Ханна… И как теперь мне жить без нее. Если бы я думал, что впереди меня ждут долгие годы, то, наверное, уже начал бы страдать от сознания, что никогда она не сможет стать моей законной супругой. Но, во-первых, я совсем скоро умру, а во-вторых… Что сказал раввин из моего видения? Я должен отдать Ханне любовь и свою душу. Я так и не понял, говорил он это образно или вкладывал в слова какой-то особый смысл. Если это была всего лишь фигура речи, то свою душу я готов отдать ей в любой момент. А мою любовь она уже получила. Как это все странно…
Однако, вот, мой презренный квартал. Но Ханна – наивное создание – ходит по жизни, как по ковровым дорожкам музея. И не ведает, на каких улицах на нее смотрят удивленно как на редкую диковинную гостью, а на каких меня меряют с ног до головы осуждающим взглядом.
– Вот мой дом. Вы ожидали увидеть нечто иное и разочаровались? – Я любовался тем, как от удивления ее глаза окрашиваются в разные нефритовые оттенки.
– Нет, ничуть. Просто я никогда не видела таких древних строений. Соборы, да. Но жилой дом! Это поразительно! – Она сжала мою руку и с надеждой в голосе, будто я всю дорогу ее отговаривал, спросила, пойдем ли мы в подвал.
– Ну разумеется, – Связка рыжих от времени ключей звякнула в моей руке. – От этого подвала нас отделяет крошечная дверь в арке и несколько десятков заплесневелых ступеней. Прошу вас! – Я протиснулся в скользкий вечно сырой спуск и начал осторожно сводить ее по лестнице в глубину подвала. В детстве и юности я бывал там много раз с дедом и отлично знал, что случается с неподготовленным человеком в этом месте. Это была следующая часть моего плана.
– Итак, Ханна! Вы находитесь в величайшем подвале этого города. Видите, углубление в стене? Там читал молитвы тот самый раввин, который делал счастливым самого императора. Об этом мудрейшем человеке я мог бы рассказывать вам истории бесконечно, столь насыщенна событиями была его жизнь.
– А что здесь? – Разумеется любопытство подтолкнуло ее в тот самый угол, куда всегда запрещал подходить мне дед.
Надо ее остановить, а то наша встреча пойдет не в том направлении.
– Нет, Ханна! Не подходите туда! – Я едва успел схватить ее за руку. – Там… Я не знаю, как это объяснить. Но это что-то вроде колодца. Если непосвященный в тайны этого места человек вдохнет оттуда воздух, то может лишиться жизни.
Она посмотрела на меня как на безумца.
– Какой вы сказочник, Алоиз! Но как вы милы в своей вере во все эти невероятные чудеса. Неужели воздух здесь так опасен? Вы говорили, что я почувствую колдовство на вкус. И как это сделать?
Я все еще держал ее за руку, поэтому мне было очень удобно дать ей ответ на это пустячный вопрос.
– Вот так, – Я поцеловал ее. Сначала быстро, будто украдкой. А потом, когда наша общая душа переместилась из пальцев в губы, я уже не мог остановиться и начал целовать ее страстно и нежно. Я чувствовал, что и с ней душа проделывает фокусы. Она, девушка, которая до меня целовала лишь отца, да руку священника, сейчас превратилась в ненасытную опытную женщину. С каждой секундой этот поцелуй все больше менял ее. Оставаясь девственницей, она больше не была старой девой. Этот поцелуй был настолько заряжен нашей любовью, что мы будто отдались в нем друг другу. Теперь я точно был готов вручить ей и сердце, и душу, и жизнь. Не было меня, не было ее, было единое существо, в котором магическим образом слились мужчина и женщина, связанные одной душой и одной любовью.
Но коварный воздух подвала, о котором я совсем позабыл, делал свое дело. Ханна начала слабеть, ее глаза закрылись, и нет, она не потеряла сознание, как думали многие, кто становился свидетелем таких преображений. Она заснула мирным сном, отдав часть своих сил как плату за разрешение проникнуть в это сакральное место. Я подхватил ее на руки и медленно вынес из подвала по скользким ступеням. Потом зашел в дом, благо в это время на лестнице не болтался никто из соседей, и поднялся в свою каморку. Там я положил Ханну на кровать. А сам заварил чай и стал удовлетворенно рассматривать, какой порядок навела в моей конуре хозяйка.
