтении склонил голову и произнес:
— Господин мой, царь!
Прижав руку к сердцу, он снова поклонился царю, выпрямился, отступил и развернулся. Все движения Урии выдавали в нем опытного война. Давида душила ревность, когда он наблюдал, как хеттеянин, широко шагая, выходил из тронного зала.
— Иорам, — Давид подозвал к себе стражника. — Пусть для Урии и его жены приготовят кушанья, что-нибудь особенное, нечто такое, что навеет им нежные воспоминания о брачном пире, — он крепко вцепился в подлокотники своего трона. — Вели немедленно все приготовить и отнести в дом Урии.
— Да, господин мой, царь.
Вкусная еда поможет Урии расслабиться, забыть о войне и насладиться мирной ночью в объятиях прекрасной молодой жены.
Остаток дня Давид слушал людей пришедших к нему со своими делами. Пустяковые споры испытывали его терпение, однако они отвлекли его от размышлений о Вирсавии, находящейся в объятиях другого мужчины.
Он даст Урии одну ночь, чтобы тот сделал то, что от него ожидают, а потом отошлет его назад, в Равву, к Иоаву.
* * *
Вирсавия была очень взволнована, когда у колодца мать рассказала ей о том, что люди видели, как Урия входил в Иерусалим.
— Он, конечно, принес новости из Раввы, — сказала мать.
Она продолжала высказывать множество разных предположений, не замечая, как побледнела ее дочь. В голове Вирсавии вихрем проносились вопросы. Что задумал Давид? Неужели он во всем признается ее мужу? Неужели Давид предъявит Урии обвинение в том, что его жена соблазнила царя, бесстыдно купаясь у него на виду? Или у него другие планы? Может быть, он предложит дары, чтобы искупить свою вину? Вирсавия сказала матери, что ей нужно подготовиться к встрече с мужем, и поспешила к себе. Весь день она провела дома, в волнении расхаживая по комнатам.
Когда к ней в дверь постучал Иорам и вслед за ним царские слуги внесли столько подносов с аппетитными кушаньями, что можно было угодить самому царю, Вирсавия встревожилась.
— Что это значит?
Конечно, Давид не намеревался прийти в ее дом. Соседи увидят и начнут сплетничать. Тогда весь город узнает об их тайной связи!
— Передай Урии, что царь желает ему приятного вечера, — произнес Иорам с кривой усмешкой.
— Урия воюет в Равве.
— Да, но царь приказал ему приехать и доложить о ходе войны. Мой господин дал Урии отпуск, чтобы он вернулся домой и провел с тобой эту ночь.
Когда Вирсавия до конца поняла смысл слов Иорама, ее бросило в жар.
— Урии здесь нет.
Даже если бы он и пришел домой, он не прикоснулся бы к ней. Неужели Давид так плохо знает своих людей? Или он забыл закон? Когда мужчину призывают на войну, он должен воздерживаться от супружеских отношений. Он должен беречь силы для боя с врагами Израиля, а не тратить их на удовлетворение своих желаний.
— В таком случае я отыщу Урию, — сказал Иорам. — Я сообщу ему, какую честь оказал ему царь.
Он отстранил слуг и вышел вон.
Честь? Чувство стыда охватило Вирсавию, когда она поняла, каким образом Давид был намерен помочь ей. Он хотел заставить Урию лечь с ней в постель, и ее муж поверил бы, что он отец ребенка! Вот как Давид исполнял свое обещание? Он еще глубже втягивал ее в грех, еще больше погружал ее в скорбь и печаль. Если Урия уступит своей плотской природе, то, как надеется Давид, все, конечно, подумают, что отец ребенка — Урия. Она будет лгать и притворится счастливой, оттого что забеременела. А Урия будет расстроен тем, что нарушил обет воздержания.
О, теперь Вирсавия увидела все совершенно ясно. Давид, вождь войска израильского, отдыхал в своем дворце, в то время как его армия сражалась за него. Скучающий царь загляделся на нее, когда она купалась, и позвал ее к себе ради собственного удовольствия. Давида не беспокоило, что Вирсавия принадлежит другому мужчине — человеку, который был его другом на протяжении всех тех тяжелых лет, когда он скрывался от Саула, человеку, который доказал свою преданность, человеку доблестному и уважаемому! И она пошла к царю и отдала ему самое дорогое — свое сердце. Она отдалась своему идолу-царю, который развлекался, когда другие мужчины вместе с ее мужем рисковали жизнью, чтобы одержать победу в его войне с врагами Израиля!
Как же она встретит Урию, когда он придет домой? Как посмотрит она мужу в глаза и вынесет эту муку? Как она могла предать его? Вирсавия поддалась своим детским фантазиям и поступила, как безумная, вообразив, будто одна ночь страсти что-то значит для царя! Давид использовал ее, чтобы удовлетворить свое сиюминутное желание. Она для него ничего не значит. Он, вероятно, совсем забыл о ней, пока она не послала ему свое послание! Неужели он проклял ее беременность, причинившую ему столько неприятностей?
— Что я наделала! — Вирсавия со стоном раскачивалась взад и вперед. — Что я наделала?
Вернулся Иорам.
— Твой муж сидит возле дверей царского дома со слугами Давида. Я сказал ему, что послал ему царь, желая почтить его, — стражник шагнул вперед. — Ты должна пойти к Урии, моя госпожа. Иди к нему и сделай все, чтобы твой муж пришел ночевать домой. Царь желает, чтобы ты сделала это.
Царь желает.
Если Вирсавия выполнит свою часть плана, то репутация царя не будет запятнана скандальным происшествием, она и ребенок будут в безопасности, а Урия никогда не узнает правды. Она будет притворяться почтительной, любящей и верной женой. У нее будет ребенок, которого она так хотела. Народ не испытает той боли, что испытала она, когда поняла, что человек, которого она любила и которому поклонялась многие годы, был глубоко порочен. Давид больше не был гениальным мальчиком, победившим Голиафа и сплотившим народ. Он был царем, которого испортила власть, потому что он стал эгоистичным, коварным и способным на обман.