Она услышала, как на улице хлопнули двери машины, а затем приветственные крики.
Зи.
В животе завязался нервный узел, когда она подошла к шкафу, чтобы взять туфли к платью. Десять лет она мечтала об этом дне. И все десять лет его страшилась. Но все причины — смущение, боль, любовь — больше ничего не значили на фоне страха, поглотившего её жизнь. Теперь уже не важно, что почувствует Зиланд — обрадуется ли, увидев её, или будет держаться стороной. Не имело значения, видит ли он в ней ребёнка, которого любил, как своего, или женщину, которую может захотеть.
Важно лишь одно — заставить его вернуться в анклав Британии.
Уберечь его и всех, кто ей дорог.
Глава 3
Зиланд совсем не изменился.
Джулианна остановилась на полпути вниз, сжимая деревянные перила, пока костяшки не побелели. Нет. Он стал прекраснее, чем она помнила. Короткие тёмные волосы обрамляли классически-красивое лицо, которое могло быть спокойным, как вечернее озеро, или, как сейчас, очаровательно ясным, когда он отвечал на приветствия собравшихся териин. Широкие плечи, затянутые в темно-синий блейзер и полосатую футболку, узкая талия, длинные ноги. Зи самый высокий среди присутствующих.
В этот момент он поднял взгляд, словно почувствовал, что она на него смотрела. Тёмно-карие глаза сосредоточились на ней, заставляя замереть на месте. Тепло и нежность смягчили его черты, уничтожая любую надежду, что ему всё равно на неё или на то, что он вообще о ней забыл.
Любовь к нему сотрясла систему, разрушая тщательно выстроенную защиту. Джулианна едва сдержалась, чтобы не сбежать по лестнице и не кинуться к нему в объятия, как она делала в детстве. Она не могла. Не в этот раз. Если его гнев — существуй он вообще — стихнет, именно Джулианне придётся отстраниться от Зиланда. Меньше всего она могла сейчас дать им сблизиться и позволить увидеть лишнее. Ей придётся притвориться, что он больше ничего для неё не значил. Даже если это величайшая ложь.
Джулианна оторвала взгляд от Зиланда и сосредоточилась на стуке своего сердца и необходимости заставить ноги двигаться, хотя и хотела повернуться и убежать обратно в свою комнату. Паника сдавила горло. Как Джулианна могла смотреть Зиланду в глаза? Как могла скрыть свои чувства? Как не дать ему понять, что что-то не так, когда абсолютно всё не так?
Краем глаза она увидела, что он направляется к ней.
Пульс ускорился, дыхание стало поверхностным и частым.
Очевидно, Зиланд не станет затягивать с приветствием.
Джулианна натянула и укрепила маску дружелюбного безразличия.
***
Джулианна.
Зиланд направился к ней, стоящей неподвижно на лестнице. Он встретил взгляд её бирюзовых глаз, в которых читалось удовольствие и гостеприимство, но и осторожность. Что-то сжалось глубоко в сердце, извиваясь, пока не стало больно.
Где его Джулианна? Где его Солнышко? Где та ясноглазая фея, которая всегда с криком бежала к нему в объятия, когда он приезжал?
Женщина, которая спускалась по лестнице, была незнакомкой с идеальной осанкой и с размеренными и контролируемыми шагами. Чересчур контролируемыми. Зи не видел Джулианну десять лет, но даже он заметил скованность в её походке. Он, даже не извиняясь, растолкал друзей и пошёл к ней, словно его что-то манило, как и каждый раз с того дня, как она появилась в анклаве двадцать один год назад. Словно он её всегда знал. Словно она всегда была частью его.
Почему он уехал так надолго?
Он забыл яркость её глаз, то, как отчаянно реагировало на неё его тело. Богиня, как он скучал по ней. Десять лет она преследовала его, её нежная красота проникала в его мысли в самые неподходящие моменты. Десять лет воспоминания о её улыбке и смехе бы спрятаны, словно драгоценность, глубоко в сердце.
Где теперь та улыбка? Тот смех?
