– О чем болтает?
– Я расследую дело об убийстве, а она знала Джефферсона и его жену.
Маккарти выпустил дым изо рта и по-отечески мило улыбнулся. Я видел, что он принимает меня за еще одного сумасшедшего американца.
– Какую же информацию она могла вам дать об убийстве, совершенном в Америке?
– Она рассказала мне, что Герман Джефферсон снимал дом на Рипали-бей. Откуда-то у него появилось много денег, и он ушел от жены.
Он все так же безмятежно улыбался:
– Дорогой мой, не стоит серьезно полагаться на рассказы проститутки… Это же несерьезно.
– Итак, вы думаете, что я простак и она обвела меня вокруг пальца и не вернулась в гостиницу только для того, чтобы я провел беспокойную ночь?
Маккарти усмехнулся.
– Остаться с кем-нибудь на ночь – ее ремесло.
– Вы не знаете, живут ли какие-нибудь американцы на Рипали-бей?
– Кажется, живут.
– Вам было бы известно, если бы Джефферсон там жил?
– Разумеется. Но он там не жил.
– Следовательно, девушка обманывала меня?
Он пожал плечами.
– Вполне возможно.
Я понял, что напрасно трачу время, и встал.
– Благодарю за чай. Надеюсь, что еще встречусь с вами.
– Всегда буду рад вам помочь.
Я вернулся в отель. Старик портье уже занял свое место за стойкой. Он поклонился мне. Было бы неплохо расспросить его, но языковой барьер оказался непреодолимым препятствием. Если и можно добиться от него чего-то, вначале следует найти переводчика. Тут я вспомнил про «Гида – говорящего по-английски», который вручил мне в аэропорту визитную карточку. Возможно, он поможет… Направляясь в свою комнату, я обратил внимание, что дверь номера Лейлы закрыта. Я постучал. Ответа не последовало. Я повернул ручку, но дверь не поддалась. Я постучал еще раз, прислушался – ни звука.
Было еще слишком рано, чтобы что-то предпринять. Я снял куртку, галстук и ботинки и растянулся на кровати. Немного подумал о предстоящих делах, потом задремал.
Часов в десять меня разбудил осторожный стук. Я слез с кровати и открыл дверь. На пороге стоял китайчонок и, непрерывно кланяясь, указывал на лестницу. Наскоро одевшись, я пошел за ним. Старик портье передал мне телефонную трубку. Звонил шеф-инспектор Маккарти.
– Я по поводу той девушки, о которой вы недавно беспокоились. Вы говорили, что купили ей кольцо с нефритом?
Я оцепенел.
– Да… С поддельным нефритом.
– Не могли бы вы приехать в полицейский участок на Читам-роуд? Это в Коолуме. У них там девушка, возможно, та о которой вы говорили. У нее на руке кольцо с нефритом.
– Она мертва?.. – прохрипел я.
– О, вполне, – я почти почувствовал запах дорогого табака, исходивший из его трубки. – Если вы опознаете ее, это нам здорово поможет. Спросите сержанта Хэмиша.
– Еще один шотландец?
– Совершенно верно, в полиции много шотландцев.
– Рад за Шотландию, – сказал я со злостью и повесил трубку.
Через сорок минут я поднимался по ступенькам лестницы, ведущей в полицейский участок на Читам-роуд. На стене огромного вестибюля висел стенд, за стеклом которого размещались ужасные фотографии, сделанные в морге. Здесь были изображены мужчины и женщины, найденные в проливе или на улицах города. Подписи на английском и китайском языках призывали опознать их. Дежурный провел меня в комнату к молодому человеку с суровым лицом и волнистыми светлыми волосами. Когда я представился, он кивнул и сообщил, что он и есть тот самый сержант Хэмиш.
– У вас труп, который я должен опознать, – мрачно сказал я.
Он достал из кармана прокуренную трубку из корня шиповника. Похоже, вся полиция Гонконга курит трубки. Набивая табак, он без всякого интереса разглядывал меня.
– Совершенно верно. Шеф-инспектор надеется, что вы сможете нам помочь. Должен предупредить, картина не из приятных. Должно быть, она попала под паром.
Холодный пот выступил у меня на лбу.
– Эти чертовы китаезы постоянно кончают с собой, – сказал он. – Ежедневно у нас бывает до шести трупов. Они просто воспринимают жизнь не всерьез.
