Илламия подошла и взяла ее под руку. Почувствовав опору, стало немного легче. Эния глубоко вздохнула и нашла силы прямо взглянуть на приехавших:
– Я буду в Шаридане в третью полную луну этого лета. Как и необходимо, ровно в полночь, у начала венчальных звезд. И я скажу «да». Как и договаривались. Но венчание – тихо и тайно. Без помпезности.
Она повернулась к отцу:
– Позвольте, ваше величество?
Король кивнул. Она повернулась и, поддерживаемая сестрой, направилась из зала. В голове и в груди разрасталась сухая пустота…
Эния устало опустилась в кресло. В камине весело потрескивали дрова, приготовленные предусмотрительной Рузой, приближенной и доверенной служанкой принцессы. Все заслонки были открыты и тепло уходило вверх, не наполняя комнату духотой, но создавая расслабляющую, снимающую стресс обстановку домашнего уюта.
Илламия положила кочергу и поднялась с корточек:
– Плюнь, Эни. Больше не осталось времени раздумывать. Я знаю хорошее место в Нагодаре – там тебя никто не найдет. И ты хорошо знаешь город – мы там учились. Все как-нибудь образуется. Вряд ли маркиз объявит военное положение. Мы выкарабкаемся, не волнуйся.
Эния нагнулась и протянула к огню почему-то зябнущие руки.
– Не выкарабкаемся. Ассана не потянет бойкот одиннадцати королевств. Лами, пожалуйста, закрой окна. Холодно…
Сестра обогнула спальную вокруг балдахина, закрывая окна и задергивая шторы.
– Еще неизвестно, как поведут себя остальные короли. Никто не любит маркиза…
– Маркиз не девица, чтобы его любить. Его боятся.
Илламия повернулась к сестре:
– Не все.
– Какая разница? – Эния горько усмехнулась. – Закон есть закон, ты сама знаешь. Только законом Шеол еще не поглощен Рохом.
– Ты преувеличиваешь. – Илламия остановилась возле кресла сестры и положила руку на спинку. – У страха глаза велики. Не все может быть так плохо. Бывает судьба. Нужно надеяться. А ты не оставляешь шанса судьбе.
Эния задумчиво смотрела в огонь.
– Конечно, судьба. Сначала маленькая Рада, потом Астор, теперь я… И как альтернатива – война, бойкот и опять кровь в Шеоле. Ты только представь – тысячи погибших, десятки тысяч оставшихся без крова… И все только из-за меня? Лами, прости меня. Пожалуйста, я хочу побыть одна.
Илламия вздохнула и, мягко пожав плечо сестры, пошла к выходу. У дверей остановилась, ее голос дрогнул:
– Ты всегда была очень ответственной…
И непонятно, чего было больше в ее голосе – грустной печали упрека или восхищения.
Язычки пламени облизывали, словно пробуя на вкус, новые поленья и потом, распробовав, начинали радостно плясать, бесконечной чередой подпрыгивая и исчезая вверху в безудержном огневом веселье.
Эния подержала у огня холодные руки. В закрытой комнате стало совсем тепло, но она никак не могла согреться. Может, заболела? Было бы кстати. Хотя какая разница…
Она была не из тех женщин, которые от горя заламывают руки и заливают постель потоком безудержных слез. Ее боль оставалась с ней, ее отчаяние сидело внутри и не искало выхода наружу, давя на сердце постоянной, не облегчаемой тяжестью. Конечно, тем, кто мог позволить себе истерику, было легче – слезы облегчают душу, сердце и голова, очищаясь от эмоций и стресса, как будто сбрасывают с себя тяжесть любого несчастья. Но тогда тяжелее другим – окружающим и близким. Родные и друзья принимают на себя баланс горя и боли, и это, наверное, правильно, ибо для того и существуют близкие родные и настоящие друзья. Это тогда, когда у них нет собственной боли…
Илламия. Сестричка. Ее красные, не просыхающие от слез глаза были как зеркало, которое отражало внутреннее переживание и горечь предстоящей потери. Она была неглупа и наверняка знала, что возврата не будет – его просто не может быть. И Энии совсем не надо было заглядывать в ее глаза, чтобы это понять. Илламия знала – это не на год. Это навсегда.
