Когда к нам подсели Робби и Агата, я почувствовала инстинктивное желание спрятаться за Тимку. Но все обошлось… Роберто даже не стал меня ни в чем обвинять, констатировав лишь, что мы все — «молодцы», и произошло ровно то, чего и следовало ожидать. Возможно, он просто не захотел убивать меня при свидетелях, потому что вслед за ними вокруг нас потихоньку начали рассаживаться Фонзи и Мистер Икс, Роджер, еще какие-то незнакомые мне старшекурсники, в основном, или с черной молнией некроманта на значке, или маги воды.
Когда большинство кое-как рассредоточилось, окружив нас с Тимохой еще более надежно, чем стихийные защитные кольца, Агата практически потребовала, чтобы я рассказала им, как все было, потому что из слухов ничего не понятно. Эззи горланит на каждом углу, что он — невинная жертва, а по замку бродит потенциальный убийца, едва не уничтоживший его любимого парня. А сам любимый парень даже на занятия сегодня не пришел, но, по крайней мере, с утра был жив, если верить его соседям по блоку. Естественно, я разволновалась, вмиг позабыв обо всех своих утренних нездоровых эмоциях! Вспомнилось лицо Фредо, когда бледность была заметна, даже несмотря на смуглую кожу, и в глазах — усталость… И еще — обреченность и безысходность, когда он стоял, прикрывая Эззелина от моего огненного удара. Получается, я, и правда, могла его убить? Да нет, глупости какие! Он бы защитился, использовал бы свою магию… которой у него почти не осталось… Убиться плеером!
Как его наказывать будут, когда он, возможно, до сих пор на ногах еле стоит? И что мне теперь делать? Бежать к нему, узнавать, как он себя чувствует? Извиняться за то, что чуть его не убила? Но я же решила держаться от него подальше, потому что сама неадекватна, фантазии у меня извращенные, и рядом с ним еще больший неадекват, чем я… Слишком много психов на одного Фредо. Запихав все переживаемые эмоции, здоровые и не очень, подальше и поглубже, я спокойным тоном, избегая излишних подробностей, пересказала все, что вчера произошло. Вышло что-то, в стиле мальчиков-подростков, рассказывающих друзьям фильм: «Сначала такое все — у-у-ух! А потом он — бух, а этот другому — бум, а тот ему — бам, а потом как ра-а-аз, и всем звездец!».
После минутной паузы Робби нахмурился и диагностировал:
— Вот дурак!
— Ага, — обреченно согласилась я. — Второй день переживаю, что не сдержался. Вот чего мне стоило промолчать и идти своей дорогой…
— Да я не о тебе, — отмахнулся Роберто. — Фредо — идиот.
— Точно, — согласно кивнул Роджер. — Стравил двух пацанов и, вместо того, чтобы обоим по шее выписать, полез геройствовать. Очередная попытка самоубиться с чужой помощью.
— Как по мне, так сегодняшнюю порку он заслужил, — резюмировал Фонзи.
— Только он же опять героем себя выставит, — влез какой-то незнакомый мне старшекурсник. — За придурка своего малолетнего страдать же будет.
— Тяжело выставлять себя героем, если все вокруг уверены, что ты — недоумок, — хмыкнул Фонзи, встал и хлопнул меня по плечу. — Держись от него подальше, Рин. Парень он красивый, и язык у него хорошо подвешен, но только на голову сильно со странностями. Друг надежный, ничего не скажу, но для чего-то большого у него слишком много тараканов.
Народ стал потихоньку расползаться. Я отодвинула недоеденный суп, поняла, что второе в меня тоже не полезет, потянулась к стакану с чаем и наткнулась на сочувствующий взгляд Агаты. Она одна осталась сидеть с нами. Даже Робби присоединился к большой толпе, пересевшей от нас за соседний стол и бурно между собой что-то обсуждающей.
— Они просто хотели выяснить, кто на самом деле виноват, — пояснила Агата.
— Виноваты мы с Эззи, — упрямо поджав губы, буркнула я.
— Не глупи, Рин, — Агата посмотрела на меня, как на маленькую наивную дурочку. — Тот парень, который про пацанов говорил, совершенно прав. Фредо — эгоист, думающий только о себе и своих желаниях.
