Сочетание меха и пола оказывается, как ни странно, удобным. Обычно реальность проигрывает фантазиям — мошки кусают, вода остывает, от песка чешется кожа.
Но сейчас каждая деталь идеальна. Лучше, чем я смела мечтать.
Я раскинулась на спине, липкая и утомленная во всех нужных местах, а Джейс, подперев щеку, лежит рядом со мной, перебирает пальцами мои волосы и ласкает голую кожу.
— Почему ты не сказала мне раньше? — спрашивает он.
Я пожимаю плечом.
— Не знаю. Стеснялась, наверное.
Его прекрасный рот складывается в усмешку, а на щеке появляется моя любимая ямочка.
— Что-то я не заметил в тебе особой стеснительности, когда пару минут назад ты кончала под моим языком.
Я смеюсь.
— Это другое. А ты сам почему молчал?
Он вздыхает, задумывается. Потом прижимает теплые губы к моей груди, к ключицам — с каждым словом поднимаясь все выше.
— Ну… приехав сюда, ты была совсем юной. Я хотел, чтобы ты успела повеселиться, прежде чем я заарканю тебя.
Я улыбаюсь, пропуская сквозь пальцы его шелковистые волосы.
— Но когда ты созрела, я вдруг осознал, что я твой босс. И поскольку тебе была нужна эта работа, я не хотел вызывать у тебя чувство давления или неловкости.
Я снова смеюсь, поглаживая его твердые бицепсы, обводя кончиком пальца татуировку. В это невозможно поверить — что мне наконец-то можно трогать его, где и как я хочу.
Черт. Это лучшее Рождество в моей жизни.
— Ты бы никогда не вызвал у меня чувство неловкости, Джейс.
Он чмокает меня в губы.
— Я хотел убедиться наверняка. Это была чертова пытка, но я знал: первый шаг должна сделать ты.
Я приподнимаюсь и целую его по-настоящему, ласкаю его язык языком, и его член у моего бедра начинает твердеть, а в горле вибрирует стон. Отстранившись, я еще чувствую на губах его вкус.
— Я куплю Хизер что-нибудь монументальное, — говорю я. — О, и ее извращенец-преподаватель тоже получит подарок — за идею Непристойного списка.
Джейс накрывает меня своим телом, опираясь на локти, отбрасывает назад мои волосы и глядит на меня со смесью нежности и горячего вожделения.
— Я тоже составил для себя список, — признается он. — После того, как прочел твой.
— Твой собственный Список непристойных желаний?
— Я бы скорее назвал его Списком чудесных желаний. Очень и очень чудесных, — говорит он, медленно двигая бедрами и втираясь в меня.
— Расскажи, что ты там написал, — прошу я, задыхаясь.
— Первым пунктом там было «Отрасти себе яйца и найди способ сказать Иви, что ты к ней чувствуешь».
Я тянусь вниз и, лаская его большие, тяжелые яйца, шучу:
— Ну, тут миссия выполнена.
Его член скользит по моему влажному естеству, трет мой клитор.
— Затем там шло «Оттрахай Иви всеми возможными способами». — Его глаза темнеют до ночной синевы, в голосе появляется жадная хрипотца. — Это задача еще в процессе.
Я развожу ноги шире, и Джейс вгоняет в меня член так глубоко, что моя спина выгибается, а с губ срывается вздох.
— И наконец, — выдыхает он, начиная трахать меня, — «Работай с ней в баре, женись на ней и заведи с нею трех с половиной детей и хаски по кличке Нанук. Живи с нею долго и счастливо. До конца своих дней».
Из-за этих ли слов или из-за размеренных, сильных толчков его члена, но я в тот же миг со стоном кончаю, притиснув его тело к себе и стискивая внутри, а когда Джейса тоже накрывает оргазм, оказываюсь еще более липкая и утомленная, чем минуту назад.
Глотая воздух, я поднимаю глаза на него.
— Нанук?
Он усмехается.
— Нанук — лучшая кличка для хаски. Все это знают.
— Снежок — тоже хорошая.
Джейс кивает.
— Тогда мы заведем две.
И я так счастлива. Я не знала, что могу быть настолько счастливой — это чувство набухает в груди, и на глазах появляются слезы.
