– А что собой представляет этот Пирелли?
– Карточный шулер. Сидел пару раз в тюрьме за нечестную игру.
– Это плохо. Какое отношение он имеет к вам, Вик?
– Он как-то помог мне… Джастин, в порядке личного одолжения, поезжайте в полицию и проследите за допросом.
Наступила долгая пауза. Франкон переваривал услышанное. Я не мешал ему.
Наконец он сказал:
– Мне не хочется браться за это дело. У Брендона наверняка есть более веские улики, чем этот револьвер.
– Возможно, но не в этом дело. Нельзя же повесить на человека этот киднэппинг только потому, что он сидел в тюрьме.
– Разумеется, нет. Ладно, Вик, я съезжу в управление и посмотрю на парня. Но предупреждаю вас, если мне покажется, что он виновен, я отстранюсь от этого дела. Слишком много вокруг него рекламы, чтобы позволить себе связаться с проигрывающей стороной.
– Все-таки мне кажется, что это дело сфабриковано. Во всяком случае, взгляните на Пирелли. И не придавайте большого значения тем уликам, которые выдвигает полиция. Этим я собираюсь заняться сам.
– Что ж, хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Заходите ко мне в контору завтра утром.
– Я позвоню вам еще сегодня. – Я повесил трубку, чтобы он не успел возразить.
Майра напряженно следила за мной.
– С кем вы говорили?
– С Джастином Франконом – лучшим адвокатом всего тихоокеанского побережья. Если он убедится, что обвинение против Пирелли подстроено, он не упустит высказаться по этому поводу и не успокоится до тех пор, пока Ник не будет на свободе.
– Он сейчас поедет в полицию?
– Да, и держу пари, что он остановит Брендона.
Она закурила сигарету, ее руки заметно дрожали.
– Думаю, Ник знал, что делал, когда велел мне обратиться к вам.
Это прозвучало, как величайшая похвала.
Я допил виски и встал.
– Где я могу вас найти?
– Монте-Верде-авеню, 245. Зеленый дом по левую сторону улицы. Я живу одна.
Пока я записывал адрес, она добавила:
– Потребуется немало денег, а?
– Вас это не должно волновать. Я обещал Пирелли помочь при случае и финансовых условий не ставил.
– Спасибо.
– Теперь слушайте. Я тоже намереваюсь поехать в полицейское управление. Пока я практически ничего не могу сделать для Ника, но если мне повезет, смогу его увидеть.
– Вы думаете, что вам разрешат поговорить с ним?
– Возможно. Мифлин, лейтенант из отдела по расследованию убийств, – мой друг. Он может устроить это. Что передать Нику от вас?
На мгновение ее взгляд смягчился, губы дрогнули.
– Передайте, что я люблю его.
Глава 2
К тому времени как я добрался до центра, известие об аресте Пирелли распространилось по всему городу. Мне не удалось даже подъехать к полицейскому управлению. Здоровенные копы перегородили улицу и направляли машины в объезд по Оркид-бульвару. Прежде чем свернуть, я увидел перед зданием управления бурлящую толпу. Оставив машину, я вышел. Толпа прибывала с каждой минутой. Ни ругань полицейских, ни толчея не останавливали людей, пришедших поглазеть на невиданное зрелище. В дверях управления стоял отряд отборной гвардии Брендона с поднятыми дубинками. У меня не было никаких шансов пройти через них. Я пробрался к аптеке, находившейся напротив полицейского управления. Она была пуста, если не считать провизора в белой куртке, стоявшего в дверях.
– Мне нужно позвонить, – бросил я ему, когда он с неохотой оторвался от захватывающего зрелища.
– Вот это шум! – сказал он, облизывая пересохшие губы. – Говорят, Брендон схватил похитителя?.. Думаете, он получит двадцать пять тысяч? Черт возьми! Я бы не прочь оказаться на его месте. Уж я бы нашел применение этим денежкам!
Я что-то пробурчал в ответ и закрылся в телефонной кабине. Сняв трубку, попросил соединить меня с полицией.
– Это невозможно, – ответила телефонистка. – Все линии заняты. Я уже двадцать минут пытаюсь связаться с ними. Что там происходит?
– Полицейские объявили голодовку, – сердито ответил я и повесил трубку.
Я вышел из кабины и увидел, что аптекарь уже взгромоздился на свой табурет, чтобы видеть поверх толпы. Теперь зеваки толпились уже около самых дверей аптеки. Было похоже, что мне не удастся выбраться отсюда.
