Это бред - то, о чем я его прошу, но я не забираю вопрос обратно, и не пытаюсь как-то описать его словами. Я лишь жду, глядя, что он скажет. Прежде чем я успеваю полностью осознать вопрос или возможные ответы, которые он может дать, он соглашается.
В этом согласии живёт покорность.
Я чувствую там стыд, как будто он знает, что должен ответить отказом, но не может - и не станет. Он стискивает мои пальцы, и я вижу слезы в его глазах. Они поражают меня, остро трогают сквозь боль, и он тянет меня ближе, пока...
Он целует меня. Это краткий поцелуй. Неловкий. Неуклюжий. И все же он нежный. В нем чувствуется смысл, больше смысла, чем я могу осознать. Я чувствую, как он вновь соглашается, и в этот раз это ощущается окончательным. Абсолютным. Теперь он уверен.
Клятва дана. Это нечто большее, чем обещание.
Это ощущается одновременно как финал и начало.
Когда я думаю об этом, ночное небо исчезает. Свет над нами сплетается в сложные схемы, снуя туда-обратно как волан меж шёлковых нитей. У меня складывается беглое впечатление, что время сместилось. Переплетение нитей становится все более и более сложным, более деликатным, более прекрасным и интимным и соединённым с моим сердцем.
Я вижу картину, формирующуюся в этой бескрайности неба - картину пламенного, бриллиантового света в такой схеме, от которой перехватывает дыхание и не находится слов. Моё сопротивление прекращается, и боль, которую я чувствовала прежде, расплавляется в теплом дыхании, ощущении конца, начала.
Я знаю, каким-то образом. Это для меня знакомо.
Я чувствую это и в нем тоже, этот прилив знакомости.
Ощущение такое душераздирающее, такое интенсивное, что я не могу видеть больше ничего.
Он принадлежит мне. Он принадлежал мне прежде, чем я задала вопрос.
Здесь мы знаем друг друга, и в этом знании живёт безвременность, нечто, что находится так далеко от моего сознательного разума, что ощущается почти инопланетным. То глубинное чувство знакомости - это то, что я не могу объяснить себе, то, что я понимаю без слов и вовсе не понимая на самом деле.
Что-то... становится иным.
Я ещё не знаю этого, но это никогда больше не будет прежним.
Глава 15
Изменение
Я сидела на окне, балансируя с пятки на носочек на подоконнике из белого крашеного дерева.
Моя задница начала неметь примерно через двадцать минут после того, как я взгромоздилась на свой насест, но я не слезала с узкой планки, глядя на забрызганное дождём окно. За стеклом жил серый мир с угольными улицами и тоскливыми деревьями, перемежавшими длинные полосы тротуаров.
Там шёл мужчина в брезентовом дождевике и толкал перед собой магазинную тележку, наполненную консервными банками и прикрытую синим брезентом. Он поднял взгляд на окно.
Я задержала дыхание и застыла, пока он смотрел на меня, но его лицо оставалось обречённым, его глаза казались размытыми из-за дождя. Стиснув ручку тележки, он продолжал толкать её по улице с неизменным выражением лица.
Медленная, протяжная, вопросительная тяга скользнула через мой живот.
Мои глаза закрылись. Я вздрогнула от боли.
Он искал меня. Эта тяга на мгновение сделалась торопливой, наполненной томлением. Затем она вновь померкла, устремившись куда-то ещё.
Я взглянула на кровать, не поворачивая головы.
Над ним висел гобелен, где синий бог с гневным лицом скакал на льве, а его голову по кругу обрамляли ярко-оранжевые и красные языки пламени. Мои глаза переместились на гобелен поближе ко мне, тот, что изображал золотистого Будду с множеством лиц. Кучу дополнительных голов венчало изящное андрогинное лицо, источавшее золотистый свет.
Затем Ревик пошевелился, и мой взгляд неохотно опустился к нему.
Он спал на спине, раскидав ноги и руки в разные стороны, раскрыв ладони и пальцы. Я всматривалась в мягкость выражения его лица и ощущала, как возвращается то тянущее, тоскующее ощущение - в этот раз нетерпеливое настолько, чтобы вернуть тёплый прилив тошноты.
