Надвинувшаяся тьма - Филип Рив

Саре

(как всегда)

Моим издателям – Кирсти и Холли

(само собой)

А также

Сэму, Тому и Эдварду

(когда-нибудь)

Пребудем же верны,

Любимая, – верны любви своей!

Ведь мир, что нам казался царством фей,

Исполненным прекрасной новизны,

Он въявь – угрюм, безрадостен, уныл,

В нем ни любви, ни жалости; и мы,

Одни, среди надвинувшейся тьмы,

Трепещем: рок суровый погрузил

Нас в гущу схватки первозданных сил.

Часть первая

Глава 1

Супермоскиты над Загвой

Тео поднимался на гору с самого рассвета – сперва по крутым дорогам и овечьим тропам за городом, потом по каменистым склонам и, наконец, – по голым скалам, выискивая впадины и расщелины, где скопились синие тени. Когда он добрался до вершины, солнце уже стояло прямо над головой. Тео остановился ненадолго, глотнуть воды и отдышаться. Горы вокруг дрожали в мареве нагретого воздуха.

Очень осторожно Тео стал пробираться дальше, на узкий отрог, отходящий от вершины. Справа и слева каменные склоны отвесно обрывались в пропасть глубиной в тысячу футов. На дне ее виднелись острые скалы, деревья, белые пенистые реки. Камень сорвался из-под ноги и долго-долго падал, беззвучно кувыркаясь. Впереди не было ничего, только голое небо. Тео выпрямился, сделал глубокий вдох, разбежался и прыгнул.

Он летел вниз, ошеломленный мельканием перед глазами – гора, небо, гора, небо. Эхо его первого крика успело затихнуть, и теперь Тео слышал только быстрый стук своего сердца и шум ветра в ушах. Вот он вылетел из тени горы на солнечный свет и увидел далеко внизу свой дом – стационарный город под названием Загва. Медные купола и разноцветные домики казались игрушечными, снующие в гавани дирижабли – летящими по ветру лепестками; река вилась по долине серебряной ниткой.

Тео с нежностью смотрел на эту картину, пока она не скрылась за отрогом горы. Одно время Тео думал, что больше не вернется в Загву. В учебном лагере Зеленой Грозы ему доходчиво объяснили, что любовь к семье и к дому – излишняя роскошь. О них нужно забыть, если он хочет сыграть свою роль в войне за то, чтобы земля вновь зазеленела. Позже, пленником и рабом в плавучем городе Брайтоне, он видел родной дом во сне, но был уверен, что семья больше не примет его; родители были старомодными противниками движения, и Тео считал, что, вступив в Зеленую Грозу, стал навеки отверженным. Однако сейчас он здесь, среди родных африканских гор, и теперь уже время, проведенное на севере, кажется сном.

И за все это спасибо Рен, думал он, стремительно падая. Рен – странная, бесстрашная, смешная девчонка. С ней он познакомился в Брайтоне; она тоже была рабыней. «Возвращайся домой, – сказала она ему, когда они вместе сбежали. – Родители все еще тебя любят. Наверняка они тебе обрадуются!»

И она оказалась права.

От Тео шарахнулась испуганная птица, напомнив ему, что он быстро теряет высоту, а внизу – довольно-таки неприветливые камни. Он раскрыл пристегнутый к спине огромный воздушный змей и заорал от восторга: за спиной распахнулись крылья, рванули его вверх, и неуправляемое падение превратилось в грациозный полет. Рев ветра в ушах сменился другими, тихими звуками. Шелест силикошелка, поскрипывание строп и бамбуковых планок.

В детстве Тео часто приходил сюда с другими мальчишками испытать свою храбрость, паря́ на воздушном змее в восходящих потоках воздуха. С тех пор как вернулся с севера полгода назад, он то и дело с завистью смотрел на зависшие над горами яркие крылья, но последовать за ними не решался. Он чувствовал себя старше своих ровесников и в то же время стеснялся их, стыдился своего прошлого: пилот бомбы-стакана, потом пленник, потом раб. А сегодня здесь никого не было – все собрались в цитадели посмотреть на чужеземцев. И Тео поддался желанию снова подняться в небо, зная, что сегодня оно принадлежит только ему.

Он ястребом скользил по ветру, а его тень бежала по озаренным лучами солнца уступам горы. Настоящие ястребы разлетались в стороны с пронзительными возмущенными криками, когда он проносился мимо, нахально вторгаясь в их родную стихию, – поджарый чернокожий мальчик под небесно-голубым крылом.

Тео исполнил мертвую петлю. Вот бы Рен его сейчас видела! Но Рен далеко, странствует с отцовским дирижаблем по птичьим дорогам. Когда они сбежали с Облака-9, где находился воздушный дворец брайтонского мэра, и добрались до движущегося города Ком-Омбо, она помогла Тео найти свободную койку на борту грузового дирижабля, идущего на юг. Они попрощались у причала, пока дирижабль готовился к отлету, и Тео ее поцеловал. Он и раньше целовался с девушками, и многие были гораздо красивее Рен, но ее поцелуй остался в памяти, и Тео часто возвращался к нему мысленно в самые неожиданные моменты – вот как сейчас. Когда он ее поцеловал, все ее остроумие и насмешки мигом улетучились, она стала очень серьезной, и дрожала, и так притихла, словно изо всех сил старалась услышать что-то ему неслышное. Он даже хотел сказать, что любит ее, и попросить, чтобы поехала с ним, или предложить самому остаться – но Рен так тревожилась за отца, у которого случился какой-то приступ, и так злилась на маму, которая бросила их и вместе с Облаком-9 упала в пустыню, что Тео решил – получится, как будто он воспользовался минутой ее слабости. Последнее, что он запомнил, – как Рен смотрит вслед его дирижаблю и машет рукой, становясь все меньше и меньше, пока не исчезла совсем.

Полгода прошло, а он все еще думает о ней… Пора бы уже и перестать.

Поэтому какое-то время Тео вообще ни о чем не думал – просто качался на волнах разыгравшегося ветра, огибая покрытую зелеными лесами гору, где, словно знамена, развевался клочьями туман.

Полгода. За эти месяцы мир сильно изменился. Внезапные перемены – словно сдвиги тектонических плит, когда разом прорвалось напряжение, накопленное за долгие годы войны с Зеленой Грозой. Во-первых, куда-то исчезла Сталкер Фанг. В Нефритовой пагоде нынче новый военачальник, генерал Нага, по слухам – человек жестокий. Едва став предводителем, он отбросил назад объединенные силы «Тракционштадтсгезельшафта» на Ржавых болотах и вдребезги разбил славянские города, уже давно понемногу щипавшие северные границы Зеленой Грозы. А затем, к общему изумлению, отозвал свой воздушный флот и заключил с движущимися городами перемирие. Из земель Зеленой Грозы доходили вести о том, что политзаключенных выпускают из тюрем и отменяют чересчур суровые законы. Поговаривали даже, что Нага планирует распустить Грозу и восстановить прежнюю Лигу противников движения. Теперь вот он прислал делегацию для переговоров с королевой и Советом Загвы, а возглавляет делегацию жена генерала, госпожа Нага.

Потому Тео и поднялся на рассвете и ушел со старым воздушным змеем повыше в горы. Переговоры должны были начаться сегодня, и отец с матерью и сестрами отправились в цитадель, хоть одним глазком поглядеть на чужестранцев, радостные и полные надежды. Когда Зеленая Гроза пришла к власти, Загва вышла из Лиги, ужасаясь их доктрине тотальной войны и войску из Воскрешенных мертвецов. Но теперь, как слышал отец Тео, генерал Нага предлагает официально заключить мир с варварскими городами и даже, говорят, готов демонтировать Сталкеров. Если он и правда это сделает, Загва и другие африканские стационарные города могли бы вновь присоединиться к обороне сохранившихся зеленых местностей. Отец Тео очень хотел, чтобы его жена и дети присутствовали при таком историческом событии, да и сам был не прочь посмотреть на госпожу Нагу – рассказывали, что она молода и красива.

А Тео уже насмотрелся на Зеленую Грозу – на всю жизнь хватит. Да и не доверял он Наге и его посланникам. И вот, пока вся Загва собиралась в садах цитадели, Тео кружил в золотых воздушных потоках и вспоминал Рен.

Вдруг он увидел внизу движение – там, где ничто не должно двигаться, кроме птиц, а эти силуэты птицами быть никак не могли, слишком большие. Они вынырнули из тумана, скрывающего лес на горных склонах, – два крохотных дирижабля с оболочками в желто-черную полоску, словно осы. Тео мгновенно узнал миниатюрные гондолы и обтекаемые двигатели – в учебном лагере Зеленой Грозы его заставили вызубрить наизусть очертания вражеских кораблей. Сейчас перед ним были супермоскиты системы Косгроув. Города «Тракционштадтсгезельшафта» использовали их в качестве истребителей-бомбардировщиков.

Откуда они взялись? Тео не слыхал, чтобы «Гезельшафт» отправлял боевые дирижабли в Африку, тем более так далеко на юг.

А потом он сообразил: они здесь из-за переговоров. Ракеты, сверкающие, как ножи, на пилонах под гондолами, скоро помчатся к цитадели – туда, где находится жена генерала Наги… и королева… и семья Тео.

Он должен их остановить.