***
Я открыла глаза. Алоиз сидел за столом и что-то чиркал странным длинным карандашом на обрывке бумаги. Тонко пахли свежестью какие-то цветы в хрустальной вазе. В огромном мутном зеркале отражались диковинные шкатулки, ларцы, футляры и ворох свитков со сломанными сургучными печатями. Удивительная комната. Но что произошло?
Я вспомнила подвал, угол, к которому меня неудержимо тянуло любопытство… И да, наш поцелуй. Мой первый поцелуй. Но подходит ли это слово для описания того вихря любви и страсти, который я испытала. Он сказал мне, что там я узнаю каково на вкус колдовство. И правда. Уж не околдовал ли он меня своими бархатными речами? На мгновение мне стало страшно, но как только я увидела его взгляд, услышала любимый голос, все страхи улетели в едва приоткрытую форточку.
– Вот, вы наконец и проснулись, – Алоиз подсел ко мне на кровать, помог сесть и протянул чашку из почти прозрачного фарфора. – Выпейте, это придаст вам бодрости, Ханна. С моей стороны было неосмотрительно так долго задерживаться в подвале, где стены берут с посетителей дань. Вы оставили там слишком много сил. И теперь придется отлежаться.
Наши руки соединились, и я опять почувствовала биение в пальцах. Интересно, кому принадлежит эта бедная душа?
– Алоиз, скажите… Только не подумайте, что я потеряла рассудок. Может так быть, что в нас живет одна душа на двоих?
Он улыбнулся, и от этого мне стало так спокойно и радостно, что я даже перестала думать о том, сколько времени провела вне дома.
– Да, Ханна, так и есть. Вы всего день бродите со мной по сакральным местам старого города, а уже начинаете видеть то, что не дано простым смертным.
– Это вы подарили мне половину своей души? – Я провела рукой по теплому сукну его рукава.
Алоиз рассмеялся:
– Я с радостью отдал бы вам не половину, а всю свою душу. Но нет, мы с вами носим другую тайну.
– Тайну? – Отчего-то я вздрогнула, услышав эти слова.
– Да, немногим дают пережить такое. По крайней мере я до сих пор ни разу не слышал о таких людях как мы. Людях, которые носят в себе кроме своих собственных душ еще и по половинке души неизвестной женщины.
Я отдала ему пустую чашку и откинулась на подушки. В какой легенде мы оказались с этим человеком? И как жить теперь, когда я уже не прежняя Ханна? Как меняет людей любовь. С одной стороны, она делает их лучше, возвышенней, но с другой. Любовь может толкнуть к пропасти, из которой тебя не вытащат никакие силы.
– Алоиз… Что с нами будет? – Я тяжело вздохнула и сжала его руку. – Раньше у меня не было предчувствий. Но сейчас мне кажется, что будущее прячется за недобрым сизым туманом.
– Не думайте об этом дорогая моя Ханна. Для вас будущее сияет счастливым радостным светом. А для меня…
– Но разве людей с общей душой не ожидает общее будущее?
– Сегодня да. Но все может изменится. Чужую душу нельзя держать у себя вечно. Однажды мы ее отпустим. И тогда… Но для одного дня, Ханна, вы и так слишком напитались необычными впечатлениями, чтобы рассуждать о таких сложных вещах. Пойдемте, я отвезу вас домой. Близится вечер. Вы устали, голодны, а я не имею права злоупотреблять вашим вниманием в день первого свидания. Быть может завтра, если вы согласитесь, мы снова пойдем гулять. Вы же не откажете мне в такой ничтожной просьбе?
Я подумала, что больше всего на свете хотела бы повторить этот удивительный поцелуй. Но молчала и не знала, что говорят девушки, которые носят в себе тайну. Как видно, он понял причину моего молчания и решил все сказать за меня. Я была благодарна ему за это, потому что не представляла, что и как должна произнести, чтобы не нарушить то удивительное чувство нежного единения, которое установилось между нами.
– Нам пора, Ханна. А завтра, давайте встретимся на скамейке императора. Хотя она не приносит ни счастья, ни радости, пусть это будет место наших встреч. И возможно однажды, благодаря нам, она все-таки начнет исполнять желания влюбленных. Значит в полдень?
