- Заткнись! – прокричал над ухом кто-то. – Ты, тварь подколодная, нам всю игру испортил. И дружки твои! Если бы не вы, твари, мы бы давно аббератов убрали. Такое дело завалить из-за трех олухов! Говори, где дружки твои! А то сейчас на пушечное мясо пущу!
Это были не пустые угрозы. Митрюк понимал, что здесь в степях Припяти орудует какая-то сторонняя организация, а попросту шайка, которая возможно вне закона. Он пытался разглядеть форму, но в глазах все расплывалось, верно здорово ему по голове настучали, сотрясение мозга… Возможно.
- Я не знаю о ком вы… Не знаю. Они не мои друзья, увязались за мной. Я не знаю их.
- Да расстрелять его, Бериша, и дело с концом. А то Ковыль придет, пиздюлей вставит, что мы лазутчика до сих пор не убили! – прогундосил второй служивый, держа на готове калаш, направленный Митрюку в голову. – Давай я сам, а ты проверь постовых.
- Ладно, – махнул рукой он. – Забирай. Только чтобы без осечек, как раньше. А то я самого тебя пристрелю, понял?
- Так точно, капитан.
После этих слов, Митрюка подняли под руки и вытащили на свет. Утро было на славу. Солнце пекло вовсю. Хоть бы глоток воды… перед смертью. Хоть каплю.
Пока его волокли за пределы этого полевого штаба, он смутно различал лица тех, кто видимо считал себя по меньшей мере в лучшем положении, чем он. Они улыбались, что-то говорили, другие плевали ему под ноги и матерились на польском. Третьи молча провожали взглядом, сочувствовали даже, но зорко смотрели, чтобы никто этого не увидел.
- Байда, не забывай о контрольном! – крикнул кто-то из толпы. – А то выживет еще после твоих милосердных выстрелов.
Так Митрюк понял, что хотя бы мизерный шанс у него будет. Видимо этот Байда не лучший стрелок, к тому же сам под пулей ходит. Митрюк сейчас не в состоянии бороться с ним, но сбежать силы определенно будут. Только куда бежать, если он даже примерно не знает, где он.
Они шли не долго, но словно петляли. Двое служивых, что практически несли его на себе, ушли, как только Байда перезарядил калаш и повернулся к сидящему на земле Митрюку. Умереть стоя было непосильной задачей. Как же он собирается бежать? Как собирается противостоять Байде с калашом?!
- Даже умереть как мужик не можешь, – цокнул языком Байда, наведя на него ствол. – Что с тебя взять?
- Сержант Сергей Митрюк, номер значка 120621, – выплюнул вместе с кровью Митрюк, смотря в глаза своему убийце.
Байда ухмыльнулся. Замешкался. Проверил калаш. Секунды тянулись медленно, словно кто-то специально растягивал их, как резину. Байда обернулся, достал папиросы, закурил. Поднял голову вверх, там голосило синее небо. Байда хохотнул и снова взялся за калаш. Тут и прозвучал выстрел. Митрюк не успев подняться-таки на ноги, упал на землю. Он услышал стрельбу, крики, как вдалеке рвались снаряды. Кто-то схватил его за рубашку сзади и потащил по земле. Затем взял под руки снова. И вот тогда, примерно в метрах десяти от себя, он увидел Байду с прострелянной головой и чей-то мужской голос с жутким акцентом, весело сказал:
- Молчи и выживешь…
Когда-то давно, когда молодой и амбициозный парень пришел служить в милицию, он и подумать не мог, что он дослужится до того, что не будет знать на какой же он стороне.
- Ну, пришел в себя?! – сказал Макс, снимая медицинские белые перчатки и кидая их мимо урны. – Вставай, тебе пожрать надо и походить. А то так и сдохнешь.
Воодушевляющая речь псового. И как его допускают до медицинских операций с его-то шерстяным лапами? Бред.
Абаев поднялся на холодной кушетке. Мир покачивался. Спрыгнув с нее, он едва не завалился на бок, но Макс заботливо поддержал его за локоть.
- Не падай. Не подводи меня, – улыбнулся он совершенно не псовой улыбкой. – Я тебя как надо заштопал, но какое-то время болеть будет. Зарема занята сейчас, так что можешь походить по заросшему саду, Франтишек присмотрит за тобой. Вы ведь знакомцы.
