Еще полгода он носился по стране, не зная покоя, - полгода битв, пожаров, ярости, бессильного гнева, власти, отравленной предательством... Весной, перед Пасхой, боевые отряды рыцарей во главе с императором подступили к Андринополю, где укрепился король болгар Иоаннис, и осадили его. До середины пасхальной недели войско стояло под стенами города, готовясь принять бой. Луи, граф Блуаский, убеждал императора подождать подкреплений: разведчики доложили, что в городе никак не меньше двадцати тысяч воинов, тогда как у французов было лишь полсотни рыцарей и чуть больше двух тысяч воинов и оруженосцев. Бодуэн только усмехнулся. Его лицо было мрачным, глаза горели странным блеском. "Луи, - сказал он, - Господь посылает нам испытание. Мы не будем штурмовать город, но примем бой, если Иоаннис сам выступит против нас". На следующий день битва состоялась. Легко вооруженные всадники болгар выехали из ворот и помчались на боевые порядки рыцарей. Граф Луи, с копьем наперевес, ринулся им навстречу во главе своих воинов, а сразу за ними, в окружении верных рыцарей, в развевающемся белоснежном плаще скакал император Бодуэн, и лицо его пряталось под глухим забралом шлема. Лязг оружия, звон стрел, топот тысяч конских копыт, крики и стоны людей и лошадей сотрясали равнину, темная кровь ручьями заливала юную, едва пробивающуюся из земли траву. Слишком неравны были силы, но французы бились до конца. Когда болгарские воины окружили последнюю кучку окровавленных, едва держащихся на ногах рыцарей, император был среди этих последних выживших. Подняв меч, он попытался нанести удар ближайшему врагу, но не сумел: силы оставили его. Бодуэн покачнулся и упал на бездыханное тело графа Луи, убитого чуть раньше. Болгары тут же бросились на остальных французов и, сметя их, разоружили и связали по рукам и ногам. Смуглый широколицый солдат с черной бородой склонился над лежащим без сознания императором, улыбнулся и ловко стянул его запястья кожаным шнуром. Бодуэн вздрогнул, его синие глаза глянули на солдата из прорези шлема твердо и яростно.
- Убей меня, - сказал он. - Мне была обещана смерть.
Чернобородый солдат засмеялся, покачал головой и вздернул императора на ноги, отрывисто выкрикнув какую-то команду. Пленников перекинули через седла боевых коней, как мешки с мукой, и повезли в город, чтобы король Иоаннис решил их дальнейшую участь.
Подмога опоздала всего на день: Анри д"Эно со своими воинами, прискакав под стены Андрианополя, нашел лишь усеянное трупами поле под небом, черным от воронья. Кое-кто выжил; солдаты выискивали раненых и уносили их в палатки, где молчаливые суровые госпитальеры пытались облегчить их страдания. Знатных рыцарей, погибших в бою, уложили в ряд, чтобы предать погребению, и не было равных им по доблести среди живых: граф Луи Блуаский, молодой Жан Фриэзский, Рено де Монмирай, брат графа Неверского, братья Эсташ и Жан де Эмон, Робер де Ронсуа, Этьен дю Перш, епископ Пьер Вифлеемский - лучшие воины, бесстрашные в бою и преданные своему императору, цвет французского рыцарства... Но напрасно граф Анри искал среди мертвых и раненых своего брата - Бодуэн сгинул без следа, и никто не ведал, что с ним сталось.
- Не желаешь ли персиков, моя царица?
Молодая женщина, сидевшая у окна просторной горницы с белеными стенами в огромном, обитом бархатом кресле, повернула голову к говорившему. Ее осанка, прямая и гордая, величавая посадка головы, увенчанной тяжелой высокой короной, свидетельствовали о ее знатном положении красноречивее любых слов. Длинный парчовый опашень, расшитый бисером и жемчугом, не скрывал маленьких ступней, обутых в алые сафьяновые сапожки. Изящные руки, сложенные на коленях, украшали золотые перстни.
- Нет, Даро, оставь меня. - Она слегка нахмурила красивые черные брови и снова посмотрела в окно. Евнух, высокий и длиннорукий, молча поставил поднос с фруктами на стол, поклонился и направился к двери.
- Постой, - не оборачиваясь, сказала женщина, подняв руку. - Позови Агнессу, я хочу побыть с ней.
