- Наши! Наш... - мальчишка захлебнулся счастливым восторгом и несколько секунд бежал просто молча, чтобы потом вывизжать: - Ииииииии! На-ши! Наши пришли! Наши! Наши! - уже почти истерично, с радостью - и в то же время с болью и жалобой на свой страх, который наконец-то ушёл, убежал прочь, сам перепуганный вернувшимися "нашими"!
И - за ним следом - как по волшебству оживали припортовые развалины... Неверящие, испуганные, настороженные - но ЖИВЫЕ лица тут и там появлялись в них, не сводя изумлённых взглядов с тех, кто шёл по улице.
Идущих людей было не очень много. Усталые, разно вооружённые, они, конечно, совсем не держали строй и ничуть не напоминали те "серые легионы", что когда-то - почти два века назад - уходили на войну за Юг, полные надежды и веры в то, что мужество угодно Господу и оно принесёт победу... Но Уилфу казалось - ему на самом деле так казалось! - что по улице идут не только его товарищи. Нет. Нет же, да нет! Зыбкие тени, поднимавшиеся от земли, как марево над полями в жаркий погожий день, обретали плоть и строились в ряды и колонны. Их шаг был слитен и тяжек. Звенела медь полковых оркестров. Развевались яркие знамёна. Эти люди вставали в строй - сзади идущего отряда своих потомков. Им не было числа. Они текли могучей серой рекой - и всё ярче сверкали над качающимся строем искры штыков...
И в тот самый момент, когда Уилф уже различал лица - его схватили за руку. Он сердито опустил взгляд - это был тот самый мальчишка, который первым выскочил из подвала. Для американского ребёнка ещё недавнего времени вот так взяться за чью-то руку - значило навлечь и на себя и на того, за кого хватаешься, кучу самых поганых подозрений. Но те странные, неестественные, как больное комнатное растение, дни сдохли вместе со всем, что было в них - хорошим и плохим. И в глазах спешащего рядом с Уилфом мальчишки были вечные, священные восхищение и восторг - он держался за руку мужчины с оружием, который защитил и спас его!
- Эй, мистер! - мальчишка не сводил с Уилфа блестящих глаз и едва ли понимал, что "мистер" хорошо если на пять лет старше. - Мистер, я с вами пойду! Возьмите меня с собой!
- Куда?! - возмутился Уилф. - Мы идём воевать, пацан!
Мальчишка кивнул и пожал плечами:
- У меня всё равно никого нет, - сказал он с бессердечной детской беззаботностью. Но тут же что-то глянуло изнутри его глаз, и Уилф узнал это, глядевшее... - Всех убили... - еле слышно продолжал мальчишка. - Папа был полицейским... его убили. Маму убили, и сес...сестёр. Старших. А я спрятался. Успел. Я один живу. И я больше не хочу прятаться. Возьмите меня с собой, мистер.
Его голос стал резким, требовательным. Уилф окликнул:
- Отец Пиви...
- Будет на тебе, - буркнул шедший чуть впереди священник-командир, не оглядываясь. Уилф вздохнул и за шиворот поставил мальчишку сбоку от себя. Тот просиял и зашагал, копируя киношный солдатский шаг, но почти сразу сбился, опасливо покосился на Уилфа и пошёл обычно. Его окликнули с обочины - девочка на год-другой старше, стоявшая рядом с женщиной... лет... лет... нет, не понять. Наверное, молодая... если это её дочь. Всё запутано. Всё. Уже ничего не будет, как раньше.
- Куда ты, Сэм?! - окликнула уже женщина, но в её грозном голосе была безнадёжность. - Негодный мальчишка! Назад!
Чуть спрятавшись за Уилфа, тот лишь помотал головой, но потом помахал рукой и крикнул:
- Я на войну! До свиданья! - и пояснил Уилфу. - Они мне не родня. Это миссис Поллок и её дочь... ну, Элайза, Элли. Они ничего... Я у них ночевал... иногда, - быстро добавил мальчишка. Уилф понял его короткое молчание, понял страх, который не отпускал мальчишку и заставлял ночевать "иногда". - Но они же бабы, а я - я мужчина! - и, повернувшись, крикнул: - Ждите меня! Элли, я тебе чего-нибудь привезу с войны!
Оглянувшись, Уилф увидел, что женщина, прижав к себе девочку, обнявшую её за пояс, стоит неподвижно и смотрит вслед отряду.
