К вечеру 19 сентября войска 4-го Сибирского и 27-го армейского корпусов вытеснили противника к озерам Нарочь и Вишневское. Чтобы обеспечить тыл от ударов немцев, занимавших позиции на западном берегу р. Спяглица, и содействовать решительному наступлению 4-го Сибирского корпуса, командование отдало распоряжение 20 сентября атаковать противника на фронте Абрамовщина – Новоселки тремя полками 29-й пехотной дивизии, а на линии от Боровых на Свенту – двумя полками 76-й пехотной дивизии. Одновременно пошли в наступление части 4-го Сибирского корпуса. Из-за сильного огня германцев и открытой местности наступление продвигалось очень медленно. За день, например, части 104-й дивизии продвинулись ползком всего на 600 шагов. Полкам 29-й и 76-й пехотных дивизий к вечеру удалось очистить от противника восточный берег р. Спяглица и переправиться на западный по линии деревень Абрамовщина – Новосады.
В целом, наступление войск 2-й армии развивалось в сложных условиях и очень медленно. Противник на р. Вилия оказывал упорное сопротивление. Для скорейшего прикрытия направления на Полоцк и Дисну и установления прочной связи между Западным и Северным фронтами Верховное командование приняло решение развернуть на Полоцком направлении 1-ю армию нового состава (20-й и 1-й армейские и 1-й Сибирский корпуса).
Важную роль в период операции по ликвидации Свенцянского прорыва сыграла конница. С целью облегчения маневра 2-й армии командование приняло решение сосредоточить на ее правом фланге всю кавалерию. Сюда 6 сентября форсированным маршем направился 1-й конный корпус генерала В. А. Орановского, чтобы, следуя на Молодечно и Кривичи, отбросить германскую конницу к западу, прикрыть железную дорогу Вилейка – Полоцк и восстановить связь с 5-й армией Северного фронта. Корпусу предстояло развить самые активные действия в тыл противника на линии р. Вилия в сторону Двинска с целью вытеснения его в район озер Нарочь и Свирь и местечка Поставы. В подчинение Орановского поступил также сводный корпус генерала Н. Е. Туманова (6-я и 13-я кавалерийские дивизии).
Одновременно на полоцком направлении создавался сильный конный отряд генерала А. С. Потапова, в который влилась прибывшая в Полоцк 7 сентября с Юго-Западного фронта 3-я Донская казачья дивизия. Отряду была поставлена задача прикрыть подступы на участке Дрисса – Полоцк. Участок Дрисса – Дисна должен был обеспечить кавалерийский отряд генерала Н. Н. Казнакова.
8 сентября конные отряды приступили к активным действиям в пространстве между флангами Западного и Северного фронтов. Их объединенными усилиями германская кавалерия была вытеснена к западу от местечка Поставы. Отряды вошли в соприкосновение между собой. Была восстановлена связь между флангами двух фронтов. Прорыв был ликвидирован. Фронт стабилизировался по линии от Рижского залива до устья Дуная. На территории Беларуси – по линии Двинск – Поставы – Сморгонь – Барановичи – Пинск.
Таким образом, в связи с переходом стратегической инициативы в руки противника и переносом последним главного театра военных действий на восток, против русских войск, с целью окружения и разгрома их главных сил, Верховное командование русской армии, чтобы избежать катастрофы, приняло решение глубокого отвода войск из-под ударов противника. Отступление русских войск осуществлялось планомерно, с арьергардными боями, в которых принимали участие 75-я и 76-я пехотные дивизии, сформированные в белорусских землях в дни мобилизации 1914 г. В пределы белорусских земель активные военные действия 1915 г. переместились в начале августа и завершились в 20-х числах сентября ликвидацией Свенцянского прорыва германских войск и стабилизацией линии фронта. Противоборствующие стороны, понесшие большие потери, перешли к долговременной обороне. Белорусские земли стали одним из театров военных действий Первой мировой войны.