По закону Подгорного Шеола, основанному на старых традициях, несостоявшийся брак может быть подвергнут пересмотру и, как следствие, процедуре развода. Через год. В былые времена мало кто строго придерживался закона. Особенно среди аристократии. Раньше… Раньше и не было Роха. И подгорных войн…
Лами, родная… Она всегда пыталась защитить младшую сестру, прикрыть от всех неприятностей и невзгод. Эния улыбнулась, вспомнив, как однажды отец пообещал взять ее в Райгат – охотничий замок почти на самой границе Роха, известный самым большим в Шеоле водопадом…
«…Прости, дочка. Ничего не получится. В следующий раз». Король Ангурд потрепал маленькую пятилетнюю Энию по голове и оценивающе посмотрел на сидевшую в карете Илламию: не рановато ли?
Десятилетняя Илламия опасливо отодвинулась вглубь. Рядом паж услужливо держал на коротком поводке всхрапывающего от нетерпения боевого скакуна Смарта.
Маленькая Эния в любимых отцом меховых сапожках часто моргала глазками и боялась в это поверить. Она стояла на ступеньках лестницы, одной рукой прижимая к себе огромную сумку с аккуратно уложенными вещами, другой – любимую рыську Рыкшу, искусно вырезанную из дуба и подаренную ей отцом на пятилетие. Пронзительно-синие глазки, еще не веря, доверчиво перебегали с отца на сестру и обратно. Она ждала этого целый год. Последний месяц не отставала от Деманты, своей доброй и старой няни, уясняя на пальчиках оставшиеся дни. С рассвета начала сама укладывать сумку, никому не доверяя такое ответственное дело. Как же… Он же… Может, они просто разыгрывают?
Короткий вдох, и отец резво вскочил в седло, привычно натянув поводья слишком прыткому Смарту. Гнедой чуть присел на задние ноги и погарцевал на месте, тряся головой и недовольно пробуя зубами удила.
Раздался свист, и карета тронулась, сопровождаемая кавалькадой благородных лордов-охотников и эскорта гвардейцев охраны. Илламия высунулась из окошка и глянула назад. Маленькая Эния стояла на том же месте и молча смотрела им вслед. Ее ручки по-прежнему сжимали огромную, старательно уложенную с утра сумку и любимую папину рыську. Теперь она уже поверила, и по ее щекам молча катились огромные синие слезы.
– Стойте… Стойте! Памбу, останови…
Королевский кучер, глянув на короля, послушно натянул поводья. Илламия спрыгнула с подножки и бегом побежала к сестренке.
– Эни, маленькая моя… Обойдемся без Райгата. Нам и так хорошо вместе, правда? – Она что-то говорила еще, ласково обнимая и ладошкой вытирая мокрые глазки сестры. Эния счастливо улыбалась и радостно кивала в ответ.
Отец некоторое время смотрел на них, потом, улыбнувшись, махнул рукой кучеру. Все знали его непреклонный характер…
Эния вздохнула. Непреклонная воля короля не раз выводила людей из самых серьезных испытаний. Так было и в ту дождливую осеннюю ночь, когда уставшая и подавленная армия Ассаны, поддерживаемая только частью разрозненных полковых дружин Загоры, встретилась у Брахма-Гута с бригадами пяти королевств, объединенных под знаменем Нагорта. Это, конечно, было глупо, вряд ли золото приисков в Брахма-Гуте могло спасти от наступления Роха, но Брахма-Гут испокон веков был камнем раздора в политике Южного Шеола…
Эта ночь, полная тревожного ожидания, собрала в малом приемном зале дворца всех близких, оставшихся верными трону. Никто, кроме Энии, не ведал, что творилось в душе Илламии – она очень близко знала Эгивара Троя, царствующего правителя королевства Нагорт, еще с академических времен в Нагодаре.
К утру на взмыленном коне прискакал гонец, и тревога сменилась бурным весельем – победа! Объединенная армия Нагорта была практически полностью разгромлена и панически отступала, потеряв в темноте ориентацию и направление. Никто не надеялся на такое. Очень вовремя подоспел и успел ударить в тыл, хоть и уставший после длительного марша, объединенный полк маркиза Тариды, оставшегося верным слову и дружбе.
