Эвансы расселись по своим местам. Минуту спустя Гленн убил муху, как только та села на стену, и мигом произнёс: «Не считается!». В ответ на что сестра начала показушно биться головой о стол, но никто не обратил на это внимания, от чего она обратилась к Форду, притворившись, мол он отвечает на её вопросы.
– Как вам спалось? Ой, мне тоже вы снились! А как вы считаете, мне идёт то платье, что я вчера купила? Да неужели? Вот так он вам и сказал? Кошмар! Больше делать там маникюр не буду!..
Мужчины косо на неё посмотрели, у Форда же по-прежнему нету глаз. Гленн садится ко всем, обещая, что через полчаса суп будет готов. Все молча сидят, а Глэд с улыбкой на лице смотрит на всех поочерёдно и хихикает.
– Сегодня я погуляю одна, мальчики.
– С чего бы это? – спросил её брат.
– Просто скучно с вами. Да и надо же о личной жизни хоть изредка думать.
– Хозяйка хочет найти кавалера? – иронично вставил надзиратель.
– Огрести в подворотне мисс захотела… – дополнил брат.
– Эх, мальчики, вам не понять. Я просто хочу побыть одна. В салоне красоты быть может засяду… – выкрутилась, кокетливо играя двумя пальчиками по столу, Глэдис.
– Если одна, то за свой счёт, – почти хором сказали мужчины
– У меня пока ещё есть деньги, не беспокойтесь, – подытожила красотка Глэд и ушла из комнаты.
Надзиратель с её братом пожали плечами и откушали уже готового супа. Сестричка вернулась.
– А где наши покупки, не подскажете? – встав в дверном проёме, спросила она.
– Я отведу вас, мисс… – надзиратель взял даму под руку и повёл её куда-то.
– А сестричка отчасти права. За твой счёт в сауну явно не сходишь… Разлагаешься на глазах, друг… – говорил Форду Леон. – Сложно строить планы, когда все мысли зациклились на водных горках… Может, в кино сходим, ммм?
Форд задумчиво промолчал…
– Ну, значит, договорились! – Леон улыбнулся и пожал костяную руку деда.
Он взялся за ручки коляски и поехал из дому, насвистывая что-то себе под нос.
Тем временем Гарден достал платье Глэд из громоздкой кучи… Оно всё ещё пахло дихлофосом, так как было в эпицентре вчерашнего разбрызгивания. Глэдис из вежливости поблагодарила надзирателя и пошла переодеваться. Когда она ушла, Гленн откашлялся и вновь закрыл дверь на засов. Глэд быстро переоделась в своей комнате и, словно приведение, покинула дом.
Через некоторое время Гарден понял, что остался один, и, смирившись с этим, начал уборку.
Леон и Форд пошли в кинотеатр на фильм про зомби, они взяли себе сладкий и солёный поп-корн и колу, а после прошли в полупустой зал. Леон понимал, что после пьянки его счёт заблокировали, поэтому искал способы развлечься за счёт Форда так, чтобы к этому не смогли придраться. Он смотрел фильм и наконец-то был доволен тем, что не отказался до сих пор от завещания. Однако, фильм был вообще не страшный, страшнее было оглядываться на лицо Мистера Ганна в полумраке… Но даже это не спасло ситуацию, фильм был скучен и не страшен. Леон пошёл в туалет, так как колу взял и выпил тоже за двоих. Закончив, он поторопился обратно, но не заметил на своём месте Форда. Они сидели с краю, так как Леон не хотел перетаскивать Форда с коляски и обратно. Эванс запаниковал. Сердце забилось, как бешеное. Он бегал по всем рядам и извинялся, заглядывая под каждое сиденье. Нигде его не было. И вдруг он заметил коляску Форда возле экрана. Сам он был рядом, но сильно вонял, из его открытого рта вылетела мушка, и это изрядно покорёжило Леона. Он посадил Форда обратно в коляску и пошёл гулять с ним «на воздух».
