Его глаза резко полыхают внезапной вспышкой света, и он поднимает голову.
Его кожа белее, тело похудело. Его борода короче и неровно подстрижена.
Он слушает. Его глаза выражают покорность, когда он смотрит на свою жену. Она тоже потеряла вес, и её тёмные волосы покрыты грязью, как солома висят вокруг впалых щёк. Под глазами синяки от усталости. Когда внизу распахиваются двери, он колеблется, затем бережно встряхивает её, будит. Услышав звуки в амбаре, она напрягается, стискивает его руку.
- Мы попались, - тихо говорит он. - Они знают, что мы здесь.
Её глаза широко распахиваются, как у напуганного животного.
- Нет...
- Тебе нужен доктор, Элли.
Она начинает спорить, но он прижимает палец к её губам. Он просто сидит там, когда капитан СС поднимает голову над краем сеновала, держа Лугар. Прежде чем мужчина успевает заговорить, Ревик привстаёт и поднимает руки, чтобы они были на виду.
- Рольф Шенк?
Ревик кивает.
- Это я.
- Вы арестованы.
Его жена, все ещё полулежащая рядом с ним, разражается рыданиями.
***
... Темнота наполняет меня, холод. Я слышу её последние слова к нему. Она думает, что он позволил поймать себя. Она думает, что это какая-то плохо прикрытая месть, оправдание, маскирующееся под поддельное благородство.
Он знает, что в её словах есть некоторая правда.
И все же он сделал это не по тем причинам, о которых думает она.
У него больше не было места, куда он мог бы отвести её.
«Ты так сильно хочешь умереть? Надеюсь, они будут тебя пытать! Надеюсь, они изобьют тебя до полусмерти...»
Она разражается слезами, цепляясь за него.
«Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя! Ты меня не любишь!»
... затем она тоже пропадает.
Не с чем бороться, и нечем бороться. Тихо доносится слабый шёпот голосов, покалывание тепла, которое он не совсем чувствует. Он знает, что это тоже его вина. Он не позволит голосам приблизиться настолько, чтобы почувствовать их. Он не хочет их фальшивых заверений. Он не хочет, чтобы они говорили ему вещи, которые он пока не может вынести.
Солдаты приходят и говорят, что его жена мертва, что ребёнок Бловелта убил её.
Когда он нападает на них, они смеются. Он нападает снова и снова, пока не причиняет кому-то урон, пока они не избивают его полностью. Он продолжает бороться, пока его тело не перестаёт функционировать. Свет пропал.
Он пропал.
***
... Я просыпаюсь одна во тьме.
Я гадаю, пробудилась ли я ото сна или просто пришла из другого места. Места онемения, темноты, бесконечной тишины. Я не чувствую себя живой. Я не помню, каково это - быть живой. Единственный признак того, что я все ещё продолжаю существовать, живёт в эмоциях слишком болезненных, слишком сокрушительных, чтобы их игнорировать.
Здесь также живёт злость, желание... чего-то.
Это что-то - смерть, но одна лишь смерть кажется пустой, неудовлетворительной. Его мышцы болят от неиспользования, и из всех имеющихся у него вещей он сейчас хотел бы использовать именно их.
Однако вместо этого он забавляется с их умами, если им хватает дурости остаться с ним наедине. Он напрягает единственную мышцу, которую может. Он игнорирует голоса, которые становятся все слабее и слабее по мере того, как он узнает новые следы в свете.
Они знают, что он такое.
Его брак признан недействительным. Он никогда не был женат.
У него также появляются последователи. Они оставляют ему записки, посылают рукописи. Некоторые считают его ангелом, а другие думают, что он дьявол. Он не дискриминирует; он ненавидит их всех.
Желание его жены тоже исполняется. Они избивают его от скуки, но этого никогда не достаточно - для них или для него.
Он забыл причину, которая привела его сюда - единственную вещь, которая некогда казалась такой важной.
Для него это теперь история. Она кажется ему незрелой, ребяческой.
В любом случае, его собственные люди не придут за ним. Больше нет. Возможно, не пришли бы и до того, как он стал убийцей.
Все это скоро закончится.
