- Ну что?
- Передали, получили ответ... Цифра "15"... - Андрейка пытается восстановить дыхание после бега. - Доктор сказал, чтоб поспешал сюда...
- Добро, шагай внутрь.
Пятнадцать минут... Бежать сюда - минут семь. Значит, - уже скоро, очень скоро появится наша "кавалерия из-за холма"...
Обхожу вокзал и уже возвращаюсь к крыльцу, когда становится слышен звенящий перестук рельсов и негромкий рокот дизеля. Бегу назад и появляюсь на перроне одновременно с притормаживающим у главного входа "Неуловимым мстителем"! За которым, астматически пыхтя, появляется паровоз с двумя пассажирскими вагонами, из которых ещё на ходу выпрыгивают штурмовики Стефанова! Вот теперь - почти всё!..
На погрузку ушло минуты три. Император с семьёй и диверсами в качестве бодигардов обосновался в первом вагоне, "янычары" набились во второй, "Неуловимого" пристегнули впереди паровоза. По путейскому телеграфу перепуганный местный "маркони" передаёт в Питер ещё несколько букв, на том конце ждут их и знают, что делать. Тихо, без обычного свистка, паровоз трогается с места, и мы едем. Если кому-то захочется приключений на одно нежно-интимное место, и он попробует нас остановить, - две пушки, девять пулемётов, полсотни самозарядок и автоматов Фёдорова, два десятка пистолетов-пулемётов к вашим услугам, господа камикадзы...
*
Царскосельский вокзал кажется вымершим, вокруг - ни души. Мы, правда, заехали в Царский павильон, и времени на часах - два ночи с копейками, но мне, всё же, кажется, что все желавшие убыть из Питера сегодня ночью вдруг резко передумали. Хотя - нет, вру, пока мы "причаливали", на перроне появился командующий Отдельным Петроградским военным округом генерал от кавалерии Келлер в сопровождении нескольких разномастных сущностей, попадающих под определение "другие официальные лица". На мгновенно выстроившееся оцепление это оскорбление не распространяется.
- Господа, прошу и далее сопровождать меня и мою семью. - Негромкой фразой Император перечёркивает мои теперь уже несбыточные мечты незаметно для всех исчезнуть. Приходится организовывать "коробочку" на перроне. Не совсем дружелюбные взгляды-прицелы диверсов заставляют встречающую шушеру съёжится и выдерживать безопасную дистанцию, так что к Самодержцу подходит только Фёдор Артурович. Доклад и беседа остаются за пределами сознания, всё внимание - охраняемому периметру. Взгляд скользит направо до конца павильона, затем обратно, никаких резких и неправильных движений пока не замечено.
Наконец-то обмен мнениями закончен и мы, окружив наших ВИПов, выводим их к подъезду, где уже ждут машины. Большая часть из которых мне знакома. Как я понимаю, для транспортировки Семьи Фёдор Артурович выбрал самое правильное решение - мою бронереношку из Ораниенбаума, только пулемёт с турели снял. Ну так оно и правильно, вместимость десантного отсека - семь человек в полной боевой, сверху - съёмная крыша. Для двух взрослых, четырёх барышень и одного подростка места вполне хватит, тем более, что ехать недалеко и недолго. Рядом в качестве эскорта стоят ещё два Рено, но уже "а ля штабс-капитан Мгебров", причём даже не с максимами, а с льюисами в раздельных башнях. Дальше - пара открытых грузовиков неизвестной мне масти, "Скорая", и замыкают колонну два броневика. Кажется, - не принятые официально на вооружение двухпулемётные Шеффилд-Симплексы. Надеюсь, в случае чего, будут воевать лучше, чем их тёзка с аргентинцами в тысяча девятьсот восемьдесят втором... Ну и наконец за ними гарцует в ожидании конвойная казачья сотня.
На всякий случай загоняю сверху на броню своего БТРа Котяру с одолженным у морпехов мадсеном и второго номера с магазинами. На случай, если кто-то захочет сделать пакость с крыши, или верхних этажей. Сами располагаемся в первом грузовике, второй занимают матросы Воронова. В "Скорую" грузятся разномастные цивильные сущности, замеченные на вокзале, к моему стыду оказавшиеся врачами, причём, рекомендованные самим Павловым. Казаки-уральцы, возглавляемые суровым бородатым дядькой-есаулом, обтекают колонну, беря её в живое кольцо. Короткий гудок мгебровской реношки, в которой едет Келлер, и мы трогаемся...
