— Хорошо, давай перейдем к нейтральным темам. Можем поговорить о нас, — с долей издевки предлагает он, — или просто помолчать…
Ох, возможности этого предложения столь же бесконечны, сколь маловероятны. Да я скорее обсужу с ним Троя, чем нас.
— Давай поговорим, ладно? Только ни на одну из вышеперечисленных тем.
— Хорошо. Можем обсудить твою презентацию, хочешь потренироваться?
Заливаюсь смехом. Ни за что на свете я не выдам ему свою презентацию.
— Я лучше съем гвозди, чем расскажу тебе.
— Ты так не уверена в себе?
Я вздергиваю бровь.
— Нет, просто не собираюсь давать тебе козырь.
Или еще не сделала ее и не хочу, чтобы ты об этом знал.
— Мне не нужен этот козырь, крошка. Я и без него надеру тебе задницу.
— Серьезно? У тебя был всего день на презентацию, и ты думаешь, что сможешь победить?
Дин сужает глаза и наклоняется ко мне.
— Ты ненавидишь Рождество. А тут главная идея в том, почему рождественские праздники — это лучшее время года. Ты просто идеальный пример, кого не стоит нанимать.
— Я могу притвориться.
— Ах, но я-то знаю разницу. Ты бесподобна, когда не притворяешься.
— Дин! — восклицаю я. — Не смей говорить о моих оргазмах или о той ночи, которая, к слову, больше никогда не повторится.
Он хохочет, и от его грудного смеха мое девичье сердечко трепещет.
— Извини, не смог удержаться. Зачем тебе вообще этот проект? Ведь придется притвориться, что ты живешь в мастерской Санты и фактически являешься его сучкой.
Ответ на этот вопрос выставит меня полной дурой, но такова правда.
— Я хочу снова полюбить Рождество. Хочу вспомнить волшебство и улыбку, когда наряжаю елку. Мне показалось, это поможет.
Дин накрывает ладонью мою руку.
— Холлз, ты вообще не должна была терять веру в Рождество.
Трясу головой, хватит уже показывать свою сумасшедшую сторону.
— Следующая тема.
— Ладно, не расскажешь, почему ты сбежала на прошлой неделе?
У него словно нюх на темы, которые мне хочется избежать.
— Иисус с подарками! Можем мы наконец просто поговорить о чертовой погоде?
— С подарками?
Знаю, я странная. Моя мама так говорила, когда злилась, но не хотела ругаться, вот и вырвалось.
— Это моя версия Христа.
Его улыбка озаряет тусклое помещение.
— Очаровательно.
Мой желудок делает сальто, и я отворачиваюсь. Он меня считает очаровательной или фразу? Впрочем, это не имеет значения. Между мной и Дином ничего нет, и мы готовимся к битве за один проект, где я, как профессионал, докажу всем, что Рождество — это сплошное веселье.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, а?
— Ты хочешь поговорить, я выбираю тему. Сама же напомнила о сексе, и я хочу узнать, какого черта ты сбежала? — Его глаза приобретают самый прекрасный оттенок зеленого.
— Здесь не о чем говорить.
Серьезно, это просто какой-то гипнотический глубокий цвет.
— Не согласен.
Я заправляю волосы за ухо и вздыхаю.
— Я не сбежала. Было поздно, мы оба выпили лишнего, и мне не хотелось делать ситуацию неловкой. Я взяла пальто, а когда оглянулась, дверь твоего кабинета уже была закрыта, свет — погашен.
Дин убирает у меня с лица выбившийся локон и качает головой.
— Я ждал тебя, Холлз. Слышал, как ты разговаривала сама с собой.
У меня округляются глаза.
— Что?
— Я слышал, как ты сказала, что это была ошибка и тебе больше не хочется меня видеть.
Я говорила так себе, чтобы подготовиться к любому исходу.
— Я…
— Понимаю, ты испугалась.
Под его пристальным взглядом мое сердце колотится в бешеном ритме.
— Чего же?
Дин придвигается ближе.
— Меня.
Он и правда меня пугает. Потому что рядом с ним мой мозг отключается, и я могу ляпнуть что-то глупое, выставив себя полной идиоткой. Я боюсь провести еще одно Рождество/день рождения в размышлениях о том, что со мной не так. Мне страшно снова остаться одной.
