— По очень важному делу.
— Сожалею, но ничем помочь не могу.
Когда гостья повернулась к выходу, миссис Ройстер учтиво прошла вперед и открыла перед ней дверь.
— Спросите швейцара внизу. Может, он что знает, — подал голос из-за журнальной обложки мистер Ройстер.
Дверь закрылась, оставив ее в темноте лестничной клетки; музыка теперь была едва слышна. Она уже спустилась на один пролет, когда наверху снова щелкнул дверной замок, и миссис Ройстер прокричала:
— Если я вдруг его встречу, передам, что вы его ищете!
«И что теперь? — подумала она, выйдя на улицу. — Домой возвращаться нет смысла, а Джейми неизвестно где». Она так долго стояла на тротуаре, что женщина, смотревшая из окна из дома напротив, обернулась и позвала кого-то из домочадцев полюбоваться на эту странность. Наконец, повинуясь неожиданному порыву, она зашла в ближайший магазинчик. Коротышка-продавец читал газету, облокотившись о прилавок с внешней стороны. Увидев ее, он вернулся за стойку.
Остановившись перед холодильной витриной с мясными изделиями и сырами, она робко начала:
— Я ищу одного человека, который жил в доме тут рядом, и вот подумала: может, вы его видели?
— А почему бы вам не справиться у жильцов дома? — Продавец поглядел на ее, прищурившись.
«Не хочет говорить, потому что я ничего не покупаю», — решила она.
— Я справлялась, но никто ничего толком не знает. Говорят, он съехал с квартиры нынче утром.
— Не пойму, что вы от меня-то хотите? — сказал продавец и потянулся за своей газетой. — Я не нанимался следить за соседними подъездами.
— Я только подумала, вдруг вы случайно заметили. Он, должно быть, прошел здесь часов около десяти — высокий, в синем костюме. Обычно он носит синий.
— Как, по-вашему, сколько мужчин в синих костюмах проходит здесь каждый день? Или мне делать нечего, кроме как…
— Извините, — сказала она, поворачиваясь к выходу.
— Черт знает что! — прозвучало у нее за спиной.
Приближаясь к перекрестку, она подумала, что Джейми наверняка ходил к ней этим самым путем, благо он кратчайший. В каком месте он мог пересечь улицу? Сразу по выходе из дома? На полпути к перекрестку? Или на самом углу?
На углу стоял газетный киоск — там его могли заметить. Она устремилась к киоску, но пришлось ждать, пока какой-то мужчина покупал газету, а потом еще женщина спрашивала дорогу. Наконец киоскер взглянул на нее, и она спросила:
— Скажите, вы не заметили этим утром высокого молодого человека в синем костюме?
Киоскер молчал, но глаза его округлились, а рот приоткрылся — должно быть, он счел это шуткой или розыгрышем.
— Это важно, поверьте. Я вовсе не шучу, — быстро добавила она.
— Послушайте, леди… — начал киоскер, но она его перебила:
— Он писатель. Вполне мог покупать здесь журналы.
— И зачем он вам? — с улыбочкой поинтересовался киоскер. Тут она заметила, что за спиной у нее стоит еще один покупатель, так что улыбочка предназначалась и ему тоже.
— Это вас не касается, — отрезала она.
— Вроде был один такой, — сказал киоскер и перевел взгляд с нее на стоявшего позади мужчину, как бы приглашая того разделить веселье. Она только теперь вспомнила про свое легкомысленное ситцевое платье и торопливо запахнула пальто.
— Да-да, припоминаю, — продолжил киоскер с самым что ни есть серьезным видом. — Не скажу наверняка, но кто-то очень похожий на вашего приятеля промелькнул здесь сегодня утром.
— Около десяти?
— Как раз около десяти, — подтвердил киоскер. — Рослый такой, в синем костюме. Должно быть, он самый.
— В какую сторону он пошел? В сторону центра? — спросила она в нетерпении.
— Да, в сторону центра, — кивнул киоскер. — Именно что в сторону центра. Прямиком туда… Что вам угодно, сэр?
Она сделала шаг назад, придерживая полы пальто. Новый покупатель, придвигаясь к киоску, бросил на нее взгляд через плечо, а потом переглянулся с продавцом. Она подумала, что надо бы дать киоскеру немного денег в награду за сведения, но в этот момент оба мужчины рассмеялись. Круто развернувшись, она перебежала на другую сторону улицы.
