— Я не могу, не могу.
— Пожалуйста, постарайся. Это совершенно потрясающе.
— Это глупо, — возразила она. — Просто детская забава.
— А я... я и есть большой ребенок.
Она взглянула на тетку. Пожилая женщина все так же хмурилась, но в глазах заблестели искорки веселья. Алис собралась, засмеялась, собралась снова и запела. Когда ритм стал устойчивым, она начала мягко хлопать в ладоши, перебрасывая сферы из руки в руку, заставляя их танцевать перед собой. Иногда на синкопированных нотах один из шариков падал ей в ладонь, и она перекидывала его на другую и снова зажимала пальцами. Допев до конца, она остановилась, застенчиво посмотрела на Холдена и покачала головой.
— Лучше вдвоем.
— Как партнеры?
— Дуи.
Она бросила едва заметный взгляд на тетю. Холден обернулся к хмурой дуэнье, с каменным лицом вздернувшей бровь.
— Вы умеете? — спросил он.
Она убийственно-презрительно фыркнула. Алис подвинулась и протянула ей две сферы. Между толстыми пальцами тетки они казались меньше. Женщина вздернула подбородок, и на секунду Холден увидел, какой она была в возрасте Алис.
На этот раз напев был более сложным, ритм одного голоса поддерживал рисунок другого. Они хлопали в такт, и прозрачные цветные сферы танцевали между ними. На синкопированных нотах они перебрасывали сферы друг другу, ловя их костяшками пальцев. К концу обе уже широко улыбались. Тетка подбросила шарики один за одним так быстро, что они все оказались в воздухе одновременно, и поймала их одной рукой. При полной g такой фокус бы не прошел.
Холден захлопал, и пожилая женщина кивнула, принимая аплодисменты с видом королевы.
— Это поразительно. Прекрасно. Как вы этому научились?
Алис недоверчиво покачала головой, глядя на странного землянина и его детские восторги.
— Это же просто шин-син, — сказала она и вдруг побледнела, широко распахнув глаза.
— Мистер Холден, — сказал Фред Джонсон, — вы сможете уделить мне минутку?
— Да-да, конечно, — ответил Джим. — Мы просто... Сейчас, через пару секунд.
— Я буду в рубке. — Фред улыбнулся и кивнул двум женщинам: — Дамы.
Холден закрыл программу, поблагодарил Алис с ее теткой и проводил их в доки. Потом он просмотрел видео — девочка и женщина играют друг с другом голосом и руками, и камушки вьются между ними, будто третий игрок. Все получилось так, как он надеялся. Он сжал видео и отослал на Тихо Монике Стюарт, так же, как и предыдущие.
Он надеялся сделать гораздо больше. Он взял интервью у исследователя-самоучки с Цереры, выучившегося по размещенным в сети руководствам. Джим накачивал старика дрожжевым пивом, пока тот не расслабился настолько, чтобы начать любовно рассуждать о красоте тихоходок. Диетолог с гидропонных ферм согласилась побеседовать с ним лишь при условии, что он позволит рассказать о нехватке воды на Церере, и в итоге оказалась чистейшим голосом горя и страха из всех, что он слышал. Человек, претендовавший на звание самого старого астера на станции, поведал ему длинную и, вероятно, вымышленную историю о первом лицензированном борделе.
И на этом всё. Четыре не особенно длинных интервью. Он надеялся, что Монике хватит материала для работы. Она обещала, что сможет многое исправить редактурой.
В доках было не так оживленно, как он привык. После тесноты и хаоса Луны Церера казалась израненной, все еще нетвердо стоящей на ногах после нанесенных ей ударов. Кары и погрузочные мехи простаивали в ожидании прибытия кораблей с припасами или заказа от какого-нибудь склада на станции, у которого еще оставалось что-то на экспорт.
Холден как-то слышал о перфузионных повреждениях. Когда долго сдавливаемую конечность вновь наполняет кровь, ее напор может порвать сосуды и вызвать кровотечение в ткани. Он помнил, как подумал — до чего же это странно, что нечто жизненно необходимое, нормальное, может причинить вред, просто возвращаясь назад. Вот такой сейчас была Церера, только он не мог сказать, был ли этим восстанавливающимся кровотоком Объединенный флот или должен появиться какой-то другой, чтобы Церера сумела оценить, насколько сильно ранена.