Я проснулась от этого ощущения и от того, что Ревик обвился вокруг меня, наполовину придавив своими руками и телом во сне. Я осторожно избегала его раненого плеча, даже не думая об этом, но я также крепко обвилась вокруг него. Моё лицо покоилось в изгибе его шеи, одна моя нога обвилась вокруг и между его ног. Моя рука оказалась закинутой ему на талию, стискивая его голую спину, а пальцы ласкали его кожу.
Я неосознанно притягивала его, не меньше, чем он меня.
Ощущалось совершенно естественным, что его пальцы запутались в моих волосах, что он той же рукой притягивал меня ближе, а его губы во сне задевали мой висок. Когда я погладила его голую руку и грудь, лаская его пальцы, он издал тихий звук, которого оказалось достаточно, чтобы я окончательно проснулась.
Этого также оказалось достаточно, чтобы я быстренько выбралась из его кровати, когда осознала, что кое-какие его части бодрствовали отдельно от его разума.
С тех пор он искал меня своим светом. Не настолько, чтобы разбудить его, но настолько, чтобы вызвать у меня тошноту.
Я все ещё не уходила.
Я не могла решить почему, но мои причины остаться казались иррациональными даже мне самой.
Я умирала с голода. Я как никогда нуждалась в душе. Я пахла грязной озёрной водой, а мои волосы обладали консистенцией свалявшейся соломы. Я хотела чистую одежду. Я также могла бы поговорить с другими видящими, более дружелюбными, попытаться узнать побольше о моей маме, Джоне и Касс, и о том, что в новостях показывали обо мне и Ревике.
Вместо этого я находилась здесь и смотрела, как он спит.
Казалось, я не могла заставить себя уйти даже теперь, когда мне нужно было в туалет.
Почувствовав на себе взгляд, я повернулась.
Увидев, что мы не одни, я сдвинулась с места, наполовину соскользнув со своего насеста на окне.
Уллиса улыбнулась мне с порога, все ещё напоминая актрису старого кино со своими волосами, заколотыми на голове, и в пудрово-голубом халате, облегавшем её бедра. Отвернувшись от меня, она придирчиво и бесстрастно смерила Ревика взглядом.
Не подумав о причинах, я до конца слезла с подоконника и пересекла комнату, привлекая взгляд женщины к себе.
Уллиса нахмурилась, источая лёгкое недоумение.
Это недоумение никуда не делось, когда она повернулась, чтобы изучить мой свет тем же взглядом прищуренных глаз, которым она смотрела на Ревика.
- Что? - тихо спросила я, когда дошла до неё.
Уллиса покачала головой. Затем её лицо осветилось такой искренней улыбкой, что меня это застало врасплох.
- Ему лучше, - сказала она, сжимая мою руку тёплыми пальцами. - Такое облегчение. Ты проделала с ним очень хорошую работу.
Я моргнула, глядя в фиалковые глаза женщины.
- О, - отозвалась я. - Хорошо. Да, он выглядит лучше, - взглянув на Ревика, я отвернулась, подавляя смущение и не понимая, откуда именно оно взялось. Сохраняя как можно более беззаботное выражение, я посмотрела ей в глаза. - Слушай, можно мне как-нибудь позаимствовать одежду? Ещё я умираю с голоду, и душ...
- Да! Да. Конечно! - Уллиса сжала мою ладонь, источая ещё больше тепла. - Ты можешь получить что угодно, пока ты здесь, Мост Элисон! Все что угодно!
Я улыбнулась в ответ, слегка занервничав из-за её энтузиазма.
- Спасибо. Я отплачу тебе, как только я...
- Нет. Нет, нет, - видящая отмахнулась, описав в воздухе резкую линию пальцами. - В этом нет необходимости. Для нас это честь. А Реви' - старый друг.
Мои глаза невольно сместились в сторону кровати.
Я поймала себя на том, что вспоминаю некоторые ключевые детали предыдущего дня - детали, которых я умудрялась избегать в своём сознании все утро. А именно я вспомнила, как другие видящие говорили о нем. Я вспомнила ревность, которую ощутила в Кэт. Я вспомнила и другие вещи, которые я почувствовала в Кэт - она явно хотела дать мне знать, что у них с Ревиком были какие-то отношения сексуального характера.
Видя, как выражение его лица на мгновение напрягается во сне вместе с пальцами одной руки, я вздохнула - скорее мысленно, нежели внешне.
