Падшие ангелы (ЛП) - Шеттлер Джон 29 стр.

— Я буду снаружи, если понадоблюсь, сэр.

Герцог подождал, пока смотритель не уйдет, а затем медленно натянул белые музейные перчатки и начал осматривать небольшой скол. Он подался вперед, заметив любопытную выемку в камне и был действительно поражен увиденным. Неужели, подумал он?

Он потянулся в карман, достал небольшой предмет, и украдкой осмотрелся, убеждаясь, что рядом нет камер наблюдения. Челмсли заверил его в полной конфиденциальности, но он был от природы осторожен.

Ключ лежал у него на ладони, резко контрастируя с белым сатином перчатки. Он потянулся к выемке, и, вставив в нее ключ, поразился, что он идеально подходил! Ключ остался в сколе и он понял, что, вероятно, этот объект был когда-то встроен туда. Господи, ключ! В Мраморах Элгина!

И не просто ключ.

Уникальная форма и особенные зубцы этого ключа делали его непохожим ни на один другой. Он был одним из немногих привилегированных особ, которым довелось держать его. Но теперь он понял, что кто-то намеренно разместил то, что открывалось этим ключом в этой самой скульптуре — Лошади Селены! Когда этот фрагмент был отколот? Возможно, во время перевозки по морю, о которой говорил Челмсли? Было бы удивительно, если бы это было так. Кто вставил это туда, многие века назад, когда эта скульптура была создана в античной Греции? И кто мог это сделать, если бы обнаружил это на борту HMS «Родни» в мае 1941? Его разум наполнился вопросами, принесшими с собой волнение.

Мы не были первыми, понял он.

Были и другие…

Он сжал ключ в руке и надежно убрал его в специальный внутренний карман пиджака, напомнив себе достать цепочку, чтобы носить его под одеждой на шее. Он не должен был потерять его ни в коем случае.

Эта мысль вывела его из задумчивости, и его ум побежал по подробностям договоренностей. Теперь все было в порядке. Он не упускал из виду ничего важного. Герцог был очень осторожным человеком.

Теперь он еще больше уверился, что все сработает так, как было запланировано. Настройка была очень точной, по крайней мере, так они полагали. Место было защищено, всякий сброд и посторонние личности жили своими жалкими жизнями в незнании. Это было прекрасное утро для начала пути, и все было почти готово. Завтра он направиться в Ньюкасл и проведет последний осмотр достопримечательностей. Оттуда он отправиться через дамбу к Снуку, попав на длинный узкий Святой Остров к замку Линдисфарн. Он был уверен, что будет небесполезно прибыть на целый день раньше.

Эх, если бы они действительно знали, в чем дело, подумал он. Базальт Скалы Беблоу скрывал гораздо больше, чем кто-либо из них мог себе представить. Базальт был замечательным твердым камнем. Он перенес бесчисленные приливы как моря, так и времени, не говоря уже о всех политических потрясениях на протяжении многих веков. Как жалко, что этого он не переживет.

Осталось всего три дня… Все ангелы были готовы отправиться с небес на землю, в миры новообретенной свободы. На что это будет похоже, подумал он? Сатана падал с небес десять дней — девять дней падения в ад. Но, разумеется, этот вариант не для меня, не для Его Милости Сэра Роджера Эймса, герцога Элвингтона. Я отправлюсь на особую встречу с еще одним герцогом. А прочие ангелы и демоны пусть падают, если хотят.

ЧАСТЬ ОДИНАДЦАТАЯ ПРОРЫВ

ГЛАВА 31

Линкоры просто поразительные корабли, подумал Хэлси. Он находился на борту одного из них, и видел идущего по его правому борту близнеца. «Миссури» и «Айова» были произведениями искусства, стальными монстрами с длинными изящными обводами, в которых одновременно ощущалась резкость форм и кипящая энергия корабля.

Говори мягко, но держи в руках большую дубину, подумал он. Именно это я и делаю сейчас. «Большая дубина», линкор «Айова» словно подмигнул ему, выполнив поворот вправо и доложив об этом семафором. Его длинный острый нос разрезал набухающее море, оставляя пенистый белый след и омывая бак, под которым виднелся номер «61», выполненный четкими квадратными цифрами.

