Из доклада разведчика штаба 1-го Белорусского фронта «Олега», вышедшего в ночь с 1 на 2 октября 1944 года из центрального района Варшавы:
«…21 сентября с.г. приземлился в центральном районе гор. Варшава на ул. Гожа. Как оказалось, в этом районе действовали отряды Армии Людовой…
<…>
22 сентября был принят генералом Скаковским (из АЛ. – С.К.). Скаковский обещал мне полное содействие в работе…
Вслед за этим я был направлен к командованию центрального повстанческого участка – в штаб генерала Монтёр (полковник Антоний Хрусцель (Хрущчель, Chrusciel), командующий Варшавским округом АК. – С.К.)…
Первым вопросом со стороны Монтёра, после того как я представился как офицер Красной Армии, прибывший для установления связи, был: «Имеете ли полномочия для разрешения политических вопросов?» После моего отрицательного ответа Монтёр разочарованно сказал: «Вы прибыли не как политический представитель? Жаль. Тогда нам мало о чём разговаривать»…»
Разведчиком «Олегом» был лейтенант Иван Андреевич Колос. Он остался жив и после войны оставил после себя воспоминания, но в данном случае я цитирую официальный документ – его очень толковый и обстоятельный доклад, хранящийся в Центральном архиве МО РФ. И то, что «Монтёра» Хрусцеля даже в ситуации провала восстания волновали «политические» вопросы, делает политическое и человеческое лицо руководства Армии Крайовой просто отвратительным.
«Олег» отмечал недоброжелательное и подозрительное отношение «Монтёра» к нему как к представителю Красной Армии. Хрусцель заявил Колосу: «Мы нуждаемся только в боеприпасах и вооружении. Продукты мы не просим, так как их доставляют Англия и Америка».
Характерно, что на беседе Хрусцеля с Колосом, как докладывал «Олег», присутствовал некий «человек в гражданской одежде, который фактически руководил совещанием» – «Монтёр» «не давал ни одного ответа, предварительно не посоветовавшись с этим человеком».
И вот я думаю – а на каком языке советовался Хрусцель с этим «штатским»: на польском, на английском или на «американском»?
Между прочим, этот «Монтёр» представлял лейтенанту Колосу свой «стратегический план», в котором предлагал Красной Армии немедленно брать Варшаву обходными ударами с флангов, а не штурмовать её в лоб. А штабники АК выражали недовольство тем, что Красная Армия до сих пор не наступает.
Сталин в Москве, на совещаниях с Жуковым и Рокоссовским, и без хрусцелей понимал значение фланговых ударов, Жуковым же и Рокоссовским предлагавшихся. Но предлагавшихся не немедленно. Немедленно оба маршала предлагали взять стратегическую паузу и перейти к обороне ввиду истощения войск.
Что и было сделано.
Продолжаю цитировать доклад Ивана Колоса:
«…К моменту моего прибытия в Варшаву в городе царил голод. Солдаты в качестве питания получали: утром горячую воду, днём и вечером горячий суррогат кофе. Хлебы и крупы не было. Гражданское население не получало никакого продовольствия. Одновременно в городе имела место разная разнузданная спекуляция продуктами питания. На базаре (?! – С.К.) можно было купить всё, включая сало и хлеб. Продажа шла исключительно на золото и доллары. Было известно, что крупнейшие фабрикаты и помещики, находившиеся в городе, обладают крупными запасами продовольствия, охранявшегося вооружённой стражей. Городская Управа, руководимая лондонским правительством, не принимала никаких мер к регулированию снабжения населения. Ежедневно сотни людей умирали от голода и болезней…»
И вот в этой ситуации «Бур», «Монтёр» и «Хирург» (кличка подполковника Станислава Вебера) выпускали ежедневно бюллетени, где – как писал «Олег» – «утверждалось об эффективности сбрасывания англо-американской авиацией продовольствия и снаряжения повстанцам».
«Олег» отмечал, что 14 сентября «был организован демонстративный (какое точное слово! – С.К.) полёт 80 тяжелых самолётов, которые с высоты до 3 тысяч метров сбросили большое количество грузов, из которых не менее 95 % попало к немцам».