— Я люблю тебя, Джейс, — шепчу я.
— Я люблю тебя, Иви, — отвечает он тоже шепотом, и я знаю, что это правда.
Огоньки, мерцающие на елке, отбрасывают на пол разноцветные тени, а за окном медленно падает снег. Джейс перекатывается на бок, увлекая меня за собой, и я уютно устраиваюсь в его теплых объятьях.
— С Рождеством, Джейс.
Он целует меня в лоб.
— С рождеством, детка.
Пусть до первого января еще несколько дней, но наша новая жизнь началась этой ночью, сейчас.
КОНЕЦ
Коринн Майклс
Лифт в рождество
Рождество принесло Холли столько боли, что хватит до конца жизни. Все, чего ей хочется, — это сосредоточиться на работе, но нет задачи сложнее, когда она застревает в лифте со своим коллегой Дином. Она не в силах избежать его выразительного взгляда, глубокого голоса и запаха, который сводит с ума. Отвезет ли этот лифт их прямиком в Рождество или, упав, окончательно разрушит веру в чудо?
Глава 1
— Черт! — ругаюсь я, падая в дверях лифта. От жгучего унижения через силу открываю глаза и в придачу к растоптанной гордости вижу перед собой пару туфель карамельного цвета. Серьезно, это худший день в моей жизни.
Утром мне сообщили, что презентация, которую я должна была представить после Нового года, перенесена на завтра, а потом еще узнала, что выступать буду не против Ямины. О нет. Против единственного человека в офисе, который мог надрать мне задницу и получить этот проект.
Но сейчас это неважно, ведь я лежу на виду у всех коллег в дурацкой задранной юбке.
— Давай помогу. — Доносится до моих ушей глубокий голос, который я узнаю где угодно, а секундой позже в поле зрения появляется потянутая рука.
Пожалуйста, Господи, пусть все это окажется сном.
Поднимаю голову и понимаю, что это вовсе не сон, более того, я облажалась перед самым сексуальным мужчиной в здании и моим новым врагом. Мужчиной, с которым я переспала неделю назад. Мужчиной, к которому я испытываю глубокие чувства, но притворяюсь, будто это не так.
— Не стоит, — отвечаю я, остужая жар, готовый окрасить щеки.
Двери лифта закрываются, врезаясь в меня, и я пытаюсь сдвинуться, но не могу подняться, не опозорившись по полной.
— Холли, — произносит Дин Притчард, — дай мне руку.
Не желая усугублять ситуацию, все же вкладываю ладонь в его руку.
— Спасибо.
Помогая мне встать, он ухмыляется — что ж, хотя бы не смеется.
— Ты в порядке?
Как будто ему есть до этого дело. Волновался бы, позвонил. А не игнорировал меня после ночи крышесносного секса по пьяни. Не относился бы ко мне как к невидимке.
— В полном. Только унижена.
Поправляю юбку — она задралась чуть ли не до пояса, и все увидели мою голую пятую точку.
— А мне показалось, ты пострадала.
Только моя гордость.
— Нажми второй, пожалуйста, — прошу я, отчаянно желая сменить тему.
Не хватало еще обсуждать с ним мое неуклюжее падение.
— Никогда бы не подумал, что ты не носишь трусики.
— Как будто ты там чего-то не видел, — язвлю я, отмечая еще одну причину, почему этот день хочется переиграть.
Из дома я вышла в белье, но порвала его в туалете. Зацепила трусики каблуком — просто королева неудачниц. Это случилось десять минут назад. Ох, вот бы мне машину времени.
— И то правда, — улыбается Дин, — все же занятная особенность.
Да я просто кладезь таких особенностей.
— Как скажешь. Ты подготовил презентацию? Знаю, это свалилось на тебя в последнюю минуту.
Я все еще расправляю одежду, когда лифт закрывается — в этот раз со мной внутри.
— Да, а ты?
Нет.
— Конечно.
— Отлично. Пусть победит сильнейший.
— О да, и это буду я.
Дин смеется.
— Увидим. Может, победитель угостит проигравшего скотчем?