- Ага, - запоздало сказала я. - Я это поняла. Что ты знала его.
Когда я обернулась, Уллиса вновь смотрела на меня, и её глаза странного оттенка светились. Однако она не смотрела мне в лицо; вместо этого её фокус завис где-то прямо над моей головой, её глаза содержали своего рода изумление. Та же интенсивность и скрупулёзность переключилась обратно на Ревика.
Я нервно тронула дверной косяк, пока она смотрела на него. До меня дошло, что мне не хотелось, чтобы она подходила к нему слишком близко, даже взглядом.
Внезапно фиалковые радужки Уллисы сфокусировались обратно.
Она поклонилась, выражение её лица все ещё сохраняло изумление.
- Конечно, сестра. Приношу свои извинения. Искренне.
Я обхватила руками свою талию и пожала плечами.
Мне пришло на ум, что я не знала, за что именно она извиняется.
Уллиса заговорила наперёд меня.
- Как твоё самочувствие, сестра?
Я заметила, что её акцент утратил некоторое человеческое звучание. Может, она немного расслабилась в моем присутствии. А может, это как-то связано с тем, что явно беспокоило и будоражило её относительно меня и Ревика.
- Я в порядке, - я попыталась разжать кулаки, расслабить эту рефлексивную, но чужеродную насторожённость. Я не смогла. - Я в порядке. Просто... - я взглянула на Ревика, подавляя импульсивное желание встать прямо между ним и глазами женщины. - Я в порядке, - повторила я в третий раз, поддавшись импульсу и подвинувшись на полшага вправо. - Просто устала, наверное. Проголодалась. Отчаянно нуждаюсь в душе.
Уллиса улыбнулась.
- Прошу, чувствуй себя как дома. Мы можем обеспечить тебя всем необходимым во время твоего пребывания здесь.
- Пребывания? - я почувствовала, как напряглось моё лицо. - Как долго мы будем оставаться здесь?
Уллиса улыбнулась. Её лицо мгновенно сделалось деловитым.
- Вы двое сейчас в безопасности, - сказала она. - Но они не нашли тел. В будущем, если решишь инсценировать ваши смерти, я советую сначала проконсультироваться с Реви'.
Её улыбка сделалась ещё шире и, кажется, никак не относилась к её словам.
- Шулеры знают, что вы здесь, - сказала она. - Они по меньшей мере знают, что вас вместе видели в Сиэтле. Они знают об украденной гарнитуре. Хорошо, что ты оставила её в такси.
Она бодро добавила:
- Нам лучше дождаться момента, когда они не будут наблюдать за каждым въездом и выездом из города. С сегодняшнего дня мы посылаем видящих, чтобы создать ложные следы.
Всматриваясь в мои глаза, она широко улыбнулась.
- У тебя есть паспорт, Мост Элисон?
Я покачала головой.
- Нет.
- Это легко исправить. Вэш также предложил, чтобы ты использовала это время и побольше узнала о том, зачем ты здесь. Начала своё обучение.
Я обернулась на Ревика, снова почувствовав, что его свет ищет мой. Я деликатно оттолкнула его, сосредоточившись обратно на женщине.
- Куда мне предстоит отправиться, раз мне нужен паспорт? - спросила я.
- Есть много мест, Мост Элисон, - лёгкая улыбка женщины растянулась во все тридцать два. - Дом Реви' - не в этой стране.
Я покраснела, услышав в этой фразе поддразнивание. Должно быть, женщина почувствовала его тягу.
- Где он живёт? В Германии или...
- Нет, - удивлённо отозвалась Уллиса. - Не в Германии. Уже много лет. Он также жил в России, полагаю, - задумавшись, она потом отбросила эту мысль. - В настоящий момент он живёт в Лондоне. Он сохраняет резиденцию там уже пять или шесть лет, - она помедлила, снова тепло улыбнувшись мне. - И вовсе не проблема держать мой свет подальше от него, Мост Элисон. Я полностью понимаю.
Я покраснела ещё сильнее.
Вновь поддавшись импульсу, я чуть твёрже встала между Ревиком и этой женщиной, заслоняя ей линию обзора.
Вместо того чтобы оскорбить, что-то в этом жесте, похоже, до глубины души тронуло женщину. Она поразила меня, коснувшись моего лица, затем поцеловав меня в щеку.
