Но секс все-таки случился. Билл уже и не скажет точно, по какой именно причине: желание или простая обязанность. Кроме того, рядом с этим настоящим человеком Билл открыл для себя целую тысячу новых сторон чувства, о котором мало задумывался ранее. Он не любил никогда и не знал, что за этим следует, что приходит вместе с этим чувством.
Билл затушил сигарету, глядя на то, как толпа оставляет молодое тело. Тома избили. И никому нет до этого дела. А в кармане Билла покоится флешка.
Эмет подошел к брату.
– Ты же понимаешь, что на ней ничего нет, – шкодливо улыбнулся младший.
Билл как-то отстраненно кивнул. Знал. Краем души даже надеялся на это. Когда он сидел в машине, глядя на уходящего к Эмету Тома, ему больше всего на свете хотелось остановить парня, послать брата к чертям и забыть о дурацких фотках. Это желание было секундным, мимолетным, но будто ядерным.
– Билл, что с тобой? – Эмет разглядывал странного сейчас брата.
– Когда-нибудь ты поймешь, – заглянул в его глаза, – что так, как он, тебя никто и никогда не полюбит. А этот парень оклемается, тот урок, что мы с тобой ему преподнесли, заставит его измениться.
– Бред, если честно. Я его лучше знаю. Он как был жалким ничтожеством, так им и останется.
Билл поморщился от слов брата. Что-то в нем проснулось. Из-за Тома. Этот парень, сам того не понимая, изменил что-то в этом мужчине. Он оглянулся на Тома, который в этот момент попытался сесть. Не сдается.
– Жалкий урод! – Эмет вновь пошел к однокласснику, только теперь оставаясь с ним один на один. Вся его компания уже давно вошла в здание школы. – Неужели ты мог подумать, что тебе может достаться мой брат?
Том поднялся на ноги, ему это стоило огромных усилий, но только для того, чтобы в следующую секунду кинуться на Эмета. Он наносил удары такой силы, на которую только было способно избитое тело. Больно было везде, но Том не обращал на это внимания, отчаянно колотя человека, которого когда-то считал, что любит. Только не любовь то была. Всё, что угодно, но только не любовь. Не любовь.
Билл не мог просто стоять. Он вмешался в избиение брата, оттаскивая от Эмета Тома. Парень в его руках не сопротивлялся, видимо организм в конец был обессилен. Эмет лежал на спине, все лицо в крови.
Вот тебе и шутка.
/6/
Том чувствовал, как сильные руки обнимают его, гладят по волосам, успокаивают. Тело слишком болело. Он постарался пошевелиться, но не смог, очередной поток боли прошелся по телу.
– Не дергайся, – тихо попросил Билл, продолжая оттирать высохшую кровь, – не сопротивляйся только, ладно? Я просто хочу помочь.
Том слушал его голос, но глаза открывать не спешил.
Они явно уже были не на улице, но какая разница. Ему было нехорошо. Парень чувствовал запах чужого тела, смешанный с запахом собственной крови, его начало тошнить. Почему Билл просто не оставил его там? Зачем сейчас заботится о нем?
–Отпусти! – Том резко открыл глаза, начиная сопротивляться действиям мужчины. У него сильно болела грудь, дышать было тяжело, но он и не подумает жаловаться.
– Я просто хочу помочь, – Билл отпустил его, парень тут же отполз, начиная оглядываться по сторонам.
– Где мы? – Том зажмурился, во рту был противный вкус, лицевые мышцы болели.
– У тебя... Я привез тебя.
– Убирайся! – твердый уверенный голос. Том вздыхает. Перед глазами все плывет.
– Том... – попытался прикоснуться тряпочкой к лицу, на котором до сих пор виднелись разводы крови. Но парень отвернулся, не позволяя случиться прикосновению. – Я просто хочу помочь.
– Убирайся! – заорал, что есть мочи. Не в силах что-то объяснять. Ему казалось, что болит каждая клеточка тела, даже пот, что сейчас ползет по спине, приносил жгучую боль. Сердце сдавленно стучало о ребра, беспомощно билось в груди.
