От вазы эпохи Минь. Ваза эпохи Минь на ощупь совсем не такая, как ваза эпохи Цинь, кстати.
От бесчисленных полотен живописи, от гобеленов, от золотых кубков и старинного оружия, от узорных императорских шкатулок из слоновой кости. От шероховатого листа с рисунком Моне, когда она впервые увидела Матвея…
От его рубашки и его руки. От роз, что дарил ей Дима, от булочек, что пекла Мила. А теперь вот от внутренней обшивки самолета. Она такая легкая, невесомая, но прочная. Материал будущего.
Стюардесса принесла ей шампанского и фруктов. Самолет набрал высоту. Она летела в Лондон, она летела одна!
У Юли в путеводителе было бесчисленное количество закладок: первым делом она, конечно же посетит Национальную галерею и галерею Тэйт. Потом Британский музей, Тауэр и Гайд-парк. Потом посмотрит Трафальгарскую площадь, Вестминстерское аббатство и знаменитый Биг-Бен. Съездит в Гринвич. Только бы на все хватило времени, у нее всего шесть дней и работу никто не отменял!
Выйдя из здания аэропорта, Юля села в черный кэб, чтобы показать свою значимость, так велел ей Борис. Все достойные люди в Англии путешествуют исключительно в черных кэбах. Но сколько же здесь красивых машин, все такие яркие, блестящие! Они летели по автостраде, темнокожий водитель контролировал руль одним пальцем и равнодушно смотрел куда-то в окно, на Юлю он не смотрел.
У нас нет таких автострад, таких огромных дорог, которые, словно серые артерии опутывают город со всех сторон! И как быстро они едут, как же он может не смотреть на дорогу, как может держать руль одним только пальцем! Но вот они въехали в юго-западную часть города, и окружающая картина поменялась: появились невысокие двухэтажные особнячки, многие из которых были построены в викторианском или псевдовикторианском стиле. Как это удивительно – жить в собственном доме в большом городе! В Москве ей не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, здесь же все удивляло и поражало воображение.
В отеле в Южном Кенсингтоне Юлю в первую очередь впечатлил даже не слишком вежливый портье-индус в красной униформе, а наличие в номере собственного чайника, с пакетиками чая, кофе и даже сливками! Это же надо свой чайник! Обычно чай в гостинице всегда приходилось заказывать или брать горячую воду из нагревателя в коридоре.
Юля приняла душ, приятно удивившись наличию халата, напоминавшего тот, что Аня Вишнякова украла в Турции, завернулась в его мягкую вафельную ткань, сделала себе чай и расслабленно задумалась. Она устала, но ведь она в Лондоне, неужели же будет сидеть дома в свой первый вечер! С другой стороны – завтра на работу и прямо с утра важная встреча. Юля должна была показать портфолио клиентов НАДа представителям Кристис. День может оказаться тяжелым! А если сложится, вечером она посетит Национальную галерею. На часах было уже семь, поэтому Юля решила просто пройтись по району и возможно купить билет в театр. Она столько слышала о королевских театрах Лондона, нельзя упускать возможность посетить хотя бы один из них. Знала она и то, что купить билет можно в кассе на Лестер-сквер. Хорошо бы поехать и найти эту кассу, судя по карте метро это совсем недалеко. Можно заодно чуть-чуть прогуляться по знаменитой Оксфорд-стрит.
Юля мечтала, что если останется время, она добежит до Эбби Роад, чтобы увидеть первую звукозаписывающую студию «Битлз». Надька слушала «Битлз», и ноты «Белого альбома», «Элинор Ригби» и «Your mother should know» навсегда врезались Юле в память, вызывая прочную ассоциацию с детством. Как Надька с наушниками на голове, подпевала, пританцовывая в своей комнате, а когда мамы и бабушки не было дома включала старенький проигрыватель на полную громкость и тогда волшебная музыка лилась из окна на улицу, рок-н-ролл растекался по деревне, привлекая к их дому таких же битломанов. Она сфотографирует эту студию и купит там кружку и кепку для Надьки, то-то будет радости! Сама же она хотела посетить дом 221-Б на Бейкер-стрит, потому что не было книжного героя, который был бы ей так же близок, как Шерлок Холмс.
