Идиот.
Чему быть, тому не миновать. Колдер пригнулся, благодаря чему намыленная губка пролетела мимо.
– Больше я ничего не скажу. Прошу впредь не запирать мои двери.
Он удалился, захлопнув за собой дверь как раз вовремя – потому что склянка с ароматической солью для ванны ударилась о дверь, а не о его голову.
Глава 8
Когда дверь захлопнулась за ее мужем – за ее мужем! – Дейдре, закрыв лицо трясущимися руками, опустилась под воду. Он видел ее обнаженной. Какой стыд!
В самом деле? Это от стыда у тебя отвердели соски, когда он смотрел на тебя?
Он увидел ее голой! Совсем голой! Какие бы клятвы она ни давала у алтаря, она не была полностью готова к супружеским отношениям. И, уж конечно, она не была готова к этому ошалелому, похотливому выражению, так изменившему его лицо. Какой ужас!
Ужас? Это от ужаса у тебя дрожат руки и подкашиваются колени? Это из-за страха ты оставалась там, где он мог тебя видеть, даже не подумав опуститься под воду или прикрыться полотенцем?
В его взгляде было что-то опасное, что-то такое, чему трудно найти определение. И этот взгляд красноречиво свидетельствовал о том, что под элегантной строгой одеждой сдержанного и уравновешенного маркиза Брукхейвена скрывается мужчина, которому ничто человеческое не чуждо.
И какой мужчина! Если бы он шагнул к ней и вытащил ее из ванны, она едва ли стала бы сопротивляться. Столь неожиданно обнаружившая себя мощная сексуальность маркиза вызвала в ней неожиданно сильную реакцию. Дейдре зябко повела плечами и вылезла из ванны.
Уже после того как она тщательно вытерла тело приготовленным Патрицией полотенцем, натянула ночную рубашку и накинула теплый халат, Дейдре все еще ощущала на себе жар его взгляда. Как она сможет теперь смотреть на него, не вспоминая эти темные, затуманенные похотью глаза?
Смотреть на него, не вспоминая о том, как сама его возжелала.
Внезапно Дейдре стало душно, и она распахнула окно настежь. Опершись ладонями о подоконник, она жадно вдыхала прохладный ночной воздух, провонявший копотью, городской грязью и едким запахом масла для уличных фонарей.
– Я не могу так больше, – прошептала. – Господи, почему ты не сделал меня холодной и бесчувственной?
Дейдре говорила с закрытыми глазами. Она верила, что если очень захотеть, то мольба ее будет услышана там, наверху. Дейдре не могла не знать, что то время, когда Всемогущий Бог общался со смертными на равных, давно миновало, но отчего-то она не торопилась отходить от окна, словно ждала ответа.
– Мяу!
Дейдре удивленно распахнула глаза.
– Что?
– Мяу!
Дейдре никого не увидела, хотя, возможно, она никого и ничего не увидела потому, что разросшееся перед окном дерево закрывало обзор. Дейдре, отступив в глубину комнаты, прищурившись, стала рассматривать дерево. Свет от горящей на прикроватной тумбочке лампы отразился от расширенных, вертикально вытянутых зрачков.
Маленький котенок забрался на самую высокую ветку, которая почти касалась стены дома. Котенок был страшненький – растрепанный, мокрый и грязный. Непропорционально большие уши придавали ему сходство с летучей мышью.
И при всем при этом зверек был ужасно милым.
– О, боже! – Дейдре всплеснула руками. – Эй, кис-кис! Смотри, не упади. Я… я…
А что, собственно, она может сделать? Позвать лакея? Уговорить его рискнуть жизнью ради уличного котенка? Падать придется с высоты третьего этажа, и внизу не было ни куста, ни мягкого газона, чтобы смягчить удар. Можно представить, какое отношение к ней будет у прислуги, если она убьет одного из слуг в первый же день своего пребывания в доме в роли хозяйки.
– Мяу! – Котенок уверенно направился к ней по тонкой ветке.
– Нет! Стой, где стоишь! – Дейдре пригрозила котенку пальцем. – Плохой котик! Стоять! – Кажется, эту команду дают собакам, а на котов она не действует? В дрессировке домашних питомцев Дейдре не разбиралась совсем.