Вчера он столкнулся с Риландом в Лондоне и, как всегда, справился о ней. Спросил, продолжает ли она на весь дом играть музыку? Небрежное замечание Риланда о том, что она внезапно полюбила Бетховена, заставило сердце дрогнуть, а в голове зазвенеть сотне предупреждающих колокольчиков. Риланд, казалось, не понимал значения Бетховена. Зиланд сомневался, что кто-то, кроме него понял бы. Если Джулианна играла Бетховена, что-то было не так. Серьёзно не так. Он закончил дела в Лондоне и сел на следующий же рейс в Вашингтон.
Зиланд дошёл до лестницы в момент, когда Джулианна спустилась на последнюю ступеньку. Она улыбнулась, но не своей улыбкой, сейчас радость не коснулась глаз. А затем подняла взгляд, только вот сосредоточилась не на самих глазах, а на скулах.
Богиня, как же она прекрасна. Кремового цвета кожа, маленький, прямой нос и бирюзовые глаза, обрамлённые длинными, чёрными ресницами. Её сладкий запах, который всегда напоминал жимолость под дождём, обволакивал его. Запах, который преследовал Зиланда во снах, теперь проникал в самую ткань его плоти, в каждую каплю крови, возбуждая и маня.
Вернуться было ошибкой.
— Здравствуй, Зиланд. С возвращением, — сказала она правильные слова, даже добавляя к ним соответствующую радость, но слова прозвучали для него буднично. Это ложь. Игра на публику. Она совсем ему не рада. Такое ощущение, что она вонзила нож ему в грудь. Но чего он ожидал? Что может вернуться, когда захочет, и она будет рада его видеть?
Да, проклятье.
Но она разговаривала с ним как с незнакомцем. Наказывала за то, что он так долго не появлялся? Ни разу не позвонил? Не написал?
Дерьмо. Он сделал ей больно. Почему он ни разу не задумался, как она переживает его внезапное исчезновение? Сразу после того, как предложила ему свою девственность.
— Джулианна. — Он сжал кулаки, чтобы не потянуться к ней, потому что та его часть, которая всегда была настроена на Джулианну, чувствовала, что она на грани срыва. — Прости меня.
Её улыбка дрогнула.
— За что? — В её глазах загорелось неподдельное смущение. Она, казалось, не знала.
Он внимательно присмотрелся к Джулианне, замечая тёмные круги под глазами и бледность под румянами на щеках. Под спокойствием, он чувствовал тщательно контролируемые эмоции, хотя какие именно не мог сказать. Не просто злость. Куда глубже. Его инстинкты чувствовали… страх.
Проклятье. Сколько она уже такая? Почему ему никто не сказал? Неужели никто не видит? Почему его так долго не было?
— Я слышал, ты вновь играешь Бетховена, — тихо проговорил он.
Широко раскрыв глаза и округлив в ужасе рот, она встретила его взгляд. От желания поцеловать её у него свело тело, сердце и губы. Зиланд безумно хотел подхватить Джулианну на руки и прижать к себе, защитить, как делал с девяти лет. А ещё отведать вкус этого сладкий рта и заняться любовью с Джулианной, как она умоляла его той роковой ночью десять лет назад.
Она вернула контроль и вновь опустила взгляд на его скулу.
— Это просто музыка, — сказала она, защищаясь. Но он лучше знал. Они оба знали
— Ты знаешь, что можешь рассказать мне всё, Солнышко, — тихо сказал он. Желание прикоснуться к ней, было сродни боли в сердце. Желание, которое было гораздо больше, чем физическое.
Она растянула губы в этой фальшивой улыбке.
— Спасибо, Зиланд. Я это ценю, но всё в порядке. Правда. Хорошо, что ты вернулся. — Она отступила от него.
Он засунул руки в карманы, чтобы не дать себе схватить Джулианну. Не время и не место. На них смотрели, запоздало осознал он. Весь проклятый анклав с особым интересом наблюдал за ними. Джулианна вряд ли расскажет ему всё здесь.
Но рано или поздно, она раскроется. Это обещание он дал им обоим.
Когда Джулианна отошла от него, его вновь окружили остальные. Грейсон со смехом похлопал его по спине.
— Пошли, Зи. — Волосы Грея были такими же короткими, как у Зиланда, а татуировка в виде паука в уголке глаза смялась между внезапными морщинами от улыбки. — Видел бы ты, какой у нас стол. Настоящий пир. Не знаю, как ты, но я умираю с голоду.
