-- Понял, и еще вопрос -- как создать новое заклинание?
-- Учиться нужно было лучше!
-- И все же? -- настойчиво спрашиваю я.
-- Ты должен быть твердо убежден, что слова или жест вызовет нужный эффект, больше ничего не скажу -- вспоминай и думай сам.
-- Благодарю, -- переписываю номер телефона, -- прощайте.
-- До встречи, -- усмехается Учитель.
-- Если только в Аду... -- бурчу в ответ.
Судя по его широкой ухмылке -- он все отлично расслышал. Выйдя из квартиры на лестничную площадку, быстро набираю номер.
-- Да, я вас слушаю, -- судя по голосу ясновидящая уже не молода.
-- Добрый вечер, мне ваш номер дал Игорь Константинович...
-- Кто? -- переспрашивает она.
-- Учитель, -- со смешком отвечаю женщине. -- Мне нужна ваша помощь.
-- Я больше этим не занимаюсь...
-- Подождите, -- перебиваю ее, -- дело очень важное! Давайте я подъеду к вам и объясню -- может, вы измените решение!
-- Хорошо, -- сомнение и любопытство звучит в ее голосе, пока она диктует адрес.
-- Благодарю, я скоро буду!
Выхожу на дорогу, снова вызываю такси и отправляюсь.
Действительно, не самый презентабельный район: обшарпанные пятиэтажки, мусор на тротуарах, пьяные малолетки. Хотя последние встречаются повсеместно, а ведь комендантский час уже наступил.
Удивительно, если она лучшая, то могла бы позволить себе жилье в более престижном районе! Вот и нужный мне дом, второй подъезд, третий этаж, квартира под номером 24. Дверь, оббитая коричневым дерматином, как и у всех, под ней лежит резиновый коврик.
Нажимаю кнопку звонка. Раздается мелодичная трель и звук шаркающих шагов.
-- Кто? -- раздается чуть дрожащий голос.
-- Валентина Михайловна, -- отвечаю ей, -- я вам недавно звонил.
Раздаются щелчки замка, и дверь распахивается. В нос бьет тяжелый запах лекарств, а на пороге замирает старушка, зябко кутающаяся в пуховой платок. Но вот глаза не соответствуют возрасту -- ярко-голубые, правда на дне плещется боль, много боли.
-- Добрый вечер, я могу пройти?
-- Заходите. Э-э, не знаю, как вас родители назвали...
-- Зовите Лисом, порой прозвище скажет больше чем имя, -- отвечаю зайдя и расстегивая черное полупальто.
Запах лекарств это мелочь, а вот то, что перстень потихоньку начинает заряжаться, откровенно говоря, меня очень настораживает.
-- У вас своеобразное чувство юмора, -- говорит старушка, закрывая дверь.
-- Жизнь и смерть у меня такие же, -- отвечаю со смешком, расшнуровывая берцы.
Старушка оставляет эту фразу без комментариев и жестом предлагает следовать за собой. Пальто с шарфом отправляется на вешалку, обувь -- в угол, на сухую тряпку, постеленную под дверью.
-- Пройдемте в комнату -- там и поговорим, -- предлагает она на ходу, -- чай будете?
-- Не откажусь, но лучше бы кофе.
-- К сожалению, я его не пью, только травяной чай. Присаживайтесь, сейчас принесу. Я так понимаю, разговор будет долгим.
Пока ее нет, рассматриваю комнату. Светлые обои в мелкий цветочек придают ей уют. У стены несколько шкафов, тумбочка с телевизором, накрытым вязанной салфеткой, поверх которой стоит фарфоровый слоник. В углу сиротливо пристроилось кресло, а рядом с ним продавленный диван. Три двери: одна ведущая в коридор, вторая на балкон, а третья, наверно, во вторую комнату. Не богато.
Вскоре ясновидящая возвращается, катя перед собой столик со всем необходимым для чая.
-- Так о чем вы хотели поговорить? -- интересуется она, после того как разлила чай по кружкам.
-- Вы смотрите телевизор?
-- Нет, что там можно увидеть? Одни сериалы, морды воров и бандитов, да прочую подобную пакость.
-- Логично, -- делаю глоток из кружки, -- тогда я вам расскажу. В городе объявилась тварь, насилующая и убивающая детей.
Ответить ясновидящая не успевает: из-за двери раздается сдавленный стон, и она убегает туда. Хм, теперь стала понятна причина зарядки перстня, но нужно убедиться.
