— Не вопрос. — Согласно кивнул силезец. — По себе знаю, противная штука. Голова как чужая. А я выпью. — Он отхлебнул из бутылки. — Так мы едем? — Напомнил сослуживец про обещанное застолье.
Павел замер, пытаясь расслышать совет своего двойника. Увы, голос Пауля не проявился. Мало того возникло совершенно четкое понимание, что теперь есть только он.
"Неужто опять"? — Озадачено вздохнул разведчик. — Посидел, осознавая произошедшие перемены. Теперь он мог твердо сказать, что странный сон принес не только новые воспоминания. Схватка изменила и самого Павла. Два его естества слились в единое целое.
"Ох е-мое". — Предчувствуя новые заморочки, Говоров открыл рот, что бы решительно отказаться от предложения. Но слова не сложились. — С удовольствием. — Ответил он вместо этого. — Надеюсь, они еще не разучились готовить форель под винным соусом? — Оживленно потер ладони. — Когда еще выпадет случай.
— Отлично. — Скорцени вновь приложился к бутылке. — Если желаешь, можно пригласить парочку девиц…
— А как-же. — Павлу не оставалось ничего другого, как восторженно цокнуть языком. — Непременно. С профессионалками никакой мороки. Главное не нужно тратить лишнего времени…
— Кстати… о профессионалках. — Отто щелкнул крышкой матерого портсигара. — Вчера в городе задержали одну из этих…. Задержал ее комендантский патруль, за нарушение комендантского часа. Ха-ха. Вместо того чтобы работать, девка шлялась около базы. Но это ерунда. Может, искала клиента из обслуги. Однако порядок есть порядок. Но самое смешное случилось потом, когда ее доставили в отделение гестапо, оказалось, что документы полная липа. Гестаповцы аж взвились от радости. Как же шпионку поймали…
— Так, твою, растак. — Охнул про себя Павел. — Вот тебе и сон в руку. Девчонка эта ясное дело, Катерина. Наверняка ее отправили за мной. И вот на тебе. — Жаль девчонку. — Говоров едва сумел сохранить непроницаемый вид, натягивая черный мундир. — Может и вправду, ерунда? Не верится мне в такое… Мало ли штукарей, готовых за недорого сделать бумаги? А девочка может оказаться никакой не дивесанткой а обычной фольксдойч. Решила обойти законы рейха, заработать… А ей сейчас всю красоту испортят. Загонят в лагерь. Ерунда какая-то.
Я и сам не очень верю. — Легкомысленно отмахнулся здоровяк. — Разберутся. Так едем? — Он застегнул френч, и поднял со столика фуражку с высокой тульей.
Скорцени отворил дверь. — Машина подана. Он небрежно махнул часовому, стоящему в коридоре.
— Мой оберштурмфюрер. — Голос настиг Павла, когда он уже почти спустился по лестнице. — Одну минуту.
Павел обернулся. На верхней ступени стоял дежурный. — Извините. Вас вызывают в штаб. Срочно.
— Вот так всегда. — Расстроено вздохнул летчик. — Простите, Отто, служба…
— Я понимаю… — Прогремел бас рыжеволосого гиганта. — Но как только освободитесь, жду. Здесь рядом. Кафе "Сонный вепрь". Буду ждать.
— Непременно, непременно. — Уже думая о своем, отозвался Павел, шагая за посыльным.
— Только что бы это значило? Срочно.
Ждать не пришлось. Унтер проводил до самых дверей, возле которых сидела сухая, как вобла секретарша. — Господин штандартенфюрер сейчас примет. — Вежливо отозвалась она в ответ на осторожное покашливание.
И действительно, стоило Говорову только опустится на стоящий у стены стул, как «вобла» кивнула на дверь.
— Вас ждут. — Блеснув очками, уведомила она и вернулась к своим бумажкам.
— Располагайтесь. — Отозвался хозяин кабинета в ответ на приветствие посетителя. — Ваши документы готовы. Вот они. Завтра утром прибудет машина. Если у вас нет вопросов по обмундированию, распишитесь в ведомости на получение командировочных и подъемных. А сегодня можете отдохнуть.
Аудиенция завершилась. Говоров вышел в коридор и уставился в листок, на котором четким готическим шрифтом был напечатан стандартный ничего не объясняющий текст сопроводиловки.
— И что это за зверь? — В раздумье протянул Павел, повертев бумажку в пальцах. — Ясное дело, спрашивать у клерка в полковничьем звании бессмысленно. Придется ждать.
Он застегнул нагрудный карман мундира и невидящим взглядом уперся в красочный плакат, отпечатанный в ведомстве Геббельса. Карикатурно безобразный медведь в казачьей папахе с красной звездой кровожадно скалясь зубами, тянул когтистые лапы к беззащитным гретхен.
"Можно подумать, это мы на них напали. Нефиг было к нам лезть, тогда и себя пугать бы не пришлось". — Он оторвался от пропагандистского листка. — Как бы то ни было, а выручать надо…
Все это время его мысли крутились вокруг попавшей в беду связной. — Легко сказать- выручить. Только как?
— Приятель, и долго ты собираешься так стоять? — Голос вывел его из глубокой задумчивости. — Павел поднял голову и увидел стоящий неподалеку Хорх. Дверца водителя распахнулась, и в проеме показалось украшенное шрамом лицо. — Решил дождаться. — Коротко объяснил свое появление у дверей штабного здания австриец. — Честно говоря, ни одного знакомого в этом захолустье. Не хочется тупо надираться в одиночестве.
Говоров обошел блестящую лаком машину и опустился на сидение обтянутое мягкой кожей. — Прекрасное авто. — Похвалил он машину.
Подарок самого рейхсфюрера. — Польщено оскалился знаменитый диверсант. Он отпустил педаль сцепления и мягко тронул лимузин по накатанной, скользкой от застывшего снега колее.
— Получил предписание… — Озвучил Пассажир итог своего визита в штаб. — Правда, еще не знаю куда. Никто не хочет ничего объяснять…. Ну да ладно. — Павел вновь вспомнил о Катерине. — Дальше фронта не пошлют… — Невесело пошутил он и осекся.
— Все верно. — Следя за дорогой, отозвался Отто. — Я сам до недавнего времени даже понятия не имел, что буду заниматься такими вещами. Но пришлось. Он переключил рычаг коробки передач и добавил газу. — А что касается назначения… Ты будешь приятно удивлен. — Загадочно улыбнулся Скорцени. — Он покосился на задумчиво сидящего рядом летчика. — Не буду томить. Это моя протекция. Сегодня я созвонился с Берлином… Когда есть возможность, грех ею не воспользоваться. Меня считают любимчиком фюрера, поэтому не рискуют ссориться. Короче, ты направляешься в мое распоряжение. — Увидев, как изменилось лицо слушателя, Отто зашелся жизнерадостным смехом. — Гордись. Произнес он, лихо крутя баранку. — Не каждому выпадает такой случай.
— Я, конечно, благодарен тебе, Отто. — Павел осекся. — Видимо вмешалось естество Пауля, сочтя нужным напомнить о субординации. — Или мне стоит обращаться теперь к вам по званию?
— Прекрати, Пауль. — Скорцени мгновенно растерял всю веселость. — Служба это святое, но если ты еще раз заикнешься о таком вне строя, я могу и рассердиться.
Тем временем машина подъехала к небольшому, построенному еще в прошлом веке кабачку. Висящая над входом вывеска, с которой радостно скалился клыкастый боров, красноречиво сообщала о том, что это и есть конечный пункт их путешествия.
Устроившись за большим столом из полированного дуба, Отто грозно уставился на подоспевшего официанта. — Два фирменных окорока, ну и как полагается… — Не стал конкретизировать свои пристрастия завсегдатай.
Служащий унесся выполнять заказ, а офицеры продолжили беседу.
