Заметив легкую дрожь в его руке, я решила действовать.
— Вот. — Я схватила несколько полотенец и тряпок из шкафа и опустилась перед ним.
Он поднял брови и застыл, удивление ясно читалось в глазах цвета океана. Затем он отвернулся, отрезав меня от синей глубины. Я взяла его ладонь и осмотрела руку, которая выглядела хуже. Порезы были ровными, явно нанесенными ножом, один был особенно глубоким. Он проходил через одну из толстых, изогнутых виноградных лоз выше локтя. Нужно было наложить швы, чтобы остановить кровь, стекающую на белую плитку. Я обыскала содержимое аптечки и нашла маленький медицинский степлер. Это должно помочь.
— Я хочу увидеть твою ногу, прежде чем сделаю что-нибудь еще.
— Все нормально. Заживет. — Вайнмонт потянулся за наполненной до половины бутылкой спирта, но его руки задрожали сильнее, и он перевернул ее в ванну. Я наклонилась над его бедрами и схватила ее прежде, чем все содержимое вылилось на дно.
— Просто дай мне посмотреть. — Я опустилась на колени. — Снимай штаны.
Он ухмыльнулся.
— Соскучилась?
Я была мотыльком, пытавшимся помочь пауку. О чем я только думала? Я начала подниматься.
— Иди трахни себя.
— Остановись, — его голос дрогнул. — Пожалуйста. — Он потянулся к темному кожаному поясу и расстегнул его, затем открыл молнию.
Я с трудом сглотнула, сердито глядя на него, взялась за джинсы по бокам его бедер и потянула, когда он немного приподнялся. Мужчина тяжело опустился на руку, которую я прокусила до крови, и та соскользнула на ванну, оставив ярко-красный мазок по белому фарфору. Его боксерские трусы были единственным предметом одежды, не пропитанным кровью. Я стянула брюки до лодыжек и ахнула, обнаружив колотую рану на голени. Она была длиннее и глубже, чем рана на предплечье. Из рваных краев сочилась кровь.
— Как? — Я посмотрела вверх в его сапфировые глаза.
— Он пришел ко мне. — Вайнмонт поднял руки, и я смогла понять, что раны были оборонительными. — Я отбивался. — Он повернул запястье, чтобы я могла увидеть его окровавленные суставы. — И когда он упал, то нанес последний мощный удар, прежде чем я... — Синклер повернул руки и уставился на ладони, наморщив лоб. Он посмотрел на меня, глаза казались загнанными.
Имея каплю сострадания, я потратила его на него, хоть он и этого не заслуживал.
— Ты сделал то, что должен был. Все будет хорошо.
Он фыркнул с чуть заметным смешком, но ни об улыбке, ни о какой-либо искре радости не было и речи.
— Кажется, я продолжаю это делать.
— Что?
— То, что должен, невзирая ни на что. Невзирая на пострадавших. Независимо от того, кого я уничтожаю, — он умолк, скорбь звучала в каждом слоге, прежде чем он выровнял спину и отвернулся.
Раскаяние? Я бы рассмеялась. Мне хотелось; сумасшедший импульс сделать это поднимался из глубины и почти сорвался с моих губ. Вместо этого я вытащила ремень из его джинсов и затянула вокруг его бедра, дернув так, чтобы на мгновение замедлить кровообращение. Когда он поморщился, я почувствовала небольшое удовлетворение от мести. Затем сняла с него сапоги, носки и полностью штаны.
Смочила тряпку спиртом и прижала к его ране. Он зашипел, но так и не двинулся. Ему было адски больно. Хорошо. Я как следует прочистила рану, когда его дыхание стало рваным. Белая ткань впитывала его кровь, его жизнь с каждым моим движением. Как только я осталась удовлетворена, и рана стала такой чистой, какой я только могла ее сделать, я взяла степлер в одну руку и сжала другой поврежденную кожу вместе.
— Готов?
Он повернулся ко мне, прижал лицо к углу каменной стены и кивнул. Я нажала на спусковой крючок, и аппарат издал громкий тик, когда скрепка вонзилась в кожу. Он сжал руки в кулаки, но не показал ни единого признака боли. Я сделала еще один шов, затем еще и еще, продолжая, пока рана не была полностью запечатана. Кровь все еще вытекала по краям, но большая часть ущерба была возмещена, поэтому я смогла открепить импровизированный жгут. Сняв с него рубашку, открыв для себя уже знакомую эмблему Вайнмонта, сверкавшую на его груди, я поднялась и проделала ту же процедуру на его руке. После того, как самая большая рана была запечатана, я использовала марлю и пластырь.