Глэд вошла в роль неприкаянного духа. У неё кружилась голова, эмоции были в некоторой степени подавлены, а лицо было бледным. Она направлялась в салон красоты, трепля себя мыслями, что она уродлива до той степени, что ни один нормальный человек не будет испытывать к ней чувств. Плакать не хотелось ничуть, но хотелось доказать для самой себя, что это всё глупые домыслы бурной фантазии…
Все смотрели на неё непонимающе, она по-своему, как и её братец, стала знаменита тут ещё до приезда, хоть все и скрывали это. Весь этот город существовал за счёт капитала Форда, вошедшего во внутренний оборот и практически не выходящего за его пределы. Суть была в том, что при существовании Форда не нужно было ни наличие банков, ни участие государства. Он заменял кислород для здешней экономики. О завещании знали все и не всем оно нравилось, однако большая часть горожан понимала, что жизнь города зависит только от такой формальности. Отчасти, все тут были соучастниками преступления, но даже такая афера не могла течь вечно…
Глэд встретили в салоне, как и кого-либо ещё другого. Форд здесь никогда при жизни не бывал, от того это заведение финансировалось равномерно самими жителями. Здесь не было понятия «особенный гость», хоть и были завсегдатаи… Однако новый их посетитель, только войдя в заведение, своим бледным как мел лицом воплотил это понятие в жизнь.
– Вам что-нибудь нужно? – спросила первая попавшаяся работница заведения.
– Да, я хочу заказать СПА, массаж, шугаринг и записаться на посещение солярия. Я тут надолго, скорее всего, так как не хотелось бы стать блёклым пятном на глазах у прохожих. – Глэд улыбнулась и протянула несколько крупных купюр.
– Как скажете, мэм. Тогда, пожалуйста, пройдите в дверь слева, там вам окажут всю необходимую помощь.
– Спасибо.
Глэд улыбнулась, но в глазах её читалась грусть от того, что согласилась уехать их родного дома к чёрту на куличики, но тем не менее она прошла в указанную дверь и начала там свою жизнь с новой странички.
Леон продвигался по городу крайне медленно, так как одно колесо коляски было полуразвинченно каким-то или какими-то вандалами в кинотеатре. Впервые на Мистера Ганна некто отреагировал отрицательно. Это вносило некоторые сложности. Леону казалось, что неотъемлемая и логичная часть договора – общечеловеческий вид гниющего тела, однако он не видел реализуемых способов, чтобы прервать процесс разложения. Да и было понятно, что бальзамировать тут тело не станут, так как в таком случае не удастся так просто избавиться от него с Глэд. Прямо на слуху было что-то типа «бальзамировать живого человека? Вы с ума сошли?» и прочее… И действительно, что с ним сделать, пока он «жив»?
– Вам тут не рады. – голос раздался сзади, и Леон обернулся вместе с коляской. Перед ним стоял мальчишка лет десяти с насупленным выражением лица.
– Это ты мне? – с лёгким замешательством ответил Леон – Это ты столкнул моего деда с лестницы в кинотеатре, негодник?!
– Да, тебе. Уезжай со своей сестрой. Я ненавижу тебя! Пусть город развалится, если взрослые ничего придумать не могут! Вы никому не нужны тут! Если каждый бы тут ездил с усопшими, то тысячи гниющих тел стали бы нам роднее живых… Чтоб тебя!
Малой разрыдался и убежал прочь. Леон ничего толком не понял из монолога мальчишки, но ему было его жалко. Со вздохом он повернул вновь коляску и направился к дому.
– Не слушай его, дед. Я хоть тебя и плохо знаю, но все, вродь как, любят тут тебя. Так что не бери в голову, хорошо?
– Хорошо.
– Вот и славненько!
Леон и Форд двигались размеренным шагом, и в глазницах Форда, казалось, болтается мысль: «Как же зовут этого паренька?»
Гарден пересёкся с Глэд неподалёку от салона. Он стоял возле девочки, которая сидела верхом на лошади и явно хорошо его знала, и дружила с ним, однако появление наследницы их резко прервало, Гарден попрощался с ней, попросив передать привет «остальным». Девочка взяла вожжи крепче в руки, глянула в лицо Глэд и умчалась в даль.
– Чудная девочка! Помню, как в детстве я тоже училась верховой езде. Однако меня лошади как-то не любили, так что я училась не долго… – Глэд ненадолго умолкла и продолжила. – Вы знакомы, я ведь правильно поняла?
– Да, вы правильно поняли. Она хорошо катается на коне и в последнее время это чисто её заслуга.
– Что так?