Глава 5
Эвакуация населения, предприятий и учреждений в июне-ноябре 1915 г
Весной 1915 г. военные действия развернулись с новой силой. Для германских войск в соответствии со стратегическим планом их Генерального штаба главный театр военных действий был перенесен на Восточный фронт против русских войск. Установив острую нехватку у русских всех видов артиллерийских снарядов, слабость тяжелой артиллерии, германское командование приступило к подготовке и проведению широкомасштабного и длительного наступления, ближайшей целью которого было нанесение удара мощной группировкой немецких войск между Вислой и Карпатами.
Русская Ставка Верховного главнокомандующего разгадала замысел противника. Еще 8 февраля ее начальник штаба генерал Н. Н. Янушкевич телеграфировал главнокомандующему Юго-Западным фронтом генералу Н. И. Иванову о том, что «германцы решили, по-видимому, проводить в жизнь новый план, цель которого – давление на фланги нашего растянутого по огромной дуге фронта». Признавая слабость сил на левом берегу Вислы для противодействия плану противника, Н. Н. Янушкевич видел «единственный способ – за счет войск левого берега Вислы усилить наше расположение на правом берегу Вислы и в Карпатах». Ослабленным «до крайнего предела» войскам левого берега Вислы отводилась роль по прикрытию флангов русских войск на реках Бобр – Нарев и в Галиции.
По причине военно-технической отсталости русские войска Юго-Западного фронта не удержали обороны в районе Горлице в развязанной германскими войсками Горлицкой операции (19 апреля – 9 июня) и вынуждены были оставить ранее занятые Перемышль и Львов. Оставление Галиции серьезно ухудшило стратегическое положение русских армий, действовавших в Польше. Германское командование замышляло план окружения и разгрома этих войск. Разгадав замысел противника, русское командование приняло решение осуществить глубокий стратегический отход главной группировки войск из центральных районов Польши, занимавших положение, которое охватывалось противником с двух сторон: с севера – 12-я и 8-я германские, с юга – 11-я германская и 4-я австро-венгерская армии, развивавшие наступление с целью окружения русских войск.
Оставление левобережья р. Висла было настолько быстрым, что войска, не задерживаясь даже на заблаговременно хорошо подготовленных укреплениях у г. Козенице, следовали дальше. С ними ушли полиция и уездный воинский начальник, не предупредив об отступлении население, казначейство и почту. 8 июня начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Н. Н. Янушкевич «секретно» телеграфировал начальнику снабжений армий Северо-Западного фронта генералу Н. А. Данилову в г. Седлец: «Изменение обстановки требует обсудить заблаговременно, планомерно и подробно вопросы эвакуации Варшавы. Убрать оттуда пригодные в “военном отношении” запасы промышленности, заводов и мастерских; иностранных и, может быть, отчасти своих подданных, возраста военнообязанных от 18 до 50 лет; госпиталей, семейств служащих, ценностей и т. д.». В заключение начальник штаба выяснял: «Не признаете ли своевременным… наметить основные данные, предоставив разработку и приведение в исполнение Варшавскому генерал-губернатору?»
Из ответа генерала Н. А. Данилова следует, что по осуществлению выше перечисленного им были «уже приняты меры… Эвакуация [же] семейств служащих и обсуждение вопроса об эвакуации иностранных подданных, а равно некоторых военнообязанных русских» им было возложено на генерал-губернатора.
Следовательно, в начале отступления вопрос о выселении и эвакуации всех жителей еще не стоял. Эвакуировали только всех больных и раненых, за исключением «тех, кому перевозка угрожает смертью, и выздоравливающих от отравления газами». Хотя Верховное главнокомандование русской армии еще в апреле, во время Горлицкой операции, отдало войскам распоряжение при отступлении в широких масштабах проводить разрушение важных объектов: мостов, железнодорожного полотна, станционных сооружений; угон подвижного состава, вывоз интендантских грузов и другого имущества, чтобы замедлить продвижение противника. При невозможности вывезти – уничтожать.
