2. Быть настолько простым, чтобы данным языком могло овладеть в полном объеме любое лицо со средним интеллектом и со школьным образованием.
Данное базисное свойство языка фактически отсутствует у всех существующих в мире языков. Даже все тот же английский язык имеет не аргументированные здравым смыслом существенные различия между буквой в звуковом и письменном отражении. А овладение этими алогичными различиями занимает очень много времени. Такого недостатка практически нет в украинском или в русском языке. Но эти языки, в свою очередь, имеют очень много исключений в языковых правилах речи или правописания, которые в основном также не объясняются здравым смыслом и вызывают значительные временны́е затраты на овладение всех этих многочисленных исключений и др.
Не следует забывать и о том, что любой национальный язык и культура являются результатом упорного целенаправленного соответствующего воспитания. Но такое воспитание вовлекает образовательную деятельность в дополнительные временны́е затраты на овладение этих особенностей, которые принципиально могли бы быть использованы и на профессиональное или иное конструктивное совершенствование личности.
Исходя из изложенного, было бы целесообразным образовательному министерству или правительству государства, которое, в частности, и утверждает порядок присуждения научных степеней, поставить перед учеными-языковедами следующее требование. Выполнить в течение определенного достаточно сжатого периода времени свое основное научное предназначение и предоставить обществу такой язык, например украинский или русский, который не будет иметь не поддающихся объяснению языковых сложностей в овладении. В противном случае они будут лишены научной степени, результаты достижения которой практически и усложнили украинский, русский и иные языки и все дальше отодвинули их от уровня своего базисного предназначения – быть простым и доступным средством общения людей между собой.
Язык может быть и предметом хобби, когда определенное усложнение языка может приносить конкретному кругу лиц дополнительное моральное удовлетворение. Но все это должно осуществляться за рамками требований к языку как средству общения людей между собой, и только за счет тех лиц, которые такой вид увлечения предпочитают.
В таком случае должно быть два уровня языка: 1) язык как средство общения людей между собой; 2) язык как средство хобби. Последний из уровней может реализовываться в процессе прочтения выполненных языком такого уровня художественных и иных книг, в общении на языке такого уровня в «кружках по интересам» и т. п.
Т.С. Медяков, преподаватель кафедры государственно-правовых дисциплин ФКОУ ВО «Пермский институт ФСИН России»
К вопросу обоснования необходимости классификации видов движения (перемещения) в праве
Классификация правовых явлений представляет собой весьма сложное явление, порой довольно противоречивое и многоаспектное, многогранное. Это не случайно, ведь трудно переоценить не только академическую, фундаментальную в плане развития национальных правовых систем, права в целом, но и сугубо практическую значимость классификации.
Как один из главных инструментов социальной регуляции, юридическая классификация сопровождает и всеобъемлюще пронизывает российское право на всем протяжении его развития. Классификация позволяет обеспечить логичность и последовательность научного поиска. В практической плоскости классификация обеспечивает научный подход в выборе форм и методов правового регулирования, в построении научного материала и т. д.
Более того, правильно составленная классификация, отобразив закономерности развития исследуемых объектов, глубоко вскрывает связи между изучаемыми объектами и помогает исследователю ориентироваться в самых сложных ситуациях, служит основой для обобщающих выводов и прогнозов. Бесспорно на наш взгляд утверждение о том, что успешное решение проблем классификации не только весьма значимое звено российской правовой реформы, но и актуальное направление развития зарубежных правовых систем.
Американским ученым Л. Фридманом отмечено, что «существует достаточное количество пограничных случаев, доставляющих массу неудобств классификаторам… Кроме того, правовая система – это не упражнение по истории, это некий механизм для решения проблем, и проблем, которые надо решать, – это сегодняшние проблемы, а не вчерашние». Из этого следует, что классификация не должна быть связана устаревшими теоретическими конструкциями, однако мы не вправе отвергать накопленные наукой знания.
По мнению Е.В. Чуманова, «традиционализм выражается иногда в слишком почтительном отношении к категориальному аппарату, вере в его незыблемость и непререкаемость; попытке использовать старые формы, наполнив их современным содержанием, что для решения проблем сегодня не всегда полезно». Создавать новые понятия и категории нужно и важно для развития науки, но их построение, по нашему мнению, должно основываться на фундаментальных знаниях, которые станут плацдармом для дальнейшего развития науки.
Слово «классификация» происходит от двух латинских слов classis (разряд) и facere (делать). Под классификацией принято понимать, с одной стороны, логическую операцию, состоящую в разделении всего изучаемого множества предметов по наружным сходствам и различиям на отдельные группы, а с другой – результат процесса логической операции разделения множества явлений по определенному критерию (критериям); систему соподчиненных понятий (классов объектов) какой-либо области знания или деятельности человека, используемую как средство для установления связей между этими понятиями или классами объектов.
Классификация призвана решать две основные задачи: во-первых, представлять в надежном и удобном для обозрения и распознавания виде все объекты этой предметной области; во-вторых, содержать как можно больше существенной информации о них. Любая классификация относительна, с развитием науки она уточняется, дополняется, вместо одной классификации создается более новая, адекватная действительности.
В теории права существуют различные классификации правовых явлений: виды норм права, юридических фактов, реализаций норм права, субъектов и объектов правоотношений, правовых систем и т. д. Классификация видов движения в праве российским правоведением к настоящему времени не разработана, в связи с чем представляется нам самостоятельной системой знаний, существующих в рамках более широкого знания о движении в праве.
Когда мы говорим о движении в праве как о части движения вообще, то необходимо понимать, что оно также различно, инвариантно и может быть классифицировано по различным основаниям. Ф. Энгельс в своих размышлениях о формах движения обратил внимание на то, что «движение… т. е. понимаемое как способ существования материи, как внутренне присущий материи атрибут, обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением». Действительно, движение – как философская категория – имеет всеобъемлющий характер, затрагивающий все стороны бытия.
В рамках познания движения логичным, на наш взгляд, будет переход эмпирического познания от изучения природных форм движения, которые наука должна была научиться понимать прежде, чем могла бы перейти к более сложным его формам и дать почву для объяснения, – к познанию нематериальных форм движения. Лишь после того как различные отрасли научного познания форм движения достигли высокой степени развития, можно было с успехом приняться за объяснение явлений движения, представляющих процесс жизни.
Как продукт взаимодействия людей общество является высшей из известных форм движения материи. Движение, развитие социального объекта – всегда упорядоченное, организованное, из стадии в стадию переходящее, от этапа к этапу, от фазы к фазе движущееся состояние. Иными словами, движение социального объекта – это всегда системное движение. Это предполагает наличие структуры (из чего состоит объект), функциональности (что делает объект), временно́го характера (как возник, чем стал и к чему идет объект).
Становление правовой системы – отнюдь не конечный акт в ее движении: возникнув однажды, она совершенствуется, развивается. Эти процессы имеют самые различные проявления: изменяются компоненты системы (от нормы права до отрасли), их связи друг с другом, с системой в целом; преобразуются одни компоненты, возникают другие.
То есть помимо того движения, что существует вне воли и желания человека (природных, физико-химических и биологических процессов), человек способен сам создать движение механическое (двигаться, приводить в движение другие предметы и т. д.). Кроме того, человек может создать движение в общественных отношениях, в том числе в интересующем нас регуляторе этих отношений – в праве. Но это движение не однообразно: оно, как и все бытие человека, многогранно, имеет различные основания, процессы и последствия. Одно движение в праве опосредует другое, которое становится его причиной и следствием.
Как писал Ф. Энгельс: «…мы находим не только то, что за известным движением следует другое движение, мы находим также, что мы в состоянии вызвать определенное движение… мы находим даже, что мы в состоянии вызвать такие движения, которые вовсе не встречаются в природе… и что мы можем придать этим движениям определенные заранее направление и размеры».
Как любая система в процессе своего развития, правовая система претерпевает сложные изменения присущих ей внутренних связей и внешних взаимодействий. Возникают новые связи, дифференцируются существующие; одна связь преобразует другую или ассимилирует ее; происходит перегруппировка, перестройка имеющихся компонентов или отношений и т. д. В итоге новые компоненты правовой системы, их связи и их новые взаимодействия создают новые правоотношения.
В целях обоснования необходимости классификации видов движения в праве необходимо сказать, что движение реализуется внутри одной сущности и внутри одной формы в трех отношениях – качества, количества и места, т. е. для каждой исследуемой сущности всегда имеется данное трехчленное отношение.
Движение само по себе противоречиво и включает в себя моменты изменчивости и устойчивости, прерывности и непрерывности, что также характерно для права и может быть классифицировано. «Рассуждая о движении… мы должны это осуществлять на языке понятий, т. е. строить некоторый концептуальный каркас, который заведомо будет значительным огрублением реального положения дел». Таким образом, мы заранее понимаем, что при классификации движения (перемещения) в праве будут созданы некие условные рамки, отделяющие один вид движения от другого.
Подводя итог вышесказанному, мы приходим к тому, что существуют различные виды движения в праве и одно может стать причиной другого и от него зависеть. Движение многообразно и имеет различные сценарии. Так, в одном случае новые компоненты возникают путем развития, трансформации старых, в другом – посредством расчленения одного или нескольких существующих, в третьем – система вбирает в себя нечто внешнее, ранее ей не принадлежавшее, и превращает в собственный компонент и т. д.
В.П. Реутов, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, заведующий кафедрой теории и истории государства и права юридического факультета ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет»
Единство терминологии как проявление культуры юридического языка
Сначала несколько замечаний по поводу характеристики самой правовой культуры и места в ней юридического языка. Известный исследователь проблем правовой культуры А.С. Бондарев вполне обоснованно считает правовую культуру свойством субъектов права, характеризующим степень их правовой развитости, правового совершенства, способности качественно использовать правовые средства достижения правомерных целей и защиты законных интересов.
Названный автор на основе анализа философских категорий опредмечивания и распредмечивания обосновывает существование предметов правовой культуры, к которым, в частности, относит правовые акты (нормативные, индивидуальные, интерпретационные), результаты научной деятельности и др.
Юридический язык является «средством опредмечивания», перехода от идеального, существующего в сфере сознания, состояния правовой культуры в предметное, выраженное в самых разнообразных правовых актах – как устных, так и письменных, и итогах научной деятельности. Как письменный, так и устный языки права имеют серьезную специфику и должны удовлетворять целому ряду требований.
А.С. Бондарев, анализируя данные требования, ссылается на стандарты качества нормативного правового текста, предложенные Н.А. Власенко. В частности, это такие требования, как отсутствие экспрессивности, связанность и последовательность, точность и ясность, простота, лаконичность и компактность изложения, императивность языкового предписания, графичность построения и, наконец, языковая стандартизированность.
Последнее требование будет охарактеризовано далее. Пока же следует заметить, что данные стандарты отнесены автором к языку нормативных актов, языку законодателя, но думается, что в большей своей части они представляют собой требования к юридическому языку в целом. Исключения могут касаться лишь некоторых. Например, требование императивности правового предписания недопустимо в устной речи адвоката или в языке жалоб, заявлений и обращений на правовые темы. Экспрессивность же, напротив, вполне уместна как в жалобе, так, в определенных пределах, и в научных исследованиях.
Исследуя роль языка в правовом регулировании, А.Ф. Черданцев справедливо отмечает, что без языка нет и не может быть правового регулирования. В качестве языка права выступает естественный язык соответствующего народа, если речь идет о внутригосударственном регулировании. Но любой язык обладает богатым набором средств выражения мысли, идеальных объектов, которыми оперируют законодатель и субъекты, участвующие в реализации правовых норм. Причем зачастую на разных стадиях правового регулирования возможно использование не совпадающих в полной мере языковых конструкций.
Автор в связи с этим отмечает существование в юридической сфере трех уровней языка: языка права, языка юридической практики и языка науки. Приводимые им по данному поводу соображения и примеры достаточно убедительны. Данную позицию, как будет показано далее, разделяют и другие исследователи. Но возникает вопрос: не исключает ли она возможности и необходимости изучения общих требований к юридическому языку всех названных уровней? Ответ может быть только один: нет, не исключает.
Нет никаких оснований полагать, что юридический язык, независимо от того, устный он или письменный, язык законодателя, правоприменителя или субъекта права, не обладающего властными полномочиями, в том числе язык научных исследований, не имеет общего объединяющего начала, общей основы. Разумеется, как уже отмечено, отдельным его разновидностям могут быть присущи особенности, вытекающие из специфических целей и задач, стоящих перед субъектом, использующим ту или иную разновидность правового языка.