Сколь ни готова была Дженнифер, как ей казалось, увидеть обнаженного Монте, все же у нее отвисла челюсть, когда она увидела его гигантский пенис, лежащий на бедрах, точно третья рука. Она знала мужчин с большими членами, но размеры Монте были невероятны. Она почувствовала судорогу в животе. Так вот, чем объяснялся его успех…
Она села на мат перед ним, указывая на место подле себя.
— Присаживайся, — пригласила она, улыбаясь широко и дружелюбно. Она даже забыла о своей наготе, стремясь привлечь в себе этого мужчину.
Он сел рядом с ней, глядя в сторону Она подумала, что его баки выглядят романтично. Они преждевременно поседели, ведь он был еще молодым человеком. Он больше не казался ей похожим на мелкого хулигана.
— Тебе нравилось смотреть на меня, я видела.
— А тебе нравилось обнажаться. Что, не так?
— Это было неожиданно для меня, поэтому я ударила тебя. Не люблю, когда меня держат силой. Я очень независимая.
Он рассмеялся, точно не веря ей, коротко и обидно. Он был англичанином и говорил со среднеанглийским акцентом.
— Это правда, — настаивала она.
— Ты независимая? С таким-то телом? Нет, некоторые мужики лапают тебя. Я прямо вижу, как тебя трахают.
— Это неправда.
— Он здесь, в этой комнате. Этот Алэн. Ты сохнешь по нему, поэтому ты здесь.
— Оставь Алэна в покое. Это мое дело.
Он замолчал, думая о чем-то своем.
— У тебя уже встал, ты в курсе? Я никогда не видела, чтобы у мужчины был такой большой, как у тебя.
— Женщинам нравится, — согласился он. — У меня уже бывали удачные и не очень случаи с женщинами из-за моих размеров.
— Разве размер так важен?
Он фыркнул:
— Не спрашивай меня. Ты женщина. Ну-ка скажи мне, важно ли, чтобы штучка была внушительных размеров?
— Да, пожалуй.
— Хочешь потрогать?
— Да, но потом будет сложно…
— Нет. Можешь смело трогать. Я хорошо себя контролирую.
Дженнифер рассмеялась гортанным смехом. Она чувствовала себя так, точно ей было десять лет и она играла в доктора в отцовском подвале. Она протянула руку и потрогала сперва жесткие бугры мускулов на его ноге, а потом шелковистую поверхность упругого члена.
В свои двадцать пять лет Дженнифер могла с уверенностью сказать, что повидала все типы членов, какие только изобрела природа, но никогда еще ей не приходилось видеть столь непропорционально большого. Она обхватила член пальцами, точно измеряя его, потому что она не могла поверить, что, лаская яички этого человека, ей придется прерваться, чтобы перенести ласку на другой конец копья, массивного органа, наливающегося кровью по мере того, как кончики ее пальцев касались его.
«Сколько же он весит! — мысленно воскликнула она. — Что я делаю, играя с ним? Он не может войти в меня. Я сошла с ума. Такая связь немыслима».
Она взвесила на ладони его желание. Почувствовав толчки, она отвела руку. Он стал твердым, но все это она проделала лишь из любопытства, ему ее не в чем упрекнуть.
Может быть, если бы в этот момент Монте нагнул свою шею, почти такую же толстую, как его член, чтобы встретить нетерпеливые губы Дженнифер, она отдалась бы ему так же охотно, как те женщины, что боготворили его фаллос.
С минуту они смотрели друг на друга, точно враги. Он привык, что женщины были без ума от его члена, а она привыкла срывать мужчин, словно цветы в саду.
Никогда в жизни она не задумывалась о размерах члена, разве что иногда с удовольствием отмечала, что штучка в самый раз. Всегда ее возбуждал весь мужчина: его голос, запах, манера говорить, то, насколько он был внимателен ней. Никогда секс не сводился для нее к размеру органа, к простому количеству плоти.
— Я знаю, о чем ты думаешь, он слишком велик для тебя.
Она рассмеялась:
— Конечно же, нет.
— Это я так думаю. Я думаю, что ты думаешь, что он слишком велик. Но это не так, я сейчас покажу тебе. Вот увидишь: все будет хорошо. Ты пожалеешь, что он слишком мал, когда ощутишь его внутри себя.
— Ты шутишь, конечно.