Я внимательно посмотрела на девушку. Ее дуэль за честь Санасара тоже, по своему, была проявлением эгоизма. Но если я ей сейчас попытаюсь это объяснить, она, скорее всего, обидится, потому что намерения у нее были самые искренние. Возможно, у Фредо та же самая ситуация, он просто не очень понимает, что творит…
— Ты знаешь, где его комната? — решение держаться подальше погибло в неравной схватке с переживаниями о чужом здоровье. Я только зайду, проверю, что у него все хорошо…
— Рин, ребята сейчас пойдут к нему, не переживай.
— Все? — я обернулась на огромную толпу шестикурсников и нервно дернула плечами.
— Нет, конечно, — Агата хитро и немного покровительственно улыбнулась. — Я попробую пристроиться к Робби и потом все тебе расскажу, — подмигнув мне, она вылезла из-за стола, и, подойдя к толпе парней, начала осторожно протискиваться между ними.
— Крутит она им, как веретено меж пальцев, — выдал Тимоха.
— А? Кто? — не поняла я, размышляя о своем.
— Да Агата Роберто вертит, как ей хочется, а тот даже не замечает.
Я вспомнила улыбку Робби, перед тем как он решился поставить мне блок, и усмехнулась:
— Все он замечает. Просто ему нравится.
Узнав, что к Фредо отправится целая делегация, среди которой будут, как минимум, два целителя, я немного успокоилась, и ко мне даже вернулся аппетит. Правда, ненадолго, потому что в столовой появился Эззи. К счастью, он лишь решил облить нас презрением и игнорированием, а это я оказалась вполне готова пережить. Зато слабый героический позыв подойти и просить прощения растворился в воздухе, к сожалению, вместе с желанием доесть остатки тушеного мяса. Овощное рагу я в себя все же впихнула, — большая часть овощей была начищена лично мной и Тимом, как я могла оставить плоды своего труда страдать на тарелке?
После обеда те, у кого кокон еще не получился, продолжили развлекаться его созданием. А тем, у кого он получился настолько хорошо, что отказывался исчезать, пришлось тренироваться именно с удалением защиты по собственному желанию, а не тогда, когда магии надоест их защищать. Мое упорство было вознаграждено, и ближе к ужину колобок смирился, что это я продаю билеты на американские горки, а не он развлекается столько, сколько ему нравится. Правда, для этого нам пришлось с ним несколько раз конкретно поругаться. Но в итоге — полный консенсус и взаимопонимание между человеком и магией.
Глава 19. Мучения и влечения
На ужин я брела, как на казнь. До начала наказания оставалось не более часа, их здешнего часа, но все равно катастрофически мало. Меня знобило и потряхивало так, будто это я сейчас должна буду выйти… и пройти… Какое любопытство?! Какое возбуждение?! Забиться в угол, спрятать голову в песок, как страус, и переживать о том, как я могла так подставить человека… двух человек! Ведь удержись я и смолчи — никакой бы дуэли не было, и никого бы сейчас не надо было прогонять через строй — ни Фредо, ни Эззи. Все из-за меня… Из-за того, что не смогла вовремя отказать одному и промолчать с другим.
Не знаю, как Тима умудрился уловить ход моих размышлений, но, понаблюдав, как я рисую узоры вилкой по тарелке, он грозно прорычал сквозь зубы:
— Жуй, давай! И прекращай страдать, а то сейчас миску на голову надену, и поварешкой сверху буду стучать до очередного просветления.
Едва я представила эту картину в переполненной столовой, как мне неожиданно сразу полегчало, и просветление пришло даже без помощи поварешки. Поздно пить боржоми, зато можно сделать выводы и учесть все ошибки. А еще, фигос Эззи под нос, но отказываться от тренировок с Фредо я не собираюсь, вот! Просто буду учиться себя контролировать и сдерживать, и с ним, и с его «партнером». Но отказываться от той красоты, от вчерашних, пробирающих до глубины души впечатлений, только потому, что у кого-то не хватает мозгов вести себя нормально и ценить наличие рядом такого парня, как Фредо… Вот уж, не дождетесь! Просто у нас будут чисто деловые отношения. Да, деловые и дружеские, потому что ни на какие другие мне рассчитывать не приходится, и надо быть долбанутым на всю голову Эззелином, чтобы устраивать по этому поводу дуэли.
— Знаешь, я, пожалуй, поварешку все же на кухне сопру, — выдал внимательно наблюдающий за изменением моего настроения Тимка. — Она вон, даже как упоминание чудеса творит. Так что повешу у тебя над дверью, в рамочке, с припиской: «При первых признаках невменяемости у Ринки схватить и помахать у нее перед носом».
— Тимк, какое счастье, что у меня есть ты!
— Угу, а на кухне — поварешки, — фыркнул, расслабляясь, домовенок. — Жуй, а то не обедала нормально. Скоро сможешь за местными швабрами прятаться…
В просветленном ажиотаже я даже согласилась, что мне незачем смотреть на наказание, и сразу после ужина мы направились в общагу. Но тут нас поджидал не очень приятный сюрприз — проход вверх по лестнице был заблокирован. Вниз — работал, потому как на первый этаж, пока мы пытались пробиться к себе на десятый, спустились семеро парней.
— Сегодня же прогон через строй, — пояснил нам один из спустившихся. — Всем надо присутствовать.
На всякий случай я решила сбегать к соседней башне, проверить… Почему-то именно к общежитию магов воды, а не воздуха. Там ситуация была точно такая же. Студенты понуро спускались вниз, и не было никого, кто поднимался бы наверх. Меня начало буквально колотить изнутри. Это, получается, принудительный спектакль для всех? Принудительно-поучительный, о том, как не надо себя вести в Академии?! И Фредо… при всех… и он сам вызвался… и… ради Эззи… и жизнью он рисковал ради Эззи, и сейчас вот… ради него… на такое унижение…
— Вот ведь жгучки-колючки, а повареху-то я в столовой так и не увел. Зря, — констатировал Тим. Схватил меня за руку и потащил куда-то. Я сначала слабо отбивалась, потом затихла, а в себя пришла в общем туалете, от большой горсти холодной воды в лицо.
— Во! Ниммеевская метода тоже работает! — гордо объявил Тимошка. — Все, заканчивай нагонять тоску, утомила уже.
— Тим, ты не понимаешь…
— Это ты не понимаешь. Половозрелый жлоб сам сделал выбор, зная, на что идет. Так не делай из этого мировой трагедии. Опекуном этой вазелиновой дряни он тоже в здравом уме себя назначил, а не силой ему навязали…
— А может и силой! — такая мысль мне в голову не приходила, а теперь пришла и засела, вполне себе логичная или удачно замаскировавшаяся.
— Тьфу ты… — растерянно выругался Тимка. — Ты его что, совсем за нормального мужика не держишь?!
Я изумленно захлопала глазами, пытаясь осознать, что у меня сейчас спросили. Я? Фредо? Еще как держу… за мужика…
— Так вот, нормальный мужик за свои слова и действия сам отвечает, ясно?! Сам решил, сам сделал! И не позорь его нюнями. Он, может, и эгоист, только вину за собственную дурь признает. За это уважать надо, а не соль по роже размазывать. Иех, видела бы ты! — Тимоха даже глаза прикрыл, вспоминая. — Откуда только силы взялись, когда Эззи в тебя огнем пальнул. Быстрее меня побежал, а до этого еле идти мог. Когда ты сдачу швырнула, я его за рукав, а он меня в сторону: «Никогда себе не прощу» и вперед, между вами… Дурак, конечно. Я бы говнюка этого мелкого на себя бы дернул, и все. А этот медаль героя посмертно захотел, не иначе. Хотя ты бы тогда ползамка разнесла, от тебя жар на весь корпус шел…Странно, но мне почему-то было приятно слушать этот короткий эмоциональный пересказ. Приятно и больно, потому что спасали, в итоге, не меня, а Эззелина, и жизнью рисковали ради него, а не ради меня. И…
— Сейчас опять оболью, — серьезным голосом предупредил Тимка. — Блажь надо изгонять сразу, пока в подкорку не въелась.
— Я не блажу, а ревную! — рыкнула я, чувствуя, что да, опять полегчало. — Ревную я…
— А, ну это можно, — тут же расслабился Тимоха. — Тут он по всем статьям сволочь последняя, согласен. Только рожу такую страдательную делать не надо, ревновать надо с топором в руке, ну на крайний случай — с поварешкой. А не с лицом болотного гуля. Вот, как оклемается, приставь ему нож к горлу, и пусть выбирает. Или ты с ножом, или придурок его…
— Тимош, ну что тут выбирать? — я вздохнула, но, увидев под носом кулак Тимки, не удержалась — улыбнулась, скупо и едва заметно. — Ты же видел, что у нас от прикосновений бывает?
— Тогда и ревновать глупо, верно? Лучше заведи себе тоже кого-нибудь… Пусть он ревнует.
— Эм… — я даже зависла от такого предложения.
— А что? У него есть партнер по сексу, вот ты себе тоже заведи. Бери пример с меня! А платонически страдайте друг подле друга, сколько влезет, если душа просит.
Ответить на это что-то более-менее внятное я не успела, потому что вдруг везде зазвучал звонкий, тонкий и довольно противный голосок:
— Всем студентам Академии следует в течение дюжины долей выйти на крыши четвертого, пятого или восьмого корпусов, чтобы присутствовать при наказании за несанкционированную магическую дуэль.
Дюжина долей, это, примерно, пятнадцать минут… Надо бы поторопиться, тем более сейчас все туда ломанутся.
— Нам на четвертый, он выше всего, — пробормотала я и потянула Тимку, но противный голос снова зазвучал на весь замок:
— Студент Рин Гончаров, как участника дуэли, вас ждут во дворе между четвертым, пятым и восьмым корпусом. Студент Рин Гончаров…
— И-и-ять… — я тихо принялась стекать по стенке, чувствуя, как от страха подкашиваются ноги. Тоже мне… любопытство с возбуждением…
Закрыв глаза, я сосчитала до десяти, встала, сама спокойно умылась, посмотрелась в висящее на стене зеркало — шальной взгляд неожиданно ставших еще больше серо-голубых глаз, ввалившиеся скулы, бледное лицо и нездоровый румянец, несмотря на внутренний озноб, и абсолютно ледяные руки. Ярко-красные искусанные губы прекрасно завершали картину. Красавица! Еще одна порция холодной воды, теперь потрясти головой, отгоняя глупые мысли и приводя в порядок прическу. Все. Одернув жилетку и расправив воротник рубашки, я с прямой спиной и на негнущихся ногах пошагала по коридорам. Тимоха молча пристроился рядом. Однако на выходе во двор меня пропустило, а его — нет. Обернувшись на его: «Ри-и-ин», я успокаивающе кивнула: «Справлюсь, не переживай!», и пошла дальше, к высокому тощему еще довольно молодому мужчине, с крупными грубоватыми чертами вытянутого лица. Наверное, это и есть их Тарелка.
— Студент Рин?
— Лэр Тарелло? — противный голос, противная лошадиная морда. Может, он, конечно, психолог хороший, но что-то я сомневаюсь.
— Рад, что вы обо мне наслышаны, студент Рин.
Моя любимая шлея под хвостом, активирующаяся от страха, не подвела и на этот раз:
— Лэр Рин.
Почему-то у Демо «студент Рин» звучало не так раздражающе, как у этого психолога. Не бесило. Хотя меня сейчас все раздражает, и эта Тарелка в первую очередь.
— Если не ошибаюсь, вы еще не получили титул…
Туше? Ладно, попробуем отбиться.
— Уважительное отношение к собеседнику зависит от титула?
— Вы еще не заслужили мое уважение, студент Рин.
— Вы мое — тоже, — усмехнулась я, пытаясь, как можно скорее, успокоиться, а не злиться на этого… коня педального. — Лэр Гальторе вчера ничего не говорил о том, что я обязан присутствовать во время наказания своего друга и его опекаемого. Это ваша личная инициатива?
— Допуск для перехода на первый курс вы получите одним из последних, — процедил лэр Тарелло, подтверждая этим мои подозрения о личной инициативе.
Я лишь едва заметно улыбнулась и кивнула:
— Если это будет оправданное и справедливое решение, я приму его со всем… уважением.
Так, Ринка, поздравляю! Ты очередной раз обосралась… Бессмысленно и глупо. А главное — очень вовремя. Потому что во двор уже вышли Эззелин и Фредо, и оба внимательно прислушиваются к твоему диалогу с психологом. Я отвлеклась от Тарелки, практически забыв об его существовании, чтобы встретиться взглядом с черными бездонными глазами. Иех, мне бы сейчас с ним эмоциями обменяться так, как вчера…Легкая ободряющая улыбка. Такое впечатление, что это не я за него, а он за меня переживает. Ну да, я сейчас дымлюсь, наверное. Гад — этот их Тарелка последний, но теперь я отсюда уже не уйду, даже если гнать будут. Потому что сейчас единственное, что я могу — это стоять и смотреть, чувствуя, как ногти впиваются в ладони…