Она повернулась, как будто собираясь уйти... затем резко остановилась.
Я напряглась прежде, чем мой мозг сообщил мне причину.
Все ещё оставаясь вежливой, Уллиса заглянула мне за плечо, и краткость этого взгляда как будто спрашивала на это разрешения.
- Реви', дорогой. Мы тебя разбудили?
Его ответ был тихим, но его низкий голос заставил меня подпрыгнуть, почти содрогнувшись.
- Все хорошо, - сказал он.
- Ты голоден?
- Да.
Я сделала вдох, повернулась - и обнаружила, что его глаза сосредоточились на мне. Их прищуренный, холодный взгляд с завуалированной враждебностью заставил меня отпрянуть.
Враждебность однозначно адресовалась мне.
Уллиса, казалось, не заметила.
- Ну конечно, ты голоден, - она улыбнулась. - И мои поздравления, Реви'. Я тронута. Очень тронута. Удачи, друг.
Увидев, что Уллиса вопреки улыбке готова прослезиться, я снова взглянула на Ревика, чувствуя, как моя нервозность превращается в настоящий страх, когда я увидела его лицо. Его кожа потемнела; он явно прекрасно знал, о чем именно говорила Уллиса, и ему совершенно не понравился этот комментарий.
Он отвёл глаза, когда встретился со мной взглядом, и скрестил руки на груди.
Я не могла оторваться от его лица.
Он покраснел?
Он слегка поклонился Уллисе.
- Спасибо.
Вытерев свою щеку, женщина улыбнулась, затем повернулась, чтобы уйти.
Я осознала, что мне не терпится как можно скорее выйти за ней. Однако прежде чем я добралась до двери, Уллиса повернулась, удивлённо посмотрев на меня.
- Элисон. Куда ты идёшь?
Я застыла.
- Паспорт. Яйца. Душ...
- Почему бы тебе не остаться здесь? - предложила она. - Мы принесём еду вам обоим. Для паспортов слишком рано... а душ может подождать.
Я чувствовала себя загнанной в угол. Я взглянула на Ревика. Его глаза остановились на окне, такие же серые, как и небо. Я перевела взгляд обратно на Уллису.
- Нет, вообще-то, это не может подождать. Душ, имею в виду. Кроме того, мне нужно в туалет. И я думала, что могла бы поговорить с тобой и, может, с остальными.
Взгляд Уллисы сделался озадаченным.
- О чем? Вчера вечером мы рассказали тебе все, что знали из новостей. С тех пор ничего не изменилось.
Моя челюсть напряглась.
- Ну, тогда о Мосте и прочем. Может, ты можешь объяснить, что это значит для вас, видящих. Ну, знаешь ли, до того как я нечаянно убью всех на планете.
- Я могу поговорить с тобой об этом, - заговорил Ревик.
Опешив, я взглянула на него.
Он все ещё не отводил глаз от окна. Мой взгляд невольно упал на его обнажённый торс, замечая подтянутость его высокой фигуры и жилистые мышцы рук, бледную сетку шрамов, поднимавшихся по одному плечу. Прямо над одним из бицепсов у него имелась татуировка-кольцо, которую я и раньше мельком заметила, когда он начал снимать рубашку в парке - но тогда я не видела её по-настоящему. Она напоминала какие-то письмена из черных и золотых букв.
На плече с того же бока я видела что-то вроде края другой татуировки. У него также имелась стандартная татуировка штрих-кода на правой руке, вместе с отметиной Н, которую он показывал мне в машине, и которая обозначала его расовую категорию.
Его тело без одежды выглядело как будто старше, чем остальная его часть.
С моей точки зрения это определённо не было плохим.
Я видела, как его пальцы сжимаются на его предплечье, и отвернулась.
- Останься, если хочешь, - его голос сохранял ровный, официально вежливый тон. - Прими душ, затем возвращайся.
- Нет, - сказала я. - Тебе нужно отдохнуть. Пока что я могу досаждать своими вопросами кому-нибудь другому, - увидев, что он собирается ответить, я сказала: - Все хорошо, Ревик. И я знаю, что твои друзья хотят тебя увидеть, - я снова покосилась вниз. - Особенно когда на тебе нет рубашки.
Его глаза, кажется, дрогнули.