Юля с детства чрезвычайно много читала, и порой она задумывалась над тем, почему из всего огромного многообразия персонажей она ощущала такую невероятную душевную близость именно с этим худощавым меланхоличным англичанином, живущим в далеком Лондоне, в другом веке, и более того – не имеющим никакого отношения к искусству.
Впоследствии ей казалось, она нашла ответ на этот вопрос. Холмс несомненно не проживал свою жизнь зря. Он помогал людям. Он умел дружить. Он был честен, благороден, кроме того с энтузиазмом работал, проявляя порой активность, а порой и настоящий героизм, чтобы достичь цели, к которой шел, не останавливаясь перед трудностями. И однако… почти все свое время он проводил в уютной комнате, сидя в халате у камина с трубкой, играя в шахматы с другом доктором или просто размышляя.
И Юле хотелось бы жить так: приносить столько же пользы окружающим, не отходя от камина, не снимая любимого халата. И кроме того, кажется, Холмс был счастлив.
Покинув отель, Юля прошлась по улице, спустилась в метро, и вот тут возникли первые трудности.
Сначала она поняла, что не может купить билет, потому что касса не работает, и билет следовало покупать в автоматической машине, а она понятия не имела, как ею пользоваться. Следующей трудностью стало понимание, что проездной на неделю стоил почти пятьдесят долларов. Эх, где же Герман Шульц с его купюрой! Суточные ей выделяли мизерные, едва хватит пообедать. Хорошо, что она прихватила с собой немного личных денег.
Подумав, Юля решила купить билет на две поездки, воспользовавшись помощью проходившего мимо молодого англичанина. Тот был слегка навеселе, разглядывал девушку как диво-дивное, и не переставал восхищаться ее красотой.
Проведя на улицах Лондона чуть больше получаса, Юля уже успела заметить, что здесь все отличается от Москвы. И прежде всего, отличалось отношение прохожих: мужчины, идущие навстречу, улыбались, здоровались, кивали и не уставали говорить комплименты! Неужели, тут до сих пор остались настоящие джентльмены? Или, кажется, здесь она считается красавицей! Последняя мысль приободрила ее и помогла почувствовать себя увереннее, что пришлось очень кстати, потому что спустя еще четверть часа выяснилось, что она не знает, как пользоваться метро.
Вроде бы она тщательно изучила схему, вроде бы бесконечно долго блуждала по лабиринту узких обшарпанных тоннелей, с обклеенными рекламой стенами, тут были постеры мюзиклов, выходящих фильмов, социальная реклама. Все это смотрелось ново, в Москве тоже появилась реклама, но, конечно, она была куда более скромной и ее было значительно меньше. Но как же здесь некрасиво, даже убого, как неудобно! Юля приглушенно вскрикнула, когда увидела стаю крыс, бегущую вдоль рельс внизу платформы. Однако, чуть погодя, она поняла, что негативная оценка, данная ею лондонскому метро, оказалась завышенной, оно не дотягивало даже до «удовлетворительно», потому что сев в поезд, Юля приехала вовсе не туда, куда должна была.
Очень странно, изумилась девушка, вернулась назад, перешла через платформу, снова проверила схему и указатели на стенах. Вроде бы она сделала все правильно. Подошел поезд, раскрылись двери, и Юля вошла в вагон. Что ей понравилось – так это мягкие плюшевые сидения ярко-синего цвета, пожалуй, более удобные, чем в Москве. Ну и конечно, не так много народу. Но где же станции, прекрасные, как залы музея? Всего этого здесь не было и в помине.
Московское метро – самое красивое в мире, вспомнила Юля, а потом двери открылись, и она обнаружила, что снова приехала не туда.
Когда после третьей попытки, она со слезами на глазах подошла к убиравшему станцию пожилому мужчине в оранжевой жилетке, он долго хохотал, отворачивался, не в силах сдержаться, потом принимался хохотать снова.
А после, когда он объяснил, в чем дело, пришел черед Юли смеяться! Это же надо! С одной станции здесь ходят поезда разных веток, ты должен, выгнувшись над платформой, словно гигантский вопросительный знак, смотреть поезду «в лоб», чтобы увидеть, разглядеть мелкие светящиеся буквы, обозначающие направление!
– Это нелепо и чудовищно, – подумала она, добравшись, наконец, до нужной станции. Примерно полчаса занял поиск выхода из подземки.
Домой Юля вернулась значительно позже, чем ожидала, однако в сумочке ее лежал драгоценный билет на мюзикл «Кошки», купленный за те же пятьдесят долларов. И снова Юля вспомнила Германа Шульца. Почему ее мысли так часто возвращаются к нему? Она привыкла, что хоть и не обладает интуицией бабушки Зины или Нади, редко задумывается над чем-то не значимым, не важным. А следовательно, Шульц был чем-то важным в ее жизни. Разве? Она бы так не сказала! Ей никогда не нравились подобные роковые мужчины, да и она вряд ли запомнилась ему, сколько таких девушек он видел за свою жизнь!
Итак, билет на мюзикл за пятьдесят долларов, места на балконе. В то время как в России билет на балкон можно было купить за десять-двадцать рублей. Как вообще билет в театр может стоить так невообразимо дорого? Этого Юля не понимала. Хорошо, что ей платят пусть и маленькие суточные!
Очень уставшей, но счастливой, словно рыцарь, победивший чудовищного дракона, потому что в наши дни чудовище, подобное лондонскому метрополитену, водится разве что еще в каменных джунглях Нью-Йорка, она легла в кровать и заснула. И сон ее продолжался до тех пор, пока его не прервал звонок будильника. Вероятно, самый неприятный из всех звуков, существующих на планете.
Юля надела синий деловой костюм, состоявший из пиджака и юбки, причесалась, подкрасила ресницы и губы, спустилась в столовую, наспех позавтракала, выпила кофе и отправилась на встречу. После пережитого вечернего ужаса, дракон-метро наутро показался ей уже не таким страшным.
В этот раз у НАДа была неплохая коллекция старинной мебели, предметы русского декоративного искусства, ювелирные изделия, яйцо Фаберже, фарфор Санкт-Петербургского завода, кроме того картина Фалька.
Но больше всего надежд Юля возлагала на картины Бату Халаева, молодого казахского художника, перебравшегося в Россию. Ей нравилось, как он пишет, и девушке, как и любому эксперту, хотелось сыграть свою роль в судьбе мастера, стать для него крестной матерью в искусстве, открыть миру уникальность таланта живописца. Не каждому эксперту выпадает шанс зажечь звезду, но Юля надеялась, что ей повезет однажды.
– В его работах словно сошлись Европа и Азия, – сказала она, представляя картины, – Он пишет так, как писали импрессионисты, но рассказывает о своем. В его полотна хочется войти, лично мне прежде хотелось войти лишь в работы Ван Гога и Константина Коровина. Мы не сомневаемся, что у Бату – огромный потенциал, а у его таланта – большое будущее. В прошлом году в Москве состоялась его выставка, она была хорошо принята публикой, а несколько картин ушли в частные коллекции.
Представители Кристис не возражали, они кивали, разглядывали фотографии и улыбались, в их глазах невозможно было прочесть и намека на окончательное решение, за приветливыми масками таилось холодное безразличие, отчего Юля почувствовала себя неуютно. Хотя с радостью приняла предложение Стивена, одного из молодых стажеров, сопроводить ее в Национальную галерею.
– Я так устала от борьбы с вашим метро, – честно призналась она.
Из галереи они вышли в необычайном воодушевлении, и в восторге Юля даже рассказала о своем желании посетить музей на Бейкер-Стрит.
– Я люблю Рубенса, – восхищенно произнес Стивен, – Чувственность в его картинах кажется такой необычной и странной для того времени.
– Я в принципе обожаю фламандцев, – согласилась Юля, – Но если бы в Рубенсе было больше от Брейгеля, я любила бы его сильнее, если ты понимаешь, о чем я! Прости, иногда я запутанно выражаю свои мысли.
– Нет-нет, я прекрасно понял, – рассмеялся Стивен, – Хотя я уже заметил, что люди из других стран мыслят иначе, ты заметила?
– Я не так много общалась с людьми из других стран, – призналась Юля. – В основном с клиентами. Моя сестра живет в Германии, но я ни разу так и не была у нее. Хотя, она тоже жалуется на разницу менталитетов. Говорит, немцы слишком серьезные.