Он знает достаточно, чтобы позволить этому случиться. Он садится, прислоняясь к каменной стене. Его руки съёживаются на коленях, запястья закованы в железные цепи. Его лицо покрыто синяками. Его кожа дёргается, когда на порез садится муха, но он её не прогоняет.
Это происходит снова. И снова.
Снаружи раздаётся лязганье.
Дверь открывается, и Ревик щурится, глядя на двух вошедших мужчин. Удивление касается его света; его внутренние часы говорят ему, что слишком рано. Но это не священник и охранник. Первый мужчина - среднего телосложения, одет в дорогую одежду. Там, где должно находиться его лицо, я вижу лишь размытое пятно, словно на экран кинотеатра проецируют несколько фильмов разом.
Второго мужчину я знаю из закусочной в Сан-Франциско.
Как и Ревик, Териан, кажется, не постарел. Он одет в чёрную униформу гестапо. На нем она выглядит почти как костюм для вечеринки.
- Рольф Шенк? - произносит тот мужчина, который не Териан.
Ревик окидывает взглядом обоих мужчин. Он не знает ни одного из них.
- Я ответил на все ваши... вопросы, - говорит он. - Или вам хочется ещё поколотить меня? - он поднимает свои скованные руки. - Может, вы могли бы снять их? Мне бы не помешала тренировка.
Териан смеётся, пихнув мужчину без лица.
- Я его ударю, сэр, - говорит он. - Кажется, он так сильно этого хочет.
- Нет, - внимание нового мужчины остаётся сосредоточенным на Ревике. - Нет. Думаю, мы можем получше провести время. Возможно, как считает Териан, мы могли бы быть честны друг с другом, да?
Ревик награждает Териана пренебрежительным взглядом, глядя на мужчину без лица.
- Он даёт тебе чувство безопасности, червяк? - только и говорит он.
Безликий мужчина улыбается своими изменяющимися лицами.
- Вы действуете на основании ошибочного предположения, Рольф. Я не говорю от лица Рейха или любого другого человеческого правительства. Я бы хотел предложить вам работу. Думаю, вы найдёте её интересной, даже невзирая на нынешнюю скудность ваших вариантов.
Ревик использует свой разум, чтобы просканировать человека в дорогой одежде. Он не может прочесть безликого мужчину. Он предполагает, что видящий прикрывает их обоих.
Он позволяет рукам упасть на колени, пожимает плечами.
- Я буду занят другим. Или они вам не сказали, что планируют отрубить мне голову?
Териан смеётся, и взгляд Ревика мельком возвращается к нему.
- Я же говорил вам, сэр, - Териан улыбается, глядя на Ревика, будто тот был его новой любимой игрушкой. - Он стоит нашего времени. Как только мы немного отточим это рычание.
Безликий мужчина ведёт себя так, точно ничего не слышал.
- Думаю, мы можем помочь с вашей маленькой проблемой, Рольф, - говорит он. - Или мне стоит называть вас Ревик? Надеюсь, жизнь среди нас не заставила вас полностью забыть ваше истинное имя?
Взгляд Ревика возвращается к Териану, в этот раз с чистым неверием.
- Да, - говорит безликий мужчина. - Я знаю, кто вы. Не только Рольф Шенк, патриот Германии, но и Дигойз Ревик, видящий клана Арентис.
Ревик продолжает смотреть только на Териана. Затем он говорит на том другом языке, полном ритмичных щелчков и перекатывающегося мурлыканья.
Только в этот раз я его понимаю.
- Что это за игра? - говорит Ревик другому видящему. - Ты выдал сведения о нашем клане человеку? Старейшины повесят тебя за это.
Однако отвечает ему безликий мужчина, говоря на том же языке.
- Правила нарушены, верно, - говорит он, делая плавный жест в манере видящих. Ревик с ошеломлённым выражением лица следит за этим жестом. - Но ты тоже можешь быть избирателен по отношению к правилам, Рольф. Например, к тому, которое запрещает выбирать пару из женщин моего вида.
Он прискорбно щелкает языком.
- Такие вещи случаются с людьми, верно? К сожалению, мой вид не питает того же уважения к верности своим партнёрам. Большинство членов моей расы не понимает истинных последствий преданности.
