– Что же это за давление такое…
Харон начал скатывать новый листок в комочек.
– Тебе трудно понять – ты не из этого мира. Ты его почти не чувствуешь. Когда туман близко – панический страх и ужас в сердце. Шеольцы переносят это с большим трудом.
– Но ведь Белый орден может…
– Совсем недолго. От силы несколько дней. И все у них сокрыто тайной… Но я слышал, у них к этому длительная подготовка. Концентрация, пост, какие-то чтения…
Сергей тоже оторвал от кустика листок. С Белым орденом все было очень непонятно. Он существовал всегда, но свою власть обрел во время последней подгорной войны.
Тогда, после большой битвы у небольшого городка Брахма-Гут, была поставлена точка. На снятые с коней походные седла уселись двенадцать королей – все правители Южного Шеола. Верховный магистр ордена не говорил долго – он дал клятву и был заключен договор. Все очень хотели верить в это, люди устали бояться будущего. И их надежда сбылась. Это было невероятно, но Белый орден смог остановить Рох. Никто не знает как, но уже пять лет колеблющаяся зыбкая стена тумана стоит на месте почти у границ Южных королевств, прекратив свое поступательное продвижение. Надолго ли? Кто ответит…
Сергей щелчком отправил комок листка в сторону холмов.
– Что это за напасть такая? Туман не может покрывать все. Колись, Харон, что там внутри? Кроме монстров. Только не говори, что ты никогда не думал про это.
Харон усмехнулся:
– Морги…
– Я не об этом.
Новый товарищ помедлил с ответом.
– Говорят, что Рохом командуют демоны, вышедшие из ада…
– Говорят?
– Ну… – Харон опять помедлил. – Иногда находились мудрецы, которые колдовством и магией вызывали демонов Роха прямо у себя в домах. Они губили свои души и души близких им людей и быстро теряли человеческий облик.
Сергею этого было мало:
– А ты сам? Что думаешь ты сам?
– Я ничего не думаю. Я никогда не заходил далеко. Говорят, где-то там есть странные мрак-шахты, открывающие для поборовших свой страх пути… И светится подземным светом долина Ишим-Мат, и летает огромная птица Рух, и блестит фонтанами затерянный Рафор. Кстати, если кто-то увидит струи воды в фонтанах затерянного города, то у него сбудется любое желание… А позади всего этого потихоньку наступает Ночь. Сказки. Люди любят придумывать сказки. Да-да, говорят! Что ты улыбаешься, как кретин? Я никогда не заходил далеко. – Хоть голос Харона и казался ворчливым – в глазах пряталась смеющаяся искорка. У них с первого дня установились свободные, дружеские отношения, и оба любили подтрунивать друг над другом.
– А Белый орден?
– Вряд ли далеко.
Сергей замолчал. Среди рыцарей ордена существовали люди, которые ходили в туман, – о них рассказывали легенды. Какой-то довольно долгой подготовкой и концентрацией воли они превозмогали смертельный ужас Роха и даже сражались с монстрами. Рох, оказывается, нес не только смерть, но, бывало, давал и жизнь. Внутренние железы паукообразных выделяли эмацею – жидкость, обладающую поразительными свойствами и являющуюся панацеей от множества болезней.
Странно это все… Как сон.
– Странно все…
– Конечно, – согласился Харон.
– Да я о другом…
Сергей задумался. Потом наконец сказал:
– Взять хотя бы ваши названия: Шутворт, который погиб первым, Эдинпорт, Нагорт, Рафор – похожи на наши, только английские, названия. А вот Ишим-Мат, Шаридан, Брахма-Гут, Аши-Яд – это что-то восточное…
Харон усмехнулся:
– У кого о чем болит голова… Слова как слова. Все люди везде одинаковы. Помнишь про Вавилон?
Сергей улыбнулся. Харон еще в первые дни после Роха рассказал ему древний миф – дескать, люди решили построить башню высотой до неба, а Бог прогневался за это, и, короче, все заговорили на разных языках. Этим у него объяснялось знание Сергеем местного наречия – вишь ли, языковой барьер существует только в сознании самих людей. Специальный. Для чего-то… Это было тем более странно, ибо Сергей осознал, что он разговаривает не на русском – на каком-то другом, неожиданно знакомом языке, которым владел в совершенстве. После Роха и членистоногих он перестал чему-то удивляться, но здесь его заинтересовало совсем другое: у них была одинаковая история? Он хорошо помнил библейский сюжет о Вавилонском столпотворении…
Харон с усмешкой смотрел на него.