Интересно было бы знать – а какое количество из этих грузов вообще не попало в грузовые отсеки «Крепостей» для того, чтобы благополучно, без всяких парашютов и шумихи, «приземлиться» на чёрных рынках «освобождённой» союзниками Италии?
Ведь кому война – мачеха, а кому – и бизнес!
Вот ещё строки из обобщающего доклада «Олега». Он того стоит, и я далеко ещё не закончил его цитирование:
«…В качестве официального руководителя выступил генерал Бор (так в тексте. – С.К.) (настоящая фамилия граф Коморовский). Личность Бора сугубо законспирирована. Никто из солдат и офицеров его не видел, доступ к нему имели только Монтёр и некоторые полковники. Все личные приметы сохранялись втайне, так, чтобы никто и не мог сказать, был ли Бор в Варшаве или его там не было.
Генерал Скаковский (из Армии Людовой. – С.К.) ни разу не был принят Бором.
От имени Бора выступал его адъютант генерал Гутек…»
Этот Гутек проводил официальные пресс-конференции (!!), при этом, как докладывал Колос, руководство АК в Варшаве проводило открытую антисоветскую пропаганду среди повстанцев и населения.
«Выдвигался лозунг «Создания «второго чуда на Висле, которое не должно пустить русских в Варшаву, – писал лейтенант Колос. – Пропаганда АК утверждала, что Красная Армия будет проводить массированный вывоз поляков из Польши в Сибирь и заселение польских районов русскими. Неоднократно упоминалась Катынь…»
Писал Колос и вот что:
«В начальный период восстания Советский Союз и Красная Армия подвергались многочисленным нападкам за то, что они не оказывают помощи повстанцам, в отличие от Англии и Америки. После начала сбрасывания советской авиацией грузов над Варшавой руководители АК продолжали утверждать, что сбрасываемые грузы – английского происхождения, которые доставляются в Москву и оттуда транспортируются советскими самолётами.
Реакционные политические организации выделяли специальных пропагандистов, которые обходили солдат и население, настраивая их против Красной Армии…»
Вышеприведённые фрагменты доклада лейтенанта Колоса – «Олега» хорошо показывают, что организаторы Варшавской авантюры заранее планировали Сталину и России роль «мальчиков для битья».
Само по себе Варшавское восстание не имело ни малейшего шанса на успех. Варшава могла быть освобождена – рано или поздно – только Красной Армией, что реально в январе 1945 года и произошло.
Подлость расчёта Запада была в том, что в любом случае виновниками гибели Варшавы были бы представлены русские.
Если бы Сталин поддался на провокации и позволил втянуть Россию в совместные акции с союзниками, разрешив челночные полёты, то самолёты союзников периодически пролетали бы над Варшавой, сбрасывали (не жалко – всё «оплочено») с большой высоты «снопы» парашютов, основную «жатву» собирали бы немцы, но русские в листовках и пропаганде АК всё равно были бы представлены виновными во всех бедах Варшавы. Мол, они не хотят выручить польскую столицу, не начиная наступление.
Хотя никакие сбросовые «шоу» союзников на судьбу Варшавы реального влияния не оказали бы, шуму вокруг них было бы устроено с избытком. О них даже пингвинам в Антарктиде стало бы известно!
Так могло бы быть.
Ну а то, как Запад, Миколайчик и руководство АК представляли полякам и всему миру ситуацию после отказа Сталина, мы знаем.
Вернёмся в предпоследний раз к докладу лейтенанта «Олега»:
«Ко мне как к офицеру связи Красной Армии в штабе АК относились сдержанно. Имели место случаи отказа на мои просьбы…
Реакционные элементы и в первую очередь – боевая подпольная организация АК, так называемая «ПКБ», проводили ярко выраженную националистическую политику.
Всё украинское население, оставшееся в городе, было вырезано или расстреляно. Силами ПКБ также уничтожены остатки евреев, которых не успели уничтожить немцы.
ПКБ проводил специальные облавы на русских военнопленных, вырвавшихся из немецкого плена, стремясь захватить заложников для последующего обмена с Красной Армией. Так, например, АК держала в качестве заложников подполковника Николая Румянцева, майора Николая Городецкого и профессора медицины Александра Даниловича Ершова.