По берегу канала проезжаем госпиталь и какое-то странное здание с четырьмя трубами за ним, поворачиваем направо и едем уже по набережной Фонтанки... Наша "кавалькада" в тусклом свете редких уличных фонарей, наверное, кажется проснувшимся обывателям, буде таковые имеются, полным сюром, сейчас ещё панику подымут... Так, а это что?.. Ага, Семёновский мост... Направо... Череда всяких доходных домов, слегка разбавленных особняками... О, Апраксин двор... Малый театр...
Поворачиваем направо, не доезжая до Аничкова моста с его знаменитыми Клодтовскими конями... Вот уж не повезло скульптору! Раз пять, наверное, лошадок отливал, а их раздаривали всяким проходимцам типа германского императора и короля Сицилии, заменяя на мосту гипсовыми копиями...
Всё, приехали! Обзорная экскурсия по ночному Питеру закончена. Останавливаемся перед кажущимся в ночном освещении кроваво-красным Аничковым дворцом. На первом этаже горит пара окон, за воротами - броневик, на всякий случай сопровождавший нас стволом пулемёта, казаки с карабинами наизготовку. Быстренько спешиваемся и стараемся неявно занять удобные для боя места... Но это уже не требуется. Навстречу Келлеру, бесстрашно вылезшему из своего "бронетакси" выходит могутный такой казачина, не уступающий ростом самому генералу. Черкеска, кинжал и шашка, отделанные серебром, раздвоенная борода... Кажется, я знаю, кто это. Камер-казак и личный телохранитель вдовствующей императрицы Тимофей Ящик. Выполняющий, насколько я понимаю, ещё и особо деликатные поручениям Марии Фёдоровны...
Обмен короткими фразами, Ящик козыряет Фёдору Артуровичу, затем машет своим, чтобы открывали ворота. Броневики заезжают внутрь прямо к самым дверям, мы чешем следом, задачу бдить и охранять никто не отменял. Опять "коробочка", Императорская семья выбирается на крыльцо, Аликс, видимо, от пережитого еле держится на ногах, буквально повисает на руке мужа, Котяра снова берёт на руки цесаревича, сомлевшего в дороге, все заходят внутрь. Мы с Вороновым замыкаем шествие, повинуясь знаку Келлера...
Почти на пороге, наплевав на все правила приличия и этикета, нас встречает вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Как и положено каждой уважающей себя бабушке, сначала уделяет всё внимание внуку и внучкам, прислуга мигом, чуть ли не на руках растаскивает царевен и Наследника с сопровождающими врачами по комнатам. Наступает черёд взрослых. Взаимная неприязнь снохи и свекрови общеизвестна, а потому младшая императрица чуть ли не через силу переставляет ноги, но старшая решает в такую минуту не опускаться до личных обид и, сделав пару шагов навстречу, обнимает сначала Аликс, затем Николая.
- Генерал Келлер обещал мне, что здесь твоя семья, Ники, будет по настоящему в безопасности. - Голос императрицы-мамы звучит звонко и сильно, несмотря на возраст. - Не так ли, Фёдор Артурович?.. А кто эти офицеры? Они принимали участие в спасении?.. Представьте мне их!..
- Командир 1-го отдельного Нарочанского батальона капитан Гуров...
Щёлкаю каблуками и делаю короткий полупоклон-кивок.
- Младший офицер Гвардейского Экипажа лейтенант Воронов. - Павел Алексеевич повторяет мои действия.
- Я бесконечно благодарна Вам, господа, за спасение моего сына и его семьи, за верность присяге и долгу...
Продолжить благодарственную речь она не успевает, Александра Фёдоровна закатывает глаза и оседает на пол. К упавшей императрице мы с Вороновым успеваем одновременно. Осторожно подхватываем под мышки и пытаемся приподнять с пола...
- Врача! Немедленно врача! - Старшая императрица не теряет самообладания и выдаёт целеуказания в открытую дверь. - Кто-нибудь, помогите! Быстро сюда!..