– Ладно, не ломай голову. Твои восточные названия – это горские слова. Давно, до того, как сюда приплыл сам Командор и основал первый город, здесь, в Подгорье, жили горцы.
– Куда же они делись? – Сергей нахмурился. – Их что, всех…
Харон удивился:
– Ты чего такой кровожадный? Они смешались с людьми с материка. Правда, в горах еще и сейчас встречаются независимые и довольно недружелюбные поселения. Там, куда не добрался Рох…
– Все равно странная похожесть. А иные – совсем одинаковые.
Харон не любил зря ломать голову.
– Не вижу ничего странного. У нас похожая история. Может, она еще и общая?
Сергей покрутил головой.
– Вряд ли общая, Харон. Мои так расхваленные тобой способности в бою – не природный талант. Мне здесь легче, потому что здесь меньшая сила тяжести, чувствительно меньшая. И больше кислорода. Отсюда, и только отсюда – реакция и сила. У нас разные миры, Харон, хоть внешне мы и совсем одинаковы.
В воздухе проплыл тихий и очень мелодичный звук, похожий на флейту. Харон обернулся назад.
– Кажется, нас зовут ужинать…
Сергей выглянул из-за валуна. Они сидели на взгорке, а внизу виднелись разбросанные между холмами юрты и временные шалаши стойбища кочевого народа. Там и сям поднимались дымки многочисленных костров, пятнами выделялось развешанное для просушки белье, фыркали и храпели стреноженные, обмахивающиеся хвостами лошади. В воздухе слышались звон посуды, веселый гомон всегда неугомонной детворы, покрикивания озабоченных мам и хозяек… Мирные кочевые племена Ушвары. За холмами поднималась пыль – мужчины гнали скот с пастбищ домой.
Сергей обернулся:
– В Шеоле знают об Ушваре?
– Вряд ли. – Харон нахмурился. – Кто может знать, что в глубине Роха иногда встречаются нетронутые уголки? Никто не может пройти Рох живым.
– Кроме тебя… Сколько тебе лет, Харон?
Новый товарищ улыбнулся:
– Какая разница? Время в Рохе течет по иным законам…
Глава 4
– Я знаю, маркиз хочет сразу после Шаридана везти к себе, в Аш-Тар. По закону после венчания у меня должно быть еще семь дней. Моих семь дней.
– Это не закон, ваше высочество. Это традиция.
– Это важно? Сейчас многие мелочи приобрели статус закона.
– Важно. Но мы настоим на этом. Я не думаю, что после венчания маркиз будет столь щепетилен.
Эния задумалась. Первый советник и вице-канцлер Оле Харм сделал извинительный жест рукой – другая рука у него была занята внушительной стопкой папок и бумаг.
– Простите, ваше высочество. Дела….
И, поклонившись, заспешил к лестнице, к поджидавшему его министру каналов и водной акватории. Илламия взяла сестру под руку.
– Пойдем, Эни. Он сделает все как надо.
– Надеюсь. – Эния вздохнула. – Но я уверена, маркиз будет очень щепетилен.
Они поднялись по лестнице и вышли в боковую галерею – двое гвардейцев стражи на площадке привычно вытянулись, прижав боевые алебарды. Длинный коридор украшали статуи предков и других знаменитостей, тянувшиеся попарно вдоль стены необозримой длины. Другая сторона широкими окнами выглядывала в парк.
Эния остановилась возле незастекленного окна.
– Наверное, все это зря. Нет смысла чего-то добиваться. Никто и никогда еще не победил свой рок…
– Глупости. Мы часто превратно понимаем предсказания. Что было сказано?
Люди испокон веков отличались крайним любопытством – кому не хотелось знать, что его ждет? Многие дворянские семьи специально приглашали к детям странствующих горских старцев-провидцев, они свои непростые, иносказательные слова пророчеств говорили далеко не всем. Но если подобное кому-то суждено было услышать, то это всегда сбывалось. Правда, в большинстве случаев осознавалось уже после… Энии в детстве было предсказание – странное и пугающее… Предсказания почему-то бывали только детям.
– Что я познаю любовь через три жизни и Рох…
– Вот именно – любовь. – Илламия успокаивающе взяла руку сестры в свою. – Любовь, Эни. Это не о маркизе.
Эния отвернулась в сторону.
– Какая разница. Это метафора. Познать Рох – как раз про меня. Где я еще смогу познать гибель, как не у маркиза…
«Или не познать», – подумала она про себя, вспоминая совет старого эдитора.
