В свою очередь условие договора о цене, которая существенным образом отличается от рыночной, действительно может свидетельствовать о злоупотреблениях на момент заключения договора. Такой договор и условия его заключения должны вызывать повышенное внимание и подлежат тщательной проверке со стороны суда. Однако без обнаруженных злоупотреблений в процессе заключения вмешательство в договор и его условия может быть оправдано только в самых исключительных случаях, когда в договор были включены «воистину аномальные условия, не оставляющие никаких сомнений в том, что разумные участники оборота в отсутствие каких-либо пороков воли такие условия никогда бы не приняли». Сложно согласиться с Д.Е. Богдановым, который придерживается мнения, согласно которому суд должен иметь право «осуществлять интервенцию» во всех случаях, где имеет место неэквивалентность встречных предоставлений, в целях достижения общего социального блага.
В качестве редких исключений встречаются дела, в которых «чрезмерная» плата (144 % годовых, 365 % годовых) за пользование коммерческим кредитом не повлекла за собой судебное вмешательство в договор и его изменение в виде снижения этой платы.
Однако даже в таких делах отсутствуют убедительные объяснения занятой позиции. Напротив, по мотивировке самого суда вывод об отсутствии злоупотребления правом представляется скорее случайностью, а не осознанным решением: «…вместе с тем, с учетом длящегося характера договорных правоотношений сторон, это не исключает возможность суда при рассмотрении другого требования о взыскании процентов за пользование коммерческим кредитом за иной период просрочки платежей оценить действия общества на предмет соответствия требованиям статьи 10 Кодекса, т. е. проанализировать требования общества с точки зрения наличия в них признаков злоупотребления правом».
Поэтому особенно ценны решения, в которых невмешательство в заключенный договор объясняется именно отсутствием каких-либо нарушений или неравенства в процедуре его заключения.
Например, в одном из дел за пользование коммерческим кредитом были установлены проценты в размере 0,3 % за каждый день неоплаты товара после его поставки. Суд не поддержал ссылку ответчика на то, что истец, требуя сумму процентов за пользование коммерческим кредитом, злоупотребляет правом: «…между тем, доказательств того, что ответчик является слабой стороной договора, последним не представлено. Условие о коммерческом кредите согласовано сторонами в договоре, подписанном ответчиком без возражений. Обстоятельств недобросовестного поведения истца, равно как и злоупотребление истцом своими правами, в рамках настоящего дела не установлено».
В другом деле суд подчеркнул, что отсутствие доказательств того, что условия договора согласовывались при дефектах воли одной из сторон, не позволяет суду вмешиваться в согласованные условия: «…доказательств того, что при заключении договора заказчик действовал не своей волей и не в своем интересе, в материалы дела не представлено. Равно как и отсутствуют доказательства того, что сторонами в ходе исполнения договора заявлялось об изменении условия договора в части установленного в пункте 11.1 размера ответственности. Анализируя спорные правоотношения сторон в рамках настоящего дела, апелляционный суд не находит оснований полагать, что ответчик являлся слабой стороной контракта, свобода договора, заключенного сторонами была ограничена и ответчик не имел возможности влиять на условия данного договора, был поставлен в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора».
Таким образом, большинство рассмотренных дел свидетельствует о том, что в некоторых случаях суды игнорируют необходимость наличия злоупотребления в процессе заключения договора для вмешательства в договор и изменяют его условия, усмотрев в них несправедливость и неэквивалентность, ссылаясь на допущенное злоупотребление правом стороной, которая всего лишь смогла договориться о выгодных для себя условиях. Таким образом, суды наказывают более успешную в переговорах сторону, гарантируя защиту стороне, которая имела все возможности не допустить попадания невыгодных для себя условий в договор, но по каким-то причинам этого не сделала.
В других случаях суды делают вывод о нарушениях в процедуре заключения договора на том основании, что разумные стороны не могли согласовать условия, которые не являются взаимно выгодными и справедливыми. Если сторона допустила попадание в договор условий, которые нарушают ее коммерческие интересы, суды делают вывод о допущенных злоупотреблениях в процедуре заключения договора, не выясняя, какие именно и в чем они состояли.
И наконец, в небольшом количестве дел суды поддерживают теорию, что справедливый процесс заключения договора является препятствием для вмешательства в договорные условия, а неэквивалентность предоставлений не может сама по себе быть основанием для изменения договора, заключение которого было проявлением свободной воли его сторон.
Однако также представляется, что в исключительных случаях условие договора, устанавливающее аномально высокий размер процентов, не являющихся мерой ответственности, или, например, платы за отказ от договора, может быть скорректировано судом и без наличия установленного злоупотребления неравенством переговорных возможностей. При отсутствии неравенства переговорных возможностей вмешательство может оправдано, но только в случае, «если размер такой платы настолько вопиюще аномален и несоразмерен, что у суда нет никаких сомнений, что установление такой платы свидетельствует о заключении притворной сделки или косвенно свидетельствует о наличии при заключении договора того или иного скрытого порока воли или намерения причинить вред третьим лицам или публичным интересам». Таким образом, в качестве абсолютного исключения злоупотребление неравенством переговорных возможностей можно презюмировать при вопиющей аномальности условия.
При этом в случае платы за отказ от исполнения договора это полномочие судов вмешаться в договор, заключенный без явного неравенства переговорных возможностей, напрямую вытекает из п. 16 Постановления Пленума ВС РФ № 54: «…если будет доказано очевидное несоответствие размера этой денежной суммы неблагоприятным последствиям, вызванным отказом от исполнения обязательства или изменением его условий, а также заведомо недобросовестное осуществление права требовать ее уплаты в этом размере, то в таком исключительном случае суд вправе отказать в ее взыскании полностью или частично (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)».
В случае же процентов за пользование коммерческим кредитом, которые начинают начисляться с момента нарушения договора или за пользование денежными средствами, перерасчет которых происходит в результате нарушения, то, представляется, что у судов также может быть прямое полномочие уменьшать их размер в случае его аномальности. Хотя данные проценты и не являются мерой ответственности за нарушение обязательства, основанием их начисления (в соответствии с рассмотренными делами) является именно нарушение договора одной из сторон.
Отношение к подобным условиям и возможности распространить на них судебный контроль и при равенстве переговорных возможностей сторон подробно обсуждалось в известном деле Cavendish Square Holding BV v. Talal El Makdessi, в котором Верховный суд Великобритании изменил подход к определению допустимости размера заранее оцененных убытков. При этом было отмечено, что данный подход применяется не только по отношению к второстепенным обязательствам, выступающим в качестве ответственности за нарушение договора, но и по отношению к основным обязательствам, которые изменяются в результате такого нарушения. Так, например, перерасчет процентов за пользование займом признали в качестве такого обязательства. Для того, чтобы решить вопрос, является ли установленный размер убытков или процентов допустимым, судьями было предложено устанавливать, защищает ли спорное условие правомерный интерес кредитора, и даже если защищает, не является ли оно при этом несоразмерным, несправедливым и непропорциональным данному интересу. Было отмечено, что хотя суды и имеют право в этих случаях вмешиваться в договор при отсутствии явного неравенства переговорных возможностей, для того, чтобы понять является ли условие несоразмерным, непропорциональным и несправедливым, переговорные возможности и все сопутствующие обстоятельства включения спорного условия в договор все-таки должны оцениваться, поскольку, в случае если договор был заключен соизмеримыми по переговорным возможностям сторонами, существует сильная презумпция, что такой договор отражает действительную волю сторон и не должен быть подвергнут судебному контролю.
Таким образом, даже если в исключительных случаях допустить возможность судебного вмешательства в договор при отсутствии доказательств злоупотребления неравенством переговорных возможностей, представляется, что в рамках судебного контроля, «отправная точка» которого перенесена на более позднюю стадию, все же должны учитываться обстоятельства, имеющие место на ранних стадиях, в том числе «обстоятельства включения в договор спорного условия». Для того чтобы определить, действительно ли условие является аномальным или представляет собой защиту какого-либо правомерного интереса, является выражением принятия одной из сторон на себя предпринимательского риска или результатом взаимных уступок, судами должны быть максимально исследованы обстоятельства, предшествующие спору. Иначе говоря, модель судебного контроля, «отправная точка» которого смещена со стадии заключения договора, позволяет оценивать справедливость содержания договора применительно к конкретным обстоятельствам. Поэтому рассуждения российских судов о невыгодности условий и о неэквивалентности встречных представлений в отрыве от каких-либо попыток оценить обстоятельства, сопутствующие включению в договор спорного условия, представляются не совсем обоснованными.
Заключение
В разных странах закреплены разные механизмы судебного контроля, но с общей чертой: вмешательство в договор оправдывается только в случае, когда его содержание формируется в результате злоупотребления одной из сторон своим более выгодным положением при его заключении. Таким образом, именно отсутствие фактического согласия «слабой» стороны, вызванное недобросовестным поведением «сильной» стороны, стало водоразделом между принципом стабильности договора и принципом справедливости его содержания. Поэтому для того чтобы оценивать содержание договора на предмет справедливости, необходимо, чтобы критерий злоупотребления неравенством переговорных возможностей был установлен.
Российские суды демонстрируют склонность проверять условия договора на предмет их справедливости исходя из лежащей на сторонах обязанности действовать добросовестно в договорных отношениях, а также из собственных представлений об эквивалентности и разумности встречного предоставления. В большинстве рассмотренных дел суды даже не делают попытку исследовать переговорные возможности сторон и найти злоупотребление в процессе заключения договора для оправдания вмешательства в договор. Таким образом, со стороны судов наблюдается полное пренебрежение условиями судебного контроля, которые заложены в ст. 428 ГК РФ.
