Кристель смотрела на адвоката остановившимися глазами, молча, потом поднялась и, как робот, вышла из комнаты для свиданий. Эта новость сразила ее, как те три пули на "Обреченном".
- Все это дерьмо собачье, - припечатала вечером ее единственная здешняя подруга Мона Штерн, та самая предводительница группировки, первая обратившая внимание на шрамы Кристель. - Они не имели права не отдавать ребенка родной бабушке. Усыновление было незаконным. Ты даже не была поставлена в известность о лишении родительских прав. То есть, ты можешь опротестовать передачу ребенка приемным родителям и добиться, чтобы делу дали обратный ход. Только для этого на воле первым делом обзаводись нормальным жильем и работой, чтобы пройти проверку на благонадежность. Чего глазами хлопаешь? Я ведь на свободе как раз юристом по таким делам работала. Думаешь, раз я тут бандой заправляю, значит, мозгов не имею? - скупо усмехнулась Мона и протянула Кристель сигарету "Лаки-Страйк":
- На, покури и подумай о моих словах. Я знаю, что говорю. Вызывай-ка своего "белого воротничка" и скажи, пусть готовит арену, а сама добивайся условно-досрочного. Что, малость полегчало? - Штерн поднялась со скамейки и похлопала Кристель по плечу. - Ну то-то. А то я думала, ты навеки окаменела.
- Спасибо, Мона, - Кристель тоже поднялась и прикурила. - Теперь я знаю, что делать, и не остановлюсь ни перед чем.
Отсидев "всего" пять лет, Кристель вышла на свободу и при помощи все того же адвоката добилась отмены вердикта о лишении ее родительских прав и признания передачи маленького Эрика в приемную семью незаконным. Кристель и ее адвокат проявили недюжинный натиск, и в конце концов добились нужного им решения суда.
Забирать мальчика из приемной семьи вместе с Кристель поехал и адвокат Винсент. Поначалу он боролся за ее защиту, зарабатывая себе имя и репутацию после университета. Потом внимательнее присмотрелся к своей первой подзащитной. Эта бледная молчаливая девушка с трогательным "хвостом" на затылке не была похожа на исчадие ада, которым ее пытались представить обвинители. В зале суда она была похожа на белую голубку, загнанную в угол стаей злобно орущих ворон. Молодой человек, чисто по-человечески пожалев Кристель, решил, что сделает все ради того, чтобы спасти ее.
В начале слушания одно из заседаний затянулось; перерыв объявить забыли, и участники процесса провели в зале с закрытыми дверями и окнами 10 часов, не имея возможности даже подняться с места и размять ноги.
Винсент ожесточенно листал бумаги, готовясь к прениям с прокурором, и вдруг сидящая рядом подзащитная резко побледнела и закрыла глаза. Отложив папку, адвокат подал девушке стакан воды:
- Нервничаете?
- Немного кружится голова, - ответила Кристель. - Я еще не совсем здорова.
Узнав в подробностях о том, через что прошла Кристель - три сквозных ранения в грудь и плечо, три часа в снегу, пробуждение в пластиковом мешке и несколько месяцев в коме - Винсент ужаснулся. На эту девушку обрушился целый ящик Пандоры. И мало того, теперь ее готовы растерзать в суде. А потом Кристель попросила адвоката позаботиться о ее сыне, и у молодого человека сжалось сердце. Сколько же испытаний жизнь может посылать одному и тому же человеку, тем более девушке? И почему на суде не учитывают ни болезненное состояние Кристель, ни то, что у нее на руках ребенок? Нарвавшись на неудачу при попытке помочь Элейн Чемберс взять под опеку внука и увидев остановившиеся от боли глаза Кристель в тюремном зале для переговоров, адвокат обозлился и твердо решил: он вытащит Кристель Пинкстон из-за решетки и поможет ей вернуть сына. Любой ценой. И очень обрадовался, когда через пару дней девушка сама попросила его приехать и пересказала слова Моны. Винсент воодушевился. Уже через два месяца после освобождения Кристель он сопровождал ее в пригород Сент-Луиса, где жили мистер и миссис Холден, приемные родители маленького Эрика. На руках у Кристель было решение суда. Оно восстанавливало ее родительские права в отношении шестилетнего Эрика Пинкстона и требовало от приемных родителей мальчика вернуть ребенка родной матери в течение 48 часов.
Эрик Пинкстон. Сегодня.
- А вначале у нас было как в кино, - рассказывал Эрик, протягивая вдоль стены рождественскую гирлянду. - Я с детства привык, что с моей мамулей скучать не приходится.
- Осторожнее, не качай стремянку, - предостерег Гейб Уокер. - Что ты имеешь в виду?
Сегодня он впервые за полгода решил попытаться выведать у стажера что-нибудь о его семье. Может, удастся сообразить, кого ему напоминает Пинкстон. Эрик оказался словоохотливым парнем и, украшая здание офиса снаружи, рассказал, что о своем отце практически ничего не знает, а мама - отдельная тема.
- В общем, вначале я жил в Сент-Луисе и думал, что моя фамилия Холден, а потом узнал, что они не мои родители. Прихожу я как-то из школы...
Эрик хорошо помнил день, перевернувший его жизнь. Мистер и миссис Холден, которых он считал своими родителями, баловали его. Он был одет лучше всех в классе, у него была большая просторная комната, заваленная игрушками, телевизор, компьютер с набором игр и учебных программ, магнитофон, плеер. Но чаще всего с Эриком занималась няня, а отец и мать возвращались с работы поздно, когда мальчик уже ложился спать. Только уик-энды Эрик проводил с родителями.
В этот день он бежал из школы с табелем за первый семестр и был счастлив, что у него хорошие оценки. А впереди были первые в его жизни школьные каникулы...
Мамина машина стояла у дверей, и мальчик удивился. Почему мама приехала так рано?
Миссис Холден сидела в гостиной, сжавшись в кресле у камина. Перед ней, спиной к двери, стояла высокая худощавая женщина с длинными светлыми волосами, одетая в узкие брюки и свитер. У окна раположился какой-то мужчина в сером костюме и очках. Мама смотрела на них со страхом. Появившегося в дверях мальчика никто не заметил.
- Вы не имеете права, - твердила миссис Холден. - Я не позволю... Уходите!
- У меня на руках решение суда, - резким голосом отвечала блондинка. - Усыновление было незаконным. Вы фактически стали сообщниками похитителей моего сына.
- Это правда, - подтвердил мужчина. - Я советую вам исполнить предписание суда, мэм. В противном случае моя клиентка имеет право подать иск и обвинить вас в неисполнении решения суда. И выиграет дело.
- Я не отдам вам сына, - твердила миссис Холден.
- Эрик - мой сын, - гостья шагнула к ней. - Я родила его. Это мне он впервые улыбнулся, сказал "мама". И от того, что вы дали взятку, чтобы получить приемного ребенка вне очереди в обход формальностей, еще не делает вас матерью. Ребенок - не вещь, которую можно купить или продать. Да-да, я знаю все. Хотите, я скажу вам, сколько вы заплатили? Человек, который принял от вас взятку, уже дал показания под следствием, они записаны и их копия на руках у моего адвоката.
- Проявите благоразумие, миссис Холден, - подхватил очкарик, наверное, тот самый адвокат. - Помимо нарушения действующего законодательства вы нарушаете еще и законы человечности, не отдавая миз Пинкстон ее сына.
- А где она раньше была? - вскочила миссис Холден. - Почему раньше не появилась? Где вы провели эти пять лет? - наступала она.
- Там, где можете оказаться вы за то, что украли Эрика! - блондинка ответила это спокойно и даже не шевельнулась, но что-то в ее лице заставило миссис Холден остановиться и вернуться на прежние позиции. - Я буду бороться за своего сына и ни перед чем не остановлюсь, чтобы вернуть его. Даже волчица любит своих волчат. Мы слишком долго были в разлуке. Суд постановил вернуть мальчика мне, присяжные согласились, что ему нужна родная мать, а не компьютер, игрушки и магнитофон. Все это я тоже смогу ему купить, и еще, Эрик будет жить с настоящей матерью, а не с покупательницей!
- Что вы можете ему дать? - яростно спросила миссис Холден. - Здесь у Эрика есть отец и мать. А вы, наверное, и сами не помните, от кого его родили... - тут она осеклась, а блондинка очень тихо ответила:
- Не продолжайте, иначе скажете то, о чем пожалеете. То, что вы замужем за преуспевающим директором фирмы, не дает вам права оскорблять меня. Да, я не замужем. Но мы с отцом Эрика любили друг друга. Вам этого не понять.
- Я слышала, как дорого вам стоила его любовь! - скривилась миссис Холден.
- Прошу вас, мэм, - вмешался адвокат, успокаивающе кивнув блондинке. - Ваши слова можно квалифицировать как нанесение преднамеренного оскорбления миз Пинкстон.
- Все настоящее дорого стоит, - жестко сказала блондинка.
... - Почему-то я сразу ей поверил, - Эрик закреплял гирлянду под крышей, потом спустился на несколько ступенек, чтобы украсить цветными лампочками окно. - Голос крови, что ли... Знаете, она особенная. Ей врать бесполезно, моментально обман чувствует. Сама никогда не врет. Если не хочет о чем-то говорить, просто замолкает и заявляет: "Я это обсуждать не хочу". В общем, я только взглянул на нее тогда, и понял, что это и есть моя настоящая мама.
- Иногда так бывает, - Гейб закреплял гирлянду на соседнем окне. И подумал: интересно было бы посмотреть на мать Эрика. Судя по рассказу стажера (и одной маленькой детальке в нем) эта миз Пинкстон - очень интересная дама.
- Угу... В общем, она забрала меня и мы переехали в Детройт. По дороге я спросил ее об отце.
... Эрик вспомнил, как мать надолго замолчала и отвернулась к окну, глядя на реку, протекавшую у границы Индианы с Огайо. Минуты две женщина и мальчик молчали. Потом мама повернулась к нему
- Мой ответ, конечно, прозвучит банально, но на этот раз правдиво. Твой отец был военным. Он разбился в авиакатастрофе. А более подробно я тебе все расскажу позже, когда ты подрастешь. Договорились?
- О-кей, - согласился Эрик. - А что значит "банален"?
- Это значит, что многие матери-одиночки так отвечают своим детям на вопрос об отце. Но в нашем случае это правда.
- И вот я уже который год жду, когда мама решит, что мне уже можно все рассказать, - Эрик спрыгнул со стремянки и полюбовался украшенным домиком. Вечерами офис будет переливаться всеми цветами радуги. Хорошо они потрудились. - Недавно я спросил ее по "мылу": может, уже можно об этом поговорить или она забыла? Мама молчала неделю, а потом ответила: она все помнит, но еще не время для разговора. И что у нее опять изменилось? Она уже в четвертый раз обещает приехать сюда и откладывает.
- Четвертый раз подряд? - Гейб складывал стремянки. - И каждый раз ссылается на изменившиеся в последний момент обстоятельства?
- Ага. А еще, за семь лет мы четырежды переезжали. В Детройте мы жили два года, потом полтора года - в Филадельфии, год - во Фриско, потом мотались по всей Флориде, нигде дольше месяца не задерживались, оттуда перебрались в Нью-Йорк, прожили там полгода, а потом мама перевела меня в Бостон в математическую школу с пансионом, а сама поселилась в Ниагара-Фолс. Оттуда, вроде, пока выдвигаться не собирается. Работает компьютерщиком. Видимся только в отпуске, то в Калифорнии, то на Гавайях. А сюда только обещает приехать, но каждый раз у нее меняются планы.
- Наверное дело в том, - Гейб соединил сложенные стремянки, - помоги-ка оттащить их на склад... что она просто из другой формации людей. Тебе лучше дышится в горах, а ей - внизу. Говоришь, она живет в Ниагара-Фолс и видитесь вы в Калифорнии или на Гавайях? Скорее всего, она предпочитает море, озеро, реку, в общем, водоемы. Вот и объяснение. Предложи матери провести отпуск где-нибудь у моря, и увидишь, как она обрадуется твоей догадливости.
- А ведь об этом я и не подумал, офицер Уокер, - Эрик поудобнее ухватил свой край стремянок. - Вы, наверное, правы, я сейчас припоминаю, что мы всегда жили неподалеку от воды, и чаще всего мамина спальня выходила окнами на водоем. И еще, мама классно плавает, как рыба, мне за ней не угнаться.
- После праздников мы дадим тебе недельные каникулы, - сказал Гейб, когда они затащили стремянки на склад и заперли хранилище. - Съездите с матерью к морю, позагорайте, поплавайте наперегонки...
- Супер! - улыбнулся Эрик. - А то какая радость тащить маму в горы, если ее все равно такой отдых не обрадует.
- Верно, - согласился Гейб, подумав, что зря так настороженно относился к Эрику. Похоже стажер - неплохой парнишка. Недаром Хел и Джесси так хорошо к нему относятся. Хел, наверное, учит и опекает парня по-отечески, видя в нем сына, которого у него никогда не было; все еще вспоминает Сару. Джесси нравятся старательность Эрика и его легкий дружелюбный характер. И мальчишка не виноват, что кажется Гейбу на кого-то похожим. - Она будет делать радостный вид, чтобы не огорчать тебя, но ты все равно это заметишь, и отпуск будет испорчен у вас обоих. А если вы поедете туда, где ей больше нравится, это будет лучший подарок для миссис Пинкстон.
Они вошли в офис, где Хел и Джесси тоже развесили украшения и нарядили елку.
- Ну, друзья мои, - объявил Хел, - готовьтесь, впереди безумная неделя!
- А нам все по плечу, - залихватски ответил Эрик, рассмешив всех троих.
- Это ты, хвастунишка, никогда не работал в рождественскую неделю, - похлопала его по плечу Джесси.
- Вот и испытаю себя, - не унывал паренек.
Кристель. Прошлое.
Вскоре после ее возвращения в Мичиган ее обнаружили люди, которые уже знали о предыдущей работе Кристель. Ей предложили снова поработать по прежнему профилю. Кристель покачала головой:
- Извините, нет. Я завязала. Ищите себе другого пилота.
- Ты не поняла? - заказчик слегка тряхнул ее за тонкое плечо. - Нам нужна именно ты за штурвалом. Куолен тебя ценил за твою благонадежность. С каких это пор ты стала такой чистюлей? Ради сынка? Смотри, детка, я ведь могу добиться пересмотра дела о восстановлении твоих родительских прав и твое УДО накроется медным тазом...
Кристель пришлось согласиться на сомнительный рейс. Это продолжалось из года в год, из города в город, много раз подряд, куда бы она ни направилась. Всюду находились люди, знавшие Куолена, и всем нужен был надежный и молчаливый пилот. И все припугивали Кристель одним и тем же - возвращением в тюрьму и разлукой с маленьким Эриком.