И Уилф понял, что не злится на мальчишку за спугнутое видение.
Жизнь продолжалась.
Она продолжалась всё равно.
Интерлюдия.(1.)
1. Автор интерлюдии - Сергей Арсеньев. Это включение в текст посвящается ему.
РАСИСТ.
Чернокожим бойцам армии Юга посвящается...
Яма у задней стены сарая углублялась медленно, очень медленно. Макс копал её осторожно, стараясь производить как можно меньше шума. Что они сделают с ним, если заметят подкоп, Максу страшно было даже и представить себе. И неважно, что Макс тоже чернокожий, как и эти... эти существа, назвать их людьми Макс не мог. Но и уйти просто так он тоже не мог, потому что это наверняка означало обречь Лиз и Кэтрин на скорую и ужасную смерть.
И Макс копал, тихо-тихо, осторожно копал. Важно успеть до рассвета, пока эти обезьяны, обкурившись и упившись награбленным виски, по большей части дрыхнут в своих трейлерах. Наверное, можно было бы обойти сарай, нормально открыть дверь и вывести девчонок через неё. Но Макс не хотел так рисковать, бандитов было, пожалуй, не меньше полусотни и кто-нибудь из них вполне мог оказаться пьяным не настолько, чтобы полностью утратить связь с реальностью.
Наконец, вкопанная в землю часть стены закончилась, и Макс начал подкапываться уже под стену, вглубь сарая. Внутри, за тонкой фанерной стеной, было совершенно тихо, ни звука. Можно было бы даже подумать, что там никого нет, но Макс сам, своими глазами видел из окна собственной комнаты, как девчонок грубо запихивали внутрь.
Зачем, с какой целью их туда посадили, Макс не знал, но уж точно ничего хорошего близняшек не ждало. Это же не люди, эти... эти существа из трейлерного парка, озверевшие и потерявшие остатки человекоподобия от крови и безнаказанности, они творили такое, чего Макс раньше не мог себе даже и представить, не догадывался, что это вообще возможно. Бедная, несчастная миссис Роджерс! Как же дико она кричала, когда ублюдкам надоело насиловать её на лужайке возле её собственного дома, и они разожгли небольшой костерок прямо у женщины между ног. У Макса до сих пор в ушах стояли эти жуткие вопли.
Спасти миссис Роджерс Макс не мог никак. Ему ещё повезло, что эти ублюдки не ввалились к нему в дом. Вернее, парочка заходила, но, увидев что Макс и сам чернокожий, как и они, обозвали Макса братом, объявили о начале новой, свободной эры и пригласили присоединяться к ним в Большой Охоте за "снежками". Кажется, парни были то ли пьяные, то ли "под дурью", то ли и то и другое сразу. Во всяком случае, Макс только этим мог объяснить себе их удивительное миролюбие, а так он, когда увидел их, подходящих к двери его дома, уже простился с жизнью и достал из кобуры на боку старый дедов револьвер.
Но это они вчера не тронули Макса, а что придёт им в дурные головы утром - не знает никто. Кроме того, они ведь могут и узнать откуда-нибудь, что отец Макса полицейский. Пожалуй, тогда парня не спасёт даже цвет кожи.
Отец. Что с отцом? В последнем сообщении от него, которое получил Макс прежде, чем сотовая связь окончательно вырубилась, был приказ не ждать его, а покинуть город и самостоятельно двигаться на юг, стараясь добраться до Эверглейдса. Почему, зачем? Он не знал, но, раз отец так велел... Только Макс не мог просто так уйти, не попытавшись спасти близняшек.
Как раз в это время в дыру, которую Макс провертел в земле у стенки сарая, свалился сверху здоровенный ком земли. Это часть пола сарая рухнула в лаз. Быстро выбрав рыхлую землю, Макс встал на четвереньки и стал шёпотом звать девчонок. К счастью, те узнали его по голосу и молча, без колебаний, по очереди выбрались через подкоп на улицу. Обе - совершенно голые, одежду бандиты отняли у них ещё днём.
Спасательной операции сильно способствовало отсутствие уличного освещения - электричество в городе отключилось утром, когда Макс смотрел по телевизору обращение президента к Нации. Тот говорил о необходимости сплотиться и дать решительный отпор мятежникам и сепаратистам. Кого именно президент считал мятежниками, Макс узнать так и не успел, электричество кончилось. Зато теперь накрывшая город тьма заметно облегчила Максу и девчонкам возвращение.