Когда закончила, белая рубашка, которую я носила, была пропитана кровью. Я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони и села рядом с ним на край ванны.
— Спасибо. — Он смотрел прямо перед собой с напряженной шеей и сжатой челюстью.
Я исцелила паука, привела его в лучшую форму, чтобы он мог еще больше разрушить меня при следующем выпавшем ему шансе. Сомнений не было. Моя плоть будет разорвана, кровь будет пролита, и он будет тем, кто сделает это, как и прежде. Я была дурой.
Мой взгляд упал на пистолет всего в нескольких дюймах, руки зачесались взять его. Могу ли я убить его? Прикончить его и сбежать? Насколько бы мозг не хотел сказать «да», сердце оставалось предателем, твердящим «нет».
Словно читая мои мысли, он поднял пистолет и встал на ноги, но покачнулся. Синклер потерял слишком много крови — полотенца были пропитаны ей, как и его одежда. Я оттолкнулась руками и обняла его за талию, помогая ему дойти до кровати Люция. Вайнмонт опустился, положив пистолет на подушку рядом, и огляделся вокруг затуманенным взглядом.
— Просто отдохни минуту. Тебе нужно исцелиться. Я пойду на кухню и достану тебе сок и все, что смогу найти. — Мне нужно было это, чтобы очистить голову, чтобы справиться с потрясением от того факта, что он вновь ворвался в мою жизнь. Я сделала один шаг, прежде чем он схватил меня за запястье.
— Останься.
— Нет. Тебе нужна жидкость, чтобы восполнить потерю крови. — Я потянула запястье, но это было бесполезно.
Его ладонь вжалась в мои шрамы, именно благодаря им я знала, как помочь ему восстановить свою кровь. Я лежала под капельницей в течение нескольких дней даже после переливания.
Я вздохнула.
— Скоро вернусь.
— Нет. — Он дернул, и я упала на кровать рядом с ним. — Это небезопасно. — Он обнял меня забинтованными руками и потянул к себе, прижавшись своей твердой грудью к моей спине.
— Вайнмонт! — Я попыталась оттолкнуться от него, но меня поймали.
— Ты никуда не пойдешь. Слишком опасно. — Его пальцы играли по краю моей рубашки, без сомнения, чувствуя сырость крови. — Сними это.
Я напряглась. Я не могла лечь в постель с ним голой.
— Нет.
— Снимай, — зарычал он и схватился за одну сторону, сдергивая рубашку, из-за чего пуговицы оторвались и покатились по паркетному полу, затем он грубо потянул рубашку вниз по моим рукам и отбросил ее.
— Какого черта, думаешь, ты делаешь? — Его тело было горячим, живым и крепким за моей спиной. Я не могла оставаться здесь. Не с ним. Не в этой постели, словно мы были любовниками, словно были двумя людьми, которые могли найти утешение друг в друге. Мы не могли. Мы никогда не были такими людьми. — Прекрати!
Он поймал меня, мое сопротивление ничего не значило для него, даже когда он был слаб.
— Ты не оставишь эту кровать. Привыкай к этому. Не пытайся, блядь, ничего пробовать.
Я прекратила сражаться. Не было никакого смысла. Мне просто нужно подождать, пока он не заснет.
— Ты моя, Стелла. — Он крепче сжимал меня с каждым словом. — Мне все равно, куда ты сбежишь, кого выберешь, что скажешь или сделаешь. Ты, вся ты, принадлежишь мне.
— Я не вещь, который ты можешь обладать, — прошипела я.
Он засмеялся низким и полным тепла смехом.
— Можешь хоть из страны в страну бегать. Я найду тебя, и ты останешься там, где находишься сейчас.
Я попробовала другую тактику, ту, которая должна была вернуть его к реальности.
— Кроме того, если я кому-то и принадлежу, то это Люцию.
Вайнмонт перестал смеяться и потянулся своей свободной рукой к моим волосам, проводя ею между прядями, прежде чем схватить их так сильно, что мне стало больно. Я вскрикнула.
