— Жуууть! — потрясенно протянула стряпуха, позабыв о работе.
— Ильв, — пояснила полушепотом сестрица. — Мама говорит, ильвы сильные природные маги и поголовно красавцы.
Я кивнула. Про ильвов и ирканов, я тоже знаю и, возможно, побольше сестры. До гибели отца я много времени проводила в библиотеке, да и потом мне приносили книги, пока не последовал прямой запрет королевы на мое обучение.
— А теперь иди, проверим, как ты усвоила урок, — подтолкнула меня сестра.
Я подавила вздох. Мне совершенно не нравилось то, что я должна буду сделать, но иначе придется худо. Анаретт пригрозила наложить на меня обездвиживающие чары, когда придет время лечь с Рансовье. Не сама, конечно. Уговорит мать, и та прикажет магу-лекарю. Но я не могу так рисковать, ведь у меня только один шанс спастись: пойти с Темным в опочивальню, а потом сбежать, и я твердо решила, что им воспользуюсь и даже припрятала кое-какие вещи в старом амбаре, превращенном в склад для всякого хлама.
Как улизнуть в брачную ночь, тоже придумала. Жаль только, что я не в состоянии полноценно пользоваться собственной магией. Без инициации, которую мне никто не провел и уже не проведет, лишь сильное потрясение или какое-то из ряда вон событие может помочь раскрыть мои способности. Но я давно утратила на это надежду, если уж теткины издевательства не возымели эффекта, не стоит и мечтать стать полноценным магом.
— Давай, — пихнула меня Анаретт.
В последние дни сестрица нашла новое развлечение — до смерти полюбила куражиться над слугами, называя это тренировкой, хотя я и не видела в подобном особой нужды.
— Старайся, Ренни, не то матушка прикажу выпороть любого, кто тебя распознает, — пригрозила она в который уже раз.
Допустить, чтобы высекли стряпуху, которая угощает меня тайком булочками, или болтливую, но совершенно не вредную зеленщицу, я конечно же не могу.
Напустив на себя надменный вид, шагнула в проем и рявкнула:
— А ну прекратили трепаться!
Тетки от испуга повскакивали с табуретов. Зеленщица пошатнулась и ухватилась за сердце, а стряпуха уронила тяжелую скалку себе на ногу. Едва сдержавшись, чтобы не поморщиться от жалости, я погано расхохоталась. Так, как это сделал бы сестра в такой ситуации. Анаретт не слишком умела сочувствовать, а слуги для нее были не живыми людьми, а чем-то вроде мебели. Она не видела за исполнителями живых людей.
— Это тебя Аэр наказал, чтобы меньше слушала сплетни, — с довольным видом изрекла я, подбавив в голос яда. — А тебя накажу сама, чтобы язык не распускала!
Произнося гадкие слова и наблюдая испуг ни в чем не повинных женщин, ненавидела себя за это.
— Да, ваше высочество. Это больше не повториться, ваше высочество, — покаянно залепетали они, низко кланяясь и заискивающе поглядывая.
Сердце сжалось, когда я увидела слезы, блеснувшие в глазах зеленщицы. Но лучше так, чем двадцать ударов плети, успокаивала себя, мучаясь от угрызений совести. Пусть лучше так...
— Ты что все еще здесь делаешь? — обратилась к зеленщице.
Надо бы выпроводить ее отсюда побыстрее от греха. Пусть убирается, пока Анаретт еще какую пакость не выдумала. Ну как меня заставит ее наказать.
— Простите, ваше высочество, я только принесла свежую зелень, — растерялась та, бледнея еще больше и хлопая реденькими ресницами.
— Мы больше не нуждаемся в твоих услугах.
Женщина всхлипнула, я знала, что это ее самый верный заработок, а дома ждет неизлечимо больной сын.
— Простите… Принцесса Анаретт! Ваше высочество, — она вдруг бросилась к моим ногам, принялась целовать подол платья.
— Не губите! У меня сынок…
Брезгливо отступив от нее, выдавила сквозь губу, презрительно кривясь.