В комнату влетают слуги и пара врачей, что встречали нас на вокзале. Один из докторов склоняется над распростёршейся безвольной куклой Аликс, пытается нащупать пульс на запястии, потом на шее, хмурится и командует столпившимся вокруг:
- Расступитесь! Её - в соседнюю комнату! Положить на кушетку! Мой саквояж! Окно - настежь, нужен свежий воздух!..
Вслед за толпой, уносящей императрицу, хромает Николай, поддерживаемый матерью. Перед самыми дверями она оборачивается и зовёт Келлера:
- Фёдор Артурович!..
Наш генерал успевает подхватить оступившегося императора и не дать упасть под непосильной ношей Марии Фёдоровне. Прекрасно понимая, что аудиенция откладывается, выходим из дворца и, я, наведясь на знакомый запах, оставляю Воронова "гулять при луне", а сам заворачиваю за угол и попадаю в небольшой закуток, образованный стенами и приткнувшимся рядом броневиком. Рядом с которым стоит с папиросой в руке водитель, и, скорее всего, командир машины в одном лице, молодой худой юноша в кожанке с погонами, на которых помимо одиноких прапорских звёзд красуются крылышки с колёсами. Трое казаков пытаются незаметно затоптать свои самокрутки, чтобы не огрести за курение в неположенном месте.
- Чем обязан, господин капитан? - По голосу слышно, что он, понимая, что против старшего по званию "не пляшет", всё же пытается соблюсти свой авторитет перед нижними чинами и не допустить разноса за курение.
- Да, собственно, ничем. Ищу укромное место, чтобы покурить. Ночка, знаете ли, выдалась трудная. - Объясняю причину, доставая из кармана портсигар. - А вы, орлы, потом свои окурки подберите, чтобы следов не оставлять.
- Да не, Вашскородь, у нас тута посудина имеется. - Басит приказный, доставая из-под машины пустую консервную банку.
Первая же затяжка даёт понимание того, что операция закончена и можно малость расслабиться. Но успеваю выкурить папиросу только до половины, как появляется Воронов и знаком показывает, что надо идти...
На крыльце нас встречает Келлер и тихо, чтобы никто больше не слышал, сообщает новость, от которой мой расслабон моментально улетучивается:
- Господа, это - очень конфиденциально... Императрица Александра Фёдоровна скончалась. Доктор сказал - сердечный приступ... Павел Алексеевич, езжайте домой, отдохните. Вам, Денис Анатольевич, и Вашим бойцам - тоже отдыхать, отсыпаться. Следующей ночью вы мне понадобитесь...
*
Генеральское распоряжение выполнить удалось в полной мере. Даже несмотря на то, что в десять утра материализовался вестовой и передал приказание немедленно прибыть. Так что быстро одеваюсь и бегу узнавать что же такого экстренного случилось.
На входе в кабинет меня встречает всё тот же Прохор, не говоря ни слова открывающий дверь и сообщающий Его Высокопревосходительству, что "капитан Гуров прибыли-с". Настроение начинает портиться с первого же взгляда на Келлера. Никогда ещё не видел его в таком состоянии. Поэтому заготовленное язвительное замечание насчёт ловли блох и диареи мгновенно заменяется коротким вопросом "Что случилось?".
- Из Москвы ночью радировали... - Прежде, чем продолжить, Фёдор Артурыч непроизвольно оглядывается по сторонам и почти шёпотом сообщает. - Вчера вечером было совершено покушение на Михаила...
Ё...!!!... Твою мать...!!!... Прошляпили, б...!!!.. Твари, все кровью умоетесь!!!... Келлер смотрит на меня, ожидая, когда я переберу в уме все выражения, используемые в подобных случаях, затем продолжает:
- Михаил жив. По счастливой случайности... Графиня Брасова устроила ему очередной скандал. Она общалась с кем-то там из воротил и обещала привезти Регента для обоюдовыгодной беседы. Он вспылил и отказался. Приказал подать автомобиль и отправил её прочь. В качестве сопровождающего напросился Великий князь Дмитрий Павлович. К несчастью она взяла с собой сына...
По дороге машину расстреляли кинжальным огнём из двух льюисов. В живых никого не осталось. Конвой был сокращённого состава, всего шесть человек, но они грохнули одного и ранили при попытке уйти второго стрелка...
- Эсеры?.. Анархисты?.. Кто?..
