Во Франции до проведенной реформы, привнесшей изменения, которые вступили в силу с 01.10.2016, также сложно было говорить о наличии какого-либо универсального механизма защиты «слабой» стороны договора. Суды иногда вмешивались в несправедливые договоры с неразумным встречным предоставлением, используя расширительное толкование правил об ошибке, обмане, о принуждении или об отсутствии основания обязательства. При этом отсутствие основания и, следовательно, недействительность договора признавались в случае, если цена в договоре была «смехотворной». В 1978 г. был принят Закон о защите и информировании потребителей товаров и услуг, положения которого затем были воспроизведены в Потребительском кодексе Франции. Возможность судебного контроля за справедливостью условий изначально распространялась только на потребительские договоры и на договоры, где «слабой» стороной являлся предприниматель, который заключил подобный договор для личных нужд. В 2008 г. Торговый кодекс Франции предусмотрел возможность судебного контроля и за предпринимательскими договорами, но данное положение практически не применялось. С изменениями, вступившими в силу с 01.10.2016, в Гражданском кодексе Франции появился ряд положений, расширяющих компетенцию судов контролировать содержание договоров. Во-первых, ст. 1170 ГК Франции предусматривает, что любое условие, которое лишает смысла основное обязательство, является недействительным. Во-вторых, ст. 1143 ГК Франции предусматривает, что основанием недействительности условия будет наличие того факта, что одна сторона злоупотребила зависимым положением другой стороны, вынудила ее принять обязательство, которое эта сторона никогда не приняла бы, не находясь в зависимом положении, и извлекла из этого очевидно чрезмерную выгоду. В-третьих, ст. 1171 ГК Франции закрепляет универсальный механизм контроля за содержанием договоров присоединения, в случае если условия создают значительный дисбаланс между правами и обязанностями сторон договора, не ставя возможность контроля в зависимость от субъектного состава договора. Таким образом, во Франции критериями являются лишение условием смысла основного обязательства, злоупотребление зависимым положением (которое признается принуждением в соответствии со ст. 1143 ГК Франции), критерий стороны-потребителя (в соответствии с Потребительским кодексом Франции), присоединение к договору (в соответствии со ст. 1171 ГК Франции).
В Германии до закрепления универсального механизма контроля за справедливым содержанием договора суды использовали § 138 ГГУ, чтобы бороться с несправедливыми условиями и исключать их из договора, и § 242 ГГУ – чтобы воспрепятствовать несправедливому использованию договорных прав и при необходимости скорректировать права и обязанности сторон. Зачастую § 138 и 242 ГГУ применялись совместно. В 1976 г. был принят Закон о регулировании общих условий договоров, который предусматривал возможность судебного контроля за справедливостью условий, включенных как в потребительский договор, так и в договор между предпринимателями. После реформы 2002 г. положения этого Закона были включены в ГГУ (§ 305–310). Так, в соответствии с § 307 суды могут проверять условия договоров на предмет их справедливости, если данные условия попали в договор через стандартные формы одной из сторон. Сфера судебного контроля расширяется в § 310 (3) (2), который позволяет судам оценивать содержание потребительского договора вне зависимости от критерия стандартизации условий. Для этого достаточно установления того факта, что условия были сформулированы заранее «сильной» стороной, а потребитель не мог повлиять на их содержание. Данное расширение судебных полномочий было следствием исполнения Директивы № 93/13/ЕЭС Совета Европейских сообществ «О несправедливых условиях в договорах с потребителями» (далее – Директива № 93/13/ЕЭС), которая позволяет контролировать содержание потребительских договоров, если условие не было предметом переговоров. Таким образом, в Германии критериями являются стандартизация для договоров, заключенных между предпринимателями (в соответствии с § 307 ГГУ), и отсутствие индивидуального согласования для потребительских договоров (в соответствии с § 310 (3) (2) ГГУ).