Билл прислонился затылком к стене, глядя на избитого парня, что сидел перед ним. Том смотрел на него не со страхом в глазах, не с сожалением, как-то бывало раньше, сейчас в карих глазах плескалось такая ненависть, что страшно стало самому Биллу.
– Том, я не врал тебе, – попытался объяснить, призывая к той самой доброте парня, – я делал то, чего мне хотелось. Да, я поступил, как настоящий урод, но я был искренен с тобой.
Том усмехнулся, глядя куда-то в сторону, знал бы Билл, как глупы сейчас его оправдания. Видел бы то, что видит сейчас этот избитый парень. А Том видел только то, что никто в этом мире доверия не заслуживает. Все притворяются. И все предают. Сколько бы тепла не было во взгляде, каким бы хорошим не казался человек – он играет во имя своих желаний.
– Билл, уходи, – спокойно. – Мне уже плевать, в самом деле.
Мужчина кивнул чему-то своему и всё-таки вышел из ванной комнаты. Он не знал, что еще сказать, да и нужно ли что-то говорить? Имел ли он право? Скорее всего – нет.
Том громко застонал, услышав удаляющиеся шаги. Ему было настолько гадко и погано, что впервые в жизни ему хотелось просто сдохнуть. Не лечить раны, не переводить мазь и бинты, а просто сдохнуть всем назло. Больно.
Но он все-таки поднялся на ноги, скидывая с себя толстовку, рубашку, которые были перепачканы в крови, траве. Подошел к раковине, включил холодную воду, начал мыть руки. Набрал в ладони воды и провел ими по лицу, охлаждая и промывая раны. На переносице виднелась царапина, на подбородке тоже, но в несколько раз больше. По шее ползла капелька алой воды. За ней еще несколько. Том смотрел на себя в зеркало. Усталый взгляд, забитый вид, полное отсутствие каких-либо эмоций.
Том закинул всю одежду в стиральную машинку, невзирая на несовместимость цветов, выбирая неподходящую температуру и, как обычно, забывая заправить порошком. Он ушел к себе в комнату, оставаясь в одних боксерах, залез в кровать. Думать о чем-то сил не было, да и утомленный болью организм взял свое – Том уснул за считанные минуты.
Разбудили его громкие крики мамы:
– Вставай! Почему ты опять спишь? Том, ты в своем уме?
– Мама, – поморщился, сильнее кутаясь в одеяло, – мам... – ему сейчас очень нужна ее забота.
– Ты вообще видел, что стало с твоим бельем, как вообще можно быть таким глупым? Ну, Том.
– Мам... – в его глазах встали слеза, а она наконец-таки это заметила.
– Что с тобой? – присела на кровать, замечая синяки на коже сына. – Кто это сделал? – нотки паники в голосе. – Ты снова подрался с кем-то в школе? Нас вызывают, да?
– Да, нет же...
– Том, сколько раз ты будешь влезать в это? Зачем?
– Мама, я не...
– Ты наказан, понял?! – она поднялась с кровати. – Если позвонят со школы, то пеняй на себя!
Том уткнулся лицом в подушку, да что же это такое?! В теле снова чувствовалась боль. Парень не хотел ее больше терпеть. В голове билась куча разных мыслей, самых ужасных и противоречивых. Он никогда еще не чувствовал такой ненависти ко всему, что его окружает. Ко всем.
Том сел в кровати, желая найти какое-нибудь обезболивающее.
– Том, что это значит? – в комнату вошел отец. – Ты постоять за себя не можешь, да? Почему тебя снова избили?!
– Папа, перестань!
– Отвечай на мой вопрос! Ты же мужчина, почему ты не можешь дать отпор?! Мне стыдно за тебя! Кто это сделал? Говори, кто это сделал!
– Никто, – бурчит, не смея вставать с кровати.
– Опять этот Эмет, да? Со своими дружками, да? – для Тома было загадкой, как отец может на раз вычислять тех, кто виноват? Может потому, что это снова и снова был один и тот же человек?