На пути назад он миновал Гора Дрогу и Амоса, занятых поисками короткого замыкания, из-за которого один из вентиляторов в раздевалке работал медленно. Кларисса Мао переговаривалась с ними из инженерного отсека. То, что на полностью укомплектованном корабле у команды появились свободные вахты, оказалось некоторой проблемой. У лифта ему пришлось подождать, пока мимо протиснется Чава Ломбау.
По правде говоря, команда «Росинанта» и теперь оставалась неполной. Виной тому, что корабль казался Холдену перенаселенным, были его привычки, а не конструкция «Роси». С полной командой будет еще теснее и больше похоже на нормальный флот. Холден знал это. Он знал и то, что в определенном смысле иметь больше людей безопаснее. На «Росинанте» дублировались все системы, и в команде предполагалось то же самое. Но так не выходило. Другой механик не мог стать Амосом, а другой пилот Алексом. Люди — не просто функции, их невозможно заменить. И что верно для «Росинанта», верно и в масштабе всего человечества.
Лифт остановился. Фред Джонсон оторвал взгляд от контрольной панели корабля и кивнул. Освещение стояло на минимуме, как любил Алекс, и в отстветах экранов кожа Фреда казалась темнее. Напротив него сидела в наушниках Маура Патель, на ее дисплее пробегали данные диагностики систем связи. Холден плюхнулся в кресло рядом с Фредом и повернулся к нему.
— Звал?
— На пару моментов. Пока что я обоснуюсь на Церере. Авасарала собирается признать меня и.о. губернатора, — ответил Фред. — Я уже всех своих должников обзвонил, всех, у кого есть хоть капля авторитета внутри АВП — собираюсь собрать их всех тут.
— Похоже на приглашение убить тебя.
— Это необходимый риск. Не знаю, останется ли моя команда здесь или вернется на Тихо. Я жду решения Драммер. В любом случае я избавлю тебя от них.
— Это... ну, то есть, ладно. Хотя я уже начал к ним привыкать. Так о чем ты хотел поговорить на самом деле?
Фред коротко кивнул.
— Думаешь, Драпер сможет говорить от имени Марса?
Холден засмеялся.
— В смысле, говорить как посол? Вести переговоры с АВП? Мне почему-то казалось, что это Марсу решать.
— Нам недосуг ждать, когда они соберутся с мыслями. Смит выбыл из игры, на его место села Ричардс, но сформировалась оппозиционная коалиция, желающая поставить расследование в армии на первое место.
— Хочешь сказать, поставить выше, чем ведение войны?
— В том числе. Ричардс и Авасарала работают над этим, но мне нужно марсианское лицо рядом со мной, чтобы держать вместе этот Объединенный флот. Со своим прошлым я смогу представлять лучшую часть Земли перед Поясом. Я занимался этим много лет и заслужил доверие. Но без представителя Марса я не внесу в переговоры ничего нового. Особенно когда на марсианских кораблях летает Вольный флот. Акции Инароса сейчас котируются весьма высоко.
— Серьезно? А он вроде как только что сдал самый крупный порт в Поясе.
Фред пожал плечами:
— Его защитники отлично работают. И все меркнет перед тем, что он сотворил с Землей. Сорренто-Джиллис, Гао, все они. Они недооценивали гнев Пояса. И отчаяние. Люди хотят видеть Инароса героем, и что бы он ни сделал, считают героизмом.
— Даже бегство?
— Он не просто сбежал. Понятия не имею, что у него на уме, но точно не уход от дел. А станция Церера... Сейчас она как белый слон. Даже просто поддерживать работу систем жизнеобеспечения уже будет непросто. Нам нужно объединяться. Физически собирать людей вместе и забросить некоторые части станции. И все сочтут, что это Марс и Земля вышвыривают астеров из собственных домов руками Инароса и его клики.
Холден провел рукой по волосам.
— Да уж, всё здорово запуталось.
— Это политика. Вот поэтому нам нужен АВП. Нас поддерживают в Поясе, но поддержку нужно развивать. У нас есть некоторые плюсы. Они называют себя флотом, но они новички. Ковбои, считающие дисциплину наказанием. Поговаривают, что некоторые уже не согласны с Марко, вероятно, из-за его тактики с Церерой. Никак не пойму, почему Доуз позволил ему убраться со станции, но... ну, в общем, он позволил. И Авасарала держит в руках Землю. Если бы ООН развалилась подобно Марсу, не представляю, что бы мы делали.
— То же самое, — сказал Холден, — Пытались бы найти союзников. Именно то, чем ты собираешься заняться, только с меньшей надеждой на успех.
С хрустом потянувшись всем телом, Фред расслаблено откинулся в кресле. На панели связи мигнули огоньки, сообщая об окончании проверки систем. Патель раскрыла отчет о найденных ошибках. На Холдена и Фреда, расположившихся рядом с ней, она не обращала никакого внимания.
— Вероятно, ты прав. Но я рад, что не стало еще хуже. Пока, по крайней мере.
— А вдруг нам повезет и Инарос как-нибудь помрет без нашего участия?
— Этого мало, — ответил Фред. — Земля сломлена, и длиться это будет поколениями. Марс еще может выдержать, но врата никуда не исчезли. Как не исчезли планеты-колонии. Давление на астеров, ставящее их на грань голодной смерти, по-прежнему присутствует, а их ценность еще уменьшилась. Нет, к былому нам уже не вернуться. Пора двигаться дальше. И здесь снова встает вопрос о Драпер. Ты с ней работал, вот и скажи мне — она справится?
— Сказать честно, лучше всего спросить ее саму. Мы все ее знаем и любим, я бы доверил ей свой корабль, чего не могу сказать о тебе. Если она думает, что справится — то я с ней соглашусь.
— А если она думает, что не справится?
— Тогда спроси Авасаралу.
— Мне уже известно ее мнение. Ну, ладно, спасибо. И... наверное, я пожалею о вопросе, но... Мне нужно знать, чем ты занимался на камбузе с теми двумя женщинами?
Маура Патель шевельнулась. Единственный признак, что она их слышала.
— Снимал их. Эта штука с шариками и хлопками визуально очень интересна, Моника говорила, именно такое и нужно искать. Я записываю интервью, а она помогает редактировать и распространять их.
— И зачем?
— Знаешь, из-за чего все пошло наперекосяк? Мы не видим друг друга как людей. Даже в новостях всегда показывают странности, отклонения. Протесты, бунты, сбой системы. О простой, нормальной жизни люди на Земле и Марсе ничего не слышат.
— И ты... — Фред закрыл глаза и потер переносицу. — Ты снова выпускаешь несанкционированные пресс-релизы? Помнишь, как ты развязал войну таким образом?
— Именно. Я тогда говорил об отклонениях, считая, что именно о них нужно знать людям. Но им нужен весь контекст. Каково переживать первую подростковую любовь на Церере. Или беспокоиться о стареющем отце на Палладе. То, что делает людей людьми, где бы они ни жили.
— Астеры ниспослали на Землю ад, — медленно проговорил Фред, — и в ответ ты пытаешься очеловечить их? За такое многие назовут тебя предателем.
— На Земле я буду делать то же самое, просто сейчас я здесь. Пусть называют, как хотят. Я просто хочу, чтобы людям стало не так легко убивать друг друга.
Фред посмотрел и смахнул выскочившее на экране предупреждение.
— Знаешь, если кто-нибудь другой возник бы с идеей, что нужно влезть в гущу войны, петь песни, держаться за руки и сеять мир во всем мире, я назвал бы это нарциссическим оппортунизмом. Или мегаломанией.
— Но это не кто-нибудь другой, так что все в порядке?
Фред поднял руки. Жест, в равной степени выражавший веселье и отчаяние.
— Мне нужно конфиденциально поговорить с Драпер.
— Я ей передам.
— Я могу обратиться к ней сам. И Холден....
Он обернулся. В полумраке радужка и зрачки Фреда казались одинаково черными. Он выглядел старым. Уставшим. Сосредоточенным.
— Что? — отозвался Холден.
— Переведи слова песни, прежде чем выпускать в эфир. Просто на всякий случай.
Глава восемнадцатая
Филип
Пелла плыла сквозь тьму — центральный узел невидимой сети кораблей, которые обменивались лучами сообщений, сравнивали стратегии и строили планы. Строго говоря, утаить тут ничего не получится. Враг сканирует небесный свод, не спуская глаз с Вольного флота — как и они отслеживают шлейфы двигателей кораблей и Земли, и Марса, да и всех остальных в системе. В космосе миллионы неизменно светящихся точек — звёзд и галактик, простирающихся сквозь пространство и время, чьи потоки фотонов изгибаются от гравитации, фокусируются и смещаются скоростью расширения Вселенной. Мигание двигателя легко пропустить, принять за другой источник света или не заметить за астероидами, покрывающим систему, как пылинки огромный собор.