Лиз и Кэтрин хоть и были сильно напуганы, но не плакали, не шумели и вообще сразу выполняли все команды Макса. Впрочем, они же знали его, он был их ближайшим соседом, и миссис Роджерс не раз просила Макса приглядеть за девчонками, если ей самой нужно было куда-то отлучиться. А то сами они ещё слишком мелкие, шести лет нет, Макс же гораздо старше, ему уже четырнадцать. Он всегда считал себя взрослым... но как же ему сейчас было страшно - одному, без настоящих взрослых...
Вернувшись к себе домой, Макс при свете карманного фонарика принялся обследовать свой гардероб, девчонок нужно было во что-то одеть. Только вот Макс был довольно крупным для своих лет парнем и все его вещи для щуплых близняшек были сильно велики, практически мешки для горошин. В конце концов, удалось отыскать две пары старых штанов, из которых Макс давно вырос, и пару маек. Никакого подходившего девчонкам белья у Макса, понятно, не было, и штаны пришлось надевать прямо на голое тело. И всё равно обеим девчонкам штаны были сильно велики, их пришлось подвернуть и, чтобы они не спадали, подпоясать ремнями. С обувью дело обстояло ещё хуже. Единственное, в чём девчонки могли хоть как-то ковылять, были старые пляжные тапочки Макса. Хорошо ещё, что их было как раз две пары.
Всё остальное у Макса было уже готово. Он ещё с вечера набил свой школьный рюкзак так, что тот чуть не лопался. Консервы, немного воды в бутылках, смена белья, свитер, патроны к револьверу. В общем то, что, по мнению Макса, могло ему пригодиться в путешествии на юг.
Небо на востоке уже начало розоветь, когда Макс взвалил себе на плечи рюкзак, поправил кобуру на боку, оглядел одетых оборванцами с помойки сестёр Роджерс и толкнул входную дверь. Стараясь держаться наиболее тёмных мест, ребята отправились в путь. Сейчас им предстояло самое трудное - выбраться из города. Ну, а затем - на юг!
В Эверглейдс. Макс собирался выполнить то, что сказал отец. Тот наверняка знал, что говорил.
* * *
Первой чужого мальчишку заметила Кэтрин. Наверное, потому что ехала на плечах у Макса, и сверху ей было всё хорошо видно. Максу было тяжело тащить сразу и рюкзак и одну из близняшек, так что он шёл, больше глядя себе под ноги, чем по сторонам. Конечно, девчонки лёгкие, но попробуйте-ка потаскать их на себе несколько часов! А что делать? Ещё к исходу второго дня путешествия, девчонки ухитрились почти одновременно порвать обе пары старых тапочек. Причём Лиз порвала левую, а Кэтрин - правую. Так у них осталась одна пара обуви на двоих. Оставшиеся целыми тапочки были не только разных цветов и фасонов, но ещё и разных размеров (и та и другая - велики). Но другой обуви никакой не было, а идти босиком девчонки не могли. Вот так и получилось, что сёстры по очереди, меняя друг друга, либо ехали на Максе, либо уныло ковыляли пешком рядом с ним.
Вот уже пятый день ребята пробирались на юг, старательно обходя населённые пункты, да и вообще стараясь двигаться по лесу. Несколько раз над ними пролетали военные самолёты, а на третий день они из придорожных кустов наблюдали двигавшуюся куда-то в западном направлении колонну... эээ... бешеных обезьян? Макс не представлял, как иначе можно назвать существ, которые едут на грузовиках с распятыми на капотах обнажёнными девушками. Причём некоторые девушки явно были ещё живы. И вот что странно, хотя население Флориды на две трети белое, а частично ещё - и мексиканское, в грузовиках ехали исключительно чернокожие. Белых там не было (кроме девушек на капотах).
Так вот. Глазастая Кэтрин сверху увидела мальчишку и показала на него Максу. Белый светловолосый мальчишка примерно возраста Макса в грязной рубашке и в ещё более грязных джинсах лежал на животе под деревом и... спал, что ли? Он жив вообще?
Макс ссадил Кэтрин на землю, снял со спины рюкзак и осторожно подошёл к незнакомому мальчишке. Дышит, хотя и тяжело. Что он тут делает один? Может, ранен?