В США существует универсальный механизм контроля за несправедливыми условиями, закрепленный в ст. 2-302 Единообразного торгового кодекса США, через который решаются любые вопросы о возможности вмешательства в договор. Данная статья позволяет суду признать договор недействительным, исключить спорные условия из договора или изменить их в том случае, если будет установлено, что какое-то условие было несправедливым «на момент, когда договор был заключен». В судебной практике и доктрине «несправедливость на момент заключения договора» трактуется как необходимость проходить двухступенчатый тест для оправдания вмешательства в договор: сначала необходимо доказать «процедурную несправедливость» и только после этого приступать к материальной составляющей теста, т. е. к проверке условий на их содержательную справедливость. Процедурной несправедливостью, в частности, признается: недостаток знаний у «слабой» стороны; использование сложного для понимания языка; отсутствие возможности изучить договор и навести справки о предлагаемых договорных условиях; отсутствие значимых переговоров, «запрятывание» спорного условия в большом объеме текста, написание его мелким шрифтом; непривлечение должного внимания контрагента к спорному условию. Все обстоятельства, свидетельствующие о процедурной несправедливости, подразделяют на две группы: проистекающие от недостатка знания «слабой» стороны и от недостатка ее возможности выразить свою волю или, по-другому, свидетельствующие об удивлении и свидетельствующие о принуждении.
В соответствии со ст. 3 Директивы № 93/13/ЕЭС критериями оценки справедливости договора являются критерии стороны-потребителя и отсутствия индивидуального согласования условий.
PICC в ст. 3.2.7 предусматривают возможность судебного контроля в случае, если одна из сторон воспользовалась зависимостью другой стороны, ее тяжелым экономическим положением, крайней нуждой или ее непредусмотрительностью, неосведомленностью, неопытностью, неумением вести переговоры. PECL в ст. 4:109 закрепляют такие же условия, как и PICC в ст. 3.2.7, но также в качестве отдельного условия вмешательства в договор устанавливают отсутствие индивидуального согласования положений договора (ст. 4:110). DCFR также предусматривают такие условия контроля, как злоупотребление доверительными отношениями между сторонами, зависимостью одной стороны от другой, нуждой, неопытностью, невежественностью (ст. II.–7:207). Что касается универсального механизма, DCFR предусматривают разные правила контроля за содержанием договора, заключенного между предпринимателем и потребителем (ст. 9:403), между двумя потребителями (ст. 9:404) и между двумя предпринимателями (ст. 9:405). При этом критерий стандартизации условий положен в основу контроля за содержанием договора, заключенного между двумя предположительно равными сторонами (между двумя предпринимателями или двумя потребителями), а критерий отсутствия индивидуального согласования положен в основу контроля за содержанием договора, заключенного между предпринимателем и потребителем.
1.3. Универсальные критерии судебного контроля
Все закрепленные предпосылки для проведения судебного контроля – зависимость одной стороны от другой, нужда, неопытность, участие потребителя, присоединение к стандартным условиям – имеют общую черту: одна из сторон приобретает в силу различных причин и обстоятельств власть над договором и его условиями. Таким образом, между сторонами создается неравенство переговорных возможностей, т. е. неравенство в возможностях влиять на содержание договора. Индикатором и проявлением неравенства переговорных возможностей на практике будет затруднительность для «слабой» стороны в согласовании иного содержания условий договора. То есть если «слабая» сторона из-за неравенства переговорных возможностей будет лишена возможности свободно выражать и «проводить» в договор свою волю, то из этого следует, что «сильная» сторона, наоборот, будет находиться в положении, благоприятствующем выражению и «проведению» в договор сугубо ее воли.
Однако одного дисбаланса в переговорных возможностях недостаточно: ведь и при наличии переговорной власти «сильная» сторона может «провести» в договор взаимовыгодные условия. Для оправдания судебного вмешательства в договор необходимо злоупотребление «сильной» стороной своим более выгодным переговорным положением в форме внедрения в договор односторонне выгодных и ущемляющих интересы контрагента условий. Таким образом, наличие злоупотребления идентифицируется через его результат, а именно привел ли дисбаланс переговорных возможностей к включению в договор условий, благоприятствующих только той стороне, в чью пользу такой дисбаланс существовал.
Зарубежные правопорядки, точечно закрепляя предпосылки проведения судебного контроля, основываются на том, что некоторые обстоятельства существуют как презумпции неравенства переговорных возможностей и злоупотребления данным неравенством. Так, например, факт заключения договора с потребителем (Англия, Франция) признается в качестве установленного факта неравенства переговорных возможностей и факта злоупотребления предпринимателем таким неравенством, если в договор с потребителем попадают несправедливые для него условия.