Он поднялся, и мы пошли по коридору в морг. Трупы, их было много, лежали под грубыми простынями. Видимо, прошедшая ночь была для полицейских слишком беспокойной. Сержант подвел меня к столу, покрытому клеенкой, поднял ее за край и показал женскую руку. На пальце тускло поблескивал искусственный нефрит.
– Я ел за завтраком яичницу с беконом, – сказал он. – Так что, опознав ее по кольцу, вы избавите меня от риска выдать завтрак обратно.
Я смотрел на кольцо и на маленькие тонкие пальцы. Это было то самое кольцо, которое я купил Лейле.
– Да, это то кольцо, которое я ей подарил, – с трудом произнес я.
– Хорошо, я так и скажу шеф-инспектору.
Я сделал над собой усилие и бросил взгляд на то, что осталось от Лейлы. Я обязан был попрощаться с ней.
Я вспомнил, как она радовалась креветкам и жареному цыпленку, как сверкали ее глаза в ювелирной лавке…
Я знал Лейлу совсем недолго, но она оставила след в моей душе…
Когда я сошел с парома, меня уже поджидал детектив. Это был крупный краснолицый мужчина, которого звали Макферсон. Казалось, не будет конца этим шотландским именам.
Он отвез меня в отель на полицейской машине. Детектив переговорил с портье на кантонском наречии и взял ключ от комнаты Лейлы. Когда мы шли по коридору, он сказал:
– Старый хрыч виляет. Нам следовало давно прикрыть этот притон. Он не признается, что девушка была шлюхой.
Эти слова возмутили меня. По-моему, Лейла заслуживала лучшей эпитафии, чем получить звание «шлюха» от копа-шотландца.
Макферсон открыл дверь и вошел в комнату. Я остался в коридоре. Полицейский с профессиональной последовательностью начал обыск. В шкафу было всего три платья и смена белья. Вещи Лейлы были трогательно маленькими. Взглянув на дно шкафа, Макферсон довольно заурчал.
– Я так и думал… – пробормотал он, наклонившись, и поднял кусочек серебристой фольги-станиоля.
– Знаете, что это такое? – спросил он, рассматривая находку. В центре фольги чернело пятно копоти.
– Понятия не имею.
Он еще раз взглянул в ящик и достал маленькую, наполовину сгоревшую стеариновую свечку, из тех, что втыкают в праздничные пироги. Макферсон уселся на кровать, держа перед собой станиоль и свечку.
– Ваша девушка была наркоманка и употребляла героин, – сказал он. – Каждую неделю в Гонконге кончает самоубийством дюжина наркоманов.
– Почему вы думаете, что она была наркоманка? – поинтересовался я.
– Каждый, у кого имеется такое приспособление, – наркоман. Знаете, как этим пользуются? Кладут героин в сгиб станиоля, держат под ним зажженную свечку и вдыхают пары. На это достаточно нескольких секунд. Знаете, что я вам скажу? Правительство сделало глупость, объявив преследование курильщиков опиума. Мы думали искоренить это зло. Для нас не составляло особого труда найти притон и уничтожить трубки для курения. Все это довольно громоздко и стоит уйму денег. В один прекрасный момент курильщикам надоело бегать от нас по крышам и покупать новое оборудование. – Детектив сдвинул шляпу на затылок. – Наркоманы научились получать из морфия героин, и для кайфа им теперь требуется только свеча и немного станиоля. Они могут вдыхать этот яд где угодно: в кино, в общественных местах, на улице и даже в такси. Понаблюдайте, и вы заметите потеки стеарина в самых неожиданных местах. Курение опиума – это, разумеется, пагубная привычка, но все же она не ведет к такой быстрой смерти. А героин убивает гораздо быстрее, чем опиум. Если бы мы не боролись с опиекурением, то у нас теперь не было бы героина.
Я потер подбородок.
– Спасибо за лекцию. Но не думаю, что Лейла была наркоманкой. И тем более не верю, что она покончила жизнь самоубийством. По-моему, ее убили, а эти вещички подбросили.
– Вы так думаете? – с насмешкой произнес Макферсон. – Шеф сказал, что вы частный сыщик. Я люблю читать Чандлера и Чейза, но они описывают выдуманные истории. А мы имеем дело с реальной жизнью.