Странно, как спокойно он об этом подумал. Только что мирно наслаждался полетом, радовался солнцу и чистому воздуху, а сейчас, вероятней всего, умрет, но почему-то это казалось естественным. Такая же часть утра, как ветер и солнечный свет. Наклонив воздушный змей, Тео полетел вниз, ко второму супермоскиту. Пока еще его не заметили. Команда москита состояла обычно из двух человек, и вряд ли они внимательно следили за окрестностями. Тео подлетел так близко, что мог уже разглядеть облупившуюся краску на гондолах двигателей. На стабилизаторах был изображен символ «Гезельшафта»: бронированный кулак на колесах. Тео прямо-таки восхитился отвагой авиаторов, которые в легко узнаваемых кораблях забрались так глубоко на территорию противников движения.

Он отвел назад воздушного змея, поворачивая его вертикально, и камнем рухнул вниз – научился этому приему еще в детстве, гоняя с приятелями по восходящим потокам воздуха над озером Льемба. Только на этот раз приземлился не в воду, а на твердую округлую поверхность оболочки дирижабля. Казалось, он страшно нашумел, но Тео сказал себе, что в гондоле ничего не услышали за ревом двигателей. Он выпутался из лямок воздушного змея и хотел затолкать его под тросы, опутывающие оболочку, но ветер подхватил змея – Тео еле-еле успел отпустить, чтобы и самого не утащило. Уцепившись за трос, он беспомощно смотрел, как змей кувыркается за кормой.

Тео лишился единственного средства к спасению, но даже расстроиться не успел. Совсем рядом с ним откинулась крышка люка, оттуда высунулась голова в кожаном шлеме и уставилась на него сквозь затемненные летные очки. Все-таки услышали. Тео бросился вперед. Они с авиатором вместе скатились по короткому трапу и грохнулись на металлический мостик между двумя наполненными газом ячейками. Тео сразу вскочил, а авиатор остался лежать, оглушенный падением. Точнее, авиатриса – с виду тайка или лаотянка. Тео никогда не слышал, чтобы за «Гезельшафт» сражались уроженцы Востока. Но вот она – летит на их дирижабле, в их военной форме, с полным боезапасом ракет.

Загадка, но разгадывать некогда. Тео заткнул авиатрисе рот ее же шарфом, вытащил у нее из-за пояса нож и, отрезав кусок веревки от сетки, удерживающей ячейки с газом, связал ей руки и привязал ее к поручню. Когда завязывал последний узел, она очнулась и стала вырываться, зло сверкая глазами за треснувшими стеклами защитных очков.

Тео оставил ее бессильно корчиться на мостике и стал спускаться по еще одному трапу в тени газовых ячеек. Ее приглушенные проклятия скоро потонули в реве моторов. Когда Тео спрыгнул в гондолу, солнечный свет ослепил его. Проморгавшись, Тео увидел, что второй пилот стоит к нему спиной возле панели управления.

– Что там такое? – спросил тот на аэросперанто.

Аэросперанто? Общий язык авиаторов, но Тео всегда думал, что в городах «Гезельшафта» говорят по-немецки…

– Птица? – спросил пилот, переключил какой-то рычажок и обернулся.

Тоже с Востока. Тео толкнул его к переборке и сунул под нос нож.

Из-за горного отрога показался город. Команда ведущего супермоскита, не зная, что происходит на борту у напарников, начала разворот к цитадели.

Тео заставил пилота сесть в кресло и нащупал рукоятки радиопередатчика – такой же модели, какая была у него в летающей бомбе, когда он служил Зеленой Грозе.

Тео заорал в микрофон:

– Загва! Загва! Вас атакуют! Два дирижабля! Я во втором, – торопливо прибавил он, когда вокруг начали расцветать одуванчики взрывов, по бронированной гондоле застучала шрапнель и стекла в иллюминаторах пошли трещинами.

Именно в этот миг пилот решил полезть в драку. Он приподнялся с кресла и боднул Тео под дых, словно разъяренный бык. Тео выронил микрофон. Пилот перехватил его руку с ножом. Они боролись, отнимая друг у друга нож, и вдруг Тео увидел, что все в кабине залито кровью. Его кровью. Пилот снова ткнул его ножом. Тео закричал от злости, страха и боли, силясь отвести лезвие в сторону. Глядя в свирепо скривившееся лицо противника, он не заметил, как ведущий дирижабль исчез в шафранно-оранжевой вспышке. Ударная волна застала его врасплох. Все стекла вылетели разом. Обломки другого дирижабля вонзались в оболочку баллона. Оторванная лопасть пропеллера рассекла гондолу, словно серп. Вражеский пилот вылетел в огромную дыру, образовавшуюся на том месте, где раньше была стена. Тео все еще видел перед собой его широко раскрытые изумленные глаза.

Шатаясь, Тео добрался до радиопередатчика и схватил болтающийся на проводе микрофон. Он не знал, работает ли еще передатчик, и все равно орал в него, пока не потерял сознание от ужаса и потери крови. Падая, он успел услышать голос, который сообщил, что помощь уже в пути. Над цитаделью поднимались два столба дыма, а над ними в золотом небе набирали высоту синие, словно стрекозы, дирижабли воздушного корпуса Загвы.

Глава 2

Дела сердечные