Тесса не позволяла держать животных дома. Она заявляла, что животные портят мебель, но Дейдре догадывалась, что истинная причина запрета была в том, что Тесса и сама знала, что не сможет расположить к себе ни одно земное создание. Даже собственная мать Тессы, верно, не чаяла от нее поскорее избавиться.
Котенок продолжал перемещаться по раскачивающейся ветке не толще запястья Дейдре.
– Нет! – размахивая руками, кричала котенку Дейдре. – Возвращайся! Спускайся! – На всякий случай она показала котенку, где находится земля. Дейдре говорила медленно, четко разделяя слова, словно общалась с умственно отсталым. Котенок остановился и опустил маленький зад на ветку и, склонив голову набок, уставился на Дейдре.
– Похоже, – сказала она, – ты чувствуешь себя на дереве как дома. Так что, никакой опасности…
И в этот момент котенок поднял лапу, чтобы почесать за ухом, и соскользнул с ветки.
– О! – Дейдре в ужасе зажмурилась и отшатнулась от окна. Бедняжка! Она похолодела при мысли о том, что мокрый черный комочек валяется мертвым на земле.
– Мяу!
Дейдре вновь метнулась к окну. Котенок все еще был там, он свисал с ветки на одной лапке, уцепившись за кору коготками, отчаянно раскачивался и мяукал в панике.
Дейдре, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, забралась на подоконник. Она вытянула руку, пытаясь дотянуться до ветки, но не смогла.
Бормоча что-то похожее на заклинания, Дейдре, закрыв глаза, легла животом на подоконник и свесила ноги наружу, пытаясь нащупать босыми ногами углубление в стене, которое можно было бы использовать как опору. Наконец ей это удалось – вдоль всего фасада шел декоративный выступ. Узкий каменный выступ покрывал скользкий птичий помет, к тому же сам выступ был шириной не больше нескольких дюймов, но если крепко держаться за подоконник, опоры для ступней хватало.
За спиной Дейдре все так же жалобно мяукал котенок. Долго ему не протянуть на одной лапке. Как, впрочем, и самой Дейдре, стоящей на узком, загаженном голубями выступе. Сделав глубокий вдох, Дейдре разжала правую руку и протянула ее к ветке, за которую безнадежно цеплялся котенок.
Однако в тот момент, как ее рука коснулась маленького теплого животика, котенок, внезапно набравшись мужества, вцепился острыми, как иголки, зубами и столь же острыми коготками в своего «нового врага» – ее руку!
– Ой!
И в этот миг Дейдре почувствовала, что теряет равновесие. С отчаянным воплем она повисла на одной руке, вцепившись в подоконник, безуспешно пытаясь нащупать вымазанными в голубином помете ступнями опору. Увы, опора не находилась.
Долго висеть на одной руке она не сможет. Инстинктивно рука, сжимавшая котенка, попыталась разжаться, но Дейдре усилием воли заставила себя стиснуть пальцы. Котенку это не понравилось, и он совершил очередную попытку вырваться из тисков.
Дейдре сжала зубы, борясь с болью. Котенок немилосердно терзал ее ладонь когтями и зубами.
– Кошки всегда приземляются на четыре лапы, – проворчала Дейдре перед тем, как, размахнувшись, швырнула бесноватого котенка в открытое окно своей спальни.
Пальцы скользнули по подоконнику. Дейдре замерла от ужаса.
Так, значит, ей суждено умереть.
В ночь после свадьбы.
Спасая котенка.
При мысли о том, что завтра люди прочтут в газетах, Дейдре стало даже хуже, чем при мысли о неизбежной смерти. Крик сам рвался из груди.
– Помогите! Помогите!
Колдер мигом оказался на месте.
– Господи!
Увидев в окне его темный силуэт, Дейдре, похоже, совсем лишилась сил. Беззвучный крик ужаса застрял у нее в горле.
И в тот момент, когда она уже окончательно простилась с жизнью, теплые руки обхватили ее запястья и с легкостью втащили ее обратно в комнату.
Глава 9
Колдер держал свою дрожащую жену в объятиях и сам при этом едва не содрогался от страха. Затем мысленно отчитал себя за излишнюю эмоциональность. Никаких причин для беспокойства не было. В конце концов, с ней все в порядке… Разве что не все в порядке с ее головой. Так что же могло подвигнуть ее на столь отчаянный шаг? С чего она вдруг решила выброситься из окна? Не из-за того ведь, что он сообщил ей о том, что не потерпит запертых дверей в собственном доме?