Он раскрывает руки, словно в молитве.
Я вижу на его пальце кольцо, похожее на Железный Крест.
- Она была очаровательной, кузен, - добавляет он. - Я сожалею, что ты потерял её из-за столь гнусного представителя моего вида. Поистине сожалею.
Глаза Ревика изменяются. Впервые они принадлежат Ревику, которого я знаю. Из них сочится злость и молодость.
- Чего ты хочешь? - произносит он.
Я кошусь на Териана, который улыбается. Его взгляд хищный, как будто он видит что-то в Ревике и хочет это себе.
- Моё имя - Галейт, - говорит безликий мужчина. - Возможно, ты его слышал?
Воцаряется тишина. Затем Ревик усмехается.
- Ты - бич мира видящих? - говорит он. - Тот, который одолел Сайримна одной рукой? Ты лжёшь.
Териан делает шаг вперёд, его веселье уже не так заметно.
Галейт поднимает руку перед каждым из них, как учитель, разнимающий школьную драку.
- То, кем я был, пожалуй, не так важно, как то, кем я стал, - дипломатично отвечает он и спрашивает Ревика: - Почему ты просто не вышел из этой клетки, кузен? Если бы ты захотел, они бы не сумели тебя удержать.
Ревик позволяет своим плечам расслабиться. Все ещё не отводя глаз от Териана, он пожимает плечами, крепче стискивая руки.
- Возможно, я заслуживаю смерти, - говорит он.
Галейт кивает.
- То есть, ты так устал от этой жизни? Ты слишком молод, чтобы чувствовать себя так. Для твоего вида, имею в виду.
Ревик смотрит на Териана.
- Возможно, так и есть. Я устал.
Безликий мужчина и Териан обмениваются лёгкими улыбками, затем голос Галейта начинает звучать более тепло.
- Я понимаю, кузен. Лучше, чем ты думаешь. Но видишь ли, Рольф, таких как ты и я - много. Уставших от бессмысленных смертей и войн. Уставших от мира, которым правят лжецы и старики, мечтатели и фанатики. Тех, которые чувствуют, что Кодексы, законы, библии и предрассудки обоих видов больше не отражают настоящей действительности. Мы бы хотели, чтобы эти Кодексы... - он улыбается. - Модернизировали, скажем так.
Ревик закрывает глаза, прислонившись головой к камню.
- Обратись к моему брату, Уэлену.
- Ты ещё не слышал моего предложения...
- ...И все же я не дурак, - перебивает Ревик, открывая глаза. - Какую бы игру ты и твой питомец Сарк не вели, ты хочешь имя моей семьи. Ты выбрал не того сына. Ничто из сказанного мной не будет услышано в Памире, и уж тем более моей собственной семьёй. А люди у меня уже в печёнках сидят... вместе с вашей «модернизацией».
Безликий мужчина поднимает руку в очередном жесте мольбы.
- Я знаю, что твоя жизнь была тяжёлой, Ревик. Я знаю о смерти твоих родителей. Я также знаю, что ты был усыновлён семьёй, которая тебя не хотела.
Когда подбородок Ревика напрягается, тон Галейта становится осторожным.
- Мне также известно о твоих нынешних проблемах, как я и сказал. Но женщины умирают в родах, кузен. Даже среди вашего вида. Бессмысленно выбрасывать столь многообещающую, молодую жизнь из-за такого относительно нормального события. Она не была видящей. Этот твой суицид не может быть неизбежным.
Он медлит, наблюдая за лицом Ревика.
- Ребёнок был от Бловелта? Или от кого-то другого?
Ревик поначалу не отвечает. Он издаёт отрывистый смешок.
- Ты действительно хочешь, чтобы я тебя убил. Возможно, мне стоит исполнить это твоё желание.
Галейт вновь поднимает руку.
- Ты ошибаешься на мой счёт. Моё сожаление к твоим бедам искренне, кузен, - он медлит, все ещё наблюдая за лицом Ревика. - И я уже поговорил с твоим кровным кузеном, Уэленом, - добавляет он. - Я рассказал ему, где ты. Я поведал ему о твоём затруднительном положении. Твоя семья понимает больше, чем ты думаешь, вопреки твоему желанию отдалиться, жить среди моих людей и участвовать в этой омерзительной войне от её лица.