– Приезжали агенты ФБР, – взволнованно доложил парень. – Но им остается только утереться. Этот Брендон – головастый коп. Лучший капитан полиции, который у нас когда-нибудь был.
– Как выбраться из аптеки? – нетерпеливо спросил я после неудачной попытки пробраться сквозь толпу.
– А зачем вам уходить? Берите табурет, и лучшего места вам не найти. Отсюда все будет отлично видно!
– Что все?
Он нахмурился.
– Может, похитителя выведут. Или эта Дедрик приедет взглянуть на него. Мало ли чего может случиться? Да, жаль, что моей девушки здесь нет, уж она бы получила удовольствие.
– У вас есть черный ход?
– Вот в эту дверь. Выйдете на Оркид-бульвар.
– Спасибо.
Когда я закрывал дверь, толпа подалась назад и раздался звон разбитого стекла, витрина аптеки не выдержала напора. Я не стал подсчитывать нанесенный ущерб, а вышел на бульвар.
Мифлин жил в небольшом доме на Вествуд-авеню, с женой, двумя детишками, собакой-боксером, двумя белыми кошками и снегирем. Вне своих служебных обязанностей он был отличным семьянином, и поговаривали, что своей жены он боится гораздо больше Брендона…
Я решил во что бы то ни стало увидеть его сегодня, поэтому поставил машину перед его дверью.
Было темно – двадцать минут одиннадцатого. Я не знал, когда он приходит домой, но судя по переполоху, происходившему в полиции, он должен был припоздниться. Я закурил сигарету и приготовился к длительному ожиданию. В окнах нижнего этажа горел свет и время от времени появлялась женская фигурка. Около одиннадцати свет внизу погас и загорелся на втором этаже. Потом и он погас. Весь дом погрузился во мрак.
Я закрыл глаза, стараясь не думать о Пирелли. Мне не хотелось, не зная фактов, строить какие-то предположения. Франкон, вероятно, был прав, когда говорил, что у Брендона против Пирелли имеется не единственная улика. Я готов был держать пари, что кто-то дал полиции наводку. Двадцать пять тысяч – это более чем солидный куш, чтобы сфабриковать кучу доказательств.
Я услышал урчание мотора автомобиля. Через несколько минут меня ослепил свет фар, и возле дома остановился автомобиль Мифлина.
– Уберите эту ржавую жестянку с дороги, – рявкнул он, – вы мне мешаете подъехать.
– Хэлло, Тим, – сказал я, выходя из бьюика.
Он изумленно уставился на меня.
– Какого черта ты здесь делаешь?
Я открыл дверцу машины и сел рядом.
– Почувствовал себя одиноким и решил поболтать с тобой.
– Отстань! Я получил на сегодня достаточно и хочу лечь спать.
– Сейчас ляжешь, Тим. Почему Брендон арестовал Пирелли?
– Значит, тебе уже известно об этом? – фыркнул Мифлин. – Так оставь меня в покое! Завтра прочтешь обо всем в газетах, а с меня на сегодня хватит. Они там все с ума посходили, настоящие линчеватели.
– Знаю, я видел толпу. Послушай, Тим, Пирелли – мой друг. Он не похищал Дедрика.
Мифлин тяжело вздохнул.
– Дай сигарету, я уже все свои выкурил.
Я дал ему сигарету.
– Ты думаешь, он – похититель?
– Возможно, хотя больше шансов на то, что нет. Это ты послал Франкона в управление?
– Да. Он пробился туда?
– А разве кто-нибудь может его удержать? Да, он пробился, и думаю, что это спасло Пирелли жизнь. Копы перестарались, работая над ним.
– Полиция получила от кого-то информацию о Пирелли?
Мифлин кивнул.
– Да. Именно это и заставило меня засомневаться в ее справедливости. Какой-то человек позвонил по телефону и попросил Брендона, никто другой его не устраивал. Брендон поговорил с ним. Тот, кто звонил, не назвался, а это означает, что он устраняется от вознаграждения. И это очень подозрительно. Какой человек откажется от такой большой суммы, если ему нечего скрывать?.. Он сказал Брендону, что в квартире Пирелли он найдет вещи, уличающие того в похищении Дедрика, в частности, револьвер под диваном. Брендон пытался узнать имя этого человека, но тот повесил трубку. Нам удалось только выяснить, что звонок был из телефонной кабины в районе Коралл-Гейбл.
– Наверное, этот человек ненавидит Пирелли?
– Возможно. Но, может, это был недовольный из шайки киднэпперов, не знаю… Так или иначе, Брендон сам производил обыск квартиры и арест Пирелли. Знаешь, что он еще нашел?
– Нет.
– Три куска клеенки, сто тысяч долларов в двадцатидолларовых купюрах и удочку, которой, вероятно, были сняты деньги с крыши.
Я присвистнул.
– Где же их нашли?
– Деньги в чемодане на шкафу, клеенку в ящике, а удочку под кроватью.
– Какой человек в здравом уме станет держать все это в квартире? Ведь это же прямые улики!.. Неужели не ясно, что они подброшены?
– Послушай, Вик, Брендон хочет поскорее выкурить агентов ФБР из города. Так что для него Пирелли со своими судимостями – просто подарок. Сколько бы он ни смотрел на это дело, он не увидит подтасовки.
– У Пирелли есть алиби на время похищения?
– Дырявое. Он утверждает, что играл в карты с Джо Бертильо в отдельном кабинете бара «Дель-Монико», но Джо говорит, что они играли до девяти тридцати. Он запомнил время, потому что Пирелли выиграл и вдруг заявил, что должен идти на свидание. Джо расстроился, потому что ему очень хотелось отыграться. Пирелли же клянется; что они играли до десяти тридцати.
– Кто-нибудь видел, как Пирелли выходил?
Мифлин покачал головой.
– Он вышел через черный ход.
– Ну, все равно. Кто поверит показаниям такой крысы, как Бертильо.
– Брендон. Он поверит всему, что поможет выкурить из города агентов ФБР. Но больше всего меня беспокоят эти деньги, Вик. Все остальное можно объяснить подтасовкой улик. Сто тысяч долларов – это слишком большая сумма. Такие деньги не выбрасывают только ради того, чтобы ложно обвинить человека. Вполне хватило бы и двух тысяч.
– В этом-то и смысл западни! Похитителю вполне достаточно его четырехсот тысяч, а подбросив Пирелли такую улику, он может чувствовать себя в безопасности…
– Но ведь это пустая трата денег. Не понимаю, как можно решиться на это.
– Это потому, что ты мало зарабатываешь. В этом городе живет достаточно людей, которые не задумываясь выбросили бы на ветер сто тысяч.
– Присяжные тоже мало зарабатывают. Они не поверят в эту историю.
Я выбросил окурок в окно и пожал плечами. Мифлин, конечно же, был по-своему прав.
– Как он держится, Тим?
– Пирелли? Неплохо. Принимая во внимание все обстоятельства. Ведь как они ни старались, им не удалось сбить его с позиции. Он, конечно, сдался бы в конце концов, если бы не появился Франкон. Эти два подонка Мак-Гроу и Хартсел не нашли ничего лучшего, как избивать парня в наручниках.
– Это их стиль… Как-то они пытались проделать такое и со мной… Тим, есть какая-то возможность увидеться с ним?
– Ни малейшей. Он считается спецзаключенным Брендона. Даже агенты ФБР еле добились разрешения взглянуть на него.
Я закурил еще одну сигарету и передал пачку Мифлину.
– Я не думаю, что он это сделал, Тим.
– Что ж, к тому времени, как он предстанет перед судом, ты останешься единственным человеком в городе, который верит ему. Дождись завтрашнего дня, и ты увидишь, как запестрят заметки во всех газетах города, обвиняя твоего дружка. Единственный путь к его спасению – это найти настоящего преступника.
– Я постараюсь помочь ему. Что собирается делать Брендон?
– Ничего. С его точки зрения, дело закончено. В его руках Пирелли и все улики.
Я открыл дверцу машины и вышел.
– Ну что ж, это, по крайней мере, дает мне свободу действий. Я собираюсь начать расследование, Тим.
– Желаю удачи, – сказал Мифлин. – Тебе предстоит приятная работа. С чего ты думаешь начать?
– С Мэри Джером. По-моему, ей должно быть кое-что известно об этом деле.
– Возможно, хотя я и сомневаюсь. Она не вернулась бы в «Оушн-энд», если бы была связана с похищением.
– Может быть, но я все же хочу ее повидать.
– О'кей. Дашь мне знать, если понадоблюсь. Я и сам считаю, что улики были подброшены Пирелли, но это строго между нами.
– Спасибо, Тим. Надеюсь, я найду что-нибудь и для тебя… Пока!
Я сел в бьюик, махнул рукой Мифлину и поехал в сторону Сентрал-авеню. На полдороге я увидел телефонную будку, зашел в нее и набрал номер Франкона. На этот раз он сам взял трубку.
– Джастин, какое впечатление произвел на тебя Пирелли?
– Я думаю, что он не участвовал в похищении, – живо ответил тот. – Но это не значит, что мне удастся вытащить его из этой истории. Я попытаюсь, но все это выглядит довольно безнадежно. Улики подобраны весьма тонко. Это сделано знатоком своего дела. Самая опасная часть доказательств – деньги. Давайте встретимся завтра утром в моей конторе. Нужно обсудить дело с разных точек зрения и наметить план действий.
– Хорошо.
– Не особенно надейтесь, Вик. Мне неприятно говорить, но дело Пирелли – дохлый номер.
– Пока еще не дохлый. – Я повесил трубку.
Глава 3
Джастин Франкон сидел в кресле за письменным столом, перекинув ногу через одну из ручек кресла и заложив пальцы за проймы жилета. Во рту у него торчала потухшая сигарета. Это был маленький, жилистый человек с черными усами и пронзительными глазами. Внешне он напоминал хорька. Глядя на него, я никогда бы не подумал, что передо мной сидит преуспевающий адвокат, у которого клиентов-миллионеров больше, чем у любого другого адвоката во всей Америке.
Керман, Паула и я сидели перед его массивным столом, и Франкон предоставил нам сомнительное удовольствие любоваться его профилем, а сам рассматривал золотую полоску пляжа, расстилавшегося под окнами его конторы, мысленно взвешивая все «за» и «против» нашего дела. В комнате царила тишина. Наконец он снял ноги с ручки кресла и повернулся к нам.
– Ничто из сказанного вами не убедит присяжных в том, что Пирелли невиновен. Сейчас в нашем распоряжении нет убедительных доводов, а значит, вы должны добыть их. Нужны такие доказательства, чтобы присяжные решили оправдать его, даже не удаляясь на совещание. Без этого моя защита будет простым сотрясением воздуха, не более. Пока Пирелли обвиняют только в убийстве Суоки, но если к началу процесса будет найден труп Дедрика, то на него повесят два убийства, а это – прямая дорога в газовую камеру.
Он скосил глаза на потухшую сигарету и, нахмурившись, выбросил ее в корзину для мусора.
– Теперь посмотрим, какими уликами против Пирелли располагает полиция. В его квартире найден револьвер. С трудом, но я смогу убедить присяжных, что он подброшен. То же самое и в отношении удочки. Но деньги! Никто из присяжных не поверит, что такую сумму подбросили. Вот где парень, осуществивший этот подлог, проявил сообразительность. Сто тысяч долларов – чертовски большая сумма. Надеюсь, вы согласны со мной?
Я кивнул.
– Прекрасно. Итак, единственная крупная улика, которую мы не сможем опровергнуть, это деньги. Но если присяжные решат, что деньги не были подброшены, то, значит, револьвер, удочка и клеенка тоже принадлежали Пирелли, а это делает позицию обвинения неуязвимой. Вам это, надеюсь, понятно?
– Да, но нам-то известно, что деньги подброшены. Разве нельзя убедить присяжных, что похититель, спасая свою шкуру, решил расстаться с одной пятой выкупа?
Франкон покачал головой.
– Вряд ли. Выбрать такую систему защиты – слишком большой риск. Такой ход можно было попробовать, будь у Пирелли хорошее алиби, но – увы!.. И вторая опасная улика – это отпечатки его пальцев на револьвере.
– Я слышал об этом, но не верю.
Франкон кивнул.
– Это факт. Я сам видел.
– Но Пирелли не держал в руках револьвера.
– Держал, но после того, как он был найден. Он говорит, что Брендон дал ему револьвер и предложил опознать его.
– Ради бога! Ведь не собирался же Брендон таким образом выйти из положения?
– Мы имеем слово Пирелли против слова капитана полиции. Как вы думаете, кому поверят?
Наступила долгая пауза, потом Франкон продолжал:
– Видите, как все складывается. Мне нужно предъявить суду что-нибудь серьезное, иначе я проиграю дело. И эти доказательства должны добыть мне вы.