Я кивнула. А потом мы вышли, спустились по какому-то проулку на широкую улицу, где Алоиз взял извозчика и отвез меня почти до дома, чтобы никто из соседей не рассказал моему отцу, что меня видели с неизвестным мужчиной.
***
Глава 5
***
Вернувшись домой, я первым делом улегся на кровать. Мне показалось, что она еще хранила тепло Ханны. Я схожу с ума. Нет, уже полностью безумен. Эта любовь, которой я не ждал, и правда превращает меня в другого человека. На моей постели лежала прекрасная женщина, а у меня даже не возникло мысли соблазнить ее. Хотя… Она все-таки девственница, а я не законченный подлец.
Нет, я не скажу, что вел себя сегодня как праведник. Кто как не я, наговорил ей кучу сказок, чтобы затащить в этот тайный подвал? Но не осуждать же себя за то, что легенды нашего города так странно и удивительно напоминают легенды Праги. Да, я немного приукрасил историю императора, приписав ему черты другого властелина. И про раввина я говорил так, будто это был… Да простят меня высшие силы за эту ложь. Но я не соврал, когда рассказывал про подвал. Я лишь слово в слово повторил то, что много раз слышал от деда. А скамейка… Туда и правда ходят влюбленные, но почему они загадывают там желания неведомо даже самым седым мудрецам.
Однако с ложью покончено. У меня и так найдется много настоящих легенд, чтобы развлекать Ханну дни напролет. Лучше подумаю о том, где раздобыть деньги. Сейчас после оплаты извозчика и услуг хозяйки у меня в кармане болтается медный грош. А ведь в ближайшее время мне понадобятся средства, чтобы купить пучки трав, за которые аптекарь наверняка заломит кругленькую сумму. Еще какое-то вино особого урожая. И этот проклятый долг. Что делать? Нет, чертить пентаграммы я сейчас не решусь. Надо придумать более реальный способ добычи денег.
Я уставился на шкатулки, которые громоздились в углу, и задумался. К чему мне все это добро, если жить осталось так мало? И зачем антикварная лавка, в которой, по словам раввина, я только теряю время? А что если все продать? И лавку, и ценности, и даже эту конуру? А потом сделать Ханне предложение у убраться из этого города куда-нибудь в Варшаву, Краков… А может, в пресловутую Прагу с ее легендами, где мне придется честно признаться Ханне в нелепом вранье про императора Рудольфа, которого из-за своего каприза я переместил в наш городок. Но как было не воспользоваться тем, что она не слышала пражских легенд и не знает историю самого великого раввина. А может поехать в Вену или в Берлин?
Я вскочил с кровати, вытащил из кучи свитков карту Европы и стал ее рассматривать. Если все точно рассчитать, то получится найти на карте город, где моя судьба изменится так, что смерть пройдет стороной. Меня начало лихорадить от такой перспективы. Сейчас я нарисую космограмму и определю место, где мы с Ханной сможем быть счастливы.
Я схватил прозрачный пергамент, сделал необходимые расчеты и чертеж. Теперь осталось совместить его с картой Европы и посмотреть, что таит в себе будущее разных городов. Итак, начнем. Я шуршал пергаментом по карте, совмещал космограмму с бессчетным количеством населенных пунктов, но постоянно получал один и тот же результат. Смерть в ближайшие годы должна была выкосить тысячи людей в разных странах. И ни в одном из городов меня с Ханной не ждало общее будущее. Я должен был умереть в ближайшее время здесь, а она… Я обязан найти место, где ее минует страшная судьба нашего континента. Что здесь вообще произойдет? Чума? Холера? Я более четко обозначил карандашом планеты и понял, что как бы я не крутил свой чертеж, везде во главе угла оказывался Марс. Ах, да это война! Одна огромная война на все пространство. Но на все ли? Да и на долго ли это?