— О, нет. Почувствуй его. Просто почувствуй, как это круто. Почувствуй!
Дженнифер сжалась изнутри, понимая, куда ее завело все это. Только не это. Его длинная дубинка уперлась ей в бедро. Дженнифер отпрянула от него, царапая нежные ягодицы о грубую ткань мата.
— Нет, — возразила она.
— Да, — настаивал он. Он быстро приблизился к ней, пригвоздил ее кисти к мату, и ногами придавил ее ноги. Она всегда удивлялась, какие мужчины тяжелые. Его ноги, например, весили тонны, она не могла пошевелиться под ним.
Напрасно она пыталась соединить ноги, он развел их в стороны сильным, решительным движением, точно это были ноги куклы, и нетерпеливо тыкался между них своим членом.
— Не делай этого, — крикнула она, но напрасно.
— Теперь, — сказал он повелительно, — ты должна расслабиться. Просто расслабить все мышцы ниже пояса. Иначе у нас ничего не получится.
Замирая, Дженнифер почувствовала, как его жесткая плоть упирается ей в пупок.
— Но я не хочу, — запротестовала она, стараясь ногами победить его превосходящую силу и молотя ими до тех пор, пока он не поймал обе и не встал на колени, независимо от ее протеста намереваясь осуществить задуманное.
Он действовал продуманно и медленно, неуклонно приближаясь к цели, когда ей удалось сокращением ягодиц отбросить его назад.
— Ты хочешь меня изнасиловать!
— Вы все поначалу так говорите.
— Я не хочу трахаться с тобой, эй, слышь ты! Не хочу! Убирайся! — Она отчаянно извивалась, пытаясь высвободиться.
— Расслабься, я сказал. Он такой твердый, милашка, что я ни за что не ручаюсь. Ты ведь трогала его…
Она знала, что он говорит серьезно и что у нее нет ни малейшей возможности противостоять его грубой силе.
— Алэн! Пожалуйста, уведи его! — взмолилась она.
Алэн не реагировал, она не слышала, чтобы кто-нибудь из присутствующих отозвался на ее крик о помощи.
Она была не готова принять его. Она попыталась уползти, но он быстро остановил ее. В это грубых жадных толчках, чувствовалась решимость вогнать в нее свой огромный член, овладеть ею, не обращая ни малейшего внимания на то, хочет ли она его.
— Ох, — простонала она.
Он прорвал первую линию обороны, сухой вход во влагалище, и продвигался все глубже как ни в чем ни бывало. Она почувствовала, как ее нутро сжалось, противясь непрошеному вторжению, она молотила его по спине сжатыми кулаками. Она не кричала, ибо знала, что ей никто не поможет. Это была ее битва. Гигантский кусок плоти, ворвавшийся в ее плоть, не имел никакого отношения к ее чувствам. И она будет бороться с ним, как только сможет.
Один из способов был заставить его поскорее кончить при помощи мышц живота и влагалища. Если уж она не могла выгнать его, то оставалось только выжать.
Но он вошел в нее, не обращая ни малейшего внимания на ее сопротивление. Несмотря на все ее усилия, он работал четко, как метроном. Когда она стала вращать тазом в надежде выдавить его из себя, он усмехнулся и вогнал шпагу по самую рукоять.
— Убирайся! — крикнула она, глаза ее пылали.
— Тебе нравится, — проговорил он. — Я же знаю, тебе нравится.
— Нет мне не нравится, я терпеть тебя не могу! — отвечала она.
Она подняла руки, чтобы выцарапать ему глаза, но вместо этого ее пальцы впились ему в спину, боясь наказания.
«Так вот, что значила записка, — подумала она, — еще один уровень перед прорывом».
Он был слишком велик для нее, но дело было не в этом. Если бы она хотела его и помогала ему войти, все было бы хорошо. Проблема была не в тех ощущениях, которые причинял ей гигантский член, заполняя все пространство внутри ее ибо после первых же толчков по сухому довольно быстро выделилась смазка. Проблема была в том, что он овладел ею насильно. Он не был жесток, но он сломил ее сопротивление превосходящей силой, сковав ее так, что она не могла пошевелиться.
У Дженнифер был богатый сексуальный опыт. Мужчины жестко трахали ее и прежде, большинство из них по одному разу и она знала, что Монте не причинит ей боли, если она не будет сопротивляться, что все, что ей нужно, это дождаться, когда он кончит. Но она не пойдет у него на поводу, играя по старой схеме: когда тебя насилуют, расслабься и попытайся получить удовольствие. Даже если ей приятно, он не узнает об этом, и ему не будет приятно. Насилие никогда не приносит удовольствия.
Она не ожидала, что он станет упрашивать:
— Пожалуйста, двигайся. Я должен ощущать твое тело.
— Нет.
Зная, как сильно он хочет ее содействия, она еще больше утвердилась в решении сломить его пассивным сопротивлением, оставить ему бездвижное мертвое тело. Она закрыла глаза и представила себя медитирующей по технике йоги, центр ее бытия был глубоко внутри, и все, что происходило с ее телом, лишь сотрясало стены дома, в котором она находилась.
Он тряс ее.
— Только не это! — умолял он. Помоги мне, хотя бы чуть-чуть, ну пожалуйста, ты ведь такая красивая.
Она покачала головой, зная, что победа за ней.
Он двигался внутри нее, но никак не мог достичь высшей точки. Наконец он вышел из нее и попросту кончил на мат, его член стал похож на сморщенный рог, торчащий у бедер.
19
— Как ты хочешь отомстить Монте, Дженнифер, — Алэн держал ее в объятиях.
— Не знаю.
— Ты не сердишься?
— Конечно, сержусь.
— Он сделал тебе больно?
— Только в моральном смысле. Уязвленная гордость и прочее.
— Ты должна жаждать мести. Это естественно.
— Я знала, на что иду, Алэн.
— Ты слишком спокойно относишься к этому, ты держишь все в себе.
— Я научилась владеть собой.
— Скажи мне правду: как ты хочешь отомстить Монте.
— Какого ответа ты ждешь, Алэн? Что я хочу сделать с ним то же, что он сделал со мной?
Он пожал плечами:
— Почему бы и нет? Это пойдет ему на пользу.
Чего она действительно хотела, так это того, чтобы он увел ее в какое-нибудь уединенное место в святилище и пробыл там с ней подольше, но она знала, что не сможет этого сказать.
— Ты не хочешь открыться, Дженнифер, — сказала Ники. Она вместе с Алэном пыталась оставить Дженнифер наедине со своей яростью, вызывая ее на откровенность.
— Тебя изнасиловали, Дженнифер. Это сделал он, и он здесь, сказала Ники, указывая на распростертого на полу человека.
— У меня есть кое-что как раз для него, — сказала Николь, доставая из вместительной сумки огромный черный резиновый член, приделанный к кожаному поясу.
Дженнифер глядела на это приспособление, и в ее воображении возникали живые сцены, рисующие возможное его использование.
— Надень это, — подбадривала ее Николь, — трахни его этой штукой.
Взглянув в его сторону, Дженнифер заметила, что Монте пристально смотрит на нее. Его губы опять кривила презрительная усмешка. Он слышал слова Николь и поддразнивал ее сделать это.
Она думала, хватит ли ей смелости.
— Не думай об этом, — шепнула Николь, — просто действуй! Делай с ним все, что тебе вздумается.
Дженнифер кивнула. Она сделает это. Николь помогла ей закрепить приспособление на талии, так чтобы Дженнифер могла свободно орудовать членом. Он был достаточно эластичный и в то же время твердый, как дубинка. Оружие. Она вдруг ясно представила себе, что должен чувствовать мужчина, вооруженный этим тайным оружием.
Николь и Ники, обе маленькие женщины, точно амазонки накинулись на Монте и пригвоздили его руки к мату. Он дернулся, пытаясь вырваться, но не стал упорствовать в борьбе. Его огромное тело была распростерто на полу, пассивное и обессиленное.
— Он сам хочет, — сказала Николь. — Мне кажется, он этого хочет.
— Теперь, Дженнифер, — скомандовала Ники, — он не сможет пошевелиться.
— Но я не могу прямо так.
— Почему же?
— Ему будет больно. Нужна смазка.
— Возьми в сумке, — сказала Николь, указывая рукой на сумку.
Дженнифер нашарила в сумке баночку вазелина и до блеска натерла им член. Она встала на колени над телом своего насильника, положив руки на мускулистые ягодицы.
— Нет, — его протестующий голос прозвучал слабо, и женщины не обратили на него ни малейшего внимания.
Дженнифер раздвинула его ягодицы внутри их покрывал нежный темный пушок и во влажной глубине обнаружила плотно сомкнутый розовый бутон. На нее пахнуло потом и спермой, следы которой оставались на волосах.
— Вгони его вовнутрь, Дженнифер, — подбадривала Ники, — ну же.
Три женщины окружили распростертого на полу голого мужчину, точно ангелы мщения. На их лицах было написано непоколебимое желание покарать виновного.
Ники дотянулась до губ Дженнифер и запечатлела на них поцелуй, точно вдыхая в нее решительность. Дженнифер засунула мизинец в анус Монте и отдернула руку, почувствовав ответное давление.
— Ну же, Дженнифер! — подначивали ее Николь и Ники, и Дженнифер уперла конец своего члена в маленькое розовое колечко. Он дернулся, и член соскользнул, но она, пользуясь помощью подруг, тотчас водворила его на место.
Она вошла в него, по крайней мере, на глубину двух дюймов и услышала его пронзительный крик. Все силы двух женщин уходили на то, чтобы удерживать его сильные ноги.
Дженнифер торжествовала, теперь она была покорительницей, а он испытывал на себе то, что недавно заставил ее пережить: унижение и беспомощность.
Накипевшая злоба покидала ее с каждым новым толчком длинного члена, который она все глубже вгоняла в задницу Монте, то почти вынимая его, то вновь засаживая в тело на все восемь дюймов его длины. Непривычная роль активного участника секса захватила ее своей динамикой. Так вот что чувствуют мужчины! Чувство превосходства, чувство власти над кораблем, знакомое каждому капитану, вот что вы испытываете, глядя сверху вниз на голую задницу человека, удовлетворяющего вашу похоть.
Она врывалась в него с той же страстностью, с какой он ее насиловал. Жаль, что черный искусственный член не был связан с ее клитором, и она не могла ощутить ту упругость тела, о которой всегда говорят мужчины. Но она пыталась вообразить ее на основе того сопротивления, которое оказывало тело ее вторжению, того, как анус пытался удержать в себе член.
— Что, прочувствовал, сукин сын? — спросила она, энергично действуя членом. — Надеюсь, что твоей заднице теперь так же больно, как было моему влагалищу, но мне важнее, чтобы ты понял, что ты заставил меня испытать. Ты изнасиловал Дженнифер Сорел, человека, знающего себе цену и ценящего свободу. Ты заставил меня ощутить себя не властной над собственной сексуальностью, которая всегда была особенно дорога для меня. Я пришла сюда, чтобы научиться обнажать то, что культура учит нас скрывать и подавлять, а ты мне очень быстро напомнил, почему я должна прятать свое тело…
— Что я хочу показать тебе? — продолжала Дженнифер, все более распаляясь по мере того, как черный член входил и выходил из его тела, и готовая без устали трахать его. — Что я хочу показать тебе? Я хочу преподать тебе урок, что женщина — не носовой платок, которым ты пользуешься, а потом выбрасываешь его на свалку.
Она еще раз грубо ворвалась в него. Он повернул голову на мате, чтобы посмотреть на трех своих пленительниц.
— Ты же просила этого. Ты дразнила меня…
— Да, пожалуй, мне сказали вести себя так. Но ты прав: я дразнила тебя. Как ребенок дразнит льва в зоопарке. Ты не мог сдержаться.
— Твоя красота заставила меня забыть обо всем… Я не ожидал этого. Я всегда мог владеть собой. Это все из-за тебя, клянусь, все из-за тебя. Я не насильник.
Она не поверила его словам. Она снова глубоко вошла в него и почувствовала удовлетворение, когда он застонал.
— Тебе ведь нравится чувствовать его в своей заднице, Монте, — спросила Николь, наклоняясь к нему, чтобы выдохнуть вопрос в самое ухо, а затем еще раз повторить его, уже с большим злорадством в голосе.
Кажется, вопрос оказался последней каплей. Собравши откуда-то силы, он взревел, вскидываясь, чтобы стряхнуть с себя женщин. Дженнифер почувствовала, как натяжение ремней ослабло, когда член был вышвырнут из задницы.
Он встал на ноги, подобный разгневанному богу, держа обоими руками свой восставший член, как фермер, пытающийся выдернуть какой-нибудь крупный корень.