Даро вышел. Царица вздохнула, глядя на проплывающие по небу облака. Лицо ее, смуглое, с высокими скулами и острым подбородком, застыло, пухлые губы приоткрылись. Казалось, она погрузилась в невеселые размышления, отрешившись от всего окружающего, и ее тонкие пальчики сжались, сминая дорогую парчу. Послышались легкие шаги, в горницу вошла девушка лет восемнадцати, в нарядном платье с пышными рукавами, поверх которого была наброшена накидка. Русая коса, переброшенная через плечо, спускалась по ее полной груди до самого пояса.
- Ты звала меня, госпожа?
Царица обернулась, ее красивое лицо озарила приветливая улыбка, темные глаза просияли.
- Агнесса, посиди со мной немного. Расскажи, что нового случилось в городе и во дворце.
- Ты опять плакала? - Девушка села у ног царицы и с тревогой посмотрела на нее снизу вверх, взяв ее руки в свои. - Почему ты так печальна? Царь Иоаннис любит тебя, у тебя есть все, что можно пожелать.
Царица улыбнулась и покачала головой.
- Я до сих пор не могу привыкнуть к такой жизни. - Ее глаза вновь устремились в окно поверх головы Агнессы. - Там, в степи, у меня было гораздо больше. Ты не поверишь, но я была счастлива. Отец, мать, братья, солнце, ветер, ястребы в вышине, костры под звездным небом, бескрайние волны трав, быстроногие кони, игры и песни... Здесь я лишилась всего, даже собственного имени.
- Ты сама приняла христианское имя, - удивилась Агнесса. - Я не знала, что твое прежнее имя было так дорого тебе.
- В конце концов, Ирина - не самое плохое среди христианских имен, верно? - Царица пожала плечами. - Говорят, знатные византийцы часто дают его своим дочерям. Просто... оно для меня чужое, как и всё здесь. Здесь много комнат и много людей, которые говорят ложь.
Агнесса засмеялась.
- Тебя им обмануть не удастся, к тому же они не могут причинить тебе вред, ведь царь души в тебе не чает. Пусть себе болтают. Хочешь, мы спустимся в сад или сходим в купальню? Я поиграю тебе на флейте, а ты споешь что-нибудь, как поют у тебя в степи... Ну же, не грусти. Царь Иоаннис совсем не обрадуется, если увидит тебя такой.
- Знаю. Он так хочет, чтобы я была довольна, и окружает меня всей этой роскошью. Он до сих пор преклоняется перед славой и обычаями Византии, хотя греки уже пали под натиском латинян. С каким упорством он требует называть себя на греческий манер - Иоаннис, хотя его крестное имя - Иоанн. Ведь он хотел сам сесть на трон в Константинополе и, наверное, все еще надеется...
- Неужели? - Агнесса удивленно вскинула брови.
Царица кивнула.
- Он рассказал мне, после того как... - Она замолчала, стиснув руки Агнессы.
- После того, как приказал убить того француза?
Царица не ответила.
- Иоаннис предлагал рыцарям-крестоносцам поддержку против греков, - сказала она, - надеясь в благодарность получить под свою власть земли в Византии, но латиняне отказались от его услуг. Он не забыл нанесенного ему оскорбления. Мой отец со своими воинами поддержал его против рыцарей и против греков, и теперь уже недалек день, когда Константинополь снова падет.
- Не стоит недооценивать рыцарей, - возразила Агнесса. - Они отважны и сильны, каждый из них стоит десятка наших солдат. Те пленники, которых весной взяли под стенами Адрианополя, едва дышали, но говорят, бились до последнего... А их император...
- Тебе он понравился, - улыбнулась царица, заметив, как покраснели щеки девушки. - Не отрицаю, он был хорошо сложен и держался с неизменным достоинством.
- У него были такие красивые глаза, как лесные фиалки, - мечтательно вздохнула Агнесса. - Из-за таких глаз можно потерять голову. Я однажды видела, как он мылся в купальне. Ох, его тело было покрыто такими страшными шрамами! Могу поклясться, у Иоанниса ни одного шрама нет, ведь он почти никогда не участвует в битвах, а если и дерется, то его прикрывают воины.
- Тише, негодница! - предостерегла царица, прижав ей палец к губам. - Не хватало только, чтобы кто-нибудь услышал, как ты обвиняешь своего царя в трусости!
Агнесса засмеялась, убрала руку своей госпожи и, обняв ее колени, лукаво посмотрела ей в глаза.
- Нет, правда. Скажи, у царя Иоанниса есть шрамы?
- Прекрати. - Настала очередь покраснеть царице. - Я не стану тебе рассказывать. Пойдем лучше в город, посмотрим, что интересного продают на базаре.
Ей не хотелось рассказывать Агнессе об Иоаннисе, и не столько потому, что дело касалось довольно интимных подробностей, - своей подруге она могла бы рассказать и не такое, - но потому что она вообще не хотела говорить об этом человеке. Вероятно, он действительно любил ее, но она не могла бы сказать точно, что чувствует сама. Привыкнуть к дворцу с его фонтанами, купальнями и садами, к вышколенной прислуге, к роскошным нарядам было нелегко, но со временем возможно. Привыкнуть же к Иоаннису, к его грубым ласкам, громкому смеху, вспышкам внезапной безумной ярости и жестоким шуткам было поистине невозможно. Этот человек вызывал у нее отвращение, смешанное с презрением и малой долей страха, в чем она не хотела сознаваться самой себе. Ее тяготила мысль, что она будет его пленницей до конца жизни, и молила богиню-хранительницу, чтобы конец его жизни наступил раньше, чем ее собственной. Ничего этого Агнесса, разумеется, не знала и не должна была знать.
- Мне надо переодеться, - сказала царица, вставая, - иначе нас просто не выпустят из дворца.
Она сбросила тяжелую парчу, сняла богато украшенную золотом и сверкающими камнями корону. Черные густые косы упали ей на плечи.
- Какая же ты красавица! - восхищенно вздохнула Агнесса. - Не удивительно, что мужчины теряют голову, стоит им посмотреть на тебя. Знаешь, все эти побрякушки только мешают видеть твою собственную красоту. Но тебе нужно надеть платье попроще, в этом ты все равно выглядишь царицей.
Ирина рассмеялась, польщенная.
- Хорошо, найди для меня что-нибудь.
Агнесса порылась в сундуке и вытащила простое белое платье со скромной вышивкой, сарафан и накидку, вполне приличествующие знатной даме.
- Вот. Я думаю, это подойдет. Нас с тобой могут принять за двух не слишком богатых купчих.
Она помогла царице переодеться, потом они потихоньку выскользнули из комнаты в длинный коридор, опоясывающий восточную стену огромного дворца. Пока они шли к лестнице, спускавшейся в сад, навстречу попалось несколько придворных и слуг, но девушки, опустив головы, проходили мимо, и никто не мог бы узнать в черноволосой небогато одетой красавице царицу Ирину.
По тропинке через сад они добрались до юго-восточных ворот в высокой каменной стене, отделявшей дворец от города. Четверо стражников едва удостоили их вниманием, поняв, что девушки не из прислуги, так что заигрывать с ними не стоит. Таким образом, царице и ее подруге удалось совершенно беспрепятственно ускользнуть из дворца.
Город, подступавший вплотную к стене, окружавшей дворец, казался совсем другим миром, полным суеты, шума и запахов. Там, за стеной, благоухали фруктовые сады, тихо журчали ручьи и фонтаны, пели птицы. Здесь же грохотали по мощеным улицам телеги, мычали волы, ржали лошади, гремели кузнечные молоты, кричали дети, уличные торговцы протяжными голосами расхваливали свой товар; в жарком воздухе плавали ароматы свежего хлеба, дынь, копоти и нечистот. Широкая улица, распадаясь по пути на множество грязных закоулков, вела вниз по холму к рыночной площади, и конный и пеший народ спешил по ней в обе стороны. Держась поближе к домам, Ирина и Агнесса пробирались через людской поток, поминутно оглядываясь из опасения стать жертвами карманников, которых по мере приближения к рынку становилось все больше. Солдаты конной городской стражи, крепкие молодцы в синих кафтанах поверх кольчужных рубах, бдительно смотрели по сторонам, но их внимания хватало далеко не на все, что происходило на улицах.
Рынок был запружен народом. Слуги знатных господ с корзинами придирчиво выбирали овощи и мясо, покупали почти не торгуясь и по-королевски шествовали мимо палаток с товаром победнее. Ребятишки толпились вокруг гончара, разложившего всевозможные глиняные свистки и игрушки рядом с крынками, чашами и кувшинами. Трое солдат горячо торговались с широкоплечим кузнецом за мечи, и тут же шорник предлагал им взглянуть на его превосходные седла.
Агнесса украдкой взглянула на солдат и улыбнулась, проходя мимо них, однако они были слишком заняты торгом и не обратили на нее должного внимания. Ирина, заинтересовавшись кузнечным товаром, остановилась у прилавка, разглядывая мечи, кинжалы и ножи.
- Одну минуту, почтенные дамы, - прогудел продавец, заметив хорошо одетых девушек, затем снова повернулся к солдатам. - Ну же, за такой меч в Венеции дают две марки золотом!
- Уж верно, тамошние солдаты совсем разума лишились, - засмеялся один из покупателей. - Я заплачу вдвое меньше, или можешь оставить меч себе.
- Хорошо. Уступаю только потому, что этим самым мечом, может, ты будешь когда-нибудь и мою жизнь защищать. Правда ли, что французы уже подбираются к Фессалонике?
- Фессалоника им не по зубам, - заявил солдат с густыми черными усами. - Большой город, и царь хорошо укрепил его. Пусть попробуют сунуться, мы им напомним Адрианополь!
Кузнец закивал, принимая деньги, и протянул солдату меч, затем повернулся к стоящим у прилавка девушкам.
- Не часто у моего товара задерживаются такие благородные дамы, - улыбнулся он. - Что вам приглянулось, красавицы?
Ирина помедлила, сжимая пальцами край прилавка, потом указала на короткий кинжал с трехгранным лезвием и простой рукояткой, обмотанной полоской кожи.
- Мне нужен этот кинжал.
Агнесса тронула царицу за руку.
- Я бы взяла вон тот, с рубинами на рукоятке...
Ирина покачала головой.
- Нет, мне больше нравится этот.
- Хорошая игрушка, - понимающе кивнул торговец, взяв оружие и взвесив в руке. - Неплохая сталь, а баланс просто отменный. Вы, похоже, разбираетесь в оружии, госпожа. Вам нужна защита, и вы не можете положиться на своих охранников? Тогда этот маленький кинжал точно вам подойдет.
Ирина взяла кинжал, крепко обхватила рукоятку и почувствовала уверенность и спокойствие. Оружие казалось продолжением руки, острым смертоносным когтем тигрицы. Она умела обращаться не только с кинжалом, но и с луком, и с мечом, и даже с боевым топором, но теперь пригодным было лишь то оружие, которое можно легко спрятать в рукаве или за корсажем платья.
- Я беру его. - Она, не торгуясь, заплатила названную сумму и, сунув свое приобретение в висящий на поясе расшитый кошель, направилась дальше.
- Чем тебе приглянулся этот невзрачный кинжальчик? - ворчливо спросила Агнесса. - Будь я царицей, я бы приказала придворному ювелиру сделать мне пару золотых стилетов, усыпанных изумрудами.
Ирина со смехом покачала головой.
- Золотое оружие красиво, но бесполезно. К тому же придворный ювелир - самый большой сплетник в городе, разве нет? Я не хочу, чтобы мои маленькие прихоти стали предметом обсуждения досужих болтунов. Пойдем, я хочу горячую булочку с медом!
Они пробирались через толпу, направляясь к рядам со сластями, когда навстречу им попались двое конных вельмож, по виду не слишком знатных, но достаточно состоятельных. Похоже, они только что славно посидели в кабачке и теперь были слегка навеселе, судя по раскрасневшимся лицам и громким голосам. Заметив девушек, один из них пихнул другого локтем в бок.
- Посмотри-ка, Ласло, какие курочки! - прогрохотал он, расплывшись в улыбке. - Чтоб мне пропасть, я не прочь познакомиться с ними поближе!
- Неплохая мысль, Иванко, - согласился второй, широкоплечий здоровяк с пышной гривой черных волос и густой бородой. - Остаток вечера надо провести в женском обществе.
Он спешился, едва устояв на ногах благодаря тому, что вовремя схватился за стремя. Его приятель последовал его примеру. Загородив девушкам дорогу, они двинулись вперед.