– Ну, – бубнил М.Р. Маллоу, – ну же!
– Сам-то что?
– Ну, не могу я!
– А я, по-твоему, могу?
Еще с полмили прогулялись под дождичком.
– Гордыня, сын мой, смертный грех.
– Умру грешником.
– Сгоришь в аду.
– Ну, и отлично.
– Что, думаешь оказаться в хорошей компании?
– Не знаю. Знаю, что там тепло и денег не просят.
Так, препираясь они протащились еще миль пять, промерзнув до костей и промокнув до подштанников.
Как вдруг, прямо у них под носом, у самой дороги обнаружилось дощатое строение с мансардой. Крыша провалилась, окна и двери были заколочены, и ни внутри, ни поблизости не имелось никаких признаков владельца или владельцев.
Джейк достал свой старый матросский нож, отогнул гвозди, убрал в сторону пару досок и спрыгнул на утоптанный земляной пол. Помещение было не особенно высоким, но просторным, а на задней стене размещались четыре двери. Комнаты за ними были пусты, если не считать того, что обычно оставляют бродяги и поздние прохожие. А также бродячих кошек, которые бросились вон во все стороны. Сквозь доски, которыми были забиты окна, гулял ветер. Опилки под ногами были сырыми.
– Зато даром, – Д.Э. Саммерс пожал плечами. – Добро пожаловать, дорогой компаньон!
Дюк заглянул в щель возле двери.
– Вот так, – он показал руками, – отлично помещается бензоколонка. Пристроить навес – и все дела.
Он опять приник к щели, едва не прищемив себе нос.
– В крайней комнате сделать офис, – откликнулся Джейк. – Остальное пустить под служебные помещения. В целом, сэр, мне здесь нравится.
Судя по звукам, он снял свое легкое пальто и теперь стряхивал с него воду. Затем неразборчиво ругнулся сквозь стиснутые зубы и надел обратно. Потом куда-то пошел.
Молчание длилось слишком долго. Дюк отлепил глаз от щели, чтобы посмотреть, чем же занят компаньон.
Д.Э. Саммерса нигде не было. Наконец, он нашелся. Он стоял возле заколоченного окна той самой крайней комнаты, которую намеревался «пустить под офис» и тоже смотрел в щель. Только в другом направлении. Туда, где оказались бы двое джентльменов, если бы продолжили свой путь.
Там, у самой дороги, стоял дом.
Иве, что росла рядом с ним, наверное, было лет двести. Мощные искривленные ветви, как руки, тянулись на все четыре стороны. Громадная крона стелилась по земле, поднимаясь ввысь с каждой ветвью и простираясь до самой крыши. Влага от ее ветвей обволакивала туманом дом под стать дереву. Построенный давным давно, с высоким резным крыльцом и кружевными верандами, с башенкой и мансардой, со стрельчатыми окнами и черепичной крышей, возвышался он над своими приземистыми соседями. В этот момент порыв ветра пронесся через все щели, обдав промокших компаньонов. Плакучая крона ивы раскачивалась теперь еще сильнее. В окнах было темно.
Меньше, чем через десять минут оба джентльмена стояли на скрипучем крыльце. Над крыльцом болталась, звякая цепью, позеленевшая деревянная табличка:
МИГЛИ
Они только что обошли дом вокруг, и обнаружили, что все окна темные. Похоже, никого, кроме прислуги в доме не имелось.
– А если проникнуть потихоньку? – спросил Джейк. – Через чердак, а? Подумай: чердак. Все равно там теплее даже, если он заперт.
– А если, – поинтересовался Дюк, – если незаперт?
– Отлично.
– Да?
– Да.
– Чем это, интересно мне, отлично?
– Если в доме кто-нибудь есть, переночуем потихоньку. Прислуга в верхней башне, внизу, как положено, гостиная, а мы устроимся на втором этаже. Комнат там четыре, никто ничего не узнает. Представляете, как смешно, сэр?
– Не узнает-не узнает. Пока кто-нибудь в уборную не пойдет.
– Предлагаю в уборную не ходить, – нашелся Д.Э., не моргнув глазом. – Обойдемся кустами. Ну что, вперед?
Он по-хозяйски прошелся по веранде, попробовал ногой резную решетку и полез по резной колонне.
Даже промокнув, М.Р. Маллоу почувствовал, что у него вспотела спина.
– Что? – возопил он. – Вы что, сэр, опять? Опять ваши криминальные наклонности?