Колдер отодвинул ее от себя, держа за плечи, и, скривившись, спросил:
– Вы пытались себя убить? – Он не хотел орать, но, возможно, в данной ситуации повышенный тон был оправдан.
Дейдре вновь бросилась на грудь, словно хотела согреться, но Колдер вновь ее отодвинул. Она смахнула слезу дрожащей рукой.
– Нет! Нет, там был… – Дейдре огляделась, что-то высматривая на полу.
– Что? Вы увидели мышь? – Колдер тоже окинул комнату пристальным взглядом. – Сейчас тут нет ничего, Дейдре. – Он слегка встряхнул ее. – И даже если бы там что-то и было, о чем вы думали, когда вылезали из окна? Спальня на третьем этаже, а внизу – каменная мостовая! Если вы так боитесь мышей, надо было позвать Фортескью и велеть ему поставить мышеловки.
Дейдре поджала губы и хмуро уставилась на мужа.
– Я не боюсь мышей, – сказала она и отвернулась, пробормотав что-то вроде «проклятого кота».
Ни за что!
– Никаких котов, – решительно заявил Колдер. – Я не хочу животных в доме. Достаточно поставить мышеловки.
Судя по испуганному перешептыванию, в дверях уже собрался чуть ли не полный штат прислуги. Колдер даже головы не повернул.
– Фортескью, немедленно установите мышеловки.
– Будет сделано, милорд, – без запинки ответил Фортескью. А затем: – Все, уходите. Его светлость не нуждается в вашей помощи.
До сих пор Колдер не замечал, что на его юной супруге почти ничего нет из одежды. Халат соскользнул с плеча, а под ним была лишь тонкая рубашка из легкого батиста. Колдер, продолжая держать ее за плечи на вытянутых руках, медленно окинул Дейдре оценивающим взглядом.
Прижми ее к себе.
Ее голое плечо было таким шелковисто-прохладным. Колдером овладело странное ощущение, словно он не должен прикасаться к ней, хотя, как ее муж, он, разумеется, имел на нее все права. Пальцы его крепче стиснули ее плоть. Дейдре не была субтильной дамой – она была человеком действия, даже если эти ее поступки были, мягко говоря, труднообъяснимыми.
Прикоснись к ней.
При этой мысли Колдер почувствовал, что твердеет. Тело ее состояло из прелестных женственных изгибов. Он представил, как она изгибается в его объятиях. Он мог бы заставить ее кричать в экстазе. Он мог бы сделать так, что ей это понравится.
Возьми ее.
Его кровь отхлынула к чреслам, лишив мозг необходимых ресурсов для правильной работы. Вообще-то Колдер старался избегать столь бездумных состояний, но в данный момент он не мог вспомнить, по какой причине старался этого избегать. Сейчас ему хотелось продлить это безрассудство, даже углубить его, потеряться в нем, в ней, накрыть ее своим телом, присвоить себе…
Воспоминание… Обнаженная Дейдре. В мыльной пене.
Эта потрясающая ванна все еще в комнате?
Она высвободилась из его внезапно онемевших рук и укуталась в халат, словно закрываясь от его взгляда.
– Поскольку я не валяюсь мертвая на мостовой и не свисаю с подоконника, полагаю, что должна сказать вам спасибо. – Дейдре смотрела на него хмуро и отнюдь не благодарно, хотя и благодарила на словах.
– Всегда к вашим услугам, – произнес Колдер, прежде чем понял, что она хотела этим сказать. Прищурившись, он добавил: – Я не одобряю мелодраматические представления.
Дейдре обнажила зубы в хищном оскале.
– Рада за вас, – произнесла она и, отвернувшись, резким движением запахнула халат еще глубже и сильнее затянула пояс. Она еще пробормотала что-то, что он не расслышал.
– Моя дорогая, – чеканя слова, сказал Колдер, – я также не одобряю дерзость и капризы.
Дейдре стремительно обернулась к нему, и влажные волосы, хлестнув ее по щекам, частично прилипли к ее лицу.
– Я сказала, что я не сумасшедшая! Я не рисковала жизнью из-за того, что боюсь проклятых мышей!
Колдер раздраженно отмахнулся.
– Глупости. В Брук-Хаусе не водятся крысы. У вас слишком бурное воображение.