— Что ты хочешь от меня услышать?
— Для начала — правду.
— Правда в том, что мы переспали, а ты так и не позвонил.
Он качает головой.
— Ты хотела, чтобы я позвонил?
Сама не знаю.
— Нет. Да. Я просто… давай не будем об этом, ладно?
— У меня была причина не звонить тебе. Вопреки твоему мнению, Холли, я не придурок.
— В отношении работы — еще какой…
— Ну ладно, тут — может быть.
Я иронично усмехаюсь, как и Дин. Мы оба знаем, что он беспощаден, когда дело касается работы. Он проложил себе путь с самых низов. После перевода проджект-менеджера в Феникс здесь у нас ожидается большое повышение. Табличка с его именем уже вполне может быть прикреплена к двери.
— Зачем ты едешь в Калифорнию? — спрашиваю я в надежде закрыть тему секса и неполученных звонков.
Он тяжело вздыхает.
— Там живет моя семья, я еду домой на праздники, ну, и задержусь ненадолго.
— Задержишься?
Дин потирает затылок.
— Мама умоляет меня перебраться поближе к дому. Скучает, наверное, — смеется он. — Так что я подумываю посмотреть, что там да как, пройти пару собеседований. Не знаю. Все также зависит от повышения здесь…
У меня сердце обрывается от его слов, впору разреветься. Я не хочу, чтобы он уезжал, и это глупо и страшно. Может, это холодный воздух так влияет на мой мозг? Его отъезд станет еще одним пунктом в списке того, что я ненавижу в декабре.
— Ох, — единственное, что могу выдавить я.
— И это все?
— Наверное, я удивлена, что у тебя вообще есть мысли уехать из Чикаго. Ты ведь здесь вроде как золотой мальчик. Мне и в голову не приходило, что ты переведешься или уволишься, когда все знают, что тебя ожидает повышение.
Дин мотает головой.
— Тебе предлагают все проекты. Мы оба знаем, что повышение твое.
Я запрокидываю голову. Он сошел с ума.
— Брось, ты получаешь каждый проект, за который борешься. Вот почему мы все тебя ненавидим.
— Даже ты? — интересуется он, пытаясь скрыть ухмылку.
Если бы. Если бы он не был таким красавчиком. Если бы я не мечтала о нем каждую ночь и не находила его уверенность привлекательной. Я бы все отдала, чтобы это бурлящее чувство к нему остыло. Тогда моя жизнь действительно стала бы проще.
— Ты правда хочешь знать?
— Да, разумеется.
— Что ж, очень жаль.
Дин хватается за сердце.
— Ты ранила меня, да еще и в Рождество?
— Да ладно. Ничего с тобой не станется. Лучше скажи, что там с работой.
— Нет ничего определенного, это только возможный вариант. Хочу пойти навстречу семье.
Знакомо. Моя мама тоже властная и слегка безумная женщина. Вчера вечером она в подробностях описывала, как мне наладить свою жизнь. С моего расставания прошло без малого два года, и она переживает, что я умру одинокой в окружении кучи кошек.
— Как бы все ни сложилось, надеюсь, ты будешь счастлив, даже если для этого тебе придется уехать.
Дин протягивает руку и переплетает наши пальцы.
— А если я скажу, что надеюсь ничего не найти?
— Почему?
Большим пальцем он гладит мою ладонь.
— Потому что мне кое-кто нравится здесь.
Наши глаза встречаются, и мое сердцебиение учащается.
— Серьезно? Кто? — спрашиваю я в дикой надежде услышать свое имя.
Проклятье! Я не должна этого хотеть, но та ночь что-то во мне изменила.
— Ты правда хочешь знать? — хитро ухмыльнувшись, парирует он мне моими же словами.
— Ну ты и гад. Может, я и не хочу знать. А может, и хочу. Или мне плевать, кто там тебе нравится. Если правда есть чувства, скажешь, — спокойно отвечаю я.
Повернувшись, Дин ловит мой взгляд, и уже больше нет никаких двусмысленных фраз и намеков.
— Мне нравишься ты, Холли. И той ночью был не просто случайный перепих по пьяни.
