Но, пожалуй, больше всех возмущался Архелай, считавший заключение мира на столь мягких для Митридата условиях своей выдающейся заслугой:
– Мир есть, а договора о мире нет. Такая ситуация на руку победителям, а не побежденным. Самое разумное, по-моему, это отправить к Сулле послов, чтобы они в его присутствии составили текст мирного договора, составили и записали по-гречески и по-латыни. Только письменный договор может быть гарантией его соблюдения.
Архелаю и всем остальным возражал Тирибаз:
– Кто боится неопределенности, тот желает безоговорочно и навсегда покориться Риму. Именно письменный договор свяжет нам руки и надолго, а договор на словах тем и выгоден, что действителен, покуда жив Сулла. Мир- это передышка перед новой войной, поэтому вероломство римлян в несоблюдении данного договора нам только выгодно. Не столь важно, кто нарушит договор- Сулла или его преемники, важно другое: устный договор, да еще такой мягкий по отношению к царю, столь безжалостно истреблявшему всех говорящих по-латыни, непременно подтолкнет римлян к нарушению его.
Намерение Тирибаза уже сейчас начать подготовку к новой войне с Римом вызывало резкое неодобрение среди военачальников, большинство которых полагало, что Понту потребуется не меньше двадцати лет, чтобы восстановить силы. А для этого и нужен надежный мирный договор с Римом, сухопутное войско которого вновь стояло у западных пределов Понта.
Митридат остался глух к советам друзей и не отправил послов к Сулле.
«Это не мир, а передышка перед новой войной, Тирибаз прав, – думал он.- Сулла победил Архелая, а не меня. Скоро я создам войско, равное римскому по выучке и вооружению. Вот тогда поглядим, чьи трубы протрубят победу!»
По возвращении в Синопу Архелай сразу почувствовал холодность царя. Многие друзья Архелая стали сторониться его. Архелай все чаще замечал на себе косые взгляды царских приближенных. Однажды во дворце был назначен пир. Были приглашены все вельможи из царского окружения, в том числе и брат Архелая, Неоптолем. И только Архелай приглашен не был.
«В чем тут дело?- недоумевал полководец.- Чьи это козни? Чем объяснить такое поведение Митридата?»
Архелай попытался расспросить об этом Моаферна, помня его дружеское расположение. Однако Моаферн уклонился от беседы с ним, сославшись на неотложные дела. Не пожелал разговаривать с Архелаем и Тирибаз. Тогда Архелай подступил к Неоптолему, желая узнать причину этого отчуждения, но тот только пожимал плечами, говоря брату:
– Я, хоть и нахожусь в царской свите, но доверием царя не пользуюсь. Чувствую, что меня только терпят. Я сам хотел бы знать, что происходит?
Прямодушный Архелай пожелал прийти во дворец к царю, чтобы прямо спросить Митридата, чем он заслужил такую немилость.
Дворцовая стража не пропустила Архелая.
Тогда Архелай потребовал, чтобы позвали Тирибаза. Он поговорит с ним прямо здесь, на дворцовых ступенях. Требование Архелая невозмутимые стражи пропустили мимо ушей.
– Пусть ко мне выйдет дворецкий!- бушевал рассерженный военачальник.- Я через него передам несколько слов Митридату. Это очень важно!
После долгих колебаний начальник стражи все же послал за дворецким.
Прошло немало времени, прежде чем дворецкий вышел из высоких дверей на освещенные жарким солнцем мраморные ступени портика и окликнул нервно расхаживающего вдоль колонн Архелая.
– Сатибарзан, передай от меня царю следующее…- промолвил Архелай, вперив в дворецкого тяжелый взгляд.- Во имя памяти моего отца, верно служившего Митридату, я хочу знать, чем вызвано нынешнее охлаждение царя ко мне? Если это результат наговоров на меня, то почему бы царю не выслушать и мои объяснения?
Сатибарзан передал слева Архелая царю, который распорядился пропустить военачальника во дверец.
Архелай полагал, что встретится с Митридатом наедине либо в присутствии Тирибаза, но он ошибся. Сначала в зал, где Архелай ожидал выхода царя, вошли Тирибаз и Моаферн. Оба остановились возле мраморной статуи персидского царя Ксеркса поодаль от Архелая, молчаливые и неприступные. Затем в покое появились военачальники Таксил и Дорилай. Потом пришли Пелопид, Метрофан и Зариатр. Никто из пришедших не поздоровался с Архелаем, не сказал ему ни слова. Все хранили зловещее молчание.