– Да не помню я толком…
– Темнишь ты, Харон. Только не знаю почему. Я хорошо помню нашу встречу – «Понятно… Еще один». Ты сразу понял, что я не из этого мира. На основе уже имеющейся какой-то базы своих знаний и опыта. Каких?
– Ты как клещ… У вас все такие вредные?
– Нет. Гораздо хуже. Я еще ласточка.
– Я тебе уже все рассказал. Потрошитель.
– Почти ничего. Что знаешь о двоих. Первый был в доисторические времена. Второй… Почти так же.
Сергей уселся на перевернутую корзину у входа в шатер, основательно настраиваясь на обстоятельный разговор. Харон про себя улыбнулся – хитрый Сергей специально перегородил вход. Вот дотошный…
– Доисторические… Языкастый. Не доисторические, а пару сотен лет назад. Еще до Роха. И до меня, ясен огород. А второй – лет десять назад. Мне действительно тебе нечего сказать. Он ушел через туман, и больше я его не видел.
– И не слышал?
– Я только слышал, что он прошел Рох. Туман тогда уже добрался до Юга. Он, может, давно умер.
– Он что, был стар?
– Да нет, вроде тебя, может, моложе. Но тогда были подгорные войны.
Харон вздохнул и склонился над иголкой, стараясь вдеть крепкую нить из конского волоса. Он ремонтировал плетеную уздечку, аккуратно разложив на полу сбрую своего коня. Сергей задумчиво наблюдал за ним.
– Ты один такой, Харон? Или еще кто-то где-то…
Старый воин удивленно поднял голову.
– Ну… Ты как-то говорил, что родился в Рохе. Он прошел над тобой… И у тебя иммунитет. Почему он не тронул тебя?
Старый воин аккуратно воткнул кончик иглы в кожаный переплет, отложил упряжь в сторону и прямо взглянул Сергею в глаза:
– Дорогой мой. Ласточка. Ты знаешь, сколько лет я задаю себе этот вопрос? Рох убил мою мать. Во время родов. И всех близких. И не тронул меня. Знаешь, чем я живу?
Сергей промолчал – вопрос был явно риторический.
– Ненавистью. И надеждой.
– Надеждой?
– Надеждой на то, что ты разгадаешь его. И тогда расскажешь мне, для чего я остался жить.
Сергей невесело усмехнулся:
– Ты шутишь? Кто я такой?
– Именно это я и люблю в людях. Когда они не мнят о себе что-то особенное. Подожди минутку – я кое-что приготовил для тебя… Возьми.
– Что это? – Сергей с удивлением рассматривал лежащее на его ладони кольцо. Массивное, с печатью, с какими-то вензелями…
– Кольцо…
– Я догадался.
– Не ерепенься. На западе Шеола есть свободный город – Нипорог. Город семи капитанов. Он известен. Основан самим Командором. Там есть домик – с именем. Шираз. Если судьба забросит туда когда-нибудь – он твой. Будет где остановиться и жить. Это кольцо – право владения.
Сергей с сомнением посмотрел на друга.
– Мне бы хоть до Шаридана добраться… Трудноват Рох без тебя.
– Я уверен – справишься.
Сергей замер и прислушался. Чуть слышное шуршание сразу стихло. Вот холера. Четырехпалый. Похоже, он его преследует от самого форта. Осторожный…
Сергей закрыл глаза и постарался сосредоточиться, как учил его Харон. Так… Цепочка огоньков слева – похоже на панцирных крабов. Неповоротливые, абсолютно безопасные, если по дурости не угодить к ним в широкие клешни. Да и далеко. Еще одна маленькая звездочка, красненькая – этот поопасней, но тоже далеко. И движется в другую сторону. Ага. Вот ты где… Сзади. Целое пятнышко. Правда, неясное, тусклое… Почему выжидает?
Сергей открыл глаза и начал внимательно разглядывать белесую мглу. Туман был не слишком густой – шагов на тридцать-сорок видно совсем хорошо. Большие ветвистые и засохшие деревья, похожие на каштаны, – печальное зрелище. Почему в Рохе чуть ли не все сохнет? Раньше здесь был бор… Никого. Вот паразит. Где-то у того дерева… Или на дереве. Почему не нападает? Кузнечик, елки. Ладно, подождем…
Сергей повернулся и опять двинулся вперед, мягко и бесшумно, Харон называл это – «стелющийся ход».