Сужаю глаза. Именно это мы пили в ту ночь, когда пьяными занимались сексом у двери его кабинета… и на полу, и на столе.
— Это больше никогда не повторится.
Ну, повторится — в моих снах, как уже бывало шесть раз, но я этого ни за что не признаю. Та ночь — огромная ошибка, но это был лучший секс в моей жизни.
— Как скажешь, — посмеивается он.
Я отворачиваюсь, мысленно воздавая молитву, чтобы лифт ехал быстрее. Мой кабинет находится на пятьдесят восьмом этаже. Обычно поездка не тянется точно миллион лет, но сейчас у меня такое ощущение, будто я медленно умираю.
— Эта штука может ехать быстрее?
Еще и рождественская музыка играет. Дурацкое время года.
Праздники лишь напоминают мне о том, как я одинока. Каждый раз, глядя на все эти украшения, я невольно представляю, как радовался Трой в День благодарения, развешивая гирлянды. Он сделал мне предложение на Рождество три года назад.
Все было как в сказке. От такого романтичного предложения у любой девушки в мире голова бы пошла кругом. Клянусь.
Мы танцевали в обнимку в гостиной под «Тихую ночь», в камине горел огонь, создавая атмосферное свечение. Наша наряженная рождественская елка окрашивала комнату белым мерцанием. Склонившись, Трой поцеловал меня и сказал, что хочет проводить так каждое Рождество.
Затем он опустился на одно колено, достал кольцо, и я разрыдалась, снова и снова согласно кивая.
Я поверила в существование Санты, он принес мне самый лучший подарок.
А год спустя, когда любовь Троя внезапно прошла, я поняла, что Санта — мошенник, его уволили, посадили на диету и сбрили бороду.
Трой уничтожил мой любимый праздник, и я даже не могу притвориться, будто Рождества нет, ведь оно накануне моего дня рождения. Так что Рождество — это вечный праздник. Идиотизм.
— Ты к боссу? — спрашивает Дин.
— Нет, а ты?
— Да, у меня сегодня встреча, поскольку я уезжаю в Калифорнию. Вот решил отстреляться сразу.
О, ну конечно, он первым проведет презентацию, поразит их, и тогда я точно останусь в пролете. Ничего не выйдет. Я не позволю ему подмазаться, как обычно.
Ну, как подмазаться. Он умен, хитер и на самом деле талантлив, отчего я ненавижу его еще больше.
Ох, и он реально охрененно хорош в постели.
Вот прям до невозможности.
— Это совершенно не честно…
Вдруг лифт резко останавливается, подпрыгивая вверх-вниз, и у меня подкашиваются ноги. Если бы Дин не подхватил меня своими сильными руками, уберегая от второго падения за день, я бы точно шмякнулась.
Лампочки мигают, а затем загорается тусклое аварийное освещение.
Прекрасно. Только этого мне не хватало.
Гребаное Рождество.
Глава 2
— Ты в порядке? — спрашивает Дин уже второй раз за последние пять минут.
Мое сердце заходится от выброса адреналина и немного от аромата мужского одеколона, который ударяет в нос, когда я глубоко вдыхаю. Черт, почему он так хорошо пахнет?
— Да, спасибо — еще раз.
Ну почему из всех людей в здании это произошло именно перед Дином? То, что он постоянно помогает мне и удерживает от падения, вызывает смятение. Он — первый парень, который понравился мне после Троя. Я думала, у него есть ко мне чувства, но после того, как мы переспали, он стал смотреть на меня, как на пустое место.
Как можно быть таким противоречивым?
Как можно в одну минуту вести себя мило, а в следующую — полностью меня игнорировать?
И ведь Дин знал о моем прошлом. Мы разговаривали об этом в ту ночь. Я рассказала, как тяжело мне дадутся эти праздники из-за бывшего. Мы обсуждали работу, наши жизни и прошлые отношения. Все было прекрасно, но потом он сделал вид, будто это ничего не значило.
Хотя именно об этом мы сразу и договорились — что это будет секс без обязательств.
Я пыталась убедить себя, что мы оба так решили и он просто держит слово, но в душе все же надеялась на большее.
На следующий день я примчалась с улыбкой на лице и с кофе для него. А он молча прошел мимо и более эту тему не затрагивал.