В сердце Архелая зародилась тревога.
«Это неспроста, клянусь Зевсом!»- подумал он.
Наконец в зал вступил Митридат, сопровождаемый Сатибарзаном и Критобулом. У дверей застыла царская стража.
Архелай первым поприветствовал царя и отвесил низкий поклон.
Митридат ответил на приветствие Архелая и дружески улыбнулся ему, но при этом глаза его глядели холодно.
– Не думал я, Архелай, что мне когда-нибудь придется бросать тебе в лицо такое обвинение,- со вздохом промолвил Митридат.- Ты напомнил про Диофанта, своего отца, память о котором очень дорога мне. Поэтому я согласился выслушать тебя. Оправдайся, если сможешь.
Архелай уязвленно вскинул голову.
– В чем меня обвиняют, царь? И кто смеет обвинять меня?!
– Тебя обвиняют в измене, друг мой,- ответил Митридат.- А обвинители- вот они!
Царь указал на Таксила и Дорилая. Оба выступили вперед.
– Таксил, мы же вместе сражались против римлян при Херонее!- воскликнул пораженный Архелай.- Как ты можешь обвинять меня?! А тебе, Дорилай, я доверил левый фланг в битве под Орхоменом…
– Я-то действительно сражался с римлянами,- со злым прищуром произнес Таксил,- а ты, Архелай, делал все, чтобы Сулла вышел победителем!
– Под Орхоменом моя фаланга опрокинула римлян и гнала их несколько стадий,- сказал Дорилай,- а в это время правый фланг, которым командовал ты, Архелай, топтался на месте. Серпоносые колесницы расстроили весь центр римского войска, оставалось еще одно усилие- и была бы полная победа, но ты, Архелай, промедлил с ударом тяжелой конницы и вдобавок стянул к себе все резервы. Потеря времени дорого нам обошлась: римляне отошли за вырытый накануне ими же ров и восстановили боевые порядки.
– Я отражал натиск двух римских легионов и всей римской конницы,- стал оправдываться Архелай.- Сулла намеренно оттягивал назад свой центр и правый фланг, чтобы наша фаланга, переходя через ров, расстроила свои ряды.
– Поистине это большая доблесть- отражать натиск двенадцати тысяч римлян, имея под своим началом тридцать!- язвительно усмехнулся Таксил.- У Дорилая было всего шестнадцать тысяч воинов, и он тем не менее обратил в бегство почти столько же римлян.
– Но Дорилай первым показал спину в битве при Орхомене,- заметил Архелай.
– Что ему оставалось делать?- пожал плечами Таксил.- Фаланга была расстроена, а помощь к нему не подошла. Как будто все решалось там, где сражался наш доблестный Архелай!
– И все же я последним бежал с поля битвы под Орхоменом в отличие от некоторых,- глядя Таксилу в глаза, сказал Архелай.
– Зато при Херонее ты бежал впереди всех и заперся в укрепленном лагере, не впуская туда преследуемое римлянами понтийское войско,-уязвленно воскликнул Таксил.- По твоей вине римляне перебили так много наших воинов, прижав их к лагерному частоколу. Может, скажешь, этого не было? Или станешь отрицать, что это было не на пользу Сулле?..
– Я потерял в битве своего сына!- гневно воскликнул Архелай.
– А я потерял в Греции сто пятьдесят тысяч войска, как выясняется, по твоей вине, Архелай,- мрачно вставил Митридат.- Эта потеря была бы оправданной и объяснимой, если бы мы не проиграли войну. Но войну мы проиграли, Архелай…
– Значит, виновником поражения в войне ты считаешь меня, царь?- не скрывая горестного изумления, спросил Архелай. И тут же сокрушенно добавил, видя, что Митридат молчит:- О боги, и почему я не погиб под Орхоменом!
– Ты не мог погибнуть, Архелай, так как твоя смерть была невыгодна Сулле,- сказал Тирибаз, по лицу и тону которого можно было определить, в чем именно он подозревает Архелая.
– У тебя есть веские основания обвинять меня в измене, Тирибаз, или ты поверил наветам двух этих негодяев?- спросил Архелай, кивнув на Таксила и Дорилая.