— Зиланд, ты как раз вовремя. — Серенити, смотря на него тёплым взглядом, взяла его под руку. — Завтра ночью состоится большая вечеринка в честь Дня Святого Валентина в анклавах. В этом году наша очередь всех принимать.
Грейсон рассмеялся.
— Очередная жертва букетно-ленточного настроения. Знаешь, что, Серенити? Мы с Зи будем отвечать за доставку пива, хорошо?
Серенити закатила глаза.
— Уверена, у вас на это целый день уйдёт.
Грей пожал плечами.
— Эй, в таком деле торопиться нельзя.
Зиланд уловил всполох бирюзового цвета, ускользающий за угол, и понял, что Джулианна сбежала. Пока что. Вечеринка станет помехой — чем больше людей в доме, тем сложнее остаться с Джулианной наедине. Но он застанет её одну.
Зиланд решительно прищурился. Он, как охотник, позволит ей отступить и поверить, что она в безопасности. А сам пока будет наслаждаться временем дома с друзьями. Но как только найдёт подходящую возможность, сбежит и доберётся до сути тайны Джулианны.
Его ничто не остановит.
Особенно Джулианна.
Глава 4
Несколько часов спустя Зиланд, откинувшись на спинку стула за одним из обеденных столов, потчевал друзей рассказами о своей жизни с Британскими Стражами. Пока его соседи по столу наклонялись вперёд, внимательно слушая рассказы, его внимание было сосредоточено в другом месте. На музыке, доносящейся из гостиной. Музыке Джулианны.
Сегодня не Бетховен, а Вивальди. Она не станет при Зиланде играть Бетховена. Но даже Вивальди не мог рассеять хаотичные эмоции в ней.
Музыкальный дар Джулианны был столь же редок и прекрасен, как и всё, что доводилось ему слышать. Он сплетал её сердце и эмоции в восхитительный, висцеральный гобелен, который, как ему иногда казалось, видел только Зиланд.
Сегодняшний вечер яркий пример. Неужели никто больше не слышал в музыке тоску? Неужели никто не почувствовал страха? Эти звуки просачивались в тело Зиланда, разрывая душу, пока он не почувствовал, что истекает кровью от жалобного крика сердца Джулианны.
Он не слышал такой боли с тех пор, как ей было девять. Её прислали к ним из Нью-Йоркского анклава после гибели родителей из-за нападения магов. Две недели она не плакала, но постоянно играла на пианино, изливая горе в музыку. Бетховен. Только Бетховен. Уже тогда у неё появились невероятные способности в музыке. С самого начала, Зиланд слышал глубину горя в нотах. У неё не было друзей её возраста, потому что дети среди териин редкость. Так что он начал общаться с ней и нашёл отличного друга. На его глазах она росла и превратилась из ребёнка в красивую девушку. А потом и женщину, которую он, в конце концов, полюбил. Он осознал это, когда ей стукнуло восемнадцать. Тогда его любовь к ребёнку переросла в нечто большее. Совершенно неуместное. Им нужно было ещё семь лет.
По закону териин, физически контакт до двадцати пяти лет запрещён. Вполне уместное требование, учитывая, что они жили по тысячам лет.
Два года он играл роль лучшего друга, сопротивляясь растущему желанию. И, как оказалось, её желание к нему тоже стало непреодолимым. Когда ей было двадцать, она пришла к нему, со страстным блеском в невинных глазах, и сказала, что хочет его в роли своего первого мужчины. Та самая ночь. Джулианна не могла ждать ещё пять лет. Он отослал её обратно в комнату, едва сдержавшись, а затем всю ночь провёл в лихорадке страсти, представляя Джулианну под собой.
На следующее утро он собрал вещи и уехал в Шотландию, где до этого тренировался со Стражами териин. Он понимал, что не переживёт ещё ночь под одной крышей с Джулианной, не говоря уже о пяти годах. Но его не пять лет не было. В ту ночь, когда ей исполнилось двадцать пять, Зиланд напился в стельку. Теперь он злился на себя за то, что оставил её так надолго без защиты, дав чему бы то ни было причинить ей такую боль.
— Эй, выскочка! — крикнул Грейсон, обращаясь к Джулианне по прозвищу, которое только сам использовал. — Как насчёт музыки веселее?