– Совершенно верно, – разозлился я. – Вы имеете дело с реальностью, но при этом у вас на глазах шоры.
– Почему вы считаете, что ее убили? – спросил коп без особого интереса.
– Мне трудно убедить вас в очевидном. Пока у меня нет фактов. Что вы сделаете с ее вещами?
– Заберу их в полицию. Может, появятся наследники. Портье не знает, есть ли у нее родственники. Он никогда ничего не знает. – Макферсон встал и собрал ее вещи в дешевый фибровый чемоданчик, найденный в шкафу. – Если бы вам пришлось столько раз иметь с этим дело, вы уже не воспринимали бы все это всерьез.
– Совершенно верно.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Что верно?
– Тот, кто убил Лейлу, сделал все для того, чтобы вы поверили в самоубийство.
Он неожиданно улыбнулся.
– Да бросьте вы, в самом деле! У нас были сотни подобных случаев. На вашем месте я бы не думал больше об этой девушке.
Меня просто тошнило от его самоуверенности.
– На случай, если я вам понадоблюсь, учтите, я буду здесь всего несколько дней.
Он уставился на меня, утратив часть своей самоуверенности.
– А зачем вы можете мне понадобиться?
– Ну, мы могли бы вместе почитать какой-нибудь детектив, – сказал я и захлопнул дверь своей комнаты перед его носом.
Я пришел к выводу, что настала пора потратить часть денег старика Джефферсона. Нет сомнения, что портье скажет мне намного больше, чем Макферсону, если стимулом для этого будут наличные. Убедившись, что Макферсон ушел, я отправился к старику на первый этаж. Он с подозрением уставился на меня, но когда я сделал движение к телефону, с неохотой разрешил мне позвонить. Я набрал номер Вонг Хопхо, и, тотчас же ответил, словно сидел у аппарата в ожидании моего звонка.
– Мистер Вонг Хопхо? – сказал я в трубку. – Вы дали мне в аэропорту свою визитную карточку. Мне нужен переводчик.
– Буду рад служить вам, сэр.
– Вы согласны встретиться со мной через полчаса у банка?
– Да, конечно. Я непременно буду.
– Мне нужна машина.
Гид заверил, что с удовольствием все сделает и будет полностью в моем распоряжении. Похоже, что дела у мистера Вонг Хопхо шли не блестяще. Я поблагодарил его и повесил трубку. Потом, поклонившись портье, вышел из гостиницы и поехал на такси к банку. Там обменял полученные мной чеки на наличные, и карман моего пиджака сразу раздулся от гонконгских долларов. Стоя на тротуаре, я дожидался переводчика. Он подъехал в сияющем «Паккарде». Мы пожали друг другу руки, и я представился. Он просил называть его просто Вонг, так обращаются к нему американские туристы. Я сел к нему в машину.
– Сейчас мы поедем в отель, – сказал я. – Мне нужно получить кое-какие сведения от портье, который не говорит по-английски.
Вонг слегка удивился, поэтому я вынужден был пояснить.
– Я частный детектив, расследую одно дело.
Он посмотрел на меня с неподдельным восхищением.
– Я прочел много детективов, сэр. Рад познакомиться с настоящим сыщиком!
Я достал деньги и дал ему пятьдесят долларов.
– Это плата за день. Время от времени вы будете мне нужны.
Он предупредил, что за машину следует заплатить сверх его гонорара. Можно было поторговаться, но мне хотелось завоевать его расположение, поэтому я согласился. Мы подъехали к отелю, оставили машину на набережной и, перейдя через дорогу, поднялись по ступенькам.
– Это плохой отель, – заметил Вонг. – Я не советую вам оставаться в нем, сэр. Как только вы захотите, я устрою вас в прекрасном отеле.
– Поговорим об этом в другой раз, – прервал я его. – А пока займемся делом.
Мы подошли к портье. Старик, как всегда, поклонился мне и безучастно посмотрел на Вонга.
– Скажите, что я хочу задать ему несколько вопросов. Если он поможет мне, я хорошо заплачу. Изложите это так, чтобы он не обиделся.
Вонг начал длинную речь на каком-то диалекте, с большим количеством поклонов. В это время я достал пачку денег, вынул десять долларовых бумажек, свернул их, а остальные деньги спрятал. Старик проявил больше интереса к деньгам, чем к речи Вонга. Наконец переводчик сказал, что портье с удовольствием ответит на все мои вопросы. Я достал фотографию Джоян.