— Он прикасался к тебе? — его голос звучал над самым моим ухом, опасность и соблазн резали меня, как нож его кожу.
— Отвали.
Он дернул.
— Прикасался?
Я грубо рассмеялась.
— Да. Каждую ночь. Каждую ночь он трахает меня, пока я не выкрикну его имя. Он делает это так хорошо, что стал всем, о чем я могу думать. Я хочу этого от него. Мечтаю о нем. Когда его член оказывается у меня во рту, я как никогда счастлива. Я прошу его трахнуть меня в задницу. И когда он это делает, я кончаю так сильно, что теряю сознание.
Он расслабил свою хватку и втянул запах моих волос.
— Закончила? — его смех был низким, соблазнительным. — Или приготовила для меня очередную порцию лжи?
Мое тело согревалось под его прикосновением, его дыханием, его голосом. Я хотела вспомнить, как он отхлестал меня кнутом, как показал мне контракт, с помощью которого купил меня у моего отца. Я не поддамся на его уловки. Не снова. Хватит с меня быть его игрушкой.
Он отпустил меня на мгновение и взял белое одеяло, забросив его на нас и запачкав кровью. Я отодвинулась от него, отдалив наши тела, но это не имело значения, он потянулся через меня и выключил свет с помощью дистанционного пульта, прежде чем прижать меня к себе. На этот раз я почувствовала, как его полутвердый член прижался к моей заднице.
— Прекрати, — мой голос дрогнул, потрясение внутри меня вылилось в неопределенные замечания.
Он положил ладонь на мой голый живот, касаясь указательным пальцем нижнего изгиба моей груди.
— Скажи мне остановиться еще раз. Пожалуйста, Стелла. Скажи мне это еще раз, и посмотришь, что произойдет.
Его слова были темным обещанием, которое направило поток электричества прямо между моих бедер. Я снова попала в его сеть, попала и раскачивалась, пока он медленно погружал в меня клыки.
Я молчала. У меня не было другого выбора.
— Нет? — поддразнивал он, проводя губами по моей шее. — Не хочешь узнать? Не хочешь, чтобы я перевернул тебя на живот, отшлепал твою задницу, намотал на кулак волосы и оттрахал твою тугую киску, пока ты не закричала бы? Связал бы тебя, заставил кончать снова и снова, пока буду находиться глубоко в твоей заднице, пока ты не попросишь меня остановиться? Не хочешь ничего из того, о чем ты только что солгала мне? Я могу воплотить каждую твою ложь в реальность, Стелла. Всю до единой. — Кончик его пальца двигался взад-вперед по чувствительной коже моей груди, каждый нерв в моем теле был сфокусирован на этом слабом движении. — Я мог бы сломать тебя, и ты полюбишь каждую минуту этого.
— Ты никогда не сломаешь меня. Никогда, — ярость в моем голосе удивила меня саму. Тогда я поняла, что имела это в виду. С каким напором я собиралась сражаться. Больше не будет погружений на дно бассейна. Не будет игр со смертью посредством напитков и танцев. Я намеревалась пройти через комнату, обхватить смерть руками за шею и притянуть ее к себе. Поцеловать ее, словно завтра не наступит, и бросить ей вызов воспротивиться мне. Трахнуть ее. И трахнуть Вайнмонта.
— Посмотрим, — хотя его голос говорил об истощении, хватка на мне не дрогнула.
Вскоре он заснул, его дыхание стало глубоким и даже щекотало мою шею.
Я попыталась ускользнуть дважды после того, как он отключался, но мне удалось установить рассьояние всего лишь в пару дюймов между нами, прежде чем он обнял меня, словно тисками, и дернул меня назад с рыком.
В конце концов, я заснула, объятая Вайнмонтом, сожалением и слабым запахом Люция.
Глава 3
Синклер
Стелла мирно дремала на моей груди, ее ярко-рыжие пряди рассыпались вдоль моего предплечья, словно переплетясь с лозами, покрывающими мою кожу. Солнце поднялось, не принеся с собой большего кровопролития, хотя накануне их было много. Мною были убиты мужчины. Львиная доля времени моей жизни, если не больше, посвящена сохранению поместья Вайнмонт в целости.
Я не винил фермеров или зачинщиков, и даже наемников, которых вербовали наши конкуренты, чтобы устроить хаос. Нет, я винил Суверена. Если бы Кэл не потребовал с нас еще больший процент, ничего из этого не случилось бы. Фермеры были просто побочным осложнением, пешками в гораздо большей войне, которая шла на сотни миль к северу отсюда в заливе Луизианы.
Я провел рукой по спине Стеллы. Маленькие бугорки омрачили ее кожу, как шрифт Брайля под кончиками пальцев. Я написал нашу историю на ее невинной плоти кровью и жестокостью. Во мне шевелилось сожаление, но то, что я сделал, было необходимостью. Как и все испытания.
Ее ресницы затрепетали на моей груди, и она издала ангельский вздох. Ее грудь вжималась в меня, гладкое бедро лежало на моем. Она была мягкой и теплой — влажная мечта в моих руках. Я вдохнул ее аромат — лаванда и ваниль.
Поднял руку и зарылся пальцами в ее волосы. Мне не хотелось, чтобы она вздыхала. Мне хотелось, чтобы она кричала, хотелось слышать мое имя на ее губах, хотелось мой экстаз, пульсирующий по ее венам. Но это было не так просто. Да и никогда не было. Мне нужно было гораздо больше от нее, чем простая капитуляция. И последние две недели без моего контроля над ней оказались пыткой.
Она убежала. Мой кулак сжался.
Подальше от меня. Ее глаза открылись.
Она выбрала Люция. Я крепко схватил ее за волосы.
— Вайнм…
Прежде, чем она смогла даже проклясть мое имя, я перекатился на нее, толкнувшись коленом между ее ног, когда она начала бороться. Ее попытки дать мне отпор сделали мой член лишь тверже. Она была моим Приобретением. Моим! Ей нужно было это знать. С моей стороны было глупо потакать ей так долго. Глупо давать ей надежду, позволять ей думать, что она могла бы растопить мое сердце. Может быть, если бы я мог это сделать, если бы я мог измениться, я бы, наконец, перестал видеть в ней нечто большее, чем собственность.
— Не смей. — Ее глаза широко распахнулись, все следы сна ушли, и страх занял их место.
То, что мне и нужно. Ее страх. Ее презрение. Я накрыл ее рот рукой и уставился ей в глаза. Она вонзилась ногтями свободной руки мне в спину, другую я прижал над ее головой. Мой член уперся напротив ее горячего ядра, только ткань моих боксеров разделяла нас. Я мог бы взять ее. Взять всю.
— Я должен был это сделать в первый же день, когда ты появилась у меня дома, Стелла. — Вдавил ладонь ей в губы, наверняка оставляя синяки на них. — Я был слаб. Ты сделала меня таким. С первого момента, когда я увидел тебя, ты стала чертовым ядом.
Но затем в ее изумрудных глубинах что-то заискрилось. Не страх. Вызов.
Ее брови опустились на крохотное мгновение, будто бросая мне вызов продолжить. Она издала рычащий звук под моей ладонью, глубокий и гортанный. Жар между ее ног заставил меня подтолкнуть свои бедра к ней. Она была влажной и объятой желанием, даже если в ее глазах плескалась жажда мести. Я хотел ее, хотел каждый последний кусочек ее гнева, ее ненависти.
Несмотря на это, я знал, что если сделаю это, она никогда не простит меня. И тогда я действительно потеряю ее. Смогу ли я это вынести? Это не имело значения. Я должен был сделать это. Разрушить ее было единственным способом, чтобы победить. И я выиграю, несмотря ни на что.
Жгучая боль взорвалась в моей голени в тот момент, когда Стелла изо всех сил пнула по ней. Она вдавила пятку мне в рану. Я повернулся на бок, потянувшись к раненой ноге, и девушка выскользнула из-под меня и слезла с кровати. Она отползала, полированное дерево пола скрипело под ней. Я пришел в себя и бросился за ней, прыгая на здоровой ноге, прежде чем смог опуститься на колени и схватить ее за волосы. Я приземлился ей на спину, и Стелла закричала, прижавшись ко мне.
— Сделай это, черт возьми, ты, психопат! — несмотря на ее слова, она все еще сражалась со мной, отталкивая руку, которой я удерживал ее волосы.
Она была беспомощна. Я прижался к ней бедрами, трение моего твердого члена об ее мягкую попку стало почти невыносимым. Потянул ее голову в сторону и лизнул ее ухо, прежде чем захватить его зубами и прикусить.