Сад представлял собой заросший травой, кустами и плющом небольшой продольный сквер, с одним выходом и входом. Вход раньше представлял ворота, на которых было что-то написано, но теперь не разобрать. Все буквы отвалились, осталось только окончание «ось». Аббераты про себя этого «Оськой» звали. Никто, по понятным причинам, здесь ничего не косил и не выстригал, но дорожки были и даже парочка скамеек из далекого советского прошлого.
На одну такую скамейку и присел Абаев.
- Думал, что ты давно из этой помойки сбежал.
Абаев обернулся. В проеме железного выхода стоял с винтовкой в обнимку Франтишек. Он почти не изменился. Ну разве что шерстью зарос, но совсем немного. Не так как Макс. У Франтишека всегда были удивительного цвета глаза. Голубые, как то самое небо, что сейчас было над ними.
- Мой долг быть здесь…
- Ой, да брось эти сказки. Мне-то не рассказывай, – прошелся перед ним Франтишек. – Максу можешь лапшу на уши вешать и остальным, они проглотят. А я тебя слишком хорошо знаю. Что тебе за выгода с этого?
Франтишек и правда хорошо знал Руслана. Как можно плохо знать того, с кем три года спал?!
Абаев отвернулся и уставился на какую-то колючую траву, которая росла перед ним. Говорить не хотелось, просто посидеть в тишине, пока еще можно. А то не ровен час опять какие-то военные действия начнутся.
- На войне как на войне, – выдавил он из себя.
Франтишек присел на корточки перед ним с намерением заглянуть в глаза своему бывшему любовнику.
- Эй, все за этой чертовой щелью тут охотятся. Ты тоже?
Щель походу была притчей во язытцах. Неужели и правда не миф? А если не миф, то все очень серьезно. Если те люди, которые их чипировали узнают о местоположении… Выходит, они не знают, где находится щель?! Но на черта им-то? Они военные, их дело война. Но выходит, что не совсем так.
- Что ты о добровольцах знаешь? – вместо ответа, спросил Руслан.
Франтишек усмехнулся, доставая самокрутку.
- Много будешь знать…
- Я серьезно, – перебил он его. – Если меня там чипировали, значит о Щели они и не знают. И о том, где она и есть ли она.
Франтишек перестал возится с самокруткой, уставившись на него. Он долго и тщательно вглядывался в его глаза, а потом резко поднялся. Закурил.
- Мой тебе совет: не лезь в это. Аббераты без тебя разберутся. Я тебя ночью проведу окольными путями, посажу на полуторку, которые тут за рекой ходят до Семиходи. И сделай мне подарок, больше сюда не возвращайся. Ага?
- Нет! – резко одернул его Абаев. – Мне нельзя обратно, меня без суда и следствия порешат.
- Я тебе на скорую руку напишу бумажку, о том, о сем… Отдашь ее начальству своему и ничего с тобой не будет. Все хорошо с тобой будет. Ясно?
- Я остаюсь.
Франтишек явно был недоволен. Абаев не понимал почему. Руслану нужно было понять что происходит. И щель его мало волновала на данный момент. Он считал, что сражается за какое-то правое дело, но теперь выходило, что он сражается незнамо зачем. Что есть люди, которые знают больше, но не спешат раскрывать причины. Он должен понять.
- Слушай, ну чего тебе здесь делать? Ты не абберат, не сочувствующий им. Не псовый, как я. Не одержимый щелью этой чертовой. Кто ты вообще?
- Твой друг, – вдруг совершенно серьезно произнес Руслан и Франтишек замолчал.
Это было на данный момент такое откровение, что дальнейшие слова были бесполезны. Франтишек махнул рукой и присел рядом с Абаевым.
- Я вроде ясно сказала тебе, чтобы ты сообщал мне куда идешь и как надолго, – появилась в дверях первой коллекторной станции Зарема.
Пёс только что закончил перекачивать информацию с флешки на планшет. Поставив на него новый пароль. Этот пароль знал только один человек, и Пёс надеялся, что если с ним что-то случится, этот человек не бросит начатого.
- Все изменилось, Зарема.
Зарема, прошлась по небольшому жилищу Пса, которое сама ему когда-то выделила, как другу и правой руке. Когда-то. Давно это было. Еще до того, как Пёс полностью мутировал в псового абберата. Зареме тогда казалось, что они любили друг друга. Сейчас это место стремительно пыталась занять Людмила. А может быть, уже заняла. Пёс доверял ей больше, чем Зареме. И ее это злило и раздражало. У этих двоих были секреты от клана и пора было поставить на место кого-то из них. Людмилой она решила заняться позже.