Встав, крадусь следом за ней. Комната небольшая, но мебели с избытком. Удушающий запах лекарств и безнадежности. Стоп, какой безнадежности?! Ладно, потом проверю. Свободное пространство стен заклеено плакатами с рок-музыкантами, в углу на подставке стоит гитара. А вот и источник энергии: на кровати лежит молодой парень, истощенный и бледный.
-- Уйди! -- шипит на меня старуха.
-- Я помогу вашему внуку, но только если вы мне все расскажете и поможете в моих делах.
-- Да что ты можешь? -- огрызается она, делаю парню укол.
-- Кое-что могу, -- и, дождавшись, пока ясновидящая посмотрит на меня, зажигаю огонек над кончиком указательного пальца.
В ее глазах мелькает надежда, и старушка медленно кивает. Я возвращаюсь в комнату и залпом выпиваю остатки чая из кружки. Затем снова наполняю ее.
-- Ты правильно понял, это мой внук, -- медленно начинает она, и делает маленькие глоточки отвара. -- У него мой дар. Правда не развитый, но иногда он пробивается, и его посещают видения. Мальчик он хороший, честный и порядочный. И вот после такого видения он заступился за девушку. И вот, у него поврежден позвоночник, а эти сволочи безнаказанные гуляют.
-- Хм, -- отхлебываю чая, -- думаю я смогу помочь.
-- Чем? Отомстить?
-- И это тоже, но вообще-то я говорил про исцеление.
-- Кто ты такой?! -- практически кричит ясновидящая.
-- Я уже представился -- Лис, приятно познакомиться, -- усмехаюсь ей. -- Остальное вас не должно волновать.
-- Хорошо, -- она медленно кивает, -- какая помощь вам нужна от меня?
-- Найти этого маньяка и, возможно, кое-что еще. Но все же, для начала я займусь вашим внуком.
-- Прошу вас вылечите его, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь.
-- Договорились, -- встаю из-за стола и возвращаюсь к больному.
Присаживаюсь на корточки возле изголовья кровати и пристально смотрю в серые глаза парня. Потемневшие от всего пережитого, но чувствуется, что это парня еще не сломало.
-- Ты хочешь снова ходить?
-- Хочу, -- едва слышно шепчет он.
-- Я помогу, -- спокойно говорю ему.
-- Кто ты такой, черт тебя возьми?! Нравиться издеваться над калекой?!
Речь неплохая, но произнесенная едва слышимым шепотом не производит никакого эффекта на меня.
-- Предпочитаю сразу убивать, пытки не мое хобби. И да, я могу исцелить тебя, -- снова зажигаю огонек над пальцем, -- так ты хочешь снова ходить и избавиться от этой боли?
Парень завороженно смотрит на пламя и согласно опускает веки.
-- Вот и отлично, готовься! -- договорив это, возвращаюсь к его бабушке.
Вера вещь полезная, помогает выжить, когда кажется, что все, конец...
-- Так, когда вы будете лечить?
-- Сейчас, -- говорю, скатывая ковер, -- только не отвлекайте!
-- Хорошо, -- кивает она и уходит к внуку.
Я конечно не целитель, но подходящий ритуал помню, надеюсь, что он поможет. А то будет нехорошо: подарил надежду и... Они точно сломаются.
Достаю из кармана пальто кисет со всякой мелочевкой. Покопавшись в нем, достаю кусок мела, веревку с узелками и, по памяти, начинаю чертить на полу нужную звезду с рунами. За полчаса управляюсь с этим.
-- Готов? -- зайдя в комнату, интересуюсь у парня.
Он что-то сипит и, видя, что язык его не слушается, просто снова опускает веки.
Поднимаю практически невесомое тело на руки и несу в зал. Осторожно укладываю его в центр чертежа, следя, чтобы никакие части тела не вышли за границы пятиугольника. Вроде все нормально, думаю, можно начинать. Хорошо, что здесь не важны всякие фазы луны или там расположения звезд.
Закрываю глаза и сосредоточиваюсь. Начинаю тонкой струйкой, с каждым ударом сердца усиливая ее, вливать в руны ману...
Ешкин кот! Перстень почти пустой, но ритуал не завершен!
Пуст, по лицу течет что-то липкое. Пять ударов сердца и все, жизненные силы закончатся, три удара, и будет мне деревянный макинтош и два квадратных метра земли в собственность. Два удара...
Фух, ритуал завершен. Давно я так не нервничал и не рисковал ради неясного результата! Не открывая глаз, обессилено прислоняюсь к стене и по ней сползаю на пол. Нет, вот такой риск мне абсолютно не нравится!