– Есть,- коротко ответил Тирибаз.- Почему Сулла без выкупа отпустил наших пленных, стоило тебе попросить его об этом?
– Сулла был заинтересован в мире с Митридатом, поскольку настоящим его врагом в ту пору был Флакк,- без заминки пояснил Архелай.- Зная об этом, я намекнул Сулле, что царь Митридат скорее пойдет на заключение мира, если получит без выкупа своих пленных.
– А как ты объяснишь то, что Сулла подарил тебе огромный участок плодородной земли на Эвбее?- снова спросил Тирибаз, подозрительно глядя на Архелая.
– Я не знаю истинную причину такой щедрости Суллы,- слегка смутившись, ответил Архелай,- но, думаю, Сулла таким образом желал привлечь меня на свою сторону. Однако я не изменил Митридату и до конца отстаивал его интересы на переговорах с Суллой. В том свидетели боги!
– Богам известно также и о том, Архелай, что ты живо продал подаренную Суллой землю и выручил неплохие деньги,- продолжил Тирибаз, жестом подзывая к себе Зариатра.- Как зовут того посредника, через которого Архелай осуществил эту сделку?
– Клеон, сын Рамфия, самый богатый трапезит в Халкиде,- ответил Зариатр с угодливым полупоклоном.
– И сколько же денег получил Архелай за проданную землю?-• вновь обратился к гаушаке Тирибаз.
– Пятьдесят талантов,- промолвил в ответ Зариатр.
– Клянусь Ахурамаздой, я и не догадывался, что наш Архелай такой ловкач!- насмешливо воскликнул Тирибаз.- Он сумел примирить Суллу с Митридатом да еще и нажился на этом!
– А я не понимаю, зачем браться за меч, если имеешь склонность к торговым сделкам!- проворчал Моаферн.
– По-моему, измена налицо,- заявил Таксил.- Архелай принял землю в дар от врага и скрыл это. Он заслуживает суровой кары!
– Архелай заслуживает смерти!- сказал Дорилай. Взгляды всех устремились на Митридата.
– Архелай заслуживает крайнего наказания, если он замышлял измену,- сказал царь с холодным выражением на лице.- Однако, прежде чем казнить, следует выслушать его. Смотри, Архелай, сейчас у тебя благосклонный судья. Если ты еще можешь опровергнуть то, в чем тебя обвиняют,- опровергни!
Повисла напряженная тишина. Архелай огляделся вокруг и, увидев жестокие глаза Тирибаза, недоверчивый взгляд Моаферна, враждебные лица военачальников и гаушаки, вдруг бросился к Митридату и обнял его колени:
– Царь, умоляю тебя, не суди обо мне по моим неудачам при Херонее и Орхомене, не суди по моей ошибке, когда я принял дар Суллы, но по нашей прошлой дружбе. Разве осмелился бы я вернуться к тебе, если бы имел помыслы об измене? Вспомни, я выполнял все твои поручения, сражаясь то с армянами, то с гетами, то с колхами… Я разбил римлян на реке Амний, потом обратил в бегство Мания Аквилия, взял штурмом Никомедию и Стратоникею. Неужели мои поражения в Греции перечеркнули все мои прошлые заслуги? Царь, если ты благосклонно слушаешь речи моих обвинителей, так выслушай и тех, которые в любой момент готовы поручиться за меня, а таких немало в войске, которым я командовал среди бывших пленников, вызволенных мною из римской неволи.
Митридату было известно об этом. Пленники, возвращенные Суллой Митридату, превозносили Архелая до небес, и среди них сын Митридата, Ксифар. Знал Митридат и тех военачальников, что неизменно защищали Архелая и, наоборот, ругали Таксила и Дорилая, которые, по их мнению, всячески мешали Архелаю на войне.
Наконец Митридат протянул Архелаю правую руку в знак примирения.
* * *
Тирибаз постоянно намекал Митридату, что если Фимбрия разобьет Суллу, значит, мирный договор, заключенный Суллой с Митридатом, потеряет всякую силу.