Макс тихонько похлопал мальчишку по плечу, сказал ему: "Эй, ты" и попытался перевернуть на спину. Неожиданно, тот резко открыл глаза, и на лице его появилось удивлённое выражение, которое, впрочем, немедленно сменилось испугом, а испуг, в свою очередь, яростью - всё это произошло за какую-то секунду. С каким-то утробным криком или рыком, мальчишка выхватил откуда-то из-под себя нож и без предупреждения ударил им Макса в левый бок.
Ну, вернее, попытался ударить. То ли неудобно ему было, то ли рука затекла, то ли Максу повезло, то ли ещё что, но Макс оказался быстрее и руку с ножом перехватить успел. Однако, мальчишку это не остановило. Ножом в правой руке он всё старался дотянуться до Макса, пальцами левой же попытался ткнуть своего противника в глаза.
Ситуацию спасли близняшки, которые с криками бросились к мальчишкам и начали разнимать их. Конечно, любой из парней был много сильнее обеих девчонок вместе взятых, но, тем не менее, драка прекратилась. Незнакомый мальчишка при виде сестёр Роджерс заметно удивился, замер и прекратил попытки ударить Макса. Тот же, обнаружив, что незнакомец больше не нападает, ещё немного полежал на нём сверху, а затем очень осторожно отпустил его и сел рядом - но чуть в стороне, мало ли...
- Ты чего, больной, на людей кидаешься? - спросил Макс светловолосого.
- Как дела? - со странным акцентом ответил вопросом на вопрос незнакомец.
- Ты кто такой? Чего тут делаешь?
- Меня зовут Алекс, - ответил незнакомец, а затем зачем-то уточнил: - Я мальчик.
- Поздравляю, - серьёзно сказал Макс. - Ты чего тут делаешь, мальчик?
Тот немного подумал, а затем выдал:
- Как дела? Я хожу в школу. Я люблю ходить в школу.
- Больной, что ли? Чего ты несёшь? Тебя что, по голове стукнули?
- Как тебя зовут?
- Макс. А это Лиз и Кэтрин.
- Меня зовут Алекс. Я мальчик. Я хожу в школу.
- Ещё что скажешь? - Макса это и правда заинтересовало, хотя про себя он подумал, что мальчишка, похоже, сумасшедший. Неудивительно, впрочем... вот только - что теперь с ним делать-то?
Задумчивое молчание было ответом.
- Да что ты молчишь-то? Откуда ты? Что делаешь в лесу один?
- Меня зовут Алекс.
- Тьфу!
- Я живу в городе Тамбов, - сказал незнакомый Алекс, после чего выдал довольно длинную фразу на неизвестном языке.
И вот тут Макса наконец осенило. Это не спятивший, как он начал уже было подозревать, это иностранец. И он просто не понимает Макса. Парень не знает английского, может только несколько выученных наизусть фраз повторить. Причём, кажется, повторить как попугай, почти не понимая их смысла. Ситуация осложнялась тем, что Макс понятия не имел, в какой стране и даже на каком континенте находится загадочный город со странным названием "Тамбов". Язык же, на котором говорил Алекс, Макс не понимал совершенно, хотя какие-то смутно знакомые откуда-то слова в нём слышались.
Макс немного болтал по-испански и попробовал наладить контакт хоть так. В ответ он получил корявое: "Но компрендо" и оживлённую фразу - вроде бы по-немецки. На этом общение завершилось в связи с полным исчерпанием лингвистических способностей обоих мальчишек.
В ход пошёл универсальный язык жестов, и вот так уже Максу и девчонкам удалось более-менее выяснить, что Алекс делает в лесу совсем один. Оказывается, у него была сломана правая голень, он ходить не мог. Но при этом куда-то ему обязательно нужно было добраться. Насколько удалось прояснить ситуацию, Алекс лесом пробирался куда-то ночью и что-то по дороге случилось. Он как-то ухитрился сломать себе ногу. Но при этом ему всё равно нужно было обязательно добраться до цели своего путешествия, поэтому он пополз туда на четвереньках, волоча сломанную ногу. Было больно, джинсы на коленках порвались, но он всё равно полз. Потом устал, решил отдохнуть, уснул - и тут-то его и нашли Макс с близняшками.
С помощью куска коры, двух палок и оторванного от рубашки Алекса левого рукава, Макс кое-как зафиксировал тому сломанную кость. Алексу, было заметно, сразу стало легче. Потом они уже вдвоём соорудили из срубленного Максом молодого деревца примитивный костыль и все четверо тронулись в путь. Заковыляли, то есть.