— Еще раз спасибо… — Произнес Павел, разглядывая стильный интерьер оформленного под старинный трактир, кабачка. Он перевел взгляд на маленькую эстраду, явно выбивающуюся из общего стиля. — Но я ведь летчик. И смею заметить, весьма неплохой. Некоторые даже считают меня асом. — Говоров непринужденно поправил ворот мундира. А что мне делать в твоем подразделении?
— Этот разговор, конечно не для застолья. — Мягко оборвал его диверсант. — Однако намекну. Твоя служба будет состоять именно в том, что ты умеешь делать лучше всего. А что до заслуг… — Отто смахнул невидимую пылинку с лацкана своего кителя. — Солдат СС, если ты смог заметить, тоже не забывают.
Он жестом отпустил сомелье. — Не стоит, любезный. Мы сами пока еще в состоянии обслужить себя.
Скорцени поднял резной бокал. — За нашего великого фюрера. — Произнес он. Соседи чокнулись и выпили.
Что-ж, не будем… — Павел пожевал дольку лимона. Он не стал продолжать, а потянулся к пузатой бутылке. — Прозит.
Застолье продолжилось. Вскоре появился официант с подносом, уставленным всевозможными закусками.
— Баранина на вертеле. Минут через десять будет готова. — Сообщил он, расставляя приборы.
После третьего тоста слегка опьяневший австриец, который слегка заскучал в ожидании заказа, уставился на сидящего перед ним летчика. — А ты что, Пауль, наверное, думаешь, только вы, асы Геринга вершите судьбу сражения? Нич-чего подобного… — Отто покачал зажатой в ладони вилкой. Сделанная из добротной стали, в его руке она напомнила острый стилет. — Мы…, солдаты невидимого фронта умеем куда больше, чем вы можете себе предположить. — Скорцени выдохнул, ухватился второй ладонью за конец столового прибора и с усилием свел руки. — Вот. — Он бросил на крахмальную скатерть согнутую почти пополам вилку. — Кто тут сможет повторить такое?
— Отто, голубчик. — Павел поднял испорченный столовый прибор. — Александр Македонский, конечно был великий полководец… — Это цитата из одного большевистского фильма. — Пояснил он свои слова, примеряясь к изделию крупповских сталеваров. — Но зачем… же табуретки ломать? — Закончил Говоров, легко возвращая концы вилки в исходное положение. — Сила, это не главное.
— Не может быть? — Здоровяк оторопело уставился на легко повторившего фокус летчика. Он опрокинул в рот порцию коньяка.
— Хорошо… — Завелся считающий себя исключительной фигурой диверсант. — А…
Тут его взгляд упал на висящие в простенке сабли. — Ага… — Радостно взревел Отто. — Предлагаю устроить поединок. Не бойся… — Заметив, как поползли вверх брови собутыльника, успокоил он Павла. — Клинки наверняка бутафорские. Особого вреда я тебе не причиню.
— Откуда такая уверенность? — Не испытывая, впрочем, особого энтузиазма от перспективы, упрямо отозвался Говоров. Он прислушался к себе. — Увы, память Пауля не выдала никакого упоминания о навыках в этом виде боевых искусств.
— Я был лучшим фехтовальщиком в университете. — Хвастливо пророкотал Отто, вынимая оружие из крюков. — Шрам этот — одно из доказательств…
— Странное объяснение. А я всегда считал признаком настоящего мастерства отсутствие ран. — Павел, сам того не ожидая наступил на больную мозоль первого бретера рейха.
— Пауль, не хами. — Предупредил забияка. — Они конечно тупые, но, если ты не придержишь язык, то я оставлю тебе отметину пониже спины…
— Неужели ты собираешься устроить здесь погром? — Попытался урезонить летчик заводного приятеля. — Да и неловко. Соседи смотрят.
— Ерунда. Все учтено, — Отто явно не желал отказываться от задуманного. — Тут, за стенкой есть билиардная. Простор, нам хватит места развернуться. Ты даже сможешь немного побегать, пока я не зажму тебя в угол.
— Похоже это одна из его привычек. — Сообразил Говоров. — Он постоянно старается доказать свое превосходство. Ас люфтваффе, к тому-же оказавшийся ничуть не слабее его самого, отличная кандидатура.