– Я собираюсь отправиться года на полтора в путешествие, посмотреть мир, – заметил ее спутник, и Юля не могла не сообщить, что и это желание представляется не только странным, но и совершенно невыполнимым с точки зрения русского менталитета. Как это – оставить семью! Как это – оставить работу!
– Мы просто не можем себе этого позволить, – вздохнула Юля, – Хотя, наверное, это незабываемое приключение!
– Куда бы ты поехала в первую очередь?
– В Амстердам и Гаагу. Потом в Нью-Йорк, посмотреть музей Метрополитен. Лувр и Орсэ в Париже. Музей Прадо в Мадриде. Памятники Индии и Великую китайскую стену…. Мне еще столько всего нужно посмотреть, – рассмеялась она.
Так, разговаривая, они добрались до ее отеля, потом Стивен сообщил, что неплохо было бы поужинать, они зашли в бар, где взяли традиционный английский «фиш-энд-чипс» с элем, после чего жизнь показалась совершенно волшебной. И кто говорил, что в Англии невкусно кормят? Совершенная ерунда! И рыба, и картошка оказались великолепны, чего уж говорить про эль! Однако достаточно скоро выяснилось, что британцы быстро хмелеют, потому что Стивен после двух пинт вдруг стал смелее, веселее, в его взгляде и повадках появилась незамеченная ранее лихость, он стал говорить громче, размахивать руками, все чаще поминая чувственность Рубенса и его женщин, особенно Елену Фурман, а потом вдруг заявил, что им пора бы подняться в номер к Юле, время позднее, а завтра – ранняя встреча. Заметив Юлин изумленный взгляд, он смутился.
– Нет, я просто подумал… Но если ты против, то нет проблем. Тогда я, пожалуй, пойду, – он не казался ни огорченным, ни разочарованным.
– Я сожалею, если мои действия можно было неправильно понять, – с искренним огорчением ответила Юля. Стивен меж тем вежливо простился, мило улыбнулся, давая понять, что произошедшее не более чем недоразумение, к которому не стоит относиться серьезно, и исчез.
Сидя в одиночестве за барной стойкой Юля допивала эль. Пожалуй, пинты для нее слишком много. Но не оставлять же. Уже так поздно, нужно скорее идти спать, завтра столько работы! Нужно написать отчет для Кристис… Да и бармен смотрит на нее подозрительно. Интересно, это прилично, если девушка сидит в баре одна? И чего хотел Стивен? Неужели в этой стране, если коллеги пошли в галерею, посмотреть картины, а потом выпили в баре по бокалу, это – свидание? И оно непременно должно окончиться в номере отеля? Нет, для нее это уж слишком экстремально. Многие, например Сашка, воспринимают командировку, как повод для внеочередной романтики, но она-то приехала именно работать, и потому…
– Юля? – услышала вдруг она. Не в силах поверить, что не спит, Юля обернулась. И увидела Матвея: пересекая холл, он шел прямо к ней.
– Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила она. И в этом вопросе было все: и безумная радость от встречи с ним, и страх, что он видит ее за стойкой в одиночестве с бокалом в руке, и недоумение как он оказался в Лондоне, и неуверенность в том, что она хорошо сейчас выглядит, и «пути Господни неисповедимы»… Но главной все-таки стала радость.
Казалось, он тоже обрадовался.
– Я приехал на встречу, в Кристис, – пояснил он. – Мы готовимся к русской неделе. Полагаю, ты тоже?
– Почему не через нас? – спросила Юля. – У НАДа большой опыт в организации таких мероприятий!
– Спроси у Германа, – Матвей пожал плечами.
– Он тоже здесь?
– Нет, у него возникли срочные дела в Германии. Планировалось, что полетит он, но пришлось ехать мне.
– Как же я рада! – Юля не смогла сдержаться.
– Признаться, я тоже!
Она не могла не отметить, что его улыбка была абсолютно искренней, но в голосе звучали нотки сомнения. Что его беспокоит? Что Юля помешает его работе? Его досугу? Он встречается с кем-то в Лондоне? Ничего этого она не знала, просто почувствовала его сомнения и неуверенность.
– Ты в каком номере? – спросил он.
– В двести пятнадцатом. А ты?