Вскоре раздается радостный крик. Значит получилось. Шарю по карманам, нахожу платок и кое-как оттираю кровь с лица. Похоже, свитер придеться выкидывать.
-- Спасибо, -- меня начинают трясти, -- спасибо, спасибо!
-- Не трогай меня! -- шиплю я. -- Займись своими делами!
С трудом встаю на ноги и подхожу к дивану. Стягиваю свитер.
-- Постирайте если не сложно, внука плотно накормите, а я спать, -- едва ворочая языком произношу это, затем откидываюсь на спинку и моментально засыпаю.
Пробуждение оказывается не самым приятным: голова болит и кружится, все тело ломит. Достаю телефон, неплохо поспал -- чуть меньше суток. Никто не писал и не звонил, что тоже неплохо.
Хм, меня даже пледом накрыли. Отбрасываю его, кое-как встаю и, пошатываясь, иду на кухню.
-- Привет всем, можете не благодарить, от чая с парой-тройкой ложек сахара и нескольких больших бутербродов не откажусь, -- выдав это, опускаюсь на табурет и хватаюсь за столешницу, чтобы не упасть.
-- Даже не знаю, как вас отблагодарить...
-- Мы вчера еще обо всем договорились, -- перебиваю ясновидящую, -- и чем скорее вы выполните первую часть -- тем лучше.
-- Бабушка, о чем...
-- Мальчик, не лезь не в свое дело. Я тебя исцелил? Вот и радуйся молча. Тебя это не касается.
-- Но...
-- Внучок, иди лучше отдохни. Лис прав, это наше с ним дело.
Неуверенной походкой, что-то бурча себя под нос, он нехотя уходит с кухни.
-- Приятного аппетита, -- произносит Валентина Михайловна, ставя передо мной большую кружку и тарелку с бутербродами.
-- Благодарю, -- киваю ей и набрасываюсь на еду, аппетит просто зверский.
-- Доедайте, и поедем на место убийства, постараюсь помочь вам.
Киваю, не отрываясь от поглощения бутербродов. Из комнаты парня доносится гитарная музыка. Уже ожил и отошел. Еще одно доброе дело сделал. Интересно, там в котле будет масло попрохладней или вилами реже тыкать будут?
-- Вы точно сможете его найти?
-- Да, но для чего он вам? Он... -- она замолкает.
-- Нет, но мне нужна энергия. То, что я успел накопить, ушло на исцеление вашего внука.
-- И? Я что-то не пойму.
-- Принесу его в жертву -- получу энергию. Все просто как три копейки.
-- Давайте лучше передадим его полиции, -- она сцепляет руки в замок на груди и пристально смотрит мне в глаза, -- не берите грех на душу.
-- Мне не впервой убивать, да и такая тварь заслуживает только смерти, и чем она будет мучительней -- тем лучше.
-- Вы не правы -- мы же люди...
-- Знаете, я когда-то говорил тоже самое, -- перебиваю ее, -- но теперь я разубедился в этом. И любовь может толкнуть на предательство, и много чего еще. Да и люди хуже зверей, гораздо хуже.
-- Значит, мне вас не переубедить?
Качаю головой.
-- Ясно, тогда поехали, -- она, сгорбившись, встает из-за стола, и шаркающей походкой идет в прихожую.
На первом месте убийства ясновидящая бледнеет, а уж когда дотрагивается до земли, то вообще хватается за сердце.
-- Вы были правы, -- отдышавшись и съев какую-то таблетку, произносит она. -- Таких тварей, как он, нужно только убивать!
-- А вы: "судить, судить", -- с горькой усмешкой отвечаю старушке, -- вы б еще сказали, что их прощать нужно. Я уже давно живу по принципу: "око за око, зуб за зуб", и пока что не жалею об этом.
-- Но... но... -- заикается Валентина Михайловна.
-- Вы ошибались, но это уже не важно. Как он выглядит?
-- Невысокий, коренастый. Невыразительное лицо с рыбьими, водянистыми глазами, широкий рот, кудрявые волосы рыжеватого оттенка, рыбьи глаза.
-- Понятно, на следующее место или уже сможете сказать, где он есть или будет?
-- Дальше, -- дрожащим голосом произносит она.
-- Может валерьянки или там валокордина?
-- Не поможет. Только алкоголь, или наркотики помогут не так остро пережить это. Но у меня уже не тот возраст, чтобы использовать подобные методы.