Неизвестно, сколько их кораблей внутрякам удалось опознать и выследить. Никакой уверенности нет и в том, что их собственные сенсоры наведены на корабли так называемого объединённого флота. Одного масштаба пространства достаточно, чтобы создать неопределённость.
С внутряками понятнее, поскольку к Церере мчалось множество их кораблей. Но кто знает, может быть, где-то в вакууме шныряют яростные охотники? В Вольном флоте у Марко таких полно, по крайней мере, так утверждал Карал. Кораблей, не участвовавших даже в первых атаках, кружащих по собственным орбитам как тёплые астероиды. Кораблей, ждущих своего часа. Может быть, так и есть, хотя до сих пор Филип не слышал такого от отца. А ему нравилось думать, что отец говорит ему всё.
Дни тянулись долго, и проходили впустую. Всё вращалось вокруг главного и единственного вопроса. Ответный удар. Атака, которая покажет, что отступление с Цереры — только тактический шаг, а не демонстрация слабости. Это будет событие, которое яснее, чем всё предыдущее, продемонстрирует, что Вольный флот непобедим. Так говорил Марко, и Филип ему верил. Экипаж обсуждал эту тему всюду — и в камбузе, и в тренажёрке. Станция Тихо стала центром коллаборационистского крыла АВП. Марсу мало досталось при первой атаке, он заслуживает такого же наказания, как и Земля. Луна превратилась в новую базу ООН. Станции Келсо и Рея показали своё истинное лицо, отвергли Вольный флот.
А ещё по всему Поясу оставались шахты, работающие на синдикаты с Земли. Они были лёгкой добычей и не могли защищаться. А можно взять под контроль Ганимед, изымать продовольствие для Пояса. Болтали даже об отправке сил эвакуации через кольцо. Отбирать у колоний то, что нужнее другим. Или поставить платформы над новыми планетами и собирать с них дань. Перевернуть политический строй и посадить этих ублюдков на цепи на дне их колодцев.
Филип на это лишь улыбался и пожимал плечами, делал вид, что знает больше, чем на самом деле.
А потом пришло сообщение.
«Я всегда вас уважала» — так оно начиналось. Мичо Па, глава части флота, отвечающей за изъятия. Филип её помнил, но до сих пор не имел о ней своего мнения. Компетентный лидер, немного известна тем, что когда капитан «Бегемота» лишился рассудка в медленной зоне, заняла его место. Отец ценил её за ненависть к Фреду Джонсону, которого она покинула, а ещё потому, что Па была астеркой и привлекательной женщиной, и достойно выглядела в роли представителя Пояса, разносившего в клочья корабли колонистов и вырывавшего у них сокровища. Но сейчас она смотрела в камеру своего корабля, волосы стянуты на затылке, темные глаза серьёзны. Она не выглядела привлекательно.
«Я всегда уважала вас, сэр. То, что вы сделали, имело решающее значение для независимости Пояса, и я горжусь, что тоже в этом участвовала. Прежде, чем мы уйдём, я хотела бы с предельной точностью пояснить, что моя преданность нашему делу остаётся полной и непоколебимой. По трезвом размышлении и после тщательного обдумывания я поняла, что не согласна с изменениями в планах, касающихся мобилизации ресурсов. Хотя я понимаю стратегическую важность изъятия материальных средств противника, я не могу с чистой совестью отнимать их у граждан Пояса, имеющих неотложные нужды. Вследствие этого я приняла решение продолжать выполнение своих обязательств, как это планировалось изначально.
Технически это неповиновение приказу, однако я очень надеюсь — вспомнив о том, что именно нужды нашего народа привели нас к созданию Вольного флота, вы согласитесь, что это лучший способ движения вперёд».
Она закончила передачу салютом Вольного флота. Тем, что разработал его отец, когда строил всё остальное. Филип опять запустил запись с начала и досматривал до конца, волнуясь из-за пристального взгляда Марко не меньше, чем из-за женщины на экране. Камбуз вокруг них был пуст. Нет, не просто пуст — опустошён. Неизвестно, поступал приказ или нет, только экипаж «Пеллы» очистил пространство, оставив Марко и Филипа вдвоём. Если бы не витавший в воздухе запах карри и пятна кофе на столе, можно было подумать, что они одни на пустом корабле.