Серенити встала, давая понять, что трапеза окончена. Полдюжины дежурных с кухни начали убирать со столов, а остальные пошли в гостиную, где большинство собиралось вокруг пианино.
Зиланд остался в стороне, прислонившись плечом к одной из резных колонн, поддерживающих высокий потолок, где мог наблюдать за пианисткой. Пока что.
Когда все столпились вокруг, Джулианна послушно начала играть более живую музыку, сдерживая сердце и эмоции. Музыка, прекрасно сыгранная, звучала плавно и фальшиво. Фальшиво, как и её улыбка. Казалось, больше никто этого не замечал.
Черт, судя по тому, как мужчины наблюдали за ней, они и не заметили бы, начни она играть потешки.
Внезапно ревность сдавила грудь. Зиланд стиснул кулаки, сопротивляясь желанию разорвать глотки парням. Они не имели права так смотреть на неё. Она…
Что? Недостаточно взрослая?
Уже пять лет, как взрослая.
И от мысли, что это могло означать, он чуть не рухнул на колени. Пять лет. Она могла уже пять лет вести активную сексуальную жизнь. И териин очень сексуально активные. В отличие от людей, они не видели ни необходимости, ни желания быть моногамными.
Беременность наступала редко, а частая смена партнёров означала большую вероятность зачать ребёнка. Образование пар случалось ещё реже. Брачные узы териин больше, чем просто обещание. Это физическая связь, которую невозможно разорвать. Никто в здравом уме добровольно не свяжет себя с кем-то навечно.
Зиланд наблюдал за Джулианной, лаская взглядом красиво лицо. Женщина териин за пять лет могла десятки, если не сотни раз заниматься сексом. А женщина настолько прекрасная, как Джулианна заставляла мужчин выстраиваться в очередь в поисках внимания… и постели каждую ночь.
Ревность душила, а горечь во рту вызывало сожаление. Она попросила быть её первым. Вероятно, он мог бы стать её первым мужчиной, если бы вернулся, когда она достигла совершеннолетия. Но он этого не сделал.
Богиня, он идиот.
— Зи, в твоей голове витают очень мрачные мысли.
Зиланд повернулся к подошедшему Хоуку. Дикий воин, один из трёх, которые пришли сегодня, был такого же телосложения, как и Зиланд — высокий, сухопарый — больше напоминая бегуна или пловца, чем воина. Ястреб-перевёртыш был наставником Зиланда в детстве, прежде чем его отметила Богиня диким воином. Он знал Хоука всю жизнь и считал его одним из самых надёжных друзей.
Зиланд старался перестать хмуриться.
— Просто размышляю.
Хоук лишь выгнул бровь, как всегда, когда не верил ему.
— У Джулианны среди всех есть фаворит? — он понимал, что выдавал мысли, но ему было всё равно.
Хоук пожал плечами.
— Я здесь редко бываю. Она выросла красавицей, да?
Ревность кислотой разъедала кости. Скольких мужчин познала Джулианна?
«Я мог бы быть её первым».
Мысль о Джулианне в объятиях другого мужчины, которому раздвигает ноги, заставила Зиланда заскрипеть зубами. Даже два других диких воинах смотрели на неё. Кугар и Джаг, вместе с Хоуком появились перед самым обедом. Пока Джаг наблюдал за Джулианной, словно маньяк за жертвой, Кугар следил за каждым её шагом с ледяной точностью, как за мошкой под микроскопом. Кроме Хоука, остальных диких Зиланд плохо знал. Большинство Богиня отметила ещё за столетия до рождения Зиланда. Раньше его раздражало, что он не один из воинов, но животные духи могли поселиться лишь в сильнейшем из рода. А единственный погибший перевёртыш с рождения Зи — лис, и четыре года назад его дух отметил пацана — Фокса.
Териин не знают своего наследия зверей, за исключением бабушкиных сказок и снов.
Насколько Зи известно, он не являлся потомком ни одного из девяти родов с духом зверя. Поэтому служил своей расе в другом качестве — Стража, защищая анклавы, которые находились слишком далеко от диких.
Джулианна играла почти час, и её постоянно окружали. Но когда она сыграла последнюю песню и грациозно поднялась, тут же оказалась в окружении мужчин, соперничающих за её внимание. Включая дикого, Джага.