— М-да, весело тут у вас! — продолжал свое общение с Галилео Аналитик, поведавший тому о своих ночных приключениях. Помолчав, он решил сменить тему: — И что, часто вы с другими праведниками встречаетесь? И где? Есть тут вообще какое-то социальное общение? Или только благодать райскую вкушаете да стучите друг на друга?
— Общение, конечно, есть: обычно на прогулках и молитвах.
— Звучит заманчиво. А как насчет библиотек, концертов, клубов по интересам? А учебные заведения есть? Что, если самое главное райское наслаждение для праведника — это бесконечное познание?
— Христианство традиционно считало, что раз уж праведник попал в царство Божие, то должен быть и так доволен близостью к Богу, ангелам да святым. Ведь взамен мог бы и муки адские получить. Словом, вы правы, университетов здесь нет, а жаль! Детей-то много! Здесь совершенно другой мир, со своими законами — действительно «Рай» для ученого! Но наукой, как и многими другими вещами, у нас можно заниматься лишь с особого разрешения ангелов или иерархов.
— Книги вы тоже контрабандой получаете? Через ангелов?
— Да, через них. Публичных библиотек здесь, к сожалению, нет. Есть архивы и частные собрания вроде моего.
— А как вы их, ангелов, уговариваете книги с Земли таскать?
Галилео опасливо оглянулся:
— Вы можете не знать, но до вознесения сюда я был не только астрономом и физиком, но и неплохим механиком. Талантливые же механики здесь Ценятся почти как святые со своей энергией. Вы, например, наверняка не догадываетесь, что все мало-мальски хорошие швейцарские часовщики всегда попадают в Рай, даже если всю жизнь били жен или пинали бездомных собак?
— Нет, не знал. Кстати, бездомных собак и кошек в Швейцарии, по слухам, нет. Бездомные люди есть, а собак — нет.
— Так; вот. Как и в начале девятнадцатого века на Земле, у нас нет электричества. Соответственно, нет роботов и компьютеров. Зато есть самые замечательные из когда-либо сотворенных механических устройств. Эти устройства превосходят по своей сложности несколько миллионов самых сложных механических часов. Естественно, как и на Земле, здесь существует определенный культ часов как первоосновы всего остального механического мира. Часы эти приносят с Земли, а также делают здесь. К сожалению, земные часы ценятся, скорее, как редкость: наш календарь отличается от земного, и в сутках у нас только двадцать часов. Если вы обратите внимание, часы есть практически у каждого уважающего себя ангела и праведника.
— А какие у вас? Выглядят они очень достойно, какой-то очень старый дизайн? — решил сказать что-то умное Аналитик, разбиравшийся в дорогих часах примерно так же, как белый медведь в абрикосах.
— Эти наручные часы я сделал сам. Модель очень редкая: помимо вечного календаря, фаз трех местных лун и времени, оставшегося до следующего солнечного затмения, у них есть одна уникальная функция: они способны показывать приближение большой концентрации энергии. Эта функция, в свою очередь, стала возможной благодаря моей столетней работе здесь, в Раю, по изучению данного источника энергии, ее закономерностей и путей обнаружения и измерения. Сердце подобного прибора — особая разновидность алмаза, которая, кстати, встречается чрезвычайно редко.
— То есть ваши часы способны предсказать приближение архангела Михаила или Святого Петра?
— Да, а также вас и, теоретически, самых сильных демонов. Разумеется, мои часы пользуются популярностью. Ангелы, особенно молодые, готовы многое сделать и на многое закрыть глаза для получения личного экземпляра.
По крыше вдруг промелькнула большая тень. Подняв голову, Аналитик увидел позолоченную колесницу, влекомую по воздуху шестеркой белоснежных крылатых коней.
— А это кто? Похоже на важную птицу. Напоминает земные лимузины.
— Именно такую — статусную — функцию выполняют здесь крылатые колесницы. Ангелы могут прекрасно обходиться и без них. А положены они святым и приближенным к ним. Кстати, в нашем распоряжении есть такая.
— Да что вы! Прокатимся?
— Да пожалуйста. К тому же все равно пора показать вам наши достопримечательности.