Такими же презумпциями выступают комбинация «потребитель + отсутствие индивидуального согласования» (Германия, Директива № 93/13/ЕЭС, DCFR), комбинация «B2B или C2C + стандартные условия» (Германия, Франция, Англия, DCFR), «отсутствие индивидуального согласования» (PECL).
Проблема презумпций заключается в том, что даже если данные презумпции в 99 % случаев сработают правильно и допустят судебный контроль, когда это необходимо, все равно останется вероятность, что применение презумпций, а не стоящих за ними критериев напрямую приведет либо к неоправданности судебного контроля, либо, наоборот, к отказу от вмешательства в договор, когда это необходимо. Поэтому представляется наиболее правильным закрепление двух универсальных критериев – неравенства переговорных возможностей и злоупотребления таким неравенством – без точечных презумпций, что позволит охватить все возможные ситуации, которые могли бы оправдать судебный контроль за содержанием договора, без необходимости их казуистичного перечисления в законе.
Неравенство переговорных возможностей может создаться, например, в результате рыночной и экономической власти одной из сторон, «информационного неравенства», доверительных отношений и личной заинтересованности, наличия «морального давления», отсутствия времени и возможности вести переговоры, неопытности в определенной сфере, невозможности нанять профессионального представителя. Показателем неравенства переговорных возможностей, который в большинстве рассмотренных правопорядков закреплен в виде отдельного критерия, является использование одной из сторон стандартных условий при заключении договора. Использование стандартных условий свидетельствует о том, что одна сторона получает полную власть на одностороннее установление условий. В том случае, если сторона, получившая такую власть, злоупотребит ею и проведет через свои формуляры несправедливые по отношению к другой стороне условия, то суд получит возможность вмешаться в такой договор.
При этом в тех странах, где закреплена комбинация «B2B или C2C + стандартные условия» (Германия, Франция, Англия), сам факт использования стандартных условий создает презумпцию неравенства переговорных возможностей, достаточного для судебного вмешательства в договор в случае включения в него несправедливых условий. Однако в тех правопорядках, где подобная презумпция не закреплена (США), использование стандартных условий в договоре, заключенном между двумя предпринимателями, не будет автоматически свидетельствовать о таком неравенстве в переговорных возможностях, которого было бы достаточно для проведения судебного контроля. Суд должен будет исследовать дополнительные обстоятельства, свидетельствующие о неравенстве, такие, как, например, опытность присоединившейся стороны в подобного рода сделках, наличие у нее возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях, чтобы оправдать вмешательство в договор, заключенный между двумя предположительно равными сторонами.
2. Развитие контроля за содержанием договора в российском праве
2.1. История развития универсального механизма судебного контроля за содержанием договора
В российском законодательстве закреплены как точечные ограничения договорной свободы в виде возможности ex post контроля, так и более общие механизмы.
Отдельными основаниями судебного вмешательства в договор с целью оценки его условий можно назвать: ст. 169 ГК РФ, предусматривающую недействительность сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности; п. 2 ст. 174 ГК РФ, регулирующий оспаривание сделок, совершенных представителем или органом юридического лица в ущерб интересам представляемого или юридического лица; п. 3 ст. 179 ГК РФ, регулирующий оспаривание кабальных сделок; ст. 333 и п. 6 ст. 395 ГК РФ, уполномочивающие суды снижать размер неустойки и процентов за пользование чужими денежными средствами; п. 4 ст. 450 ГК РФ, устанавливающий обязанность уполномоченной на одностороннее изменение договора стороны действовать добросовестно и разумно при реализации своего права; п. 16 Постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54, предусматривающий возможность в определенных случаях снижать установленную плату за отказ от договора; ст. 16 Закона РФ «О защите прав потребителей», запрещающую условия договора, которые ущемляют права потребителя по сравнению с установленными потребительским законодательством; п. 3 ст. 42 Семейного кодекса РФ, запрещающий включать в брачный договор условия, ставящие одного из супругов в крайне неблагоприятное положение. Кроме того, Федеральный закон «О защите конкуренции» содержит запрет на осуществление действий занимающего доминирующее положение хозяйствующего субъекта, а также соглашения между хозяйствующими субъектами, согласованные действия хозяйствующих субъектов – конкурентов, которые приводят или могут привести к «навязыванию контрагенту невыгодных условий договора».