- Это было не для неё, - говорит Ревик.
- Это было для неё. Ты чувствовал себя обязанным...
- Я имею в виду, это была не её вина, - Ревик вновь смотрит в тёмные углы камеры. - Прошу, уходите.
- Ревик, твой кузен, Уэлен, меня не интересует, - в словах Галейта звучит бережная тяга. - Мы не испытываем необходимости в семейных именах. Этот клановый бред в прошлом. Я хочу твой талант, Ревик. Я полагаю, что ты можешь стать самым ценным из наших активов.
Териан наклоняется ближе. Он поднимает два пальца в форме V, играя ими перед лицом Ревика.
- Вторым по ценности, - говорит он, подмигивая.
Галейт посмеивается, похлопывая Териана по спине одной рукой.
- Да, - говорит он. - Это Териан сильнее всего ходатайствовал за твою вербовку, Рольф. Брату Териану сильнее всего не терпится увидеть, на что ты способен. Боюсь, он досрочно создал тебе некую репутацию. Которую тебе, возможно, придётся защищать в ближайшем будущем.
Его улыбка становится более видимой, когда он видит невольную реакцию Ревика на его слова.
- Я тоже страстно желаю стать свидетелем этих талантов, кузен, - говорит он. - Воистину, так и есть. Больше всего желаю.
Прилив тепла нарастает в какой-то части Ревика, которая больше не нуждается в ощущениях.
Он все ещё размышляет, обдумывает эту искру в своём сознании, когда стены вокруг меня вновь погружаются во тьму.
Глава 14
Клятва
Я задыхаюсь... задыхалась... задыхаюсь... захваченная в тесных тисках света, яйцевидном кармане, который неподвижно держит меня на месте.
Внутри этого разгорячённого свечения я рождаюсь.
Звезды плывут мимо меня бледным роем, небо прерывается резкими глазами и вспышками молний, змеевидными разрядами золотого, оранжевого и кроваво-красного, от позднего склона садящегося солнца.
Я снова с ним.
Я никогда и не покидала его.
Теперь мы вместе лежим на кровати, овившись друг вокруг друга, одни в комнате, которая находится в здании, полном видящих. Я знаю, что должна быть как они. Я знаю, что должна быть такой же, как те женщины, которых мы встретили, когда зашли с улицы - и все же он единственный здесь, кто ощущается таким же, как я. Его дыхание согревает мою кожу, его пальцы охватывают меня, гладят моё лицо, шею и волосы, гладят мои руки, пальцы, губы.
Боль между нами усиливается, достигает пика арки, начинается как нежная тяга и круто взмывает вверх, становится более невыносимой, безжалостной, пока я не уверяюсь, что мои внутренности будут вырваны наружу и разорваны на столько кусков, что ничего и вовсе не останется.
Под тем местом, где я лежу, манит золотистый океан. Он знаком.
Ещё более знаком, чем горы, которые мы делим, горе из-за наших прошлых.
Он тоже здесь.
«Я сожалею, - говорит он. - Я сделал это. Я сделал это с тобой. Я сожалею...»
«Ш-ш-ш, - мой голос звучит ровно, как будто отделённый от схлёстывающихся светов, от призраков, плывущих над нашими головами. - Ревик, все хорошо».
«Не оставляй меня, Элли. Не оставляй меня одного с этим».
Я чувствую в нем смятение, недоумение из-за собственных слов и того, что он под ними подразумевает. Однако это чувство усиливается; его руки крепче сжимаются на моей коже.
Боль тоже усиливается, отчего становится сложно видеть.
И все же мои слова вылетают легко, без раздумий и сожалений.
«Я не оставлю тебя, - говорю я ему. - Никогда не оставлю».
Там присутствует вопрос. Вопрос, который шокирует его сердце.
Я прошу его о чем-то. Во всяком случае, мой свет это делает. Я не могу сказать, что это полностью сознательный вопрос, но стоящая за ним интенсивность реальна, и она ощущается совершенно как я.
Я прошу его о чем-то.
Я хочу от него обещания. Клятвы.
Я хочу, чтобы он отдал себя мне.