Галилео несильно хлопнул в ладоши. На крыше материализовалась деревянная колесница удивительно красивой работы, похожая на колесницы из гробниц египетских фараонов. В колесницу были запряжены два сказочно красивых белых жеребца, потряхивающих огромными крыльями. Колесницей правил ангел-охранник, опоясанный перевязью с огненным мечом и маузером в потертой кожаной кобуре желтого цвета. Маузер был явно отобран у какого-нибудь грешника-комиссара времен великого переворота и гражданской войны.
— Хорошо держитесь за поручень! Если отпустите, то, конечно, ничего особенного не случится. Но лучше не позориться. Предлагаю развеяться и посетить Молло — один из городов Рая.
Не услышав возражений, Галилео кивнул ангелу, державшему вожжи крылатых коней. Тот гортанно, как бедуин, крикнул, и лошади послушно взяли с места круто вверх. Аналитик судорожно вцепился в поручень. Ощущение было, мягко говоря, необычным. Передвижение по воздуху в хлипком экипаже оказалось, пожалуй, более пугающим, чем самостоятельное парение. Но вскоре он привык, успокоился и даже стал получать удовольствие от путешествия. Кони мерно разрезали воздух своими красивыми крыльями, ветер обдувал лицо, ангел-возница периодически повторял свои странные крики. Под колесницей проносились бесконечные аллеи, рощи и клумбы Эдема. Порою рядом, с шумом распарывая воздух, пролетали ангелы охраны, каждый раз внимательно рассматривавшие Аналитика и иногда приветственно помахивавшие Галилео. По всему было видно, что часы старого еретика действительно пользовались большой популярностью.
На горизонте, в изумрудно-белесой дымке испарений, вскоре показалась ультрамариновая полоска близкого моря. Когда колесница пересекла линию воды, Аналитик с удивлением отметил, что вместо берега и пляжей Райский материк круто обрывался в воду обросшим водорослями каменным откосом. Было похоже на борт огромного корабля или, скорее, баржи. В отличие от Эдема здесь хищники оставались хищниками: в видимых слоях воды порою проносилась темная тень большой рыбы — тунца или акулы. Стаи рыб помельче тут же рассыпались в стороны, и было понятно, что это отнюдь не игра. Вдали с шумом взметались в воздух фонтаны китов.
Колесница сделала широкую дугу, дав пассажирам возможность полюбоваться морским пейзажем, и пошла вдоль края материка, приближаясь к Молло со стороны океана.
Город напомнил Аналитику одновременно афинский Акрополь и Иерусалим. Он покрывал довольно высокую гору. На вершине горы, под легкими облаками, громоздились друг на друга прекрасные храмы, окруженные садами. Под ними тянулись террасы дворцов, тоже утопающих в роскошной зелени. Ближе к подножию горы строения становились все менее значительными по размерам. Эти кварталы Молло напоминали аккуратно расположенные современные пригороды — обиталище зажиточного среднего класса. Галилео подтвердил его догадку:
— Действительно, на вершине — храмы, обитель Бога. Здесь же располагаются казармы его слуг и солдат. Я имею в виду ангелов. В дворцах на следующем ярусе живут самые заслуженные святые и угодники. В нижних же кварталах, обрамляющих гору, живут святые пониже рангом и отдельные праведники.
— А где живете вы?
— Праведники попроще живут вокруг городов. Те, кому, как мне, повезло, живут на собственных виллах. Те, кто на Земле звезд с неба не хватал, но зато умудрился не нагрешить, живут в гостиничных комплексах или общежитиях. Особенно это касается одиноких.
— А кто и как распределяет жилплощадь?
— Небесная канцелярия. В ее же ведении — и Книга Божья, в которую внесены все живые и мертвые. Быть вычеркнутым из нее — страшное наказание и означает окончательную смерть. Что касается жилищ, то существует еще один огромный механизм, в котором содержатся данные обо всех свободных помещениях Рая. Когда возникает необходимость поселить очередного праведника, только что прибывшего к нам, механизм выдает решение на основе заданных параметров важности и произвольно выбранных чисел. Считается, что таким образом проявляет себя воля Божья.