И тут в голове у Павла возник рискованный план. — Ну, я не знаю… Осторожно отозвался он, принимая из рук противника клинок. — Это вам, в ваших университетах было положено учиться этому делу. В приюте, где я провел детство, в ходу были куда более простые развлечения.
— Так ты отлыниваешь? — Чуть насмешливо поинтересовался Скорцени. — Похоже я ошибся в тебе…
— Не стоит судить опрометчиво. — Отрезал Говоров, примериваясь к клинку. — Желаешь сразиться, что-ж… Тогда стоит решить, каким будет приз победителю.
— Да не нужно мне ничего. — Отмахнулся Скрцени. — Идем, разомнемся, пока не принесли жаркое. А потом продолжим застолье. Только тебе придется есть баранью ногу стоя. — Ехидно улыбнулся гигант.
— Ладно. — Подначки здоровяка начали раздражать Павла. — Если ты победишь, я…, - тут летчик на мгновение задумался. — Во всеуслышание заявлю, что асы Геринга в подметки не годятся твоим орлам.
— Так это самая настоящая правда. — Расплылся Отто, успевший хлебнуть еще. — Не-ет. Ты залезешь под стол, и будешь кукарекать… Пусть все увидят… — Фантазия силезца дала сбой. Он махнул зажатым в руке клинком, и закончил. — Пусть увидят…
— Идет. — Согласно кивнул Говоров. — Хотя, кавалеру рыцарского креста и не с руки…, но так и быть. А что, если верх будет за мной? Ну предположим? — Поспешил он, видя возмущенную гримасу Отто. — Если…
— Да ради бога. — Отмахнулся тот. Придумай сам… Все равно, этому не бывать.
Павел покрутил головой, и словно осененный идеей, хлопнул себя по лбу. — Слушай, у меня все не идет из головы твой рассказ про девку, которую задержали возле базы. Наверное, я через чур сентиментален… Ты сможешь договориться, что бы ее отпустили.
— Какую еще… — Удивился Скорцени, но вспомнил свой рассказ, и зашелся в громовом хохоте. — Пауль, ты прямо добрый самаритянин. Ставишь на кон свое достоинство, а в ответ придумал какую-то ерунду…
— Неужели герой нации, и любимец фюрера бессилен против гестаповских штафирок. — Произнес это Говоров с точно дозированным сожалением и участием. Хотя, понимаю. Сориться с ними…
— Кто, Я? — Слова летчика задели недолюбливающего сотрудников гестапо диверсанта. — Клянусь честью. Если ты победишь, я вытащу эту… из участка. Только… — Тут он помедлил. — Отпустить ее не удастся, а вот перетащить в мою школу. Без проблем. Будь она и вправду русской шпионкой. Хотя, какая она шпионка. Но мне нужны подобные хм… фройлян без комплексов, для комплектования групп. — Он осекся и покосился по сторонам, поняв, что сболтнул лишнего. Впрочем, опасения его были напрасны. Видя, что гулянка захмелевших офицеров СС приобретает опасное направление, немногие из посетителей кафе сочли за благо ретироваться из зала.
— Отлично. — Павел поднялся из-за стола. — Прошу.
Дуэлянты прошли в соседнее помещение, и скинули неудобные кителя. — Все как полагается… — предупредил Отто, разминая кисть. — До первой крови, или просьбы о пощаде.
— Как крови? — Говоров коснулся пальцем лезвия и понял, что оно остро отточено. — Ай, хитрец.
Однако противник уже занял позицию. Он поднял клинок, салютуя противнику и тут-же ринулся в атаку.
— Москва, не Москва, но отступать нельзя. — Павел, все знакомство которого с холодным оружием ограничилось перочинным ножом, неловко повторил жест салюта.
Острие сабли противника скользнуло рядом от его лица.
— Ого… Паша, напрягся, и попытался вызвать в себе то бездумно легкое состояние, в котором легко разделался с пятеркой тренированных НКВДшников.
© Copyright Исаев Глеб Егорович (isaia08.mail.ru)