– Став вашим надзирателем, я вынужден был покинуть своих подопечных. Не сделай я так, никакие отчисления в конный спорт не шли бы вовсе. А так наше дело живо. Хотя, многие без тренера ищут занятие более подходящее, но моя любимица тренируется каждый день в свободное для этого время.
– А как же её родители, они не следят за ней, что ли?
– Её мать оставила нас уже достаточно давно, а я встречаюсь по возможности с ней… Увы, но ночи ей приходится коротать наедине с самой собой…
– Простите. Неловко вышло… – Глэд замялась, почувствовав часть своей вины.
– Да нет, бывает. Мало кто вообще интересуется моей жизнью. Не встреть вы меня сейчас, скорее всего и не поинтересовались. Вот ваш дедушка… Он другой! – Гарден улыбнулся, явно уплывая мысленно в прошлое. – Он для нас многое сделал, когда моя жена Маргарет покинула этот мир!
– Хорошо, что так. Расскажете мне поподробнее по пути домой?
– Да, конечно!..
Уставший квартет вновь собрался за одним столом, все думали о детях со своей точки зрения: как о противоборствующей стороне, как о давно минувшем прошлом, как о независимых и своенравных людях и как о своей ноше… Раздумья длились долго, и никто ни с кем не разговаривал, пока Глэдис не задала внезапный для всех вопрос:
– А у вас люди тут не пропадали никогда?
– Поясните?
– Ну, у вас были случаи, когда люди покидали город или по типу? Полиция тут следит за этим?
– Полиции у нас нет тут, но есть народное собрание, которое собирается раз в месяц, если ничего важного не случилось, – ответил надзиратель.
– Выходит, меры законности утверждаются населением? – спросил заинтересованный темой Леон.
– Да. Однако решения принимаются главами семей. В основном это мужчины, но и пара женщин есть, которые с остальными у нас более чем на равных.
– Тогда ясно, отчего парнишка тот так зол был… Ущемлять права по такому поводу, не каждый просто смирится, – пробухтел шепотом сам для себя Леон.
– Ладно, мальчики, я спать пойду!
– Спокойной ночи! – привычно отвадил Гарден. – А к чему был этот вопрос вообще?
– Да просто в голову вопрос попал, вот и задала. Спасибо.
После этого короткого разговора Глэдис действительно пошла спать, хоть только начало смеркаться.
Леон и Гленн остались на кухне и долгое время обсуждали что-то и изредка отрывисто смеялись. А Глэдис видела сны… Ей казалось, что она попала на необитаемый остров, к берегу которого прибило труп Форда. С этого момента она перестала любить фильм «Человек-швейцарский нож» и решила повеситься во сне, однако она не проснулась от этого и смотрела весь сон на море…
Посреди ночи Глэдис разбудил её брат, сообщая, что к ним ворвался незнакомец, утверждающий, что его сын пропал, отчего через пару часов будет организовано народное собрание для поиска беглеца. Глэд не поверила в реальность его слов, но тем не менее, надев халат, вышла в прихожую, где её ждали толпа незнакомцев и надзиратель…
– Это она. Думаете, ей что-то известно? Ну, спросила не к месту вчера, и что с того… – распылялся Гарден.
– Я в случайности и совпадения не верю, мой добрый друг. Что тебе известно, женщина? Куда бежал мой сын? – неизвестный был в замешательстве и готов был рвать и метать всё на своём пути, судя по его озлобленным глазам.
– Ну… Я только вчера первого ребёнка увидела, и это точно не ваш сын, так что сочувствую, но об этом мне ничего не известно… – прикрываясь, созналась Глэд.
– Так и знал… Гадёныш… Найду, больше из дома не выпущу! И недели не прошло с нашего голосования, как дети выбились из-под рук. Как знал, что так будет… – не унимался мужчина.
– Однако и ты, Марк, голосовал как все… – сказал Гарден.
– Знаю, знаю…
Леон подошёл с Фордом к говорящим и только хотел что-то сказать, как в дверь ворвался ещё один мужчина, сообщая, что люди уже собрались на улице. Это был тот самый человек в шапке-ушанке, но сейчас он был весь на эмоциях и выглядел совершенно трезво.
Глэд пришлось выйти к толпе в том, в чём она была дома, так как на поиски требовались все, и времени на раздумья практически не было. В ходе выяснилось, что сейчас только четыре часа утра, и даже солнце ещё не шибко-то собиралось вставать. Помимо этого, дул порывистый ветер, и температура была по ощущениям Глэдис градусов на двадцать ниже реальной, хотя никто кроме неё не был так легко одет и не разделял этих ощущений.