По непонятной причине его слова еще сильнее ее разгневали. Дейдре указала дрожащим пальцем на дверь.
– Уходите!
Колдер замер.
– Я тут хозяин.
На этот раз она, прищурившись, посмотрела на него.
– Я чувствую, что вот-вот расплачусь. Слезы подступают к глазам. Реки слез! Вы готовы их осушить?
Слезы? Колдер непроизвольно отшатнулся.
– Э… Я пришлю к вам горничную, хорошо? – сказал он и поспешно ретировался к двери.
Дейдре насмешливо смотрела ему вслед. Насмешливо и сердито. Или то был не гнев, а разочарование?
– Ее зовут Патриция, – крикнула она вслед убегающему супругу.
За кого она его принимает? Она что, думает, что он не знает, как зовут его собственных слуг? Впрочем, рыжеволосая девица, что явно нервничала, когда входила в спальню к Дейдре, не показалась Колдеру знакомой. Он что, недавно увеличил штат прислуги? Надо спросить об этом Фортескью.
Еще одно дело, которым ему предстоит заняться после короткой вечерней прогулки, – дабы прочистить нос от запаха его аппетитной, но безумной супруги. Да, прогулка пойдет ему на пользу.
Едва за Брукхейвеном закрылась дверь, Дейдре опустилась на четвереньки и принялась обшаривать комнату в поисках котенка. Когда Патриция открыла дверь, она застала свою госпожу сидящей по-турецки на полу с растерянным выражением лица.
– Пэтти, ты видела… – Дейдре нахмурилась. Колдер не позволял заводить домашних любимцев.
– Простите, миледи, я не видела мышь… если только вы не хотите, чтобы я сказала маркизу, что я ее видела?
Дейдре удивилась.
– Вы бы это сделали?
Патриция явно чувствовала себя не в своей тарелке, но была готова защищаться.
– Право, миледи, иногда необходимо идти на хитрость. Мужчина понятия не имеет о том, что нам, женщинам, приходится терпеть. Если леди хочет время от времени видеть мышь, она, как мне кажется, имеет на это столько же прав, сколько любой другой.
Дейдре рассмеялась, несмотря на то что проведенный ею вечер к веселью не располагал.
– Патриция, я не из тех дамочек, что любят закатывать истерики. Истериками едва ли можно чего-то добиться.
Патриция с улыбкой пожала плечами.
– Думаю, это зависит от того, какую задачу ставит перед собой леди. Несколько слезинок вполне способны заставить кое-кого пуститься в бегство, верно?
Дейдре протянула Патриции руку, и та помогла ей подняться с пола.
– У всех мужчин есть свой предел прочности.
Патриция покачала головой, приложив палец к губам.
– Его светлость – отличный парень, миледи. И не его вина в том, что он не знает, что делать с плаксами.
Горничная принялась расстилать постель, а Дейдре продолжила по-тихому обыскивать комнату. Котенка не было, хотя у двери остались грязные следы. Дейдре решила, что завтра ей так или иначе придется обыскать весь дом, потому что бродить по дому ночью и не навлечь на себя подозрений у нее после «попытки самоубийства» не получится.
А когда она найдет котенка, что ей делать с ним?
Лицо ее расплылось в довольной улыбке. Брукхейвену это едва ли понравится. С другой стороны, ей совершенно определенно дали понять, что Брук-Хаус не ее забота. Кроме того, Мегги была так одинока. И у Мегги было куда больше опыта в борьбе с его светлостью.
Дейдре испытала нечто вроде укора совести при этой мысли. Но ведь не она начала эту войну, верно?
Глава 10
На следующее утро Колдер сел завтракать в тот же ранний час, что и обычно. Тарелка с привычными яйцами и ветчиной стояла по центру, чашка с кофе – справа, а утренняя газета летала слева. Фортескью, как всегда, стоял на почтительном расстоянии, готовый налить, сервировать или убрать то, что потребуется.
Все происходило в точности так, как и много лет до этого. Год за годом каждое утро Колдер садился за стол и наслаждался завтраком в одиночестве, и никто не нарушал эту утреннюю идиллию…
Колдер поставил чашку на стол, возможно, чуть энергичнее, чем требовалось, и сделал отмашку Фортескью едва ли не раньше, чем тот подался вперед, чтобы обслужить хозяина. Черт побери, теперь он был женат и больше его ничто не вынуждает есть в одиночестве!