- Правда? Что же это все?
Пёс повернулся лицом. Он спокойно смотрел на Зарему.
- Не усложняй.
Эти слова были красноречивее всех ответов, которые мог дать ей Толик сейчас. Сейчас Пёс был против нее и этого нельзя было оставлять так.
- Да все просто, Пёс.
Она вынула из-за пояса пистолет и навела его на Пса. Он знал, что может быть именно так. Двум королям не делить этот трон. А Людмила посягнула сперва на Пса, а затем на место во главе клана. Но Пёс знал, что она сможет себя защитить.
- Ты на меня напал, а я защищалась. Никто ничего не узнает, все ушли на собрание.
- Зачем это тебе? – спросил Пёс. – Неужели власть дороже людей?
- Я не люблю когда меня предают.
Выстрелы были короткими. Один за другим, три штуки. Специальные пули, которые шансов не оставляют. И навылет проходят, заставляя жертву истекать кровью. Пёс знал это, он принимал это.
====== 18. ======
Если бы можно было знать заранее какой-то расклад, можно было бы хотя бы попытаться изменить его. Людмила иногда видела будущее, но только то, что касалось непосредственно ее. Эти странные и непонятные процессы запустились в ней после введения лекарства против радиации. Организм адаптировался к ней и проявил скрытые возможности. В далекой обычной жизни, в детстве, Людмила иногда видела сны, которые потом сбывались. Но тогда и речи не заходило о каком-то даре предвидения.
- Я уже нашла его таким, – нехотя объясняла Зарема. – Не знаю кто это сделал и что произошло.
Людмила молча смотрела на открытые остекленелые глаза Пса. Он казался умиротворенным, даже улыбающимся. Ей было не до улыбок, сейчас тем более. Макс звонко констатировал смерть от потери крови.
- Спецпули, с длинным стержнем. Походу, охотничьи. Сраные ликвидаторы! – выругался он напоследок и, закурив, ушел в коридор.
В голове не укладывался это факт смерти. Они с Псом заочно договорились встретится завтра утром в саду. Он хотел что-то сказать…
- А планшет? – хриплым голосом спросила Людмила. – Где он?
Зарема изобразила крайнее удивление вопросом, Людмиле даже показалось, что это удивление было …чересчур удивленным. Слишком. Из-за чего подумалось о какой-то причастности Заремы ко всему этому.
- Я не нашла. Макс – тоже. Оставлю тебя, попрощаться. Мне нужно к людям.
Зарема ретировалась быстро, оставляя недосказанность между ними. Она чувствовалась кожей, из-за чего стало казаться, что здесь что-то не чисто. Но сейчас же Людмила вернулась к бездыханному телу Пса. Как же она без него теперь? Он защищал и оберегал ее. А теперь этого нет.
Отчаяние накрыло с головой, Людмила едва сдержалась, чтобы не упасть на колени и выпустить слезы. Это было недопустимо по одной простой причине: у Заремы глаза и уши везде, не стоило давать повода для того, чтобы быть еще более уязвимой, чем сейчас. Люда понимала, что даже если Зарема не причастна, она не очень-то и расстроена таким положением дел. В последнее время Пес только мешал ей, в ее планах и делах. А теперь это препятствие устранено.
Людмила сглотнула комок в горле и заправила локон за ухо. Ее изумрудные глаза изучали уже мертвое тело Пса. Она перестала задумываться над этими действиями. И лишь находка вернула ее к жестокой реальности. Глаз заметил что-то, что Пес сжимал в руке. Рука уже одеревенела, видимо все же он в таком состоянии долго пролежал. Умирал. И никого не позвал… Будто так и надо.
Она взяла перочинный ножик, который Пес ей отдал в вечное пользование и очень осторожно извлекла из сжатого кулака … флешку.
- Эй! – окликнули ее и Людмила мгновенно сунула предмет в карман.
Это была Жека. Она мялась в дверях, не зная, что говорят в таких случаях. Или зная, но играя свою роль до конца. Еще несколько дней назад Люде подумалось, что Жека и весь ее образ придуман от начала до конца. Кем-то. Кем? Она пыталась сперва примирить всех, затем перессорить, внося коррективы в поведение каждого. Пса, в том числе. Только вот Пес далеко не тот, кого можно подстроить подо что-то на долгое время. Возможно именно поэтому он и лежит сейчас мертвый на холодном столе Макса.
- Слушай, я тебе соболезную. Знаю, вы были близки.
Людмила кивнула, не ответив ничего. Она опустила голову, надеясь, что Жека исчезнет и не будет ее доставать пустыми словами. Однако, Жека оглянувшись по сторонам, переступила порог морга. Она прошла с другой стороны стола и посмотрела на Пса.
- Можем похоронить его с почестями, как героя. Что скажешь? – дежурно изрекла Жека, пытаясь улыбаться.
- Не стоит, – коротко ответила Люда, не смотря на Жеку. – Я бы хотела побыть здесь одна, если можно.
Жека покорно кивнула и спешно удалилась, прикрывая за собой тяжелую дверь. Но Людмила не долго была в одиночестве. Через пару минут в помещение морга влетел запыхавшийся Винт. Какое-то время он стоял в дверях, будто бы не осознавая, что видит перед собой мертвого друга. А потом … резко подошел к Людмиле, развернул ее к себе, наклонился ей к уху и прошептал то, что навсегда изменило всё.
Если бы еще месяц назад Митрюку кто-то сказал, что он вскоре будет лежать на полу какого-то заброшенного сарая, на грязных тряпках, раненный в живот, он бы рассмеялся шутнику в лицо. Но сейчас так и было. Сознание было настолько затуманено, что Митрюк не осознавал где находится и в каком он действительно состоянии. Иногда любовь может обернуться крахом, а, в крайних случаях, еще и смертью далеко от дома.
- Хосе, тащи анестетик, не ровен час отдаст богу душу, – прокричал низкий противный голос. – И не забудь, что мы возможно опять вовлечены в это дерьмо!
- Мы вовлечены, – спокойно сказал другой голос с незнакомым акцентом. – Поднимай Яника. Думаю, что грядет битва.
Когда голоса стихли, Митрюк сквозь бред и галлюцинации почувствовал, будто жизнь вот-вот покинет его. Он увидел … Миру, которая улыбалась ему и показывала кольцо на пальце, которое он подарил ей в прошлом году. А потом кто-то будто разбил эту иллюзию и завертел совершенно другой калейдоскоп, словно важные моменты жизни, воспоминания, радости и горести. В груди жгло… невозможно было сделать вдох. Не хватало воздуха.
- Хосе!!! Он сейчас кровью истечет, шевелись!
Митрюк закрыл глаза, непроизвольно сжимая зубы. Казалось, этой боли не было конца и края. Казалось…
- Митрюк!!! Сука, не сдавайся! – голос принадлежал Евсенко. – Ты должен разыскать Миру! Слышишь? Митрюк…
Хорошие, правильные слова очень многое решают в нужный момент, а иногда могут напрочь все испортить, запороть, разрушить. Митрюк из всего набора слов, произносимых Евсенко, услышал только… Мира. Мира!
В голове завертелись уже другие мысли, другие образы, словно из будущего. Он не умрет вот так. Он должен ее найти. Он должен!
- Стабилизируется… – сказал чей-то незнакомый голос. – Твоя бадяга все же помогает, Хосе. Оставим его, пусть поспит. А мы покумекаем.
В сон Митрюк погрузился мгновенно, скорее всего в этом чертовом анестетике было снотворное. Он мечтал не вернуться из этого сна, чтобы просто больше не чувствовать боли.
- Я убью ее!!! Пусти меня, Винт!!!
Такой ярости Людмила не испытывала никогда. Ее действия в тот момент были необдуманными, хаотичными, деструктивными. Винт почувствовал, что Пес оставил Людмилу ему в наследство, и он должен защитить ее. Даже от самой себя.
- Остановись! – просил он. – Послушай меня…
Но Людмила сейчас не была в состоянии слушать кого-либо. Правда может делать с людьми удивительные вещи, но эта правда убила в Люде жалость к Зареме и ее свите. Сейчас она хотела только одного. Мести! Она хотела убить Зарему, тем самым отомстив ей за убийство Пса.
Все-таки в этой войне правых, неправых и нейтральных, она совсем ничего не понимала. Да и не хотела. Ей был чужд этот кровавый мир, эта непонятная щель, из-за которой погибают хорошие люди, а плохие почему-то остаются жить и управлять другими. Это не укладывалось в голове.