Что за «беда»? Каждый раз непонятная заминка вроде паузы… У Харона все по-другому – учуял, кинулся, бой. Если учуял. Харона они вообще редко чуют. А тут… Как будто насекомое размышляет: бросаться или нет? Кушать или ну его в баню? Вот только размышлять они не умеют – один голый инстинкт. Только непонятный какой-то… А может, немножко размышляют? «Так-с, обед. Аппетитное, сочное – двуногое. Начинаем с левого бока или правого?» Сергей улыбнулся – все это, конечно, глупости. Скорее всего у них какая-то установка. На шеольцев. И Сергей в эту установку немножко, совсем немножко, не вписывается. Потому что не из этого мира. Отсюда и заминка… Получается, что они просто чьи-то исполнители? Как роботы? Чья же эта воистину адова работа?.. Может, и есть – ада?
Так. Что это, кусты? Опять твердые, «наждачные», колючие, скрывающие всякую напасть кусты? Не люблю кустов. Сергей поднял голову и посмотрел на смутное пятнышко солнца. В левый глаз. Значит – туда. За кусты. Может, попробовать обойти?
Он осторожно двинулся вдоль зарослей высокого перепутанного кустарника без листьев. Только недалеко. Иначе можно сбиться с пути и не выйти к камышовому озеру. Харон ничего не говорил про кустарник. Сколько его тут наросло…
Сергею стало немного грустно. «Прости, Лена. Прости. Простите, Сашутик и Машутик. Я опять улыбаюсь, опять шучу. Я опять что-то чувствую, правда, не очень хорошее – риск и опасность. Там, дома, меня было трудно удивить и напугать. Я ничего не хотел. И не хотел жить – все было скучным, тусклым и серым. Без вас. И здесь вас нет, но тут все другое. Страшнее или нет – не знаю. Кровь везде одинакова. Но все это, вместе взятое, меня здорово встряхнуло. И не только встряхнуло, но перевернуло, вывернуло и возвернуло обратно. Простите меня, но мне легче. Я опять что-то почувствовал, пусть это страх и дрожь в коленях. Но это уже жизнь. И какой-то вкус. И смысл. Смысл понять – что это и для чего я здесь? Прости, Лена, прости за то, что я улыбаюсь».
И почему-то Сергею стало легче от этих мыслей, что-то спокойное и хорошее ложилось на сердце. Как будто Лена, или нет, кто-то другой, тот, в чьих руках души и судьбы, если он действительно есть, ласково провел рукой по голове: все хорошо, не бойся, ты на правильном пути…
Так, стоп. Тихо. Паутина. Сергей с опаской смотрел на чуть поблескивающие впереди, в десятке шагов, серебристые нити, густо перечеркивающие поляну. Тихо. Тихо. Осторожно. Назад. Медленно. Паутинные пауки – одни из самых опасных в Рохе. Очень трудно бороться с липкой и прочной паутиной, опутывающей тебя со всех сторон. Еще тише. Еще осторожней… Что это?
В тумане темной громадой вырисовался паук, завалившийся набок на земле. Сергей осторожно подошел ближе, держа наготове клинок и придвинув ближе к руке за поясом карабин. Карабин – особо ценную вещь в Шеоле – подарил Харон с указанием никогда не использовать. В Рохе нельзя производить резкие звуки. Разве только когда погибаешь.
Сергей медленно приблизился к неподвижной громаде застывшего тела – пауки не умели притворяться, картинно завалившись набок. Присел на корточки, рассматривая снизу хищные контуры. Паутинный черный ахаманид. Мертвый. Совсем недавно. Целый. Не изодранный. Не объеденный. Без передних ног. И без усов…
Сергей выпрямился. Люди! Это люди! Значит, и правда скоро конец! Он почти дошел! Люди не могут заходить далеко… Ой-ой.
Внезапно какая-то сила сдавила его руки у плеч, с обеих сторон, и приподняла от земли… Холера! Четырехпалый! Он совсем забыл про него.
Сергей с силой рванул ноги вверх, на миг увидев перевернутое зеленое, длинное, похожее на бревно тело. Резко рубанул – благо меч оставался зажатым в руке – по плечевым суставам поднявших его в воздух лап. Скорей, пока он не успел опутать и зажать своими длинными, но очень верткими ногами. Вот черт… Никогда нельзя допускать с четырехпалым близкого контакта. Еще р-раз. Еще. Теперь вверх. И вниз – ноги уже вовсю отбиваются от конечностей монстра. Еще раз вниз.