— И что, действительно проявляет?
Галилео нехотя ответил:
— В принципе да. Но устройство то, — тут он опять оглянулся, — сделано людьми — праведниками и кульпитами. А потому, при желании, можно и в его работу внести нужные поправки. У Бога, по-видимому, могут быть дела и поинтереснее. В общем, когда мне надоело жить с неприятными соседями, я там кое-что… гм… подкалибровал, и Бог определил моему семейству вполне приличный отдельный домик.
Колесница по спирали кружила вокруг небесного града, постепенно снижаясь к пригородам.
— Куда мы сейчас следуем? — спросил Аналитик, крутивший головой во все стороны, как летчик-истребитель.
— Вы спрашивали про социальное общение, вот и пообщаемся! — загадочно сказал астроном и часовщик. — Я хочу показать вам одно популярное заведение. На Земле подобные места называются ресторанами и закусочными. Здесь же они называются трапезными. В эту конкретную трапезную частенько ходят не только простые праведники, но и очень известные персонажи. Вам будет интересно!
Глава 4
Трапезная оказалась еще одним красивым мраморным зданием прямоугольной формы с большим внутренним двором, усаженным ветвистыми платанами. В самом здании, по всей видимости, находились кухонные помещения. Во дворе, среди разбрызгивающих влажную прохладу фонтанов, в большом количестве располагались потемневшие от времени, но очень чисто вымытые каменные столы со скамьями. За столами сидели праведники, одетые в уже привычные рясы и тоги всевозможных неярких цветов и фасонов. Почему-то почти все они были мужского рода. Прислуживали же им, напротив, преимущественно женщины вполне привлекательной наружности в длинных, до полу, платьях эпохи Пунических войн.
Многие праведники, несмотря на сравнительно ранний час, были уже хорошо на взводе. Очевидно, вкусно потрапезничать было одним из любимых занятий небесного санатория. Очаровательные прислужницы суматошно бегали, поднося кувшины, наполненные вином, и огромные блюда со всевозможными закусками. В воздухе пряно пахло оливковым маслом, жаренным на углях мясом, специями и свежей рыбой. В целом было похоже на хороший итальянский ресторан, стилизованный под Древний Рим. Возбужденно озираясь и непроизвольно потирая запястья, густо покрытые седыми курчавыми волосами, Галилео подозвал ближайшую прислужницу. Прислужница оказалась стриженной под мальчика брюнеткой с огромными тревожными серыми глазами и смугло-матовой, как будто светящейся изнутри, кожей.
— Что будет угодно почтенным праведникам? — спросила она переливающимся голосом.
Пока Галилео с неторопливым удовольствием гурмана заказывал вино и закуски, Аналитик завороженно заглядывал в огромные серые глазищи с оранжевыми искорками. Их обладательница представляла собой не слишком часто встречающуюся комбинацию чрезвычайной сексуальной привлекательности и холодной скромности. Почему-то было трудно представить ее изменяющей мужу, если, конечно, таковой бы у нее оказался. Почувствовав назойливое внимание Аналитика, девушка бросила на него обеспокоенный взгляд. Тот смущенно отвел глаза. Прислужница поспешила удалиться. Даже под длинным платьем угадывались худые сильные бедра и стройные ноги. Ее походка была стремительной и нервной, как у породистой лошади.
Галилео понимающе заухмылялся и прокряхтел:
— Хорошенькая, кхе-кхе, кульпитка.
Аналитик с неприязнью посмотрел на фамильярного астронома.
— А она что, действительно из Ада?
— Наверняка! Судя по тому, что она работает здесь, в трапезной, должно быть, какое-нибудь не очень страшное прегрешение. Быть может, соблазнила женатого мужчину или бросила своего рохлю-мужа. А может, и что-нибудь потяжелее: аборт от отчаяния или самоубийство на почве неразделенной любви. Ох, хороша! Посмотрите на походку!
В этот момент в трапезную шумно ввалилась большая толпа. Толпа состояла из людей характерной ближневосточной наружности. Они были самых разных возрастов: от тридцатилетних мужчин с очень черными и очень обильными волосами на всех видимых частях тела до старцев с роскошными седыми патлами до пояса. Большинство из них производили впечатление крестьян, приехавших за покупками в город, что странно контрастировало с многочисленными массивными драгоценностями и роскошными одеждами из белоснежного тонкого полотна высокого качества. Среди шумной толпы ростом и властным выражением хищного высохшего лица выделялся седобородый старец. Галилео перекосило от нескрываемой неприязни.
— Приперлись, кочевники!
— Кто это? — спросил Аналитик, рассеянно разглядывая экзотических посетителей.
— Полюбуйтесь на Прародителя избранного народа и всех его родственничков: Недорезанного, Красавчика и прочих! Хуже этой публики здесь, в Раю, никого нет. Вы уж мне поверьте!
Тем временем сероглазая кульпитка вернулась с кувшином вина и большим блюдом, наполненным мясом и овощами. Из-за стола Прародителя Авраама раздавались громкие выкрики и ржание. Прислужница затравленно посмотрела в их сторону и обреченно пошла принимать заказ. Библейское семейство встретило ее появление плотоядными ухмылками, похабными шутками и заигрываниями. Некоторые, глядя на сексапильную прислужницу, в своей невинной раскрепощенности почесывали интимные места. «Дети пустыни», — машинально подумал Аналитик.
— Как по мне, — продолжал Галилео, — так многие из этих скот… скотоводов должны быть в Аду! Посудите сами! Прародитель, эмигрировав в хлебный Египет с молодой и красивой супругой, мудро рассудил, что жена его настолько привлекательна, что египтяне захотят ее отобрать, а в процессе могут и его самого прикончить. Просто так, на всякий случай. Поэтому он наказал ей говорить всем, что она его сестра. Последнее, кстати, тоже было правдой: кочевник действительно был женат на своей сводной сестре! Мало того, он сделал так, чтобы она попалась на глаза сводникам фараона и оказалась в его постели. За оказанные красавицей-женой любовные услуги приятно удивленный фараон щедро наградил Прародителя избранной нации. Тот радостно принял многочисленных коров, козлов и рабов. Когда же вся история всплыла, ему удалось так хитро повести дело, что фараон, вместо того чтобы снести ему голову или кинуть на съедение крокодилам, отпустил его со всем нажитым богатством.
Но это еще не все! Жена, не способная родить детей, подобрала нашему пророку молоденькую рабыню-египтянку. Рабыня родила ему сына, но тут уже подсунувшая ее бесплодная жена почувствовала, что слишком бодрый супруг начинает охладевать к ней, и уговорила его выгнать девчонку вместе с младенцем в пустыню. Добрый Прародитель, правда, все же дал ей на прощание бурдюк с водой и кусок хлеба!
В целом Прародитель был очень любвеобильным отцом. В одно прекрасное утро, когда он, зевая нечищеной пастью, вышел пописать на свою юрту, ему послышалось, что Бог позвал его. Всегда и на все готовый во имя Господне, Прародитель принял стойку «смирно» и без разговоров подтвердил готовность выполнить любое желание начальства: в данном случае зарезать собственного сынишку. Когда, взбираясь на гору на свое собственное заклание, ничего не подозревающий паренек спросил: «Папочка, а где же агнец?» — мол, кого резать-то будем во славу Господа? — то папашка невозмутимо ответил в том плане, что Бог пошлет. Бог к тому времени, наверное, и позабыл уже об этой явно неудачной шутке, но папочка без колебаний собирался закончить начатое и уже было занес кривой нож над тоненькой шеей, когда какой-то ангел спохватился и остановил старичка-боготерпца.
— И как же сынок его потом, наверное, любил! — прокомментировал Аналитик и залпом употребил содержимое своей чаши, наблюдая за развитием соседнего застолья.
Там наступил этап поглощения пищи. Надо сказать, что семейство кочевых скотоводов не обременяло себя условностями и с урчанием рвало на куски сочную баранину, стараясь запихать в огромные бородатые рты большие куски истекающего жиром мяса. Роскошные белые одежды быстро покрывались пятнами. Полюбовавшись на это зрелище, Аналитик неизбежно спросил: