- И что, ждать теперь, пока к нам враги сами приедут и попросят положить пару снарядов в борт? - сварливо спросил я, готовясь напомнить наводчику его собственные слова о том, что выходить из боя нельзя.
- А недолго ждать осталось, - спокойно ответил Серпилин, вглядываясь из-под ладони козырьком, куда-то вдаль.
Я посмотрел в ту же сторону. На вершину самого дальнего холма медленно выполз танк, и я торопливо опустил на глаза очки. Судя по едва заметному на таком расстоянии, зелёному контуру, это был наш союзник. Когда из него внезапно повалил дым, стало ясно, что он не просто ведёт бой, но и вполне успешно его проигрывает.
- Он видит противника, а значит - передаёт данные на общую карту, - быстро сказал Серпилин, ныряя в люк.
Я сообразил, что он имеет ввиду и через секунду уже сидел на своём месте, и подключал шлемофон к бортовой сети. Заряжающий стоял рядом с боеукладкой и неотрывно смотрел на меня, словно боясь пропустить команду.
- Заводить? - возбужденно спросил механик-водитель.
- Нет, погоди, - коротко ответил я, хватаясь руками за рукояти командирского прицела.
Карта местности перед глазами показалась сперва бессмысленным набором зеленых, синих и коричневых пятен. Но две зелёные точки, отстоящие друг от друга достаточно далеко и три синие, неподалёку от одной из них, быстро расставили всё по своим местам. Я моментально сообразил, что неровное голубое пятно с разнокалиберной неравномерной штриховкой обозначает заболоченное озеро, набор вложенных замкнутых линий-кривулек с циферками - холмы, а зелёная точка с черной каймой, находящаяся достаточно далеко от остальных ярких точек - моя собственная гаубица.
Судя по карте, союзный танк пытался спрятаться за склоном холма от трех вражеских единиц бронетехники, но очередное попадание обездвижило его, хоть и не лишило возможности стрелять. Пытаясь переместить поле зрения поближе к глазам, я подергал и покрутил рукояти, за которые держался. Неожиданно, карта пришла в движение: сдвинулась, зависнув над над холмом, где готовился погибнуть танк “зелёных”, приблизилась, давая рассмотреть маленькие языки пламени в районе моторного отсека, но главное - обзавелась двумя концентрическими окружностями с крестиком посередине, в которых даже самый неопытный игрок сразу бы признал какую-то разновидность прицела.
- Командир, дай целеуказание, - раздался в наушниках шлемофона голос Серпилина.
- Ээээ, - промычал я стыдливо. - А как?
- Наведи командирский прицел на вражеский танк и нажми кнопку на правой рукояти. Цель будет помечена, а я получу данные для стрельбы с закрытой огневой позиции. И смогу поразить цель, даже не наблюдая её в прицел прямой наводки.
Я повернул рукояти, немного уменьшив карту, нашел синие точки, двигавшиеся в сторону зелёной, и вновь “опустился” пониже. Первый вражеский танк выглядел, как прямоугольник с приклеенным сверху овалом башни. Широкие гусеницы, приземистый корпус, что хорошо ощущалось несмотря на взгляд “сверху”, длинная пушка. Казалось, он может уничтожить нашего союзника одним своим грозным видом.
Я навел перекрестье своего прицела на врага, нащупал на рукояти высокую неудобную кнопку и резко нажал. И буквально почувствовал, как дёрнулся слева и вцепился в свой прицел наводчик. Получил данные для стрельбы?
- Фугасным!
- Есть фугасным!
Рядом звенел металл и завывал электромотор досылателя, а я двигал свой прицел дальше, чтобы рассмотреть следующего противника. Общий принцип вдруг стал не просто понятным, но и единственно правильным: командир ведёт наблюдение и маркирует цели, а всем остальным занимается наводчик.
Затрещала и захрипела рация, в наушниках, которые я небрежно повесил на какой-то крючок, что-то тихо забубнило. Я быстро снял шлем и нацепил наушники.
- ...спишь, что-ли?! Самоход! Лом! Помоги! Не видишь - добивают меня! Ё-маё, что за урод! Меня кто-нибудь ещё слышит?!
В первый миг я оцепенел. Судя по эмоциональному накалу, союзным танком управлял живой игрок. А это значит, можно прямо сейчас передать весточку своим! Весь игровой процесс мгновенно ушёл на задний план, став абсолютно неважным и даже бессмысленным. Вспомнились и причины, приведшие меня сюда, и незавидное моё положение. Сразу представилось, как моё тело, опутанное трубками и проводами, лежит сейчас где-нибудь в больнице, а вокруг бродят эффективные менеджеры в белых халатах, и плотоядно присматриваются, как бы половчее отключить безденежного клиента от аппаратуры жизнеобеспечения. Жалость к себе захлестнула с головой, сжала сухим спазмом горло.
- Я...Ты слышишь…, - голос мой сорвался на фальцет и я закашлялся, а потом вдруг понял, что забыл нажать на тангенту микрофона.
- Огонь! - скомандовал сам себе Серпилин.
По ушам ударил звук выстрела, зазвенела гильза, заряжающий тут же принялся толкать в казённик новый снаряд. Я вцепился в рукояти командирского прицела, выискивая глазами, следы разрыва своего снаряда. И только в перекрестье прицела появился чужой танк, как раз остановившийся, чтобы сделать очередной выстрел, как прямо перед ним сверкнуло пламя и поднялся черный фонтан из земли и дыма. К моему разочарованию, сам танк продолжал стоять, как ни в чём ни бывало. Но Серпилин, судя по всему, остался выстрелом доволен.
- Огонь!
Уже почти привычный удар по ушам, звон гильзы, пороховая вонь и надсадный вой вентилятора, стремительно засасывающего дым куда-то в тёмный угол боевого отделения.
Вражеский танк вдруг резко дёрнулся вперёд, но удрать не успел: фугасный снаряд ударил ему точно в корму и мне показалось, что я даже вижу осколки разлетающейся брони.
- Йеху-у-у! Эй, на самоходе, очнулся что-ли?! - радостно заорал союзник в наушниках.
Вражеский танк тем временем озарился новой вспышкой и внезапно его башня резко подпрыгнула, как резиновый мячик после хорошего удара, и устремилась прямо мне в лицо. Я испуганно отпрянул прежде, чем сообразил, что в танке противника сдетонировал боезапас, а моим глазам предстал вид сверху на улетающую башню.
Где-то вдалеке раздалось тяжелое “Ту-дум”, а следом, точно дразнясь, заплясало многоголосое эхо.
- Ура! - хором рявкнул мой экипаж.
- Давай ещё цель, командир!
- Я уже почти починился! - орал из рации союзник. - Ещё двадцать секунд! Сейчас мы им покажем!
Я дёрнул рукояти прицела, пытаясь быстро найти остальные два танка противника, одновременно сжимая в руке микрофон.
- Слушай меня внимательно, - сказал я, до хруста в контактах утапливая тангенту. - Мне очень нужна твоя помощь. Нужно позвонить по телефону, который я продиктую, позвать полковника Комарова и…
- Ты чего не стреляешь?! - заорала рация. - Он же меня сейчас замочит!
- Сейчас, сейчас, - бормотал я, ловя в перекрестье лёгкую танкетку, стремительно забирающую в сторону, чтобы оказаться сбоку от моего союзника. - Я сейчас выстрелю, но ты пока запоминай…
- Командир! Дай цель!
- Ну все, тормоз, спасибо тебе, сливаемся, - неожиданно мрачным голосом сказал союзник. И замолчал.
- Эй! - крикнул я, нажав наконец кнопку, когда танкетка появилась в прицеле.
Откуда-то издалека донеслись глухие громовые раскаты.
Я быстро перевел прицел туда, где стоял мой союзник. Разбитый вдребезги танк догорал на вершине холма.
- Не понял, - сказал я растерянно, снимая наушники. - Танкетка же не стреляла!
- Значит, стрелял кто-то другой, - рассудительно отозвался Серпилин. - А новую цель я уже не достану, командир. Там склон слишком крутой. У нас же гаубица, а не миномёт.
Я снова припал к прицелу, стараясь увидеть третий танк, который, судя по всему и добил моего союзника, но карта теперь выглядела серой, словно покрытой легким туманом в сумерках.
- Почему я ничего не вижу теперь? - спросил я, надев шлемофон.
- Союзник погиб, - ответил Серпилин. - Передавать данные больше некому. Двадцать секунд - и данные считаются устаревшими, а командирский прицел переводится в пассивный режим.
Я снова посмотрел в прицел, покрутил рукояти, перемещая карту, увеличивая и уменьшая её масштаб. На ней все ещё можно было рассмотреть зелёные пятна лесов и отдельные деревья, холмы и русло реки, остовы союзника и подбитого нами танка противника. Но уцелевших вражеских танков больше видно не было.
- Досадно, конечно, - сказал я, - что так всё закончилось.
- А ещё не закончилось, - неожиданно сказал позади меня заряжающий, про существование которого я вообще уже забыл. - Они видели, едрить, что их танк подбит артиллерийским выстрелом. И они тоже смотрят на карту.
- Не понял, - сказал я, хмуря брови и в этот момент окуляры моего прицела вдруг просветлели.
- Бронебойным, - спокойно сказал наводчик, прикладываясь к своему прицелу.
- Что происходит?! - закричал я, ничего толком не понимая, и в отчаянии от того, что мой первый живой собеседник так внезапно исчез из эфира.
Заряжающий практически бросил снаряд в лоток. Завизжал на предельных оборотах мотор досылателя. Лязгнул, запирая снаряд в стволе, затвор.
И тогда в шлемофоне раздался какой-то отрешенный голос водителя:
- Арта - любимая добыча любого танка.
Левая часть боевой рубки вдруг куда-то исчезла вместе с наводчиком. Долю секунды я ещё видел голубое небо и бесконечные заросли камыша, а потом страшная сила скрутила и скомкала меня в клубок бесконечной боли и непроницаемой темноты.
8. Карты вскрыты
Голова болела, как после тяжёлого похмелья. Я медленно открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, глядя вверх. Сосредоточиться мешали звуки гулких ударов по металлу, жужжание свёрел и треск электрических разрядов. Последняя "смерть" оказалась настолько неприятной, что меня теперь терзали самые дурные предчувствия.
С трудом преодолев нежелание двигаться, я сел на лежанке и некоторое время глядел на свою изувеченную самоходку. Заряжающий Зверев сидел на выломанном катке рядом с остатками левого борта, и подперев голову рукой, неподвижно смотрел внутрь развороченного корпуса. Механик-водитель Ложкин пытался открыть уцелевший люк, но, судя по всему, безрезультатно. Серпилин за столом мерно постукивал железной кружкой по деревянной столешнице.
Однако, стоило мне подняться на ноги, экипаж немедленно приободрился и бросился занимать места в короткой шеренге рядом с остовом самоходки. А когда я подошел поближе, наводчик, как ни в чём не бывало, вышел ко мне навстречу с докладом.
Мне показалось, что сейчас экипаж выглядел не таким бодрым и радостным, как в прошлый наш заход в ангар. Но скорее всего, на моё восприятие действовала тяжёлая головная боль.
По счастью, я точно помнил, что необходимо сделать в первую очередь. Устроившись на мятом топливном баке, лежащем почему-то рядом с самоходкой, я командирскими очками активировал меню и принялся искать то, что мне было сейчас нужнее всего.
Самая мощная рация мне была недоступна ввиду острой нехватки боевого опыта. По правде сказать, мне вообще была доступна лишь вторая от начала списка рация, получить которую я мог, только использовав весь, полученный в бою опыт и почти все, имеющиеся в наличии, деньги. Я решительно ткнул пальцем, подтверждая расход опыта на доступ к рации, но в тот момент, когда я собрался купить её, меня отвлекло деликатное покашливание. Я поднял глаза. Передо мной стоял механик-водитель, Григорий Ложкин.
- Командир, - сказал он чуть смущённым голосом, - мы не можем купить новую радиостанцию.
- Ещё, как можем, - уверенно сказал я, готовясь к покупке.
- У нас двигатель так разбит, что новый купить дешевле, чем старый ремонтировать, - тихо сказал Ложкин. И неясно зачем добавил: - Вот.
- Половина корпуса уничтожена, едрить, несущая основа сильно повреждена, - добавил, появляясь рядом с Ложкиным, заряжающий Зверев.
- Прицелы нужны новые, полный боекомплект, топливо, - наводчик Серпилин, оказывается, уже стоял позади меня.
Я оглядел их враждебным взглядом, понимая, как ускользает из рук ниточка надежды на связь с внешним миром. Вернулся к меню, быстро пощелкал по пунктам ремонта и полной замены слишком поврежденных узлов. Сумма превышала объем наличности раза в два. Тихо присвистнув, ещё раз оглядел экипаж.
- Если не укомплектуем машину до боеспособного состояния, - сказал Серпилин, - нас просто не выпустят в бой. Будем сидеть здесь до тех пор, пока в честь какой-нибудь грандиозной победы над синими, всем экипажам не выпишут премию. Но грандиозных поражений я пока видел больше, чем грандиозных побед. А последняя миссия нам в такую копеечку встала, что и без покупки рации нам вряд ли денег хватит. А если точнее, то даже базовый комплект оборудования мы купить не можем - я подсчитал.
Тирада наводчика поставила меня в тупик. Если мы не сможем выйти на поле боя, у меня не будет возможности связаться со своими. И даже заработать на новое оборудование - не получится. И что теперь, сидеть неизвестно сколько времени здесь, в ремонтном ангаре?
- На чём-то можем сэкономить? - спросил я хмуро, с трудом превозмогая растерянность и уныние.
- Раму в любом случае надо чинить, - рассудительно сказал Зверев, - а вот боевую рубку можно взять облегченную, самую дешёвую. Без крыши.
- Как это без крыши? - удивился я.
- Ну, рубка будет открытой сверху. Без потолка.
- Движок можем взять от танкетки, - как ни в чём ни бывало, сказал Ложкин. - А трансмиссию отремонтировать в упрощенном порядке, лишь бы на одной передаче тянуло. Ездить будем плохо, но до поля боя доедем.
- Оптику придется брать в любом случае, - внёс свою лепту Серпилин, а вот боекомплект необязательно брать полный. Хватит и трети - все равно никогда и половину снарядов не расстреливаем. Заодно, танк легче будет - двигателю проще, расход топлива меньше.
- И топлива достаточно взять полбака, - голосом доброго волшебника сказал Ложкин и невозмутимое спокойствие его лица чуть тронула лёгкая улыбка. - Только бак выправить и дыры в нём запаять.
- Всё равно ещё полсотни гаек не хватает, - подпортил хорошие новости Серпилин.
Но я уже почувствовал надежду и заметно приободрился. Поднявшись на ноги, посмотрел в сторону разбитой самоходки и сказал:
- Так, отлично. Давайте посмотрим, что ещё можно сделать? Может, что-то можно продать? Знаете, сколько "убитый" медный радиатор на рынке вторсырья стоит? Здесь есть кому старое железо "толкнуть"?
Приёмщиков вторсырья к моему разочарованию в игре предусмотрено не было, однако решение проблемы нашлось довольно быстро и без этого. Раньше я как-то особо не разглядывал наш ангар - ну, здоровенный пустой гараж с бетонным полом, ну, какие-то инструменты и куски металла, ну, доносятся откуда-то звуки ремонта. Однако, когда механик-водитель с торжеством в глазах показал мне пальцем на закуток между двумя кирпичными колоннами в углу, я словно прозрел. Оказывается, после наших модернизаций, у нас осталось некоторое количество старых вещей, которые мы сняли с нашей самоходки, чтобы поставить вместо них новые. И эти старые вещи вполне можно было продать!
Передо мной на полу лежали какие-то трубки, несколько снарядов, командирское кресло, несколько комплектов формы, а также кривые штуковины, назначения которых я не понимал.
- Только не спеши, - сказал Серпилин, когда я собрался было продать всё это барахло разом. - Что-то можно использовать, а не продавать. А главное - нет смысла торопиться. Цены могут меняться. Посмотри, в меню продаж должны быть графики изменения цен за последние трое суток. И продай лишь необходимый минимум из числа наиболее дорогих предметов.
Я послушался своего заместителя и погрузился в изучение разделов меню купли-продажи. К моему удивлению, наиболее востребованными, из числа имевшихся у нас предметов, на рынке оказались командирские кресла. Я хотел было сразу продать, лежащий у моих ног предмет неказистой военной мебели, но потом вспомнил кое-что. Несколько скользящих движений пальцев по меню, и командирское сиденье исчезло, а на его месте появилось такое же, но повышенной комфортности. Надо же, совсем не пострадало, хоть и стояло в почти уничтоженной самоходке.