Толпа двинулась в город, а потом сама собой разделилась на кучи частей и разошлась в разные стороны на поиски. А всё ещё сонная Глэд осталась одна посередине города при восходе солнца, сжираемая холодом. Идти было не с кем, но отчего-то она не повернула домой, а двинула в сторону леса на юге города.
Немного погодя Леон осознал, что Глэд с ним нет, и отделился от группы уже на её поиски, однако тут же заблудился сам и стал вместе с Фордом бродить туда-сюда и звать на помощь.
Глэдис шла по глухому лесу и даже никого не звала. Она поняла, что не помнит, как зовут того мальчишку, и стала шептать в пространство отдельные фразы: «где ты, мальчик?», «знаешь, а тут холодно, как по мне… Давай ты найдёшься и мы пойдём ко мне греться?», «лучше бы спала себе дальше…», «ищу маньяка или других зверюшек, чтобы хоть как-то согреться», «не-не-не, мишка, это не тебе было сказано, повернись обратно!» и т. д. В итоге своих монологов она услышала детский плач и пошла в его сторону. Среди начавшегося бурелома сидел маленький парнишка с разодранным коленом и плакал, около него виднелись следы копыт, но лошади рядом не было. Глэд решила начать разговор, так как ей было очень некомфортно и хотелось уже избавиться от всего этого или, хотя бы, найти тапок, который застрял в грязи где-то пять шагов назад…
– Привет? Как тебя звать? Это ведь тебя ищут все? Твой отец… Дай вспомню…
– Дядя Марк. Он не мой отец… – со всхлипом сообщил юнец.
– Стой, а кто он тогда тебе?
– Он мой дядя, но после смерти отца, он мне его заменял, как мог. А не так давно мы сильно поругались, – из глаз мальчишки текли слёзы, а голос дрожал, как от обиды. – Он сказал, что я глуп и не понимаю ничего… Но они ничего и не объясняли. Взрослые просто сказали, что вместо Мистера Форда теперь будут новые люди, которые продолжат тратить его деньги, – мальчик давился слезами, но продолжал говорить. – Они не знают, куда пойдут эти деньги, и потому Мистер Форд будет всегда с ними.
– А чего в этом такого? – Глэд не понимала, что не устраивает мальчика, но хотела узнать не это, а скорее то, не подделали ли горожане завещание в свою пользу.
– Это глупо! Я ничего глупее в жизни не слышал! Мистер Форд был достойнейшим из известных мне стариков. Он следил за общим благополучием и наслаждался жизнью, а после его смерти пошли слухи, что он завещал жить вечно, дабы город жил с ним.
– Разве это не героизм в какой-то степени?
– Дай умереть, уходи…
– Эй!
– Оставь меня в покое, ты не понимаешь. И другие не поймут… – его тихий плач и надорванный голос говорили, что ему нужна помощь, чтобы разобраться во всём, но сам он вряд ли примет действительность. Глэд была очень счастлива, что малой не знает, что она одна из наследников.
– Так ты не объясняешь!
– А чего тут объяснять-то?
– А теперь говоришь, как все взрослые.
– Пойми же! Он был дорог нам всем! Всем без исключения! А теперь символ нашего города катается чёрт знает где и с кем, весь сверху донизу покрытый опарышами!
– Ну, если смотреть под таким углом…
– В общем, если хочешь помочь, найди обо что мне опереться и поковыляем в город. Ты, наверное, меня по следам лошади нашла… Если бы я не свалился, то фиг бы меня кто нашёл… – малец улыбнулся своей мысле, но всё же был рад, что его так быстро нашли. Ему было очень холодно и неуютно.
– Хорошо… Я что-то видела тут подходящее, сейчас найду, принесу.
Глэдис ушла на поиски подходящей для мальчишки ветки, но в первую очередь вернулась за своим тапком, где посеяла и второй, однако она уже перестала чувствовать холод и могла идти без них… Мысли её были заполнены теперь тем, что она поступила неправильно, поехав сюда. Думала она, как он станет к ней относиться, если узнает, что это о ней только что шёл разговор. Думала, «и где тебя только носит, брат?».