Том схватился за голову. Потоки боли по телу больше не было возможным терпеть.
– Я позвоню его родителем! И вообще, за это его могут посадить.
– Не надо этого делать! Как ты не понимаешь, станет только хуже.
– Я знаю, что я делаю, Том!
Парень тяжело вздохнул, когда отец вышел из его спальни. Все будто издеваются над ним, будто специально делают всё, чтобы убить в нем последние крупицы надежды на что-то лучшее.
Все-таки он принял обезболивающее. Но для этого пришлось выйти на кухню. Мама прочитала ему лекцию о том, что с Эметом надо просто подружиться, что он хороший мальчик у него хорошие родители. Количество прилагательного «хороший» зашкаливало, пока родительница описывала и возвышала семейство Каулитц.
Вместе с тем, по кухне ходил отец, он прямо при Томе разговаривал с кем-то из семьи Эмета. Мужчина на самом деле не понимал, что так будет только хуже, что парни на то и парни, чтобы самим во всем разбираться.
– Они поговорят со своим сыном.
Том оскалился, но ничего не сказал. Он ушел в свою комнату, вновь залезая под одеяло. Лег головой на подушку, почему-то та пахла Биллом. Том усмехнулся, прикрывая глаза. В груди билась тупая боль. Простить подобное он не сможет.
Телефон, что лежал на другом конце кровати, завибрировал. Парень лениво повернулся под одеялом, взял телефон. Смс.
«Трюмпер, ну, ты и урод. Завтра в школе лучше не появляйся!»
Не сложно было догадаться, от кого пришла смс.
Билл сидел на подоконнике, прислонившись спиной и затылком к стене, закинув одну ногу на светлую поверхность, согнув ее в колене, а вторую оставил ступней на полу. Он смотрел то в окно, то в телевизор, по которому показывали очередную комедию. Билл придерживал бутылку пива между своих ног, изредка поднося горлышко к губам, чтобы совершить очередной глоток.
Конечно, Эмет в чем-то прав. Если человек позволяет над собой издеваться, то почему бы и нет? Но разве сам Эмет не понимает простой истины, что других людей обижать нельзя. И как бы по детски не звучала эта истина, но это было правдой. Билл следил за темнеющим небосводом, одним ухом слушая происходящее на экране телевизора. Всё случившееся за последние два дня было каким-то ненастоящим, будто инородным во всей его жизни. Так уж случилось, что они с братом не ладят, да, младшего родители любят больше и Билл до сих пор ревнует. Но вместе с тем, он точно знает, что любит Эмета и обязан его защищать. Билл и защищал, как мог, только младший об этом даже и не догадывается. Мужчина не был настоящим эгоистом, хотя и считал, что в сегодняшнем мире выживают только они. А вот его брат был той еще сволочью, но Билл и не догадывался, что Эмет бреет пример именно с него.
– Чет, ты какой-то тухлый? – Эмет прошел в комнату, Билл не обратил на него внимания, делая глоток уже не слишком холодного напитка.
– Тебе на самом деле его не жалко? – ровным голосом спросил он.
– А чего жалеть? Ты же о Томе? Он же жалок, Билл.
Мужчина отрицательно покрутил головой, поджимая губы. Нет, Том не был жалким. Ни минуты, ни одним своим действием. Он сильный. Только сильный может прощать так много, не прося в замен почти ничего. И Биллу стало не по себе от понимания этого.
– Да, что с тобой такое? Ну, хочешь, я тебе отдам эти глупые фотографии… – Эмет на самом деле чувствовал беспокойство. Никогда еще брат не был вот таким.
Билл вздрогнул от очередной своей мысли – не ради фотографий это было, зная брата, он точно был уверен, что Эмет не вернет снимки. Просто такого, как Том, у него не было. Да и подкатить к парню он мог каким угодно способом, мог даже силой принудить, найдя правильные рычаги давления… Но ради чего тогда?
– Билл?