Я трясу головой, разгоняя туман эмоций, застилающий глаза. Если бы я ему нравилась, он бы позвонил. Дал бы это как-то понять, а не с трудом выдавливал из себя слова, потому что мы застряли в лифте. Черт, он наверняка сказал так только потому, что мы застряли в лифте.
Но мое сердце все равно трепещет.
— Ты не должен говорить так только потому, что мы застряли в лифте. Я уже большая девочка. Могу справиться с сексом на одну ночь или как там это называется.
— Лифт тут ни при чем. Я говорю совершенно серьезно. Дело не во мне, я не позвонил, потому что знал, ты этого не хочешь. Слышал, как ты сказала, что это была ошибка. А на следующий день после того, как мы переспали, я узнал, что буду бороться с тобой за один проект, и вконец растерялся. Больше всего на свете мне хотелось тебе позвонить. Я буквально сгорал от желания снова тебя увидеть.
Почему от его слов на душе становится тепло? Почему хочется наброситься на него с поцелуями? Почему я не могу подавить эти чувства, когда знаю, что ему нужна только работа.
Просто я выжила из ума — вот почему.
Встаю с пола, мне необходимо преимущественное расстояние. В застрявшем лифте, конечно, далеко не уйдешь, но все же.
Смотрю на Дина, силясь понять, говорит ли он правду.
— Дин…
— Нет, не пытайся извратить мои слова.
— Почему рождественские праздники приносят столько смуты и страданий от мужчин? — бормочу я.
Раньше я любила Рождество. Это было поистине волшебное время, но плохие воспоминания всегда берут верх и перекрывают все радостные моменты. Есть тысячи хороших воспоминаний и одно плохое, но я уверена, что никогда не сотрется то, как больно мне было, когда Трой меня бросил. В этом году будет хуже всего. В этот сочельник мы должны были пожениться. В эти праздники я съем еще один именинный торт вместо свадебного.
Поднимаю взгляд к потолку.
— Серьезно, не пора ли уже запустить это долбаное электричество, чтобы я могла спрятаться? Я совершенно безнадежна, когда дело касается отношений.
Дин встает, нависая надо мной и обостряя все чувства, ведь деваться мне некуда. Убирает прядь светлых волос, которая упала мне на глаза.
— Холли, для тебя еще есть надежда.
Я отворачиваюсь и прикусываю губу.
— Мне так не кажется.
Он берет меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо. Его взгляд напряжен, а в глубине глаз кроется страх.
— Ты не безнадежна. Твой бывший не видел, какая ты удивительная, он тебя не заслуживал. Ты не замечаешь никого ни вокруг себя, ни даже перед собой.
Глава 3
Дин
Сам не знаю, почему все это говорю.
Может, потому, что от боли ее голубые глаза тускнеют, и мне хочется снова зажечь в них огонек. Красивее женщин я еще не видел. Со дня нашего знакомства я боролся со своей тягой к ней, ведь она встречалась с другим и не могла быть моей.
А когда тупой женишок ее бросил, я, блин, закатил вечеринку.
Я его ненавидел. Этот кретин ее не заслуживал.
Потом ей нужно было время оправиться. Она заметно тяжело переживала разрыв.
Временами я пытался ее рассмешить, заставить улыбнуться, забыть о нем, и в последние месяцы… она смогла.
Нам поручили презентацию нового вида витаминного напитка, и за долгими вечерами в офисе с едой навынос я запал на Холли еще сильнее.
Я долго притворялся, что это просто физическое влечение, но больше не могу. И теперь, когда она со мной, я ее не отпущу.
— Я не понимаю…
Протянув руку, нежно касаюсь ее щеки.
— Чего?
Она пытается отступить, но там некуда.
— Этого! Нас. Зачем ты все это говоришь, если, возможно, навсегда уезжаешь в Калифорнию? Хочешь дать мне еще одну причину ненавидеть Рождество?
Меньше всего мне хочется ранить ее еще больше. Я пытался отвертеться от поездки домой. Планировал поговорить с Холли на этой неделе, увидеть ее и объяснить, что не считаю ту ночь ошибкой. Снова сделать Рождество для нее особенным. Пригласить на настоящее свидание, показать, что это не праздники дерьмо, а тот придурок, с которым она встречалась.
— Нет, этого я точно не хочу.
Она давит рукой мне на грудь, но я не отодвигаюсь. Не позволю ей улизнуть, пока не признаюсь в своих чувствах.