Представители АК пытались расстрелять майора Волкова… были убиты офицеры и бойцы 9-го полка 1-й польской армии, которые прошли в центр после разгрома немцами Чернякувского участка…»
Руководство АК проявило себя в Варшаве и крупным негодяйством, и мелким пакостничеством, и подлым лицемерием. «Олег» писал в октябре 1944 года:
«Официальная пропаганда АК, учитывая изменения общего настроения населения и солдат, вскоре была вынуждена перестроить свою агитацию и от открытой клеветы на Советский Союз перешла к косвенному опорочиванию… Только в последние дни в одном из бюллетеней появилась статья под заголовком «Спасибо Черчиллю, Рузвельту и Сталину». Это явилось первым официальным признанием участия Красной Армии в помощи Варшаве…»
3 октября 1944 года член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Телегин говорил по прямому проводу с Главным политическим управлением РККА. Вот фрагмент этого разговора:
«– У аппарата генерал-лейтенант Шикин.
– У аппарата генерал-лейтенант Телегин. Здравствуйте, товарищ Шикин. Передаю информацию.
Положение в Варшаве.
В течение 3.10 радиосвязь с центральным районом поддерживалась… крайне неустойчиво…
Имеющиеся у нас данные, а также сообщения Лондонского радио дают право предполагать, что ещё вчера в 22.00 центральный район также капитулировал. Вышедший вчера из центрального района разведчик штаба фронта капитан «Олег» и разведчица радистка «Виктория» доставили нам…»
Здесь я цитирование прерываю и привожу другой фрагмент разговора:
«– Тов. Телегин, капитан «Олег», …это тот самый офицер. Который был заброшен Вами в район № 1 – или это другой офицер?
– Да, «Олег» – это наш офицер, заброшенный в центральный район вместе с радистами, человек заслуживает доверия…
– Как фамилия капитана «Олег»?
– «Олег» – это наш разведчик, фамилию могу сообщить только шифром, если к тому будет необходимость, у меня всё».
Обсуждая состоявшуюся 2 октября капитуляцию в Варшаве с генералом Шикиным, генерал Телегин высказал небезынтересное для нашей темы мнение:
«…Совершенно бесспорно, что вопрос о капитуляции был решён руководством АК 27–28 сентября и поэтому телеграмма Бура (командованию 1-го Белорусского фронта от 30.9.1944 г. – С.К.) и запрос по ней Миколайчика о наших мерах спасения повстанцев был, безусловно, политическим трюком. Все данные говорят за то, что руководство АК уже вошло в полный контакт (с немцами. – С.К.) и, оттягивая время, лишь выторговывало себе некоторые льготы».
Вот уж что точно, то – точно!
3-го же октября 1944 года представитель Генштаба КА при 1-й армии Войска Польского генерал-майор Молотков направил маршалу Жукову и генерал-полковнику Штеменко доклад по результатам опроса офицеров Армии Людовой и Армии Крайовой, участвовавших в Варшавском восстании. Из этого обширного доклада, с которым ознакомились Сталин, Молотов, Антонов и Штеменко, я приведу лишь одно место – и так сказано уже много:
«АК выдвинула лозунг «Немец разбит, остался более сильный враг – большевики». Бюллетени генерала Бура, не считаясь с действительностью, продолжали утверждать, что эффективно помогает повстанцам только англо-американская авиация (с высоты в четыре километра. – С.К.), расценивая действия польской и советской авиации (широко использовавшей сбросы с предельно низкой высоты с ночных бомбардировщиков По-2. – С.К.), как слабые и не имеющие особого значения.
Упорно велась пропаганда против польских войск. Офицеров запугивали тем, что Берлинг якобы будет их расстреливать или же пошлёт их в концлагерь (из показаний поручика «Зенон»).
Однако личный состав действующих подразделений прошёл значительную эволюцию. В свете последних событий офицерам и солдатам АК стало ясно, что восстание генерала Бура имело исключительно политический, демонстративный характер. «Это не было военное восстание» (Из показаний офицера АК подпоручика Зигмунда)…»
К сожалению, ценой прозрения стала смерть десятков тысяч и страдания сотен тысяч обманутых варшавян и разрушенная Варшава.