Д.Э. спрыгнул на веранду.
– А вы подумайте, сэр. Подумайте трижды прежде, чем отказываться. У некоторых из нас, кстати, легкие.
Дождь лил уже сплошной стеной. Только ненормальный мог выйти сейчас из убежища. Двое джентльменов продолжали спорить.
– Некоторые из нас считают, что в тюрьме будет для них подходящий климат? – поинтересовался Дюк. – Это если хозяин не грохнет нас из винчестера.
– Я знаю одно место, где вы будете себя чувствовать в полной безопасности. Это могила. Могила, сэр.
– Почему это могила? – обиделся компаньон.
– Потому что там-то уж точно все у вас будет по закону.
– С вами, сэр, у меня нет в этом уверенности. Пошли отсюда, пока в нас хозяин палить не начал.
– Нет там никакого хозяина, сам не видишь, что ли? Дом пустой.
– Да что вы? Кто вам сказал?
– Чувствую.
– А если ты ошибаешься?
– Да там никого нет, кроме прислуги! – рявкнул Джейк. – Ну, нет там никого! Никого там нету! Нету! Нету!
Но М.Р. Маллоу был тверд. После происшествия в Сан-Хосе он так хорошо представлял себе, как окажется в тюрьме, что уже ни под каким видом не видел ничего смешного в таких вот авантюрах. Мокрые, в прилипших штанах и хлюпающих туфлях, двое джентльменов долго ругались, пока не пришли, все-таки, к соглашению: выяснить, сколько людей в доме и действовать по обстоятельствам.
– Ну! – в отчаянии простонал трясущийся, как мокрый пудель, М.Р. Маллоу, стуча зубами. – Ну же!
– Не могу! – уперся Д.Э. Саммерс.
Компаньоны одновременно сняли шляпы, чтобы вылить с полей воду.
– Все, – сказал М.Р. Маллоу, надевая свою обратно. – Кишка у вас тонка, сэр. Придется мне. Отойдите.
– Вот это отлично! – обрадовался компаньон и отошел.
– Эх ты, а еще Ланс. Э. Лауд.
М.Р. Маллоу прочистил горло и храбро взялся за позеленевший дверной молоток.
– Я же говорил: никого нет! – шипел Джейк. – Все, полезли на крышу, холодно.
Но тут из окна на ступеньки упал отсвет, послышались шаги, дверь открылась и сын изобретателя мышкой шмыгнул за широкую спину компаньона.
– Что вам угодно, господа?
Экономка (а это была она) поправила толстой рукой седую прическу, вытащила из кармана передника очки и нацепила их на нос. Лицо ее с крупными, мужскими чертами, имело недоброе выражение. К тому же, оно сильно напоминало картофелину. Проросшую. С косой щелью рта.
Компаньоны представились. Они не знали, что сказать. Один взгляд на эту особу делал невозможной даже мысль о том, что что-то в этом доме могло ускользнуть от ее внимания.
– Мы, эээ, – начал Д.Э. Саммерс.
Она оглядела с ног до головы его, затем М.Р. Маллоу и, поколебавшись ровно столько, сколько нужно человеку, чтобы достигнуть полного отчаяния, позволила войти.
* * *
В огромной гостиной блестело лаком пианино. Торжественно сияли медные андероны перед камином, на каминной полке тикали часы и тосковала библия. Лампа в зеленом, похожим на дамскую шляпу, абажуре, уютно освещала стол.
Двое джентльменов робко устроились на диване у стены. Ждали ужина. Ужин следовало тянуть так долго, как только будет возможно, после чего не спеша возвращаться на вокзал, провести там несколько часов до первого поезда и ехать в Детройт, к Форду. Ночевать в доме было нельзя: даже буйное воображение Д.Э. Саммерса и самая черная меланхолия М.Р. Маллоу не могли породить чудовищной цифры в три бакса за ночь, когда в кармане всего шесть на все про все, из которых один следовало потратить на железнодорожные билеты.
Можно было, конечно, попроситься даром, но… Саммерс поерзал, чертыхнулся, вынул из-под себя вязанье и стеснительно пристроил его в угол. Маллоу, в чьей голове родился этот план, удобно вытянул усталые ноги.
На кухне продолжалась возня. Что-то упало, хлопнула чугунная дверца печи, из которой вынимали, по-видимому, стопку кастрюль, чиркнули спичкой, что-то поставили на плиту, и, наконец, зашипело, заскворчало и запахло.
– Э, – глубокомысленно отметил Джейк, – сосиски!