— Впредь приноси зелень и сразу проваливай. Не мешай работать прислуге! Еще раз увижу…
Не обращая внимания на ее благодарные причитания и слезы, круто развернулась и с высоко поднятой головой прошествовала к выходу. А нутро выворачивало от омерзения к себе.
В коридоре меня поджидала улыбающаяся сестра. Она даже изобразила аплодисменты. Настроение безнадежно испортилось, а меня едва не выворачивало от отвращения.
— Довольна? — спросила я, чувствуя закипающий внутри гнев.
Уж больно хотелось вцепиться Анаретт в волосы и приложить лицом о каменную кладку раза два или три… Я даже вцепилась пальцами в складки юбки, чтобы так не поступить.
— Сегодня ты превзошла себя! — ответила она. — Полагаю, теперь ты готова к последнему, самому важному испытанию.
От ее поганой улыбки стало совсем дурно. Чувствую, впереди меня ждет что-то еще более мерзкое. Тепри, Ренни, терпи! Надо еще немного потерпеть, ради свободы.
Анаретт проводила меня до покоев и на время оставила. Тетушка запретила мне отлучаться из покоев без своей дочери, поэтому я час или два слонялась из угла в угол, мечтая скинуть опостылевшее платье, избавиться от тесного корсажа и чулок.
Смотрела в окно на Лаллу. Пыталась читать припрятанную тайком книгу, которую умудрилась незаметно стащить из библиотеки, но никак не могла продвинуться дальше третьей строчки. Вскакивала то и дело и снова возвращалась к окну, до боли в глазах всматриваясь в улочки раскинувшегося у подножья города.
Столица затихла. Затаилась, будто в преддверии грозы. На море штиль, на небе ни облачка, но залитые солнечным светом улочки вдруг показались зловещими...
— Это все он, прошептала я вслух. Впереди него идет сама тьма…
Вдруг стало холодно до дрожи, и я обхватила себя руками. Что-то подсказывало, с приездом Анделара Рансовье моя жизнь уже не будет прежней. Только вот хорошо это или плохо?
Дверь вдруг шумно отворилась, заставив вздрогнуть и резко обернуться.
— О чем мечтаешь, сестра? — подозрительно прищурившись, спросила Анаретт.
— О свободе, — ответила я чистую правду.
— Хм, — она смерила меня взглядом, но оставила мое дерзкое высказывание без комментариев. — Идем. Тебя ждет последнее испытание. Пройдешь его, и я отстану от тебя до самого приезда… жениха.
Из груди вырвался вздох облегчения, я даже исполнилась мрачным энтузиазмом. У тебя план, Ренни, так что осталось немного потерпеть. Терпи, Ренни, терпи...
— Так кого на этот раз я должна обидеть? Библиотекаря? Мажордома?
Для последнего и такого важного испытания, Анаретт должна была выбрать кого-то посерьезней безобидной челяди.
— Заманчивая идея, конечно, но, пожалуй, их я не смогу наказать без ведома матери.
— Тогда кто?
— О! Это сюрприз. Уверена, тебе понравится.
Глава 5.2
Вопреки ожиданию, мы вышли на улицу и пересекли широкий задний двор, направившись в сторону псарни.
— Поверь, Анаретт, уж кто-кто, а собаки нас точно сумеют различить, хотя вряд ли скажут тебе об этом, — зачем-то пошутила я, но улыбка сестры лишь стала шире.
Неподалеку от псарни немного в стороне от конюшен была небольшая постройка вроде сарая или амбара, где хранили всякую всячину, от старых седел и сбруи, до битых глиняных мисок, треснувших корыт и прочего порченого инвентаря для ухода за животными. Обычно там никого не было, так что я слегка удивилась, но спрашивать снова не стала, лишь постаралась подготовиться и напустить на себя надменный вид.
Перед входом Анаретт придержала меня за локоть:
— Помни, не сумеешь его обмануть, спущу шкуру. С него разумеется. А заодно отравлю парочку твоих любимых псов.
Я возмущенно повернулась к сестре.
— Зачем ты так? В чем виноваты собаки?
— Потому что могу, — пожала сестрица плечами.
Только сейчас осознала, как глубоко проросли в ней семена жестокости и безразличия. Стало по-настоящему страшно.
Я взялась за вытертую мозолистыми руками дворовых слуг деревянную ручку, не решаясь открыть дверь. Что-то подсказывало, что это испытание окажется гораздо хуже предыдущих.
— Входи! — поторопила шепотом сестра.
Вдохнув несколько раз для храбрости, я потянула ручку готовая к чему угодно. Даже к тому, что на меня набросится дикий кабан. С Анаретт станется придумать что-то подобное. А я что? Просто попью потом воды…
Внутри пахло прелым сеном, пылью, старой кожаной сбруей и куриным пометом. Я замешкалась на пороге. Внутри царил полумрак и после ярко освещенного солнцем двора было почти ничего не видно, и следовало приучить глаза к скудному освещению.
Анаретт грубо толкнула меня в спину, и я, потеряв равновесие, сделала несколько быстрых шагов. Едва не полетела вперед, наступив на длинный подол платья, но меня поймали чьи-то руки.
— Спасибо! — поблагодарила я того, кто помог.
В тот же миг меня обхватили за талию, прижали к себе, обжигая дыханием ухо:
— Попалась, принцесса!
Глаза уже привыкли к освещению, но мне и не требовалось видеть, чтобы понять, кто это.
— Гансар, немедленно пусти меня!
Весь грандиозный замысел сестрицы предстал перед глазами. Но нет!
— Гансар, с меня хватит этих игр. Я сегодня же расскажу королеве о ваших шашнях, и плевать мне, что с тобой потом будет!
Угроза не возымела действия, вместо свободы я ощутила как мокрый язык скользнул мне прямо в ухо, и взвизгнула. Это было такое мерзкое ощущение, что я рванулась в сторону изо всех сил, но эти руки укладывали на землю необъезженых жеребцов, где уж справиться мне?
Оставив мое ухо в покое, конюх принялся целовать шею, одновременно стискивая ягодицы.
— Ган… сар! Перестань! Делать… это! — прерываясь на рывки и бессильные шлепки, — рычала я.
— Как скажешь, моя принцесса.
Вопреки сказанному он подхватил брыкающуюся меня на руки, и понес по дороге, одновременно умудряясь лапать за грудь.
— Гансар! Отпусти меня! Я не шучу! Немедленно отпусти, я прикажу отрубить тебе голову, тварь! Перестань! Прекрати! Отпусти меня! Анаретт, прикажи ему перестать!
Еще никогда я не испытывала подобной паники. Унес он меня совсем недалеко. Ловко уложил животом на какую-то накрытую старой овчиной перекладину, а еще через миг, я оказалась закованной в колодки.
— Ты что творишь сын штарна?! Пожри тебя Хаос! Пусть демоны из-за Черты оторвут твой…
В рот мне всунули большой кусок морковки и тут же перевязали куском ткани, заглушив крик. Я протестующе рычала и дергалась, роняя крупные слезы.
— Все что пожелаешь, моя принцесса, — ответил невменяемый конюх и потянул шнуровку на корсаже.
Глава 6.1
— Не бойся, Ренни, так надо. Я не сделаю тебе больно, — тихо шепнул он, высвобождая из ворота нижней рубашки мои груди.
Я мычала и дергалась, и, едва не выворачивая челюсти, пыталась разгрызть твердый овощ. Наверное, я больше никогда не смогу даже запах ее переносить. Но хуже то, что Гансар знает, кто я, и все равно делает это! Пресветлый Аэр! Кажется, так я так не боялась, даже когда меня избила тетя.
Конюх задрал мне подол, закинув юбки на спину и гораздо громче, чем следовало воскликнул:
— Панталоны? Зачем они тебе понадобились?
Я снова замычала, пытаясь стиснуть плотнее ноги.
— Хотя… есть у меня одна идея.
И тут случилось что-то совсем из ряда вон. Его пальцы погладили мой зад, скользнули ниже, едва коснувшись меня там, где никто еще не касался, натянули тонкую ткань, заставив ее врезаться между ног гораздо глубже, чем это полагается. Отпустили. Проделали это вновь.