Не пойму одного – почему всё то, о чём я рассказываю сегодня, нельзя было рассказать советской официальной пропаганде или хотя бы советским историкам, если не сразу после войны (тогда в польском вопросе было много щепетильного), то – в восьмидесятые годы, когда в Польше начала подниматься волна антисоветчины?
Ведь в истинном свете были бы представлены Запад, Черчилль, Миколайчик, лондонцы, «аковцы», и это не должно было затронуть чувств лояльных к СССР слоёв польского общества.
А не лояльные?
Ну, что ж, на то они и не лояльные, их не переубедить, особенно когда антисоветизм оплачен «зелёными». Но вот хвост эти не лояльные наверняка поджали бы.
Ведь их били бы в лоб – фактами!
Плюс – логическими аргументами, вытекающими из «убойных» фактов.
Однако ничего подобного по прояснению ситуации с Варшавским восстанием в СССР (не говоря уже об ельциноидной «Россиянии») проделано не было. Что тоже лишний раз наводит на вполне определённые размышления.
Вот как описывает варшавскую ситуацию в биографии Бур-Коморовского составитель справочника «Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники СССР» К.Залесский. Замечу, что сам факт включения в «россиянский» справочник о союзниках СССР биографии одного из перманентных противников СССР говорит сам за себя. Итак, Залесский пишет:
«…Имея запасов лишь на несколько дней боёв, Коморовский надеялся, что восстание будет поддержано Красной Армией, но советские войска неожиданно остановились на подходах к Варшаве и дали немцам возможность утопить восстание АК в крови… Исчерпав все средства сопротивления и так и не дождавшись наступления Советской (тогда, вообще-то, ещё Красной. – С.К.) Армии, Коморовский 2 октября подписал условия почётной (угу! – С.К.) капитуляции».
Чтобы уж покончить с этим «Буром», сообщу, что после бесславной капитуляции он был направлен в лагерь в Кольдице, весной 1945 года освобождён американскими войсками, уехал в Лондон, с 28 мая 1945 года был назначен главнокомандующим польскими (эмигрантскими) войсками на Западе, в 1947–1949 годах числился премьер-министром польского «правительства в изгнании» и в 1966 году, на 72-м году жизни, скончался в Англии близ Бирмингема.
Схожей оказалась и судьба его ровесника и подельника Хрущчеля с той лишь разницей, что Хрущчель-Хрусцель умер на шесть лет раньше своего «главнокомандующего».
Я не могу сказать: «Мир праху их», ибо они несли в мир не меч даже, а грязь и кровь.
1944 год заканчивался. Накануне наступления зимы, 28 ноября, маршал Сталин и генерал Антонов подписали директиву Ставки о подготовке и проведении Варшавско-Познанской операции с задачей не позднее одиннадцатого-двенадцатого дня наступления овладеть рубежом Пиотркувек, Жихлин, Лодзь и в дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Познань.
14 декабря 1944 года началось немецкое наступление в Арденнах. Западный фронт чуть не рухнул, Восточный пока стоял неподвижно, затаившись.
«Под занавес» года, 25 декабря, Верховный Главнокомандующий утвердил представленный новым командующим 1-м Белорусским фронтом маршалом Жуковым план Варшавско-Познанской наступательной операции.
14 января 1945 года советские войска начали мощное наступление в Польше. О том, что наступать пришлось на две недели раньше расчётного из-за провалов союзников на Западе, читатель уже знает.
Погода подводила, но ждать было нельзя, и наступление было начато в крайне неблагоприятных погодных условиях – низкая облачность, туман. Это совершенно исключало работу авиации и ограничивало артиллерийское наблюдение сотней метров.
А ведь на главных участках предполагаемого прорыва была создана огромная артиллерийская плотность в 220–230 стволов калибра 76 мм и выше на один километр фронта. Это означало, что если все пушки поставить в один ряд (чего реально, конечно, не бывает), то пространства между ними уже почти не было бы. И так – на протяжении более десяти километров!