При отступлении из пределов левобережной Польши эти меры стали применяться и здесь, причем в более широких масштабах, вылившись в проведение тактики «выжженной земли». Население добровольно и насильственно военными и гражданскими властями выселялось, его имущество и посевы уничтожались, лошади и крупный рогатый скот реквизировались. «Благоволите распоряжением при отступлении заблаговременно все средства, особенно железнодорожные, интенсивно вывозить в тыл, уничтожать посевы косьбой или иным путем. Мужское население, кроме жидов, возраста военнообязанных удалять в тыл, дабы не оставлять в руках противника. Все запасы скота, хлеба, фуража, лошадей обязательно вывозить. Легче будет вновь снабдить население при нашем наступлении, но не оставлять противнику, который все равно отберет. По возможности все рельсовые пути свертывать, увозить в тыл, а не ограничиваться местной порчей путей; мосты, водокачки взрывать окончательно, где возможно взрывать плотины», – «секретно» по прямому проводу 16 июня 1915 г. в г. Седлец приказывал из Ставки начальник штаба генерал Н. Н. Янушкевич начальнику снабжений армий Северо-Западного фронта генералу Н. А. Данилову.
Естественно, все это вызвало возмущение и недовольство среди населения. «Об уничтожении целых селений на некоторых корпусных участках, о бессистемности эвакуационных распоряжений, о неправильно создавшемся, видимо, у населения и войск понятии, что это меры репрессии, уничтожение частного имущества без оценки и права сохранения его владельцем порождает уныние, озлобление, смуту», – доложили Верховному главнокомандующему прибывшие в Ставку гофмейстер А. Б. Нейдгарт и флигель-адъютант граф А. С. Велепольский.
Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич потребовал от всех генерал-губернаторов, главнокомандующих фронтами и командующих армиями «все это немедленно прекратить» и приказал «при уничтожении имущества жителей (селений, отдельных дворов, посевов) уничтожать только то, что необходимо по военным требованиям – закрывает обстрел». При этом «составлять акты, дабы население могло получить соответствующее вознаграждение», как и за уничтоженные посевы; чтобы население не было «срываемо со своих мест поголовно», а только военнообязанные мужчины от 18 до 45 лет, которых привлекать к работам с организацией их довольствия. Остающееся на местах население должно быть обеспечено запасами продовольствия. К выполнению этих мер Верховный главнокомандующий требовал «широко привлечь все без исключения гражданские власти», которые «должны работать не покладая рук», чтобы внести «успокоение» в население, «порядок в передвижении тех, которые добровольно покидают свои места, и направлять их в строго определенные районы, не загромождая тыла армий».
В заключение он потребовал «немедленно, самыми решительными мерами прекратить самовольное уничтожение войсками имущества жителей». Верховный главнокомандующий к тому же еще был обеспокоен и тем, что «если это не будет поставлено всеми начальниками в святую для себя обязанность, то падение воинской дисциплины неизбежно».
Однако «процесс пошел», и не только остановить, но даже упорядочить его было уже непросто. Тем более что, доводя до вверенных им войск приказы и распоряжения Верховного главнокомандования, командующие армиями, командиры корпусов, начальники дивизий нередко делали свои дополнения, еще более расширяя область применения разрушительных мер, внося путаницу и «разное понимание» в войсках приказов Верховного. Об этом, например, сообщал командующему 10-й армией генералу Е. А. Радкевичу (по приказу главнокомандующего) генерал Н. А. Данилов, в очередной раз доводя содержание и порядок проведения реквизиций, эвакуации и вывоза имущества, уничтожения посевов.