«Теперь у власти в Риме находятся популяры, для которых Сулла враг, как и понтийский царь,- говорил Тирибаз.- Популяры наверняка продолжат войну с нами, поэтому нам следует держать войско и флот наготове. Фимбрия- отменный полководец, и одолеть его будет не легко. Но у него есть один недостаток: он грабит без разбора все население Азии, даже если ему заявляют о готовности подчиниться Риму. В конце концов это кончится тем, что против римлян поднимутся все племена от Мраморного моря до Киликийских гор. И вот тогда опять придет твой срок, Митридат!»
Замысел Тирибаза находил отклик в воинственном сердце Митридата, но отклик этот тем не менее не мог заглушить печаль о потерянных друзьях. Рядом с Митридатом больше не было Сузамитры, погибшего под Орхоменом. Не было с ним и неунывающего весельчака Фрады, также павшего на орхоменских полях. Пали под Херонеей Дромихет, царь одрисов, и армянский военачальник Неман. Нашел свою смерть в битве с галатами верный тарентинец Эвмах. Сириец Зенобий был убит восставшими эфесянами. Погиб и храбрый Александр, царь пафлагонцев, в сражении с Фимбрией…
Из оставшихся полководцев лишь очень немногие горели желанием воевать с римлянами. Большинство были до такой степени поражены победами Суллы в Греции, что всякую новую войну с Римом называли безумием. Все они втихомолку славили Архелая, сумевшего договориться о мире с Суллой на таких выгодных условиях. Это необычайно злило Митридата, ибо царь возлагал на одного Архелая вину за смерть Сузамитры, Фрады и Дромихета.
Митридат повелел распустить по домам всех раненых воинов и тех, что устали от войны или побывали в плену. Был объявлен новый набор по всему Понту и в Малой Армении. В скором времени в лагере под Амасией появились тридцать тысяч юношей из городов и селений Митридатова царства, обучением которых усиленно занимались Таксил и Дорилай. Неоптолем и Метрофан были заняты постройкой новых боевых кораблей. Кратер занимался доставкой вооружения. Моаферн отбирал лошадей для царской конницы, ему помогал Сисина. Пелопид и Зариатр рассылали соглядатаев в города Ионийского побережья, вновь захваченные римлянами.
Архелай не участвовал в этих приготовлениях, пребывая на своей усадьбе под Синопой. Митридат через слуг известил Архелая, что он пока не нуждается в его услугах.
Вскоре пришло известие о самоубийстве Фимбрии, войско которого добровольно перешло к Сулле. Сулла переправился в Грецию, чтобы оттуда двинуться в Италию. В Азии Сулла оставил своего легата Луция Лициния Мурену с двумя легионами, поручив ему поддерживать порядок в провинции до той поры, пока сюда не прибудет назначенный сенатом наместник.
Глава четырнадцатая
МИТРИДАТ МЛАДШИЙ
Весеннее солнце пригревало. Цветущий миндаль радовал глаз. С моря веяло соленым ветром.
Было раннее утро…
Митридат знакомой дорогой шел к царским усыпальницам, расположенным в нескольких стадиях от дворца в низине между городской стеной Синопы и царским парком. Царя сопровождал всего один телохранитель, это был Битойт. Кимвр был вооружен своим привычным оружием: длинным мечом и коротким метательным копьем.
Последнее время предсказатели-халдеи постоянно предупреждают Митридата о каких-то неведомых опасностях, грозящих ему. «Будь осторожен, повелитель,- твердят халдеи,- смерть дышит тебе в затылок. Кто-то из твоего окружения злоумышляет на тебя!»
И без того осторожный Митридат стал еще более недоверчив и осмотрителен. Он уже не доверял ни своим поварам, ни виночерпиям, ни конюхам, ни слугам… Всякую еду и питье на глазах у Митридата сначала пробовала одна из его наложниц. Любого входившего к царю стража тщательно обыскивала. От этой процедуры были избавлены лишь Тирибаз, Моаферн и Сисина. Из всех царских телохранителей безусловным доверием Митридата пользовались Битойт и бывшая блудница Гипсикратия. Оба нередко проводили ночь в царской опочивальне, посменно дежуря у ложа своего повелителя.
Посетив гробницу двух Лаодик, матери и сестры, Митридат направился затем к гробнице сына Аркафия.
Гробница была выстроена в греческом стиле с двускатной крышей и колоннами. Все сооружение напоминало маленький храм. Вокруг были насажены вечнозеленые лиственницы.