Два корабля мчались на севере вместе, но теперь, в соответствии с новым планом, предложенным британским адмиралом Фрэзером, расходились более широким строем. «Айова» ушел вправо, чтобы занять позицию на расстоянии не менее десяти километров к северо-востоку. Корабль Хэлси, «Могучий Мо», не менял курса. Два линкора были ядром формирования за счет своих огромных 406-мм орудий. Тяжелые крейсера также прикрывали их с флангов с интервалами в десять километров. «Бостон» и «Сент-Пол» шли значительно восточнее на скорости 33 узла. Каждый из них был вооружен девятью 203-мм и двенадцатью 127-мм орудиями.

Третий корабль этого же типа, «Чикаго» шел по левому борту, а далее за ним находились легкие крейсера «Сан-Диего» и «Флинт» с шестнадцатью 127-мм орудиями. Между крупными кораблями находились эсминцы 50-й эскадры, и вместе все корабли Хэлси образовывали катящуюся на север стальную лавину, растянувшуюся почти на сто километров. Когда «Айова» сместился вправо, он заметил, как маленький эсминец «Гатлинг» мягко сместился вправо, занимая прежнее место линкора в строю.

Это не было похоже ни на что, что когда-либо видел Хэлси — длинная цепь отдельных кораблей. Оперативная группа должна была быть плотно сгруппирована, а небольшие корабли обеспечивать разведку и усиливать противовоздушную оборону группы. Но не здесь. Каждый корабль будет сам по себе — в пределах видимости двух других по оба борта, но с очень широкими интервалами. Соображения Фрэзера сначала показались ему нелепыми, но только пока он не увидел то грибовидное облако по правому борту, как и предупреждали его русские. Поэтому они расположили свои корабли таким образом, чтобы если противник ударит по ним еще раз, они не могли выбить больше одного или двух кораблей линии. Это был холодный расчет, но это могло сработать. У них было достаточно кораблей, чтобы поймать противника стальной сетью, и как только вражеские корабли будут обнаружены, их координаты, курс и скорость будут переданы всем остальным, и вся линия бросится на них, словно кнут, и русским придет жестокий конец в холодных северных морях.

Таков был план.

Оперативная группа Хэлси составляла только часть линии. Дальше на западе «Зигги» Спраг покинул «Большой Т» и лично вел вперед более тяжелые корабли на линкоре «Висконсин». По оба его борта держались меньшие, но не менее грозные «Южная Дакота» и «Северная Каролина» с парой легких крейсеров по обоим флангам.

Да уж, подумал Хэлси. Этот кнут был сплетен из стали. Мы идем на север силами пяти линкоров, и как только мы обнаружим этих уродов, мы сообщим на авианосцы и введем в дело 500 самолетов. Бомба у них там или нет, русские откусили больше, чем могли прожевать. Он с нетерпением ждал возможности вцепиться во врага огромными клыками «Могучего Мо», чтобы покончить с этим делом раз и навсегда.

Надеюсь, погода будет с нами сотрудничать и обеспечит чистое небо для хорошей охоты. В последние несколько недель пара тропических штормов изрядно потрепала флот. Тайфун «Фрэнсис» только что прекратился в 180 милях к востоку от Токио, но к широте Токио приближался второй тайфун «Грейс». К счастью, их строй уже ушел далеко на север, однако Хэлси все еще хранил тяжелые воспоминания о большом тайфуне в декабре, после которого немало хороших кораблей оказалось в ремонте, а людей в госпиталях. Тайфун «Кобра» потопил три эсминца, оторвал нос крейсеру, повредил авианосцы и даже линкоры, застигнутые в открытом море.

Теперь он был известен также как «Тайфун Хэлси». Синоптики доложили ему о тайфуне и давали свои указания, чтобы избежать его, но оказались чертовские не правы. В результате он отправил 3-й флот в самый разгар ветров, достигающих 270 километров в час. Они потеряли сто самолетов и, что еще хуже, 790 человек, а Мать-Природа потрепала флот так, как уже не были способны японцы.

