О Жизнь! На вечности заплата…
О Жизнь! На вечности заплата.
Твоя отмеренность смешна!
Скупа, бедна, витиевата,
Не доживаема до дна.
Доведена ты до абсурда
Неизбежанием конца.
Божественно прекрасным утром
Лишаешь тела и лица.
Ты остаешься равнодушной
К пробелам в пищевой цепи.
Налоги ты берешь подушно,
Пока Творец в субботу спит.
Терзаешь совершенством мира
Органику ушей и глаз
И с наслаждением вампира
Однажды выпиваешь нас.
Кладя здоровье на подкормку
Тобой зажженного огня,
Тела выдерживают порку
Не возмущаясь, не кляня.
Всей гениальности вселенной
Не хватит, чтоб тебя понять.
В твоей свободе вечно пленным
Дано живому пребывать.
Неуловимая в познанье
И страсти неуемной тел,
Ты самым малым нестраданьем
Смиряешь жуткий наш удел.
Душа подключена тобою
К розетке Божьей в десять ватт…
Коль в теле наступают сбои,
В нем грешные сердца горнят.
О Жизнь! Спасибо, что случилась,
Вселенной угли вороша!
Пусть сердце бедное забылось —
Живой останется душа.
Перевожу с бенгальского на хинди…
Перевожу с бенгальского на хинди,
С иврита на арабский и обратно…
Работаю небрежно и невнятно.
И наплевать: что выйдет, то и выйдет,
А захочу – переведу обратно.
Перевожу с земного на небесный,
Как через улицу перевожу старушку.
И в настоящие перевожу игрушки,
А вой и визг – в молитвенные песни.
Кодируя слова: так интересней.
Я в жизни не учился переводу —
Мне важно выразить слегка нечеловечье.
Я груз чужой кладу себе на плечи
И в меру сил своих служу народу,
Переведя скулеж неслышный в оду.
И в каждом переводе горькой каплей —
Мое виденье содержанья текста…
И, будто дрожжи добавляя в тесто,
Я затыкаю щели мыслей паклей
И режиссирую незримые спектакли.
Но каждый раз уходят в переводе
То искренность, то сложные нюансы,
То гимны я озвучу, как романсы,
Иль место перепутаю в погоде,
Или высаживаю камни в огороде.
Простите люди, языки и звери,
За искаженья истины и смысла.
Зато всех вас перевожу я быстро
В неведенья распахнутые двери,
Где слову ни звучанья нет, ни веры.
Слепые идут к святыням…
Слепые идут к святыням,
В надежде сдыхаться от напасти.
Присно идут и поныне
Вбирать радиацию святости.
Слепые идут в соборы,
К камню или ребру.
Слепых обирают воры,
Им переводчики врут.
Слепые идут шагом,
Ощупывая солнце и дождь,
Над ними клубятся стяги,
Дарующие святыням мощь.
И, словно ветром подхваченные
Или ударенные под дых,
В них вливаются зрячими
Тысячи новых слепых.
Камлают шаманы Севера:
Бог! Родина! Царь!
Ныне работают серверы,
Как блаженные встарь.
Правда, свобода, истина,
Милость, терпенье, крест
Подаются слепцам как милостыня
В окрестностях святых мест.
Господи! Дай мне силы
Не попасть в эти края,
Дай прозреть, Господи, милый.
Если этот слепой – я.
Дай нам всем научиться слышать,
Понимать содержание тьмы.
Пускай в нас святость дышит,
Если эти слепые – мы.
Снова зима
Земля простыла, как простолюдин,
И каплями дождя чихают лужи…
Бесцветно небо, солнца господин,
Печаль сознанье каруселью кружит.
Короткий день уходит по любви
К сырой от слез и неуютья ночи.
Тоска прямую времени кривит,
И грязь бугрит нейтралитет обочин
Прохладен лоб в мокреть упитых стен,
Улыбки редки сгорбленных прохожих…
И добровольцами уходят к грусти в плен
Вчера улыбчивые, клоунские рожи.
Уродлив жалкий сон до четырех.
Грешат неверием арабские молитвы…
И не хватает жалких рыжих крох,
Оставшихся от солнц осенней битвы.
Зима в Израиле. Перформанс старых пьес.
Любительски актерствует погода…
Грибы рожает отсыревший лес,
Беременный ненужной частью года.
Из туч, не доенных по милости коров,
Седлают ветер водяные брызги.
О худший день в нелучшем из миров!
Ты не заслуживаешь даже укоризны.
Так повелось, что жесткие цветы
Так повелось, что жесткие цветы
Растут из мякоти поверженного тела,
Как указанья вечного персты
В межмирье звезд, куда душа взлетела.
В волнах религий, в шепоте наук
И в ауре коленопреклонений
Уходит смерд, не покладавший рук,
И понапрасну гениальный гений.
Законы в непреложности свей
То пачкают, то благородят тело…
В селитре мумий жив белок идей,
Любовь в костях столетьями осела.
В золе обрел свободу углерод
И вихрь частиц знакомо-незнакомых
Играя, наши души унесет
В бесполые, бесстенные хоромы.
А краткий путь по наконечью игл,
В безумном страхе тьмы, в дыханье спертом —
Иллюзия не принявших постриг,
Владельцев тел, еще живых, но мертвых.
Да будет с нами ровная стезя!
Пусть наша глупость не впадает в мудрость.
Пусть мы не знаем то, что знать нельзя,
Пусть после ночи наступает утро.
Пускай в последнем из невысказанных слов,
Пусть даже в шепоте, в безумье и угаре,
Звучит смиренье, пониманье и любовь
К своей навечно обретенной таре.
Чертов календарный ветер…
Чертов календарный ветер,
Немогущества халва…
Где ты, в царственном берете
Размышлений голова?
Тень эфирного погуда
Всяко-всякого письма,
Извержений просто люда —
В колокольцах бахрома.
Смачных тел фиксатуары,
Анекдотцев сиплый ржач…
Где сановные бояре,
Где страданий мира плач?
Пьют гугляшные матрешки
Пиво забродивших слов,
Наставляя жизни рожки…
Был язык, да был таков.
И в литровой этой кружке
Старомодный, как печаль,
Задохнулся бедный Пушкин
И потусторонний Даль.
Я и Он
Опыты поэтического синтеза
Я – это мелкая коричневая речка.
Он – море, ликом бьющее в кораллы.
Я – серебра неполного колечко,
Он – чистым золотом украшенные галлы.
Я – чин Ник-То, как Анненский в начале,
Он – эндорфин, рассыпанный, как сахар.
Мои потуги в дофаминовой Валгалле
Не избавляют от пожизненного страха.
Я – инок очищающих религий,
Он – экстатичен в буре революций.
Моих фантазий ненаписанные книги —
Его сегодняшнего дня подстрочник куцый.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.