- Ни за что не догадаешься... - Келлер горько кривится. - Один из офицеров штаба 32-й пехотной дивизии. Прибыл в Москву согласно распоряжения управления генерал-квартирмейстера Ставки. Второй с его слов - оттуда же.
- Вот так сразу взял и заговорил?
- У твоего Михалыча долго никто молчать не будет. А тут у него ещё двое раненых...
- Кто?!..
- Не знаю. В телеграмме фамилии не указаны... Короче говоря, вызвал их некий подполковник Барановский, ранее также служивший в штабе той дивизии.
- Что за крендель?
- О нём ещё в Москве предупреждал Воронцов. Его сестра - жена Керенского, а сам он у адвоката на коротком поводке. На вот, посмотри. - Фёдор Артурыч протягивает мне фото. Неприметная такая сволочь с усиками и бородкой по последней моде. Аксельбант генштабиста, парочка орденов... Ага, а вот это - уже штрих! Георгиевское оружие! Непрост дядя, совсем непрост... И, самое главное, встречались мы с ним и очень-очень недавно!..
- Однако!.. Я его уже видел. Не далее, как вчера в Царском Селе. На пару с Кирюхой. Но был он уже полковником.
- Что ж ты его?!.. Хотя - да. Знаю, что скажешь. Но теперь, если где увидишь, не проходи мимо, притащи его сюда. Слишком много вопросов к нему накопилось.
- Добро. Только где я его увидеть-то смогу?
- Там, куда ты пойдёшь ночью со своими головорезами. На связь вышел Потапов с интересной информацией. По его сведениям сегодня состоится встреча оставшихся на свободе военных руководителей переворота. То есть, как у нас говорили, - исполнителей высокого уровня. Возможно, будет кто-то даже от штаба округа и ГУГШ. Задача - тихо повязать всю эту компанию и доставить сам знаешь куда... Или ликвидировать при невозможности взять "в плен".
- Ясно. Где, как и когда?
- Скоро приедет Потапов, у него и спросишь. А пока что ознакомлю с обстановкой. Вчера ближе к вечеру всякие "мирные" демонстрации закончились. В основном из-за хлорацетона, твоих гранатомётчиков и броневиков. Простой люд сидит теперь дома, боясь высунуть нос на улицу, а вся эта "революционная" сволота очень быстро поняла, что любой баррикаде достаточно одного-двух выстрелов из горной трёхдюймовки, булыжники не летают так далеко, как химгранаты, а броневикам охотничьи ружья и браунинги - не опасней комариного укуса.
И они решили поменять тактику. Или им дали такую команду. Мы вытеснили их в военный городок и на Выборгскую сторону. Полной изоляции не получается, сам понимаешь, рядом Невский, другие улицы, казармы вперемежку с особняками и борделями. Те, кто сопротивляется, блокированы, патронов у них нет, еды нет, воды - тоже. - Фёдор Артурович ловит мой удивлённый взгляд и поясняет. - Я приказал отключить там водопровод... Скоро начнут сдаваться. Авиаторы раскидали листовки, где сказано, что солдаты, добровольно сдавшиеся до завтрашнего утра, после проверки будут оставлены на службе, продолжающие оказывать сопротивление будут уничтожены при штурме, или, если останутся в живых, подлежат преданию суду военного трибунала. Листовки, кстати, одновременно являются пропуском за кордон.
- Где-то я уже про такое слышал.
- Да, но в отличие от немцев в сорок первом, я сдержу своё слово... Бессонов со своими коллегами с ног валятся, спят по часу-полтора в сутки.
- Много желающих сдаться?
- Пока идут мелкими группами и поодиночке. У Отдельного корпуса и без этого работы по горло. Забастовщики, саботажники, посольства, легионеры... Да-да, не ослышались, господин капитан, между прочим и Вашими стараниями в том числе. Студента с ковбойским винчестером помните? Приехал оказывать братскую помощь в деле победы революции. Причём, за хорошее вознаграждение. В обмен на возможность депортации сдал всех, как стеклотару. И остальных боевиков, и хозяев. Американец он. От постоянной нищеты завербовался на "неплохую работёнку". Бизнес, ничего личного... Кстати, перед отправкой с ними беседовал некий господин в пенсне и с шикарной кучерявой шевелюрой. По описанию очень похож на Троцкого.
- Это всё хорошо, а где этот пиндос научился по-русски болтать?