Вероятно, те решили, что это был еще один из их «Божественных ветров», подумал Хэлси. Но не в этот раз. Ветер при тайфуне «Грейс» достигал не более 130 километров в час, а барометр не опускался ниже 985. Это означало волнение моря, но не шторм. Он приказал авианосцам выдвинуться дальше на север, чтобы точно избежать проблем, но ожидал, что все будет хорошо.

Флот был столь же силен, как и прежде. Хэлси шел на север, сняв перчатки и будучи готов ко всему. Он вел около шестидесяти кораблей, а за ними находились еще шестьдесят адмиралом Спрюенса, Баллентайна и других. ВМФ США был самым сильным тайфуном в море, и этот тайфун смешался на север.

* * *

Радары «Кирова» показали длинную линию целей, идущих широким строем фронта на север. Некоторое время Карпов изучал обстановку с Роденко, готовясь отдать приказы другим кораблям своей небольшой группы. Линия состояла из тридцати четырех кораблей, идущих с интервалами от 5 до 10 километров. Она растянулась почти на 200 километров, упираясь левым флангом в Курильские острова и уходя далеко на восток в Тихий океан с другого.

— Они применили этот подход в Атлантике, когда мы шли к Ньюфаундленду, — сказал Карпов. — И то же самое британцы планировали сделать на западных подходах к Гибралтару. — Он ясно помнил оценку ситуации, сделанную Федоровым на последнем совещании с адмиралом Вольским в Медине.

«После того, что случилось с американцами, Тови будет опасаться сосредотачивать свои силы в любое подобие единой боевой группы. По этой же причине я полагаю, что он не войдет в Гибралтарский пролив этим вечером, даже если доберется раньше. Нет. Он будет ждать нас у западных подходов, и рассредоточит свои корабли в сеть, которую нам придется прорвать. Как только мы определимся с направлением прорыва, он бросит на нас все силы одним безумным рывком. Его единственная проблема заключается в том, чтобы как можно скорее подойти на дальность огня 356-мм орудий своих линкоров, чтобы получить шанс добиться нескольких попаданий. И будет достаточно всего одного снаряда такого калибра, чтобы решительно переломить ход боя в его пользу.

Затем он услышал свой собственный голос, отвечавший Вольскому.

— Если он рассредоточит свои силы, как предполагает Федоров, мы должны определить для прорыва одну точку, желательно у самого края их линии. Мы можем атаковать и быстро вывести из строя их корабли. У нас недостаточно ракет, чтобы справиться со всеми линкорами в подобных условиях. Но мы можем нанести сильный удар, а затем уйти через пробитую брешь на полном ходу.

У адмирала возникли сомнения. Он услышал тяжелый голос Вольского, видел как тот покачал пальцем перед ним.

— А что если Тови расположит свои линкоры достаточно близко друг к другу для взаимной поддержки? Их орудия имеют серьезную дальность, верно, Федоров?

— Так точно, товарищ адмирал. При достаточной освещенности для прицеливания их зона поражения составляет 28, возможно, до 32 километров.

— Значит, даже если мы выведем из строя один из крупных кораблей, другие, возможно, смогут нас достать. Не слишком хорошая ситуация, Карпов».

Не слишком хорошая ситуация… Для Вольского было типично отбросить самый прямой и очевидный вариант. Он подумал, что адмирал был слишком осторожен. Тогда я посоветовал ему положить по ракете П-900 в каждый из линкоров. Затем предложить переговоры. Враг увидит, что четыре лучших его корабля получили повреждения и загорелись. Даже если одна ракета не нанесет каждому серьезных повреждений, это станет серьезным психологическим ударом.

И то, что Вольский сказал дальше, также пришло ему на ум от понимания того, что враг действует так же, как и у Гибралтара.

«Вот такая обстановка, товарищи офицеры. Я выслушал ваши соображения, и остался еще один вопрос, который мы не обсудили.

— Товарищ адмирал, я правильно понял, что вы не рассматриваете применение специальной боевой части?

— Рассматривал, Карпов, и отбросил этот вариант. Оружие, о котором я думаю сейчас, это наш разум. Мы имеем два варианта. Первый несет значительный риск. Мы прорываемся с боем и надеемся ускользнуть. Это может сработать, если нам повезет. Со своей стороны вы предлагаете ударить противника по лицу и пригрозить ему еще большим, если он не отойдет в сторону. Да, это серьезный подход. В стиле вашего старого знакомого Орлова. Но я предлагаю другое решение. Что если мы поговорим с противником прежде, чем быть его по лицу? Возможно, это сделает его более настроенным на разговор.

— Переговоры? Прежде, чем дать им понять, что мы можем сделать, если они не отступят?

— Именно. Я полагаю, товарищ Карпов, они уже знают, на что мы способны после того, что случилось в Северной Атлантике. Они знают, что мы можем с ними сделать прежде, чем они смогут сделать что-либо нам. Они знают, насколько мы опасны. Они знают все это, и все же они здесь. Это ведь можно счесть проявлением отваги?»

Сначала переговоры. Что же, адмирал, я так и поступил, сказал Карпов воображаемому Вольскому, ощущая странность в том, что его нет и желание, чтобы он здесь был. Когда он был здесь, вся ответственность за вступление в бой и нанесение урона врагу ложилась не только на его плечи. Он мог советовать и предлагать решение, как опытный боевой офицер. Но вся моральная сторона ответственность ложилась на Вольского.

Но адмирала здесь не было. Он находился за много десятилетий от них, ведя собственный бой с американцами. Жив ли он еще, подумал Карпов? Он отправил меня, сделал ход конем, дав мне Краснознаменный Тихоокеанский флот, и все, что он него осталось, продолжало вести бой с американцами.

Сначала переговоры. Вот что из этого вышло. Хэлси все еще был там, полный решимости, как и британский адмирал, и шел навстречу.

— Нам предстоит настоящий бой, Роденко, — тихо сказал он. — Они выставили эту линию с целью найти нас. Наши помехи подавили их радары, и теперь им нужно обнаружить нас визуально.

— Что они и делают, товарищ капитан, — ответил Роденко.

— Я также ожидаю, что скоро появятся самолеты.

Что-то в голосе Карпова выдавало его опустошенность, усталость и желание бросить все. Роденко внимательно следил за капитаном, видя, как его взгляд перемещался по тактическому планшету, отмечая те или иные объекты. Он словно что-то оценивал, делал какие-то выводы, но его движения казались механическими. Он производил впечатление машины, компьютера, занятого холодными расчетами военных операций. Но Роденко понимал, что он был человеком, пережившим за последнее время множество эмоциональных потрясений. Карпов выглядел опустошенным и очень уставшим. Его начал наполнять адреналин, когда флот столкнулся с силами капитана Таннера… Казалось, это было так давно, хотя на самом деле всего несколько дней реального времени назад. Капитан мало спал, и время от времени от него можно было уловить запах водки. У всех людей был свой предел.

Он задался вопросом, что будет, если с Карповым что-то случится. Как ему продолжать бой? Что, если это случится в тот самый момент, когда Карпов решит применить ядерное оружие? Хватит ли ему духу сделать то же самое?

— Что же, я не намерен сидеть здесь и ждать, пока эти самолеты не заполонят собой весь экран радара. Если я замечу, что они начинают собираться над авианосцами, я намерен атаковать их. Если какой-либо их корабль обнаружит нас, утоплю к чертовой матери.

— Так точно, товарищ капитан, — быстро ответил Роденко. Он ясно слышал в голосе Карпова напряжение и близость к краю. Все на мостике ощущали это.

Роденко бросил взгляд на корабельный хронометр. Было лишь вопросом времени, когда американцы приблизятся достаточно, чтобы обнаружить их. Затем появятся самолеты — возможно больше, чем у них имелось ракет. В воздухе начнется дикая резня… И кто-то все же сможет прорваться.

— Товарищ капитан, «Орлан» запрашивает указаний.