– Да, – с удовольствием сказал Дюк, – сосиски.
Экономка вышла из кухни.
– Арлингтонские сосиски, – с достоинством ответила она.
СОСИСКИ АРЛИНГТОНА
УПАКОВАНО НА ФАБРИКЕ
ОТКРЫТО НА ВАШЕЙ КУХНЕ
При этом упоминании М.Р. Маллоу быстро обернулся, задев экономку локтем.
В руках у нее был поднос. «Бам-м-м!» – сказал поднос, задев на лету край стола.
– Ох! – сказала экономка, собирая тарелки.
– «Звяк-бряк», – сказали нож и вилка, оказавшиеся за компанию на полу.
Блюдо с сосисками перехватил Д.Э. Саммерс.
– Сэр! – в восторге произнес он. – Сосиска вы арлингтонская!
– А что сразу я? – вскричал М.Р., ползая по полу, как будто все еще был юнгой на «Матильде». Он и правда испугался, что вот сейчас откроется дверь, войдет кок, обзовет его опять арлигтонской сосиской и треснет подносом по лбу. – Что ты ржешь, как конь?
Конь, впрочем, ржал недолго. Он как-то вдруг умолк, поправил на столе блюдо, еще раз окинул взглядом комнату, как будто что-то искал, и, вдруг поднявшись, двинулся к лестнице.
Скрипели ступени, проплывали мимо пустые овалы от несуществующих уже портретов: один, второй, третий. Имело ли это обстоятельство какое-нибудь значение? Додумать мысль Д.Э. не успел: помешала экономка.
Она поднялась следом, посмотрела подозрительно, потом выразительно показала глазами в сторону одной из двух дверей, располагавшимся отдельно от остальных, и скрылась. Д.Э., однако, уборная не интересовала. Он остался стоять.
– Что вы там делаете, сэр? – в чулане грохотали дрова.
– Н-ничего, – пробормотал Джейк.
Экономка высунула лицо наружу.
– В чем дело? Кто вы такой?
– Я? – Джейк попробовал заглянуть в полураскрытую дверь чулана, но мисс Дэрроу захлопнула ее за собой.
– Сэр, – обличительным тоном сказала она, – мне кажется, что вы жулик!
– Почему сразу жулик? – обиделся Джейк.
– Попробуйте сказать, что нет!
– Ну… – он обозревал потолок, – в общем-то… Мисс Дэрроу, а крыша течет, что ли? Вон, пятна. И штукатурка отходит.
– Да, – признала экономка. – Крыльцо совсем развалилось. А дорога? Прямо под окнами проложили дорогу! Жильцы недовольны. Пыль столбом, грохочут, как пьяный жестянщик – а мне даже не на кого подать в суд! Вообразите, мистер Спарклз грозится переехать! Три года я не могла на него нахвалиться – и вот вам!
Джейк прошел вперед по коридору.
– А тут что? – он кивнул на запертую дверь.
– Библиотека.
– Да вы что?!
– Что вы имеете в виду?
– Н-ничего, просто спросил. Можно посмотреть?
Нельзя сказать, что эта просьба экономке понравилась, но дверь она отперла.
За широким окном простиралась далеко между деревьями дорога. Виднелась вдалеке церковь. Несколько ваз на подоконнике, потускневшее от солнца сукно библиотечного столика, лампа. Джейк обернулся к книжному шкафу.
– Картер?
– Да, сэр, Ник Картер. С тысяча восемьсот восемьдесят шестого года. С самого начала, сэр.
– И Пинкертон?
– Нат Пинкертон, сэр.
Количество журналов потрясало воображение. Джейк перевел дыхание и повернулся к экономке.
– Сэр? – ахнула та. – Что с вами, сэр?
* * *
– Молодой головорез, – Маллоу с усмешкой потрогал чуточку просохший жилет.
Он сидел в кресле в гостиной и прислушивался к тому, что творилось наверху.
– Покоритель бабушек и тетушек. Вечно-то его всем жалко. Почему меня никому не жалко?
Но тут наверху раздался душераздирающий вопль: «Помогите! Помогите! Полиция!». За которым сразу последовал грохот, возня, как будто тащили что-то тяжелое, и шум борьбы.
В коридоре среди рассыпанных дров валялся опрокинутый табурет от телефонного столика. Сам столик помещался у стены между дверей в комнаты. Телефонный аппарат на нем, кажется, тащили за салфетку, и только чудом он он удержался на самом краю. Дверь в одну из комнат закрывалась на глазах М.Р. сама, без какого-либо очевидного вмешательства.
– Прелестно! – сказал Дюк.
Картина, представшая его глазам, впечатляла: Д.Э. всем весом прижимал к кровати экономку, зажимая ладонью ее рот.
– Нет, ничего подобного! – возражал он стонущей жертве. – Дрова… Что? Но я не собираюсь вас насиловать! Что мне, заняться нечем!
Экономка не согласилась.
– И что, что на кровать? – возмущался Д.Э. – Куда-то вас девать надо было? Не на пол же!
Мисс Дэрроу продолжала спорить.
– Да что мне оставалось? – оправдывался Саммерс. – Сбегутся соседи – доказывай потом, что хотел, как лучше!
М.Р. Маллоу деликатно прокашлялся.
Джейк обернулся, не снимая, впрочем, ладони со рта жертвы и сияя шишкой на лбу.
Диспозиция была такова: рухнувший туалетный стол, рассыпанные у камина дрова, опрокинутая подставка с каминными инструментами, чудом уцелевшие лампа и графин. Дюк поставил стол на место, утвердил на нем графин и лампу, отодвинул ногой осколки стакана, перешагнул лужу и подошел к кровати. Экономка перевела на него мокрые глаза.
– Ну что, – усмехнулся Дюк, – допрыгались, леди? Он не любит шума. Освободи даме рот, изувер, я не слышу ничего.
– Полиция! Полиция! Не прикасайтесь ко мне! Я позову полицию!
– Какая еще поли…
Д.Э. убравший ладонь, принужден был схватить экономку за руки: ему выкрутили нос.
– Предупреждаю, джентльмены, ваше преступление будет вам дорого стоить!
– Вы уж определитесь сначала, какое! – усмехнулся Дюк.
– Какое? – растерялась экономка, и тут же закричала: – Он покушался!
При этом она еще крепче сжала пальцы на носу Д.Э. Саммерса.
– Да, какое? – прогнусавил тот. – Должен же я знать, на что покушался: на убийство или на изнасилование? Ведь нельзя же сказать полиции, что вы не знаете!
От таких слов экономка едва не упала в обморок.
– Мисс Дэрроу, – сказал Дюк, – вы начитались детективных историй.
– Да как вы смеете!
Мисс Дэрроу получила свободу. Она привела в порядок воротник платья и одернула передник.
– Ему все известно, – хрипло сказал Д.Э. Саммерс и потрогал распухший нос. – Запираться бесполезно. Что у вас на полках, старая выдумщица?
– Не притворяйтесь, бандит! Одни глаза чего стоят!
– Так, я все понял, – Дюк успокоительно поднял руку. – Сэр, вы маньяк. У вас муравьи в штанах. Вас нянька в детстве уронила! Мисс Дэрроу, есть в доме бренди? Не «да, сэр», а наливайте, каракатицу вам в корму!
* * *
– Джентльмены, – мисс Дэрроу наполнила стакан Д.Э. Саммерса, искательно заглядывая ему в глаза, – вы, видно, люди неглупые. Я должна сказать вам одну вещь. Я раскрыла убийство.
Повисло молчание.
– Убийство? – страшным голосом спросил Дюк.
– Да, сэр. Это… это случилось давно. Но меня никто не слушает. Никто, джентльмены. В полиции велели меня не пускать.
Д.Э. Саммерс уселся поудобнее, закинул ногу за ногу и внимательно посмотрел на нее сквозь полный стакан.
История, рассказанная мисс Дэрроу, была такой. Почти десять лет назад, освобождая от газеты только что купленную рыбу, она прочла заметку:
Прелестная миссис Гонзалес выпила карболовую кислоту.
Покончила с жизнью в присутствии своего мужа, отказавшись дать объяснения.
Миссис Маргарет Гонзалес, чья смерть наступила в результате принятия карболовой кислоты.
Ее муж утверждает, что она приняла яд по ошибке, приняв его за лекарство.
Миссис Маргарет Гонзалес, жена Эдварда Гонзалеса, репортера утренней газеты, покончила с собой вчера днем, в их доме на Минна-стрит 312 1/2, выпив содержимое флакона карболовой кислоты. В момент, когда она совершила этот поступок, присутствовал ее муж, который немедленно вызвал доктора Вильяма МакЛарена, с Четвертой улицы 142 1/2, но когда тот явился, миссис Гонзалес уже была мертва.