Вот так, я наконец-то почувствовала к мужчине что-то, кроме всепоглощающей злости, а меня продинамили после секса.
— Всегда пожалуйста, — улыбается он и нажимает кнопку вызова на панели управления.
— Слушаю, — отвечает мужчина на другом конце.
— Добрый день, это Дин Притчард, мы застряли, можете запустить лифт?
— Постараемся, у вас все в порядке?
Дин оглядывается на меня.
— Да, я здесь с Холли Брикман, но лифт не движется, горит аварийное освещение.
Мужчина прокашливается.
— Да, мы знаем. Был перебой с электричеством из-за сильного снегопада, и, к сожалению, похоже, трансформатор перегорел, оставив часть здания без света. Генератор тоже сломан — лишь вчера ночью об этом узнали, когда тестировали его, но мы вытащим вас, как только сможем, хорошо?
— И сколько времени это займет, а?! — кричу я.
Дин поворачивается ко мне, поскольку кнопка была не нажата и работник меня услышать не мог. Затем возобновляет связь и произносит:
— Как думаете, сколько времени это займет?
— Не могу сказать, сэр. Я свяжусь с вами, как только что-то прояснится. Мы работаем над тем, чтобы вызволить вас оттуда как можно быстрее.
— Отлично, — бормочу я. — Еще одна причина ненавидеть эти дурацкие праздники. А заодно и старые здания.
Дин качает головой и сводит брови.
— Чем тебе не угодили рождественские праздники? Все любят это время года.
— Да много чем. Снегом. Сантой. Тупыми мужиками. Скачками напряжения. Застрявшими лифтами. Список можно продолжать до бесконечности.
Притчард снимает пиджак, представая передо мной в плотно сидящей рубашке, которая выгодно подчеркивает все его мышцы. Я стараюсь выкинуть из головы мысли о том, как цеплялась за эти руки, пока он двигался надо мной, но терплю поражение. Меня захлестывают воспоминания о той ночи. Скотч, вкус его губ и каким удивительным было каждое мгновение, проведенное вместе.
— Санта? — интересуется Дин. — Ты ненавидишь Санту?
— Да, его и его идиотский список, в котором я, очевидно, два года назад угодила в раздел тех, кто плохо себя вел. Моим подарком стало то, что меня бросили. И это кардинально изменило мое отношение ко всем атрибутам праздника.
— А-а, — кивает парень, — да, теперь понятно.
Свой разрыв я не хранила в тайне. Да и не смогла бы, даже если б захотела. Я постоянно рыдала. Клянусь, мне следовало носить табличку «Осторожно! Мокрый пол». За мной буквально тянулась дорожка из слез, столько я ныла. К тому же половина компании значилась в списке приглашенных на свадьбу, которая должна была состояться в это Рождество — через неделю. Было ужасно весело отправлять всем е-мейлы о том, что меня бросили.
— Благодаря одному человеку это для меня не самое любимое время года.
— Ты имеешь в виду своего бестолкового бывшего, с которым была обручена?
— Не хочу о нем говорить. — Особенно с тобой.
— Понятно. — Он легонько толкает меня плечом. — Могу снова помочь тебе его забыть.
Я закатываю глаза.
— Нет, спасибо. Кроме того, я уже выкинула его из головы.
Теперь все мои мысли о тебе.
— Рад это слышать. Все равно он был тебя недостоин, — пожимает плечами Дин, затем опускается на пол, кладет рядом сложенный вдвое пиджак и молча протягивает мне руку, предлагая присесть на него.
— И почему же?
Дин смущенно разминает шею и отвечает простое:
— Потому что.
Я смеюсь и скрещиваю руки на груди.
— Ну, это все объясняет.
— Холли, почему бы тебе не присесть? Возможно, мы застряли здесь надолго.
— Спасибо. — Я сажусь на пиджак, скрестив лодыжки перед собой, поскольку на мне нет трусиков. — Прости, что вела себя как стерва. Разговоры о Трое меня выводят.
— Не извиняйся. Я тоже не очень люблю вспоминать бывшую.
Киваю.
— Да, обычно это не самая лучшая тема для беседы.