— Тогда что ты делаешь?
— Пытаюсь тебе объяснить.
— Что?
В ответ я просто ее целую. Наши губы соприкасаются, и она замирает. Целовать Холли — еще лучше, чем я помню. Рука, которой она пыталась меня оттолкнуть, теперь сжимает мою рубашку. Ее губы расслабляются, и она отдается во власть поцелую.
Я чувствую, как Холли борется с собой. В наш прошлый раз она вела себя расковано, не сдерживалась, и, боже, это было прекрасно.
— Хватит думать, — прошу я, не отрываясь от ее губ, — не накручивай себя. Не закрывайся.
— Хватит болтать, — парирует она, обвивая рукой мою шею и в этот раз целуя уже сама.
Скольжу ладонями по ее стройному телу, желая почувствовать мягкость кожи, но зная, что она еще не до конца мне доверяет. Нужно доказать ей, что я не такой, каким она меня считает.
Холли разрывает поцелуй и выравнивает дыхание.
Ее голубые глаза полны страсти и сомнений.
Провожу пальцами по ее щеке, и она улыбается.
— Ты хоть знаешь, сколько раз я представлял, как целую тебя в этом лифте?
— Правда?
Ее щеки вспыхивают самым прекрасным оттенком розового.
— Ты мне уже давно нравишься, но, Дин, мы работаем вместе, а еще эта Калифорния…
— Я вернусь, — обещаю я. — Если скажешь, что у меня есть шанс, я вернусь.
Глава 4
Холли
Мое сердце стучит так громко, что Дин наверняка его слышит.
— У тебя есть больше, чем просто шанс.
Самой не верится, что произнесла это, но я устала бороться с чувствами.
Он мне небезразличен, и я обманывалась, убеждая себя в обратном. Дин милый и заботливый, если он уедет, я всегда буду об этом жалеть.
Дин совершенно не похож на тех мужчин, с которыми я встречалась, и мне это нравится.
— Правда?
Он не может уехать, не зная о моих чувствах, ведь я хочу, чтобы он вернулся. Даже если это означает, что я больше никогда не получу ни одного проекта. Ну, пожалуй, не до такой степени, но все же.
И с тяжелым дыханием я открываю ему свое сердце:
— Ты мне небезразличен, Дин. И уже давно. Я много тогда наговорила, но это все неправда. Для меня это не самое удачно время года, и я просто пыталась себя защитить. Мне хотелось верить, что мы можем быть вместе, но потом все стало таким… пугающим.
Я говорю ему правду, потому что доверяю. Он мне никогда не врал, даже больше — всегда ревностно старался поднять настроение.
Когда я разваливалась на части, Дин делал все возможное, чтобы просыпаться и идти на работу мне было не так больно. Он никогда ни на чем не настаивал, но теперь пути назад нет.
— Я сделаю так, что ты снова полюбишь Рождество, Холлз. Я покажу тебе, что Санта, снег, музыка и все остальное полно радости.
Я качаю головой, говоря «нет» и ему, и себе.
— Каким образом?
Дин припадает к моим губам, и я льну к нему всем телом.
— Напоминая тебе, что благодаря ему мы сошлись. Если бы эта дурацкая вьюга не вырубила электричество в час, когда приходит Санта, и если бы рождественская музыка не играла в тот вечер в офисе, мы бы не испытали столько радости. Мы бы не перестали притворяться, будто между нами ничего не происходит.
Улыбнувшись уголками губ, перебираю пальцами его волосы на затылке.
— Думаю, это могло бы произойти и летом.
Дин кивает, пожимая плечами.
— Возможно, но я верю, что сейчас в воздухе витает волшебство, которое указывает нам правильный путь.
Не успеваю я произнести и слова, как лифт, дернувшись, приходит в движение. Пытаюсь отодвинуться в сторону, но Дин не отпускает. Двери открываются, и мы предстаем в объятьях друг друга перед тремя людьми.
— Ну, кажется, у вас, ребята, все в порядке, — хохотнув, подмечает пожилой мужчина.
— Да, похоже на то, — отвечает Дин, отстраняясь и поднимая пиджак.
И впервые за долгое время я действительно чувствую себя хорошо. Возможно, не так я хотела провести целый час, но в итоге это оказался лучший час в моей жизни.