Значит, Джейми шел в правильном направлении. Чтобы добраться до ее дома, надо идти по этой стороне и через шесть кварталов свернуть. На середине первого квартала ей попалась на глаза витрина цветочного магазина со свадебными букетами. Джейми вполне мог заглянуть сюда по пути — как-никак это день их свадьбы. На звук дверного колокольчика из глубин магазина явился сияющий цветочник — сама услужливость. Не дав ему рта раскрыть, она выпалила:
— Мне нужно найти человека, который мог зайти к вам сегодня утром и купить цветы. Это очень важно.
Она перевела дух, и цветочник поинтересовался:
— А какие цветы он купил?
— Не знаю, — удивленно сказала она. — Он никогда раньше не… — Тут она запнулась. — Высокий молодой человек в синем костюме. Часов около десяти.
— Понимаю, — сказал цветочник, — Но, боюсь, ничем помочь…
— Возможно, он очень спешил и немного нервничал, — подсказала она.
— Ладно, посмотрим, — сказал он, обнажая мелкие зубы в широченной улыбке, — чего только не сделаешь для милых дам.
Подойдя к конторке, он открыл гроссбух и спросил:
— Адрес доставки?
— Доставки? Вряд ли он стал бы их посылать. Думаю, он собирался принести и вручить их лично.
— Поймите, мадам, — сказал цветочник; судя по голосу, он был разочарован, а его улыбка стала чуть ли не жалобной, — я не могу ничего вам сообщить, если у меня не будет зацепок.
— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить. Высокого роста, в синем костюме. Заходил около десяти утра.
Цветочник закрыл глаза, приложил палец к губам и впал в глубокую задумчивость. Потом покачал головой и сказал:
— Хоть убейте, не помню.
— Спасибо за помощь, — уныло пробормотала она и двинулась к выходу, но тут цветочник вскричал, от возбуждения переходя на фальцет:
— Постойте! Минуточку, мадам!
Она остановилась. Цветочник подумал еще немного и наконец задал вопрос:
— Это были хризантемы?
— О нет, что вы! — Голос ее дрогнул. — Хризантемы не годятся для такого случая.
Цветочник поджал губы и отвел взгляд, как бы теряя интерес к разговору.
— Разумеется, я не в курсе, о каком случае речь. Однако джентльмен, вполне подходящий под ваше описание, сегодня утром купил дюжину хризантем. Без доставки.
— Вы уверены?
— Да, — сказал он твердо, — теперь я в этом уверен. — И снова заулыбался, явно довольный собой.
— Благодарю вас, — сказала она, одарив его вымученной улыбкой.
Цветочник проводил ее до дверей, приговаривая:
— Есть чудные букетики на платье. Или, может, красные розы? Гардении?
— Спасибо, вы мне очень помогли, — сказала она.
— Ничто не красит даму лучше, чем цветы, — не умолкал он. — Как насчет орхидей?
— Нет, спасибо.
— Ну как хотите. Желаю вам отыскать пропавшего кавалера, — сказал он и гаденько хихикнул напоследок.
«Все надо мной смеются, — думала она, идя дальше по улице и стараясь поплотнее запахнуть пальто, чтобы из-под него выглядывала лишь оборка ситцевого платья. — А почему бы не обратиться в полицию? Так ведь положено делать, когда пропадает человек. Но и в полиции надо мной наверняка станут смеяться». Она представила себе, как рассказывает в полицейском участке о намеченной свадьбе и пропавшем женихе, а трое или четверо полисменов, глядя на ее платье и слишком яркий макияж, обмениваются понимающими ухмылками. И она не сможет сказать им ничего больше; не сможет, к примеру, сказать: «Я согласна, что это выглядит глупо — и мой наряд, и поиски человека, обещавшего на мне жениться, — но что вы вообще обо мне знаете? Во мне есть многое, чего вы не в силах разглядеть: и кое-какие таланты, и чувство юмора, и гордость, и нежность, и такт, и житейская мудрость, которые помогут мужчине стать счастливым и добиться успеха».
Нет, обращение в полицию исключено. Да и что сказал бы Джейми, узнав, что он объявлен в розыск? Вообразить нетрудно.
— Это не годится! — произнесла она вслух, прибавляя шагу, и какой-то прохожий остановился, взглянув на нее с удивлением.