Илламия веселилась и плакала от радости вместе со всеми. Эния видела – искренне. Никто тогда не думал о том, сколько людей осталось лежать под открытым сумеречным небом после этой, в общем-то, совсем бессмысленной бойни. И о том, сколько времени для веселья оставит им неотвратимый Рох…
– …Зачем линкор? И фрегаты… Тут нужен бриг. Быстрый и маневренный. Очень быстрый и очень маневренный. И опытную крепкую и верную команду. Империя не Шеол, она не может исчезнуть бесследно. И все равно надо знать – что там случилось.
Наследный принц Эгивар Трой, самый старший из выпускников, настороженно-серьезно смотрел на молодого Астора. Он всегда казался самым серьезным из всех на курсе, быть может, из-за возраста, являя полный контраст вечно веселому и беспечному Астору.
Илламия поставила пустой бокал на бильярдный стол:
– Глупо. Все равно глупо. Сколько уже пытались. Опять смерти…
Им четверым нравилось это место – бильярдный зал старого замка Академии. Перед выпуском здесь редко кто бывал, к тому же недалеко прекрасный старинный лорд-паб с отличным погребом.
– Почему смерти? Может, там давно уже нет Роха. И так хорошо, что просто никто не хочет возвращаться! Шучу. Отличное вино. – Астор поднял и посмотрел бокал на просвет, слегка покачивая вишневую пузыристую жидкость.
– Я слышала, где-то там, в глубине Роха, есть врата в другой мир… Или миры, – сказала Эния.
Эгивар помрачнел:
– Рох – это уже другой мир…
Эния нагнулась и подкинула дров в камин. Огонь сначала обиженно притух, осторожно пробуя на вкус новые сухие полешки, потом благодарно затрещал, стремительно увеличивая огневое веселье пляски.
Старинная Академия в Нагодаре, столице королевства Нагорт, была школой для подрастающих юношей и девушек Высшего общества Южного Шеола, завершающей домашний этап обучения. Вряд ли ее могли потянуть дети более простых дворянских семей. Старая традиция покоилась на политике и здравом расчете – дети разных семейств элиты Подгорья, учась вместе, одновременно узнавали и сближались друг с другом, закладывая первый фундамент для дальнейших политических отношений. Это давало неплохие плоды, проверенные временем, если, конечно, не отступать от воли родителей.
Илламия была старше сестры на пять лет, но у королевских семей Шеола было принято обучать детей вместе.
Король Ангурд любил своих дочерей, но даже грозный правитель Ассаны не мог влиять на неумолимые бичевания недоброго рока…
– Это простой мир. Не сложный. – Харон отломил от колючего куста веточку и принялся рассматривать маленькие листочки на солнце.
– Такое впечатление, что ты видел очень много миров – для сравнения. – Сергей удобно примостился неподалеку, прислонившись спиной к большому замшелому валуну. Тело и руки приятно отдыхали, побаливая от непривычной работы. Рядом торчал воткнутый в землю иззубренный от частого использования клинок.
Харон улыбнулся:
– Ну, нашим королевствам далеко до твоих машин и телевизоров. Хотя… Твоя так называемая инфраструктура и бюрократия и здесь ой как… Но не в этом дело. Давным-давно, за Нагорной грядой, существовала Империя. Это оттуда. – Он кивнул на лежащий у его ног рядом с широким захватанным мечом короткоствольный карабин. – Вся эта громадная страна постоянно крутила в себе какие-то проблемы. Интриги, конфликты и просто стычки, бесконечные союзы, лиги, унии… Одна только имперская тайная полиция была как целое государство в государстве, со своими законами, указами и декретами. Кто-то для чего-то объединялся, кто-то разъединялся… Заводы, мануфактуры, фабрики, университеты, объединения торговцев-купцов и купцов-торговцев… Они постоянно чего-то добивались, что-то искали, что-то хотели. А потом оттуда пришел Рох…
Харон замолчал, задумчиво рассматривая колючие листики в руке. Сергей не мешал, он уже знал это.
Подгорный Шеол – это большой полуостров, глубоко вдающийся в теплый Южный океан и отделяемый от материка скалистыми вершинами Нагорной гряды. Это началось очень давно, больше трех сотен лет назад.