— Не бойся, — снова едва слышно шепнул он.
Ткань мерно заскользила туда и сюда, другой рукой он принялся мять и ласкать мою грудь, пощипывая вершинку, прижимая сосок пальцами, то чувствительно его стискивая, то невесомо касаясь. В такт его действиям внутри меня разливалось странное чувство, будто внизу живота закручивалась тугая спираль. Одновременно я сгорала от стыда и отвращения, роняя слезы. Такого унижения я еще не испытывала.
— Довольно! — пытку остановила Анаретт. — Ее голос звенел от ярости. — Похотливый канис!
Раздался звук пощечины.
— Да, моя принцесса, — смиренно отозвался Гансар.
— Наше сходство начинает меня пугать, — нехорошо ухмыльнулась сестра, и приподняла мою голову за подбородок. — Как тебе мужские ласки, сестренка? Понравилось?
Она присела рядом, едва не прижавшись щекой к моей щеке.
— С ним будет немного, — она замолчала, подбирая слово, — иначе. И, определенно, Темный дойдет до конца. Правда, Гансар знает, как доставить женщине удовольствие и одновременно пощекотать нервы, а вот какие пристрастия у Рансовье? Расскажешь потом?
Она поднялась на ноги.
— Освободи ее, пусть сучка проваливает.
Колодки выпустили из деревянного плена мои руки и шею. Одернув подол, я бросилась к выходу, кое-как на бегу поправляя рубаху. Заливистый смех Анаретт стал зловещим аккомпанементом моему бегству, именно в этот миг я решила, что непременно отомщу. Не знаю как, не знаю когда, но отомщу. Пусть для этого придется лишний раз ублажить самого Темного.
— Тварь! Оба твари! — шипела я, глотая слезы.
Миновав хозяйственные постройки, остановилась. Предстояло преодолеть обширную территорию двора. Как бы там ни было, а в подобном виде я не могу показаться на людях. Счастье, что еще никто из слуг мне не попался навстречу, снова в казематы мне совершенно не хочется.
Отступила под защиту деревянной стены и навеса. Пятясь, наткнулась на бочку с дождевой водой. То, что нужно! На поверхности плавал мелкий мусор, пушинки и дохлая муха, но это не помешало разглядеть собственное отражение — ну и видок!
Воровато оглядевшись, принялась приводить в порядок взлохмаченные волосы, смачивая пальцы в холодной воде и расправляя пряди. Не чураясь, набрала воды в ладони, приложила их к пылающим щекам. Да я бы сейчас и полностью сюда нырнула, если бы это помогло смыть с горящей кожи ощущение чужих пальцев!
Перешнуровала корсаж. Благо я часто обходилась без помощи служанок и одеваться самостоятельно для меня не составляло особого труда. Отряхнула от пыли и прилипшей соломы юбки и, вздернув подбородок, направилась к одному из черных входов во дворец, стараясь не слишком торопиться. Никто еще не видел, чтобы Анаретт носилась как угорелая.
Звук рога застал меня на полпути, сонный двор мгновенно ожил, заметались слуги, спеша убраться с дороги, а на площади у главных ворот я увидела тетку с небольшой свитой из нескольких фрейлин и личной охраны во главе с ее любовником.
Увидев меня, королева Танелия сделал нетерпеливый жест рукой. По губам прочитала:
— Анаретт, подойди!
Неужели и правда спутала с дочерью?!
Делать было нечего, и я потащилась к ней, отметив, как скисло ее лицо. Узнала-таки, и злится, что умудрилась нас перепутать. Елейная улыбка растянула тонкие губ королевы, когда я присела в реверансе.
— Да матушка, — скопировала я интонацию сестры, намеренно не подавая виду, что она меня раскусила.
Щека тетки дернулась, подарив некоторое удовлетворение и даже мстительное удовольствие от подобной реакции. Пусть побесится мне на радость, это только начало.
Танелия указала на место по левую руку от себя, шепнула раздраженно: