Кстати, интервью публициста Фефелова едва ли не наполовину состояло из рассуждений о том, насколько любому творческому человеку мужеского пола необходимо идти вглубь серьёзных отношений с женщиной. И именно там – в полученных вдохновениях, откровениях и сублимациях – находить основу и «строительный материал» для творчества. Жаль, что многое выходит за рамки представляемой книги и даже тянет на особую, пророческо-духовидческую философскую работу. Но всё же хочется привести ещё немного из слов респондента, воодушевлённого женским обаянием. Андрей Фефелов: «Опыт общения с женщиной – это опыт очень внутренний, это поиск собственной души. Любой творческий человек очень серьёзно вплетён в эту сферу, напрямую не связанную с бытом, а именно: романтическую, сексуальную. А для поэта – это особенно характерно. Тютчев, как заведённая машина, постоянно влюблялся! Его последние строки посвящены совсем ещё юным прелестным созданиям: он до самой своей смерти умел их очаровывать собственной статью – поэтической и старческой. Эта сфера – незаменимое топливо в поэзии, в любом творчестве, которое, к сожалению, разъедает сознание и не способствует обустройству быта: весь этот бесконечный калейдоскоп девушек, женщин, дам, баб, муз, поклонниц, незнакомок… В этом захлёбываешься, но это не похоть, не попытка реализации некоего “спортивного интереса”. Это – трагическое проклятие художников! Это – живое, открытое, влюбчивое сознание».
В подобном же «высоком штиле» – доведя градус любви поэта почти что до евангельского! – описывает есенинское отношение к женщинам и Константин Кедров: «Поэма Есенина “Анна Снегина” – это воплощённая в слове любовь к женщине! Вообще вся поэзия Есенина – это своеобразное Евангелие любви. Есенин природу тоже воспринимал как женщину. Потом, значительно позже, произошло и определённое “обытовление любви”, но всё же в ранней поэзии Есенина особенно присутствовало именно обожествление женщины, чистый юношеский образ высокой любви!»
Впрочем, существует и полярное мнение человека, который не придаёт есенинским пассиям такого уж решающего значения. Всеволод Емелин: «Мне не кажется, что отношения с женщинами так уж сильно повлияли на творчество Есенина. Видали мы людей, которым ужасно везло с женщинами, но они не написали ни одной строчки приличной, хоть и вовсю пытались!» Не будем выяснять, кто прав более или менее. Мне лично импонирует точка зрения Андрея Фефелова. Постараемся разобраться с этими очаровательными «проекциями» и «топливом для поэзии» с самого начала. Про всех «случившихся в жизни поэта» женщин – не обещаю, но попробуем поговорить о тех, которых точно опознали в качестве есенинских пассий исследователи его жизни и творчества.
…Часто возникает вопрос: какая женщина у Есенина стала «первой»? Ну как же, всегда ведь интересно: инициация там, некое посвящение – открытие нового, невиданного доселе мира! Послушаем Николая Кошелева, непосредственно со слов ближайшей родственницы поэта: «Екатерина Александровна, сестра Есенина, говорила всегда доходчивым языком, не торопясь; вспоминала отдельные детали, о которых в ту пору просто негде было прочитать, особенно о многочисленных любовных похождениях брата. – “Да, брат был очень влюбчивым! – признавалась сестра. – Но это его и подталкивало к творчеству”. Например, часто указывала на первое глубокое юношеское увлечение – учительницу константиновской школы Анну Сардановскую, которая ответила Есенину взаимностью, став его первой женщиной. По мнению сестры, именно раннее влечение юного Есенина к этой взрослой женщине и побудило поэта, тогда ещё совсем мальчишку, написать уникальное любовное стихотворение “Выткался над озером алый цвет зари”. Да иначе странно как-то получить из-под пера пятнадцатилетнего – на тот момент! – поэта следующие строки: “Зацелую допьяна, изомну, как цвет/ Хмельному от радости пересуду нет. /Ты сама под ласками сбросишь шёлк фаты, /Унесу я пьяную до утра в кусты…”»
Как тут не вспомнить пушкинское: «Блажен, кто вовремя созрел…» Впрочем, может, оно и к лучшему. А то вдруг бы молодой Есенин захотел воплотить в жизнь своё юношеское прозвище «Серёга-монах»? Ушёл бы в монастырь (тем более что глубоко познакомился со Священным писанием по учёбе в Спас-Клепиках). Возможно, мир бы получил одухотворённого инока, а впоследствии – мудрого старца-схимника. Но зато бы точно потерял великого поэта. А так – зрелая и, судя по всему, рисковая и сладострастная женщина открыла для совсем ещё юного Серёжи волшебный мир земной любви. А где есть любовь – там до поэзии уже и рукой подать!
Николай Кошелев: «Затем, по словам Екатерины Александровны, у брата случился роман с Анной Изрядновой, которая в гражданском браке родила ему сына – Юрия. Далее венчание с красавицей Зинаидой Райх, в браке с которой родились дочь Татьяна и сын Константин. Ещё имелись любовные похождения с поэтессой Надеждой Вольпин, с рождением внебрачного сына… Екатерина Александровна вспоминала и про свадьбу брата с американской танцовщицей Айседорой Дункан, с которой Сергей Есенин, по её словам, многократно разводился и даже дважды официально расписывался. И о близких отношениях с актрисой Московского камерного театра Августой Миклашевской, которой посвятил цикл стихов “Любовь хулигана”. Внимали мы, молодые курсанты, и любопытным рассказам сестры Есенина об искромётном увлечении Сергея Есенина в Батуми учительницей русского языка Шаганэ Тальян, после чего появился поэтический цикл “Шаганэ ты моя, Шаганэ”. И о женитьбе брата на внучке Льва Николаевича Толстого – Софье Толстой, взявшей фамилию Толстая-Есенина… Сёстры не всегда с радостью, но трепетно и проникновенно вспоминали личную жизнь брата. Они не подыскивали оправдательных выражений, а говорили так, как стало известно им, не обеляя и не осуждая поступки знаменитого поэта».
Ну вот, благодаря воспоминаниям сестёр поэта с основными персоналиями есенинского «любовного фронта» вроде как разобрались – осталось лишь углубиться в тему! Но есть смысл внести ещё одно немаловажное уточнение. Наталья Сидорина: «Как известно, у поэта было четверо детей: первенец Георгий Изряднов-Есенин, двое детей от Райх – Татьяна и Константин, и последний, Александр, от Надежды Вольпин».
А теперь – думаю, что самое время перейти непосредственно к персоналиям.
Анна Изряднова – обидно, что на самой первой жене Есенина (пусть и гражданской) наши соавторы решили особо не останавливаться. Мол, обычная «коллега по работе»: подвернулась под руку молодому парню в типографии, а тут – гормоны, половое дозревание, вкупе с желанием стабильного быта… и всё как-то так. Если и «всплывает» первая жена Есенина в рассказах участников этой книги, то исключительно «в связи с чем-то другим». Как бы и нет у неё «собственной» значимости.
Максим Скороходов: «Думаю, что собственное творчество было куда более важным для Есенина, чем отношения с женщинами! Например, когда он с Анной Изрядновой жил в Москве, то просто вдруг почувствовал, что ему пора уезжать, потому что в Москве все поэты – лишь “второго ряда”. Его не удовлетворяли московские литературные контакты, поэтому Есенин “бросил всё” и уехал в Петербург к Блоку, самому известному поэту того времени, которого очень высоко ценил. Семья, жена, сын никак не смогли удержать Есенина от творческого полёта, он даже “не обернулся” в их сторону! А уже через месяц после его приезда в Питер появилась статья Гиппиус о нём, первая книга “Радуница” вышла уже где-то через 10 месяцев, так что Есенин верно всё почувствовал: он в первую очередь – поэт, а не глава семьи, не семьянин примерный и не отец многочисленного семейства».
Впрочем, нельзя сказать, что Есенин «насовсем ушёл». Какие-то отношения он ещё поддерживал, хотя точно не те, которых бы хотела сама Изряднова. Максим Скороходов: «С Изрядновой Есенин встречался даже за несколько дней до своей смерти: пришёл и у неё в печке сжёг свои рукописи. Довольно интересный поступок: прийти в конце концов к человеку, с которым начиналась его московская, “взрослая”, самостоятельная жизнь, и избавиться от очень важных для него документов – рукописей».
Ну что тут добавить? Разве что – «не ходите, девки, замуж за поэтов!» Особенно если хотите нормальную семью, быт, уют, достаток, стабильность, уверенность в завтрашнем дне… и всё такое прочее! И такое мнение не только у профессионального есениноведа. Приведём и «мягкие» формулировки Владимира Бондаренко: «Насчёт “тяги Есенина к славе”: тяга тягой, но любую толст
у
ю или дункан он без сожаления бросит, если увидит просто красивую девочку и по уши влюбится. Тут уже вступает в бой влюбчивость, которая часто столь необходима поэту! И вот это я готов назвать определённого рода “поэтической меркантильностью”: многие поэты и не скрывают, что какой-то этап жизни, творчества заканчивается – и, чтобы вновь “зарядиться” поэзией, срочно требуется новая любовь. Но поэт понимает это скорее не разумом, а интуитивно, и поэтому все талантливые поэты всегда такие влюбчивые: у них есть нечто такое, что не даёт им привязывать себя к какой-либо одной женщине».Это, кстати, вовсе не к одной Изрядновой относится. Тут скорее «общий подход» поэта к любви как таковой. Можно привести в пример Блока, скажем, – как это сделал Михаил Айвазян: «У Александра Блока в августе 1921 года восторженные девушки на лестнице сидели. Александр Блок уже практически умирает, от голодной подагры почти с ума сошёл, уже идут последние месяцы жизни, он в тяжёлом состоянии, но экзальтированные молодые поклонницы сидят сутками напролёт на лестнице у его квартиры и ждут, чтобы Блок их позвал к себе. Потом весь XX век эти девушки будут рассказывать разные небылицы об этом. Пропуская подробности, они рассчитывали на основное “свершение” в своей жизни, для них главным стало соединение своего имени с именем гениального Александра Блока. Так и здесь: всё вращалось вокруг поэта Сергея Есенина – и только вокруг его одного! Именно поэтому он и помчался в конце жизни в Питер, где его ждали безумно любящие поклонники и поклонницы».
И снова удачно вступает, резюмируя сказанное, Максим Скороходов: «Женщины, создание семьи, рождение детей не представляли для Есенина смысла жизни. Вообще, с любым талантливым человеком очень сложно жить. Он настолько растрачивает себя на творчество, что мало что остаётся на личные отношения. Поэты – это особенные люди, и жизнь с ними – настоящее подвижничество!»
Владимир Брюханов и вовсе «прошёлся» по отношениям Есенина с женщинами Думаю, не каждый читатель сможет дочитать до конца столь гневную тираду. Ну, попробуем, – думаю, интересно выслушать всех участников дискуссии: «Хорошо известно, однако, что писательское, особенно поэтическое творчество – занятие, в принципе, не для одиночек. Успех обеспечивается лишь коллективными усилиями. Поэты, остающиеся в одиночестве, неизменно пропадают, как сгинули Велимир Хлебников, Михаил Кузмин и целый ряд менее известных… Есенин же никогда не оставался без поддержки, которую ему безотказно оказывали любящие женщины, не получавшие взамен почти что ничего».
Не думаю, что тут обязательно нужно спорить. Достаточно просто принять к сведению и такое мнение. И для такой непримиримой позиции существуют определённые основания. А дальше – всё зависит от угла зрения самого исследователя. Отчасти подобную версию подтверждают и слова Сергея Сибирцева: «Можно предположить, что Есенин вообще не мог любить никого, кроме себя самого. Многие современники отмечали его нарциссизм: собственная личность всегда находилась в центре его собственного мироздания. Поэтому и любовь нужна ему не более, чем “дрова на растопку” поэтического вдохновения. Да, поэт Есенин часто увлекался, но при этом, к сожалению, очень быстро сгорал. И ему – снова и снова – требовалась новая муза, чтобы подпитаться желанной “новой” энергией.
…Но всё же после таких пессимистичных оценок хочется перейти к чему-то более светлому, возвышенному. И как тут не вспомнить Зинаиду Райх, единственную – с точки зрения православных канонов – законную супругу великого поэта. Здесь, чуть ли не впервые, в устах умудрённого житейским опытом мизантропа Сибирцева начинают звучать тёплые нотки: «Я думаю, что если и кого любил Есенин, то всего одну единственную женщину, Зинаиду Райх. Посвящал ей стихи, где отказывается от всего, ради этой любви готов был бросить не только свои гулянки, но и даже само творчество. Во всяком случае – в моменте, в порыве. Я думаю, что это всё не ради красного словца им сказано!»
Вслед за Сибирцевым начинает восторгаться чувствами Есенина к Райх и Константин Кедров: «Райх – это единственная настоящая любовь Есенина, глубокая. Ну а почему любящие друг друга сходятся и потом расходятся, никто не объяснит. Но это стало для Есенина раной глубокой – на всю жизнь. Сколько он ни пытался кого-то ещё полюбить после неё, всё не получалось».
Да и начало у романа знаменитого поэта и талантливой актрисы стало более чем романтическим, достойным душещипательного дамского бестселлера. Тут и любовный треугольник, и внезапно вспыхнувшая всепоглощающая страсть, и традиционный «хэппи энд» с его классическим «третьим лишним»!
Максим Скороходов: «Когда Есенин с Райх познакомился, в 1917-м году, они втроём – Есенин, его друг Ганин и Райх – поехали посмотреть Русский Север… и под Вологдой Есенин обвенчался с Райх в церкви. Хотя в начале путешествия Зинаида Райх ещё считалась невестой поэта Ганина. Затем у Есенина с Райх родились двое детей, Константин и Татьяна, с которыми он общался до конца жизни, стараясь помогать им».
Интересна и причина расставания при столь выдающемся чувстве. Ведь двое детей, «единство душ», которые многие отмечали. Она – признанная красавица и талантливая актриса, он – «жених-мечта»: известен, красив, талантлив… далее длинный список достоинств. Продолжает Константин Кедров: «Есенин и Райх очень хорошо подходили друг другу, но, видимо, две артистические натуры ужиться не могут. Ну а потом: молодой парень, красавец, признанный гений – его буквально одолевали поклонницы… Не забывайте, что настала эпоха поисков “чего-то другого” вместо традиционной семьи – всё то, что назвали потом “сексуальной революцией”. “Дай, Джим, на счастье лапу мне” – Есенин писал Райх, и это величайшая лирика, очень тонкая и убедительная вещь. Такого архетипа не найти, это было только с Есениным. Райх созналась своей подруге на похоронах, что никого она не любила, кроме Есенина. Впрочем, не стоит забывать, что Райх прежде всего актриса. А актёры играют своими чувствами: в данный момент она играет “вечную любовь”, в следующий момент – уже что-то из другой пьесы».
Многие отмечают, что их «глубинные» отношения стали устойчивы ко всякого рода внешним неурядицам. И что это – классическая великая любовь, которой не суждено было проявить себя по максимуму: жизненные обстоятельства отодвинули её на задний план, но так и не смогли остудить пыл влюблённых.
Наталья Шубникова-Гусева: «У Есенина – всего одна венчанная жена, Зинаида Райх, которую он любил до конца жизни. Она же его любила так, что Всеволод Мейерхольд, новый муж Райх, говорил: “Если бы Есенин поманил её хотя бы пальцем, то она в любой дождь и ливень босиком и без зонта бросила бы всё и побежала к нему. Очень жаль, что не сложилась у них жизнь!”»
Интересно, что Есенин не высказывал видимых признаков ревности по отношению к новому мужу Зинаиды Райх. Что как-то странно выглядит в контексте «любви до конца жизни» и общепринятого мнения о Есенине как о знатном ревнивце. Видимо, в этот раз включились какието совсем другие внутренние психологические механизмы.
Дмитрий Дарин: «Не стоит забывать, что Зинаида Райх – мать двух детей Есенина. Они много общались и после развода: конечно, Есенин часто видел своих детей: там присутствовали цивилизованные, ровные отношения даже после брака. Прошла любовь, но Есенин не строил козни Райх, не преследовал её – вёл себя очень благородно. Помогал деньгами».
Впрочем, перипетии обоюдного любовного влечения Сергея Есенина и Зинаиды Райх очень скрупулёзно описаны дотошными исследователями, и не один раз. И не думаю, что на тему «Есенин – Райх» возможно рассказать что-то такое «свежее». Тем отраднее, что можно привести воспоминания Михаила Айвазяна (которые, кстати, пока ещё не были опубликованы в печати).