Молча киваю и вызываю такси.
До вечера колесим по городу. М-да, для ясновидящей все это не проходит даром: руки мелко дрожат, лицо мертвенно-бледное, а губы приобретают синюшный оттенок.
-- Как вы? -- негромко интересуюсь я, после того как мы располагаемся у нее на кухне.
-- Старость -- не радость, да и таким я давно не занималась.
-- Но вы сможете мне помочь?
-- Постараюсь, -- кивает старушка, -- немного отдохну и возьмусь за работу.
-- Хорошо, а я тогда помедитирую, -- произнеся это, иду на балкон и сев в позу лотоса, начинаю этот нудный, но необходимый, процесс.
-- Лис, проснитесь! -- через пару часов кто-то осторожно трясет меня за плечо.
М-да, результат практически нулевой -- мана плещется на самом донышке резерва. Надо что-то придумать, причем срочно!
Еле поднимаясь на ноги, пристально смотрю на ясновидящую.
-- Послезавтра, вроде бы парк Революции, после полудня, -- произносит она.
-- Кто жертва?
-- Темноволосая девочка, в школьной форме с двумя бантами и ярким портфелем.
-- Понятно, благодарю, -- киваю ей и выхожу с балкона.
На диване замечаю свой свитер, от крови ни следа, когда только успела постирать? Одеваю его и иду в прихожую.
-- Тебе еще что-нибудь нужно от меня? -- интересуется замершая в дверном проеме старушка.
-- Пока нет, -- говорю, не отвлекаясь от шнуровки берцев, -- но позже еще несколько раз понадобится ваша помощь.
-- Хорошо, береги себя -- ты хороший человек, хоть и пытаешься скрыть это.
-- Расскажите это тем, кто покоится на моем личном кладбище, -- криво усмехнувшись, выхожу на лестничную площадку.
Ответа не следует, да я его и не ожидал. Быстро сбегаю по ступеням вниз и, выйдя из подъезда, раскуриваю сигарету.
Не спеша, иду в сторону своего логова, размышляя только над одним насущным для меня вопросом -- как быстро пополнить резерв. Сатанисты и жертвоприношения отметаются сразу: первое -- так как они как минимум поменяли места сбора, а второе -- у меня рука не поднимется на несчастное животное, а подходящую жертву среди людей долго искать. Значит, остается только секс. Как горестно я об этом подумал, ужас. Улыбаюсь этому внутреннему монологу.
Облом, моя, для простоты буду считать так, девушка задерживается у родителей и вернется только послезавтра. Слишком поздно, а с другой стороны -- слишком рано, ведь я еще с маньяком не разобрался!
-- Эй, пацанчик! Сигареты не будет? -- раздается окрик со спины.
Разворачиваюсь, трое, с пивом и лицами, не обезображенными интеллектом. Похоже, что сейчас получу немного маны.
-- Не курю.
-- А по мелочи есть че? А то нам на пивасик не хватает, добавь, а?
-- Нету, нищим и убогим на паперти последнюю отдал.
-- А че ты так отвечаешь? Борзый сильно? -- гнусавит старший, и вся троица приближается ко мне.
Отвожу руку за спину и беру траншейник обратным хватом.
-- Вырубите меня, -- предлагаю им. -- Все, что найдете -- ваше.
Троица разделяется и берет меня в кольцо. Применяю "Ускорение", причем машинально, привык я к этому заклинанию. Подныриваю под удар главного и резко бью ему в печень. Он сгибается. По наитию начинаю уклоняться, поэтому удар приходиться не в висок, а в плечо. От этого делаю шаг назад. Ногой пинаю одного из гопников под колено, кастетом траншейника бью в челюсть. Он опускается на асфальт и сплевывает кровь с осколками зубов. Остался еще один. Ого, рукопашкой похоже занимался. Блокирую и отвожу удар за ударом. М-да, зря я мало уделял этому вниманию, да еще и ускорение выдохлось. Отпрыгиваю назад, чтобы успеть создать его снова. Не успеваю, и кулак гопника врезается мне в нос, я же пинаю его в пах.
Кто там сказал, что это не честно? Честность это там, в спорте, а в уличных драках, как и в бою: или ты остаешься живым и более-менее целым, или подыхаешь. Все просто и понятно как три копейки. А все эти рассуждения о честности идут от людей, которые не то, что в бою, даже в драке не участвовали! Хотя немного привираю -- участвовали, в песочнице из-за лопатки и куличиков.