Искажения отданного Верховным главнокомандующим распоряжения допускали и гражданские власти. Как сообщалось в Ставку, варшавский губернатор «вопреки распоряжения» предписал своим приказом начальнику Гроецкого уезда «обязать всех землевладельцев приступить к уничтожению всех своих посевов». В результате войты гмин потребовали от владельцев имений выкашивания посевов, картофеля и свеклы. «Приказы об истреблении посевов, выселении жителей, вознаграждении за убытки отдаются начальниками уездов, местными или командированными солтысами в большинстве случаев устно, словесно, те в свою очередь устно передают их владельцам и крестьянам. Вследствие этого приказы обогащаются по пути угрозами, вводят в недоумение, порождают панику, становятся безусловно несогласными с объявлением губернатора населению. Во всей практике царит хаос, причиняющий колоссальные материальные и нравственные жертвы. Из целой массы имеющихся у нас фактов и жалоб мы избрали лишь для представления проверенные нами. Общее их число и содержание наполняет чувством полной безотрадности и опасения за нравственную устойчивость и экономическое сопротивление населения в случае занятия страны на более продолжительное время», – сообщал в Ставку граф А. С. Замойский.
26 июня Верховный главнокомандующий отдал приказ № 523, в котором, констатируя дошедшие до него сведения о действиях отступающих войск по отношению к местному населению и его имуществу, выражавшихся «в различного рода насилиях, истреблении строений, лесов и других насаждений», отмечая, что «подобные явления в корне противоречат тем указаниям и распоряжениям, которые были разновременно отданы» им, требовал от «строевого начальства неуклонного и беззамедлительного принятия мер к прекращению по отношению местного населения и его имущества насилий»; допускал «уничтожение имущества лишь в случаях, когда это вызывается требованиями боевой обстановки и вообще военными целями и притом по распоряжению соответствующего строевого начальства». Ответственность за неисполнение приказа возлагал «на начальников отдельных частей», которым предписывал за «совершение означенных преступлений немедленно привлечь к законной ответственности… в самом высшем размере, до смертной казни включительно».
Вынужденное под давлением и ударами превосходившего в военной технике противника отступление ожесточало войска. Попытки Верховного командования и главнокомандующих фронтами сдерживать войска от разрушительных действий своими расплывчатыми распоряжениями и приказами не имели успеха. В Ставку Верховного главнокомандующего потоком шли обращения и письма от владельцев имений, священнослужителей и общественных организаций с сообщениями о продолжавшихся поголовных выселениях жителей, сжигании деревень, усадеб, дворцов, уничтожении имущества. «Помимо объявленного во всеобщее сведение приказа Вашего Императорского Высочества… отходящие на новые позиции войска в Плонском и Плоцком, а по полученным сейчас данным в Блонском, Сухачевском и Гроецком уездах продолжают срывать поголовно с мест население, применяя меры насилия, уничтожают или отбирают всё имущество, не составляя актов и не выдавая реквизиционных квитанций, сплошь выжигают деревни, фольварки, костелы», – сообщал Верховному главнокомандующему 5 июля из Варшавы председатель исполнительной комиссии Центрального обывательского комитета Святополк-Четвертинский и просил «поддержать веру в населении, что приказания Ваши святы, и спасти население от отчаяния и смуты… Не допустить дабы… могли продолжаться беспощадно разрушительные действия отходящих войск».
О неисполнении отданного войскам приказа, о том, что «с полной беспощадностью сжигаются деревни и посады на громадных пространствах целых уездов, уничтожается имущество жителей, вытесняемое из своих хат обезумевшее от испуга население бежит куда глаза глядят», – сообщал Верховному архиепископ Варшавский Александр (Каковский). Он также просил «внять рвущемуся из удрученного сердца воплю народа! Спасти!» Бежавшая в Люблин графиня Ядвига Полетыло сообщала, как, по ее мнению, «без видимой надобности, вызванной военными действиями, сожжены казаками в [ее] имении Красничин Красноставского уезда все фольварочные здания, дома прислуги с их имуществом и [ее] шестнадцатикомнатный дом» и просила «содействие».