На следующем перекрестке — оставалось три квартала до ее улицы — она заметила пожилого чистильщика обуви, дремавшего на стульчике, и остановилась перед ним. Тот похрапел еще с минуту, а потом открыл глаза и улыбнулся. Далее последовало уже привычное:
— Извините за беспокойство. Я ищу молодого человека, проходившего здесь около десяти утра: высокий, в синем костюме, с букетом цветов. Вы его не видели?
Старичок закивал еще до того, как она закончила вопрос.
— Видел. Это ваш парень?
— Да, — признала она с улыбкой.
— Помнится, я еще подумал: «Эка, к девчонке бежишь, не иначе». Парни вечно бегают по девчонкам.
Старичок несколько раз моргнул и снисходительно покачал головой.
— Куда он пошел? Прямо по улице?
— Ага. Весь из себя нарядный, ботиночки начистил, схватил свой букет и дальше знай почапал. Я еще подумал: «Девчонка-то заждалась небось».
— Спасибо вам, — сказала она и полезла в карман за мелочью.
— Она уж точно будет ему рада, этакому красавчику, — сказал старик.
— Спасибо, — повторила она, не нащупав в кармане ни одной монеты.
Впервые она по-настоящему уверилась, что Джейми ее ждет. Оставшиеся три квартала преодолела почти бегом — ситцевый подол развевался и завивался вокруг ног — и свернула на свою улицу. С тротуара нельзя заглянуть в ее окна, и она не может увидеть дожидающегося Джейми, к которому летит что есть сил. Второпях не сразу попала ключом в замочную скважину, отпирая дверь подъезда. Бросила взгляд на окна закусочной и, вспомнив свою утреннюю панику за чашкой кофе, чуть не рассмеялась. Добралась наконец до своей квартиры и с порога крикнула:
— Это я, Джейми! Боже, как я волновалась!
Но квартира пуста и безмолвна; от оконных переплетов через всю комнату тянутся длинные послеобеденные тени. Заметив пустую чашку, она в первый момент подумала: «Он был здесь! Он ждал меня!», но затем опознала в ней ту самую, из которой утром пила кофе. Внимательно осмотрела комнату, кухоньку, ванную — ни единого следа его присутствия.
— Здесь такой не появлялся, это точно, — спустя пару минут сказал продавец в закусочной. — Уж цветы я бы приметил.
Еще чуть погодя престарелый чистильщик обуви пробудился и снова увидел ее перед собой.
— Еще раз день добрый, — сказал он, улыбаясь.
— Вы уверены, что он пошел по улице именно в сторону центра? — спросила она требовательно.
— Я все время смотрел ему вслед, — с достоинством ответил старичок, явно задетый ее тоном. — «Ну, этот парень побежал к своей девчонке», — думал я и смотрел на него, пока он не зашел в дом.
— В какой дом? — растерялась она.
— Да вон там, — старичок подался вперед и указал пальцем. — В соседнем квартале. Зашел в дом к своей девчонке, при цветах и блестящих ботинках.
— В который именно?
— Примерно этак на середине квартала. — Тут старик взглянул на нее с подозрением и спросил: — А вы что такое задумали?
Она сорвалась с места, на сей раз даже не сказав «спасибо», и добежала до следующего квартала. Там она двинулась вдоль домов, внимательно следя за окнами (вдруг Джейми выглянет?) и прислушиваясь к звукам изнутри (вдруг раздастся его смех?).
На скамейке перед одним сидела женщина, покачивая коляску, в которой спал младенец. Она с ходу задала свой вопрос:
— Извините, вы случайно не видели молодого человека, который часов около десяти утра зашел в один из этих домов? Высокий, в синем костюме, с букетом цветов.
Мальчишка лет двенадцати остановился рядом, переводя взгляд с одной женщины на другую, а заодно поглядывая и на младенца.
— Послушайте, — сказала женщина усталым голосом, — в десять утра я купаю ребенка. Как, по-вашему, стану я в это время глазеть на всяких прохожих?
— С большим букетом? — спросил мальчишка, дернув ее за полу пальто. — Это был большой букет? Я его видел, миссис.
Она взглянула на сорванца, тот нагло ухмылялся.
— В который дом он вошел? — спросила она недоверчиво.
— Хотите с ним развестись? — поинтересовался нахал.
— Нехорошо говорить такие вещи, — упрекнула его женщины, покачивая коляску.
— Я видел его, ну вот как вас. Он в тот дом зашел, — заявил мальчишка, указывая пальцем на соседнее здание. — А я за ним, и он дал мне четвертак. «Сегодня мой день, малец», — так он мне сказал. А вы дадите мне четвертак?
Она дала ему бумажный доллар.
— Какая квартира?
— На самом верху, — сказал мальчишка, пятясь от нее с зажатой в кулаке купюрой. — Я тащился за ним дотуда, пока он не дал мне четвертак. На самом верху. Значит, будете разводиться?
— У него были цветы?
— Ага, — сказал мальчишка и перешел на противный визг. — Разведетесь с ним, да? Хотите поймать на измене?
И двинулся вниз по улице расхлябанной походкой, вопя во все горло:
— Сейчас она подловит парня на измене! Попался бедолага, каюк ему теперь!
Женщина с коляской не сдержалась и фыркнула.
Парадная дверь оказалась незапертой; в подъезде не было ни звонков, ни табличек с именами жильцов. Узкая замызганная лестница вывела ее на верхнюю площадку с двумя дверьми. На полу перед одной из них валялись куски бечевки и скомканная обертка из цветочного магазина — тут уж не ошибешься.
За дверью как будто звучали голоса. Она постучалась и в следующий момент запаниковала: что сказать Джейми, если он сейчас откроет? А голоса за дверью сразу смолкли. На повторный стук никто не ответил, хотя ей слышались звуки, похожие на сдавленный смех. «Он мог еще раньше заметить меня из окна, — подумалось ей. — Квартира выходит окнами на улицу, а этот мальчишка поднял жуткий шум». Подождав, постучала снова — никакой реакции.
Тогда она перешла к соседней двери, которая отворилась при первом же толчке, а там — пустая мансардная комната с голыми стенами и некрашеным полом. Перешагнула порог и огляделась: ничего, кроме бумажных мешков с ободранной штукатуркой, старых газет и раздавленного чемодана. Услышав рядом какой-то шорох, подумала о крысах и тут же увидела одну — сидит у стены, задрав злобную мордочку и вперив в нее глаза-бусинки. Кинулась прочь и, поспешив хлопнуть дверью, защемила и порвала ситцевое платье.
Она была уверена, что в соседней квартире кто-то есть, поскольку там звучали голоса и время от времени — смех. Впоследствии она возвращалась сюда много раз — в первую неделю ежедневно. Заходила утром, по пути на работу, и вечером, возвращаясь домой, к своему одинокому ужину. Но как бы долго и сильно она ни стучала, никто ей так ни разу и не открыл.
Домашний рецепт
Дэвид Тернер, у которого все движения были какие-то порывистые и суетливые, семенил от автобусной остановки в сторону дома. У бакалейной лавки на углу он остановился, что-то припоминая. Наконец с облегчением вспомнил: масло. Утром, еще по пути туда от дома к автобусной остановке, он твердил себе: «Не забудь вечером купить масло… не пройди мимо бакалеи… не забудь про масло». Он вошел внутрь и пристроился в конец небольшой очереди, озирая ряды банок на полках. Консервированная свиная колбаса не годится, а говяжья солонина уже приелась. Взгляд задержался на подносе с горой свежих булочек; тем временем стоявшая впереди женщина расплатилась, и продавец обернулся к нему.
— Почем у вас масло? — спросил Дэвид.
— Восемьдесят девять центов, — бодро сообщил продавец.
— Восемьдесят девять? — Дэвид поморщился.
— И ни центом меньше, — отрезал продавец, переводя взгляд на следующего клиента.
— Четверть фунта, пожалуйста, — сказал Дэвид. — И полдюжины булочек.
Он нес домой пакет с покупками и раздраженно говорил себе: «Ноги моей больше не будет в этой лавчонке, раз там не уважают даже постоянных покупателей».
В почтовом ящике обнаружилось письмо от мамы. Он пристроил его поверх пакета с булочками и поднялся на третий этаж. У Марсии — на лестничной площадке было всего две квартиры — света не было. Дэвид открыл свою дверь, вошел и щелкнул выключателем. Сегодня, как и каждый вечер, его приветливо встречал родной дом: холл-прихожая со столиком, четырьмя добротными стульями и ноготками в вазе на фоне светло-зеленой стены, кухонька и комната, потолок в которой доставлял Дэвиду немало хлопот — штукатурка в углу все время отваливалась, и, казалось, никакая сила в мире не способна удержать ее на положенном месте. Дэвид утешал себя мыслью, что в доме поновее, где штукатурка не осыпается, ему за те же деньги не удалось бы снять отдельную квартиру с холлом, кухней и такой большой комнатой.