А.И. Дорохов
Соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства
Законодательное признание кумулятивного принятия долга поставило вопросы о сфере применения данной относительно новой для российского правопорядка правовой конструкции, о решаемых ею задачах в рамках гражданского оборота. Кроме того, особое внимание привлекает соотношение кумулятивного принятия долга и поручительства, так как складывающиеся между кредитором, первоначальным и новым должниками отношения характеризуются наличием обеспечительного элемента.
Автор статьи исследует природу возникающих в рамках кумулятивного принятия долга и поручительства правоотношений в исторической и компаративной перспективе, выявляет критерии отграничения данных правовых конструкций друг от друга, анализирует возникающие в связи с этим на практике проблемы, а также способы их решения.
A.I. Dorokhov
Correlation between Imperfect Delegation and Suretyship
The legislative recognition of imperfect delegation has raised some questions about the area of application of this legal framework relatively new for the Russian legal system; about problems it handles as part of civil circulation. Besides, special attention is paid to the correlation between imperfect delegation and suretyship, because the relationships between the creditor, the original and the new debtor are characterized by the presence of an element of security.
The author explores the nature of the legal relationships arising in the framework of the imperfect delegation and suretyship of legal relations in historical and comparative perspectives, reveals the criteria for delimitation of these legal frameworks from each other, analyzes practical problems arising in connection with this aspect, and the ways to solve these problems.
Введение
Недавнее закрепление в российском правопорядке конструкции кумулятивного принятия долга является следствием предпринимаемых отечественным законодателем действий, направленных на совершенствование гражданского законодательства в рамках его реформирования. В связи с появлением правового регулирования серьезный интерес представляет сравнение кумулятивного принятия долга с иными правовыми конструкциями, в частности, с поручительством, поскольку их общим характерным признаком является существование дополнительного обязанного лица, в большей степени гарантирующее кредитору исполнение первоначального обязательства.
1. Кумулятивное принятие долга как гражданско-правовая конструкция
Развитие рыночного оборота с неизбежностью приводит к возрастанию динамичности отношений участников внутри рынка, что позволяет им изменять субъектный состав гражданско-правовых обязательств с помощью различных правовых конструкций. К примеру, принятие долга должника другим лицом предполагает полную замену обязанной по договору стороны. В отечественном правопорядке такой эффект достигается при использовании конструкции перевода долга согласно § 2 гл. 24 ГК РФ.
Наряду с данной конструкцией, существовавшей с момента принятия части первой ГК РФ, предполагающей совершение сделки между первоначальным и новым должником с согласия кредитора, с 01.07.2014 участникам предпринимательских отношений доступна новая разновидность перевода долга, совершаемая на основании соглашения между новым должником и кредитором. Ключевым моментом такого перевода долга является то обстоятельство, что вступление в обязательство нового должника по общему правилу не влечет выбытия первоначального должника из обязательства. Тем самым отечественный законодатель, основываясь на европейской традиции, закрепил существование одной из двух моделей кумулятивного принятия долга (kumulative Schuldübernahme), в рамках которой третье лицо по соглашению с кредитором вступает в уже существующее обязательственное правоотношение в качестве нового должника, что принципиально отлично от последствий полноценного (привативного) принятия долга (privative Schuldübernahme). Таким образом, то обстоятельство, что конструкция кумулятивного принятия долга существует в рамках перемены лиц в обязательстве и в то же время обладает обеспечительным эффектом, приводит к вполне обоснованному вопросу о ее правовой природе, назначении и месте в системе иных гражданско-правовых конструкций.
1.1. Соглашение кредитора и нового должника как основание для кумулятивного принятия долга
Конструкция кумулятивного принятия долга аналогично большинству иных современных гражданско-правовых конструкций имеет своей отправной точкой римское право. По свидетельству К.П. Победоносцева, во времена существования древнеримского государства в целом принятие долга было возможно в форме делегации (delegatio), которая устанавливалась соглашением кредитора и должника, и в форме экспромиссии (expromissio), которая устанавливалась соглашением кредитора и третьего лица и предполагала полную замену должника. В свою очередь экспромиссия представляла собой разновидность более общего родового института, известного под терминами intercessio или interventio, где относилась к так называемой привативной (полной) интерцессии (intercessio privativa). Помимо нее еще было известно совместное вступничество (intercessio cumulativa), в котором должник продолжал оставаться обязанным перед кредитором лицом после присоединения к его долгу третьего лица. Таким образом, главным основанием появления кумулятивной интерцессии являлось специальное соглашение, заключаемое между кредитором и новым должником без какого-либо участия первоначального должника.