Ранним утром с отрогов Нагорья спустился белесый туман. Ничем не примечательный, почти обычный, грязновато-белый и не сильно плотный, он медленно приблизился и заклубился по улицам горного пограничного городка Шутворт. Ему не придали значения вахтенные тройки стражников у дозорных вышек, на него не обратил внимания и сонный городок.
А потом Шутворт накрыла волна ужаса. Люди просыпались от ощущения смертельного страха и в панике выскакивали на улицы еще до того, как по стенам и крышам домов забегали многоногие членистые твари, одним только видом вызывая истерику и помешательство. Гигантские пауки, крабы, змеи и другие кошмары проникали в дома через окна, двери, печные и каминные трубы, оставляя на залитых кровью улицах высосанные и обмякшие до неузнаваемости трупы… А следом пришли и поселились в домах морги – черные, холодные и бездушные подобия людей.
Целые сотни лет… Достаточный срок, чтобы опомниться. Сергей поднял голову:
– Неужели не сопротивлялись?
– Что? – Новый товарищ и учитель не сразу оторвался от своих мыслей.
– Ну… Собрали бы какие есть пушки, обкатали в серебро ядра и бомбанули бы так, чтобы рога в одну сторону, а копыта в другую…
Харон скатал в комок самый крупный листок и, прицелившись, метнул в пригревшуюся на солнышке маленькую ящерку. Ящерка, сверкнув длинным хвостом, юркнула под камень.
– Если пойдешь, как собираешься, через Рох, то увидишь защитные валы укреплений и покореженные пушки… Его невозможно остановить. По крайней мере никто не знает как.
Сергей, прикрыв глаза от солнца ладонью, посмотрел вперед, где в паре километров за холмами клубился белесый туман.
Рох… Он много лет медленно и неумолимо наступал, метр за метром расползаясь чудовищной язвой по зеленому полуострову Подгорья, год за годом подбирая под себя все новые и новые земли. Это не вызывало сильного беспокойства, пока касалось только горных областей Северного и малоизученных болотистых лесов Центрального Шеола. Империя оказалась отрезанной – торговые караваны не могли пройти через Нагорный перевал, а посланные по морю купеческие суда не возвращались. Но Империя… Она хоть и большая, но где-то там, за грядой, а густые, малопроходимые, болотистые, полные тайн леса Центрального Подгорья и так всегда вызывали множество сказок и легенд. Слухи – это всегда полуправда.
Люди хоть и нахмуренно, но без волнения бросали взгляд за далекий горизонт. Дескать, где-то там, далеко, в мрачных дебрях, где живет страшный старый Боганда, ходят огромные насекомые и мертвецы и ищут грешников… В портовых кабаках брови бывалых матросов суеверно вздымались: «Чтоб не хватила нелегкая, как тот горный Шутворт…» Иные со знанием дела мрачно кивали: «Империя – это все она…»
Но Рох наступал. Тихо, незаметно, но неуклонно – его продвижение никогда не останавливалось. Год за годом, десятилетие за десятилетием, поколение сменялось поколением, сказки и легенды обрастали подробностями, полуправдами и домыслами. Но грязно-белесый туман постепенно поглотил горы, леса и болота Центрального Шеола и неотвратимо приблизился к густо заселенному югу. Угроза перестала быть легендой гор и лесов и ледяным дыханием неизбежности нависла над королевствами Подгорья. Это больше походило на панику.
Люди бросали поколениями насиженные места, грузили, какой могли увезти, скарб, и к морю потянулись обозы беженцев. Приморские города переполнялись, несмотря на принимаемые меры, вместе с людскими бедами пришли голод, недостача вещей первой необходимости, голодные бунты и мятежи. Загорающиеся там и сям очаги конфликтов дополнились грызней между собой южных королей, и начали вспыхивать подгорные войны, кровопролитные и жестокие.
Все это было, конечно, очень глупо – в них не могло быть победителей. Многие не боялись умирать, а многим, несмотря ни на что, хотелось жить – это добавляло ненависти и жестокости, не нашедшие выхода эмоции и страх перед Рохом выплескивались друг на друга. Одна только последняя битва у Брахма-Гута унесла жизни более пятидесяти тысяч человек… Человек убивал человека, а Рох продолжал приближаться.
Сергей оторвал взгляд от далеких холмов.