– Спросите его, не знает ли он эту девушку?
Посмотрев на снимок, старик сказал, что эта девушка жила у него продолжительное время и уехала, не заплатив по счету. Не хочет ли господин заплатить за нее?
Я отказался.
После дальнейших расспросов портье сказал, что она вышла замуж за джентльмена, снимавшего здесь комнату. Как ему известно, его звали Герман Джефферсон. Он погиб в автомобильной катастрофе. После его смерти девушка выехала, не заплатив по счету.
Я показал фотографию Германа, полученную мной от Джейн Уэст.
– Спросите, не знает ли он этого человека?
Портье взглянул на фото и вернул его мне.
– Это человек, который жил здесь.
– Как долго?
– До своей смерти.
И хотя мы общались через переводчика, я сразу почувствовал фальшь. Лейла сказала, что Герман уехал за десять месяцев до своей смерти. А старик заявляет, что Джефферсон жил здесь еще три недели назад.
– Вы говорите неправду, Джефферсон жил здесь только три месяца, – сказал я. – Потом он оставил жену и выехал отсюда. Это произошло десять месяцев назад.
Вонг строго заговорил со стариком, потом в замешательстве сообщил:
– Он уверяет, что этот американец жил здесь до самой смерти.
– Передайте ему, что о Джефферсоне мне все рассказала Лейла. Предупредите, чтобы он говорил правду.
Вонг пустился в длинные переговоры со стариком, потом улыбнулся и повернулся ко мне.
– Он не лжет, сэр. Та девушка ошибалась. Джефферсон уходил рано утром, а приходил поздно вечером. Поэтому девушка не встречалась с ним и решила, что он уехал.
– Тогда почему Джоян сказала мне об отъезде мужа?
На это портье ничего не мог ответить. Он втянул голову в плечи, как черепаха, и замолчал. Он считал, что полностью отработал обещанные деньги, и теперь желал только получить их.
– Он не знает, как ответить на ваш последний вопрос сэр, – сказал Вонг.
– На что жил Джефферсон? – спросил я, меняя тему разговора.
Портье об этом ничего не знал.
– К ним приходили европейцы?
– Нет.
– Джоян навещали какие-нибудь подруги?
Снова отрицательный ответ.
Я понял, что ничего нового не узнал. А может, Лейла сказала неправду? Я оказался в тупике.
– После ее отъезда остались какие-нибудь вещи? – небрежно спросил я. Это был провокационный вопрос, и старик угодил в ловушку.
– Нет, – передал он через Вонга. – Ничего не осталось.
Я тут же набросился на него.
– Как же это ей удалось выйти со всеми вещами и не заплатить по счету?
Вонг что-то сердито сказал старику, и тот вынужден был признаться, что оставил чемодан себе, в счет уплаты долга. После длительных переговоров портье согласился показать его и повел нас в номер рядом с комнатой Лейлы. Он открыл дверь и достал из-под кровати дешевенький чемодан.
Я внимательно осмотрел чемодан. Он был заперт.
– Выйдите все отсюда.
Когда они вышли, я запер дверь на задвижку. Открыть замки на чемодане не составило труда. Вещи Джоян были дороже, чем у Лейлы, но ненамного. Я переворошил все и на дне чемодана нашел конверт. В нем лежала глянцевая фотография, копия той, что дала мне Джейн Уэст. Внизу была надпись: «Моей жене Джоян».
Усевшись на кровать, я закурил сигарету. Интересно, каким образом у Джейн и Джоян оказались одинаковые фотографии? Скорее всего обе получили их от самого Джефферсона. Я мысленно вернулся к разговору с Лейлой. Ее слова совершенно не стыковались с тем, что я услышал от портье. Следовательно, кто-то из них лгал. Почему это должна быть Лейла? После некоторого раздумья я пришел к выводу, что нет необходимости оставаться в этом убогом отеле. Надо попытаться найти разгадку всей этой истории, но уже не здесь.
Я вышел в коридор. Вонг стоял, прислонившись к стене, и курил сигарету. При моем появлении он выпрямился и поклонился. Портье не было. Вероятно, он вернулся на свое место.