Целый час я потратил на расчеты и манипуляции с картой. Наш мир впадет в безумие. Теперь я знал это точно. Даже в Российской Империи, куда я решил было направить свой взор, зарождалось нечто грандиозное. Пройдет каких-то три года, и в Европе вспыхнет пожар, который будут тушить несколько лет. Потом карта изменится до неузнаваемости. Небольшая передышка и снова хруст костей и запах крови. И где мне найти пристанище, куда я мог бы посоветовать уехать Ханне, чтобы ее миновали все эти политические бури? Я отыскал лишь одно место, которое станет островком спокойствия в океане безумия. Швейцария. Не так уж плохо, если есть деньги. Можно купить уютный дом на берегу Женевского озера… Хотя нет, родной язык Ханны немецкий и она католичка, значит, больше подойдет Цюрих с его Цюрихским озером и средневековыми домиками, к которым она так неравнодушна.
***
Мои мечты прервал резкий стук в дверь и воспоминание о том, что мне самому не светит разделить с Ханной рай на озерных берегах. Меня, как ни крути и не вычерчивай космограммы, смерть ждет здесь, и переезд мне не понадобится.
Я пошел открывать, не забыв набросить на стол покрывало, чтобы любопытный гость, не узнал, чем я занимаюсь в вечерние часы при тусклом свете антикварной аргандовой лампы.
– Здравствуй, дорогой друг! – на пороге стоял мой товарищ по кабакам и карточным играм Карел с каким-то господином.
Мы обменялись приветствиями и уселись вокруг стола, который хозяйка очень кстати покрыла кружевной скатертью. Я налил гостям вина и с любопытством уставился на Карела. И что он хочет мне сообщить? Ведь не в карты же играть он привел этого молчаливого толстяка с дорогой тростью в руках.
– Алоиз, я, так сказать… – Карел явно чувствовал себя не в своей тарелке, от образа, который натянул на себя как чужой костюм. – Я выступаю сегодня представителем интересов господина Горака.
Незнакомец с тростью кивнул и продолжил молчать. Может он немой? Почему Карел тараторит за него? И какое секретное дело привело их в мой дом на пороге ночи?
Карел шумно отхлебнул вино и наконец, собравшись с духом выпалил:
– Я уверен, Алоиз, что за это предложение ты захочешь спустить меня с лестницы, но такое выпадает лишь раз. А так как мне вечно не везет в картах, как, впрочем, и во многом другом, отказываться просто грех. Короче говоря, днем судьба послала мне знакомство с господином Гораком, знаменитым антикваром из Брно. Он приехал к нам в город, чтобы потратить деньги на редкие антикварные вещи. Он весь день бродил по улицам. Но, по его словам, не нашел ничего достойного. Тогда я рассказал ему о тебе, об отце антикваре и пообещал, что за небольшой процент, готов уговорить тебя расстаться со звездами твоего наследия. Утешь меня Алоиз, ведь грабители не все унесли из твоей лавки?
Я пораженно рассматривал господина Горака, который едва заметно тряс головой и прихлебывал вино пухлыми губами. Может все это время кто-то подслушивал мои мысли? Иначе как понять, что именно в тот момент, когда я решил расстаться со всем своим антиквариатом и преступить семейный закон, мне послали такого выгодного покупателя? Ему нужны раритеты? Ценности? О! Я заставлю его удивиться и выложить внушительную сумму.
– Господин, Горак, мой друг и правда привел вас по адресу. Смотрите. И если вы скажете, что не готовы прямо сейчас отправиться в мою антикварную лавку, то значит, вы не тот, за кого себя выдаете.
С этими словами я стал выкладывать на стол ларцы с секретными замками, инкрустированные перламутром шкатулки, внутри которых было тройное дно, стилеты в старинных футлярах, флаконы, обрамленные золотой паутиной, словом все ценное и необычное, что я по отцовской привычке хранил дома. Должно быть с помощью таких вещей мой отец и творил чудеса, но меня сейчас интересовали только деньги. Деньги, которые впервые мне были необходимы не для растрачивания жизни, а для спасения душ – моей, Ханны и души той женщины, половинка которой трепетала во мне, как лист осины в осеннюю непогоду…
Я никогда не видел, чтобы человек так преображался. Сонный со шлепающими губами господин Горак за секунду стал сумасшедшим коллекционером и редким знатоком ценностей. Он отставил в сторону вино, пересмотрел и даже обнюхал все, что я выложил перед ним на скатерть и стальным голосом произнес: