Дорога была практически безопасной, за все это время мы лишь раз вступили в перестрелку с какими-то недобитками. И иногда я звал Ноэля посидеть на башне танка. Один раз он нарушил свое обычное молчание:
— А куда вы меня везете, господин лейтенант?
Я пожал плечами. Я сам не знал, куда его везу и зачем, мне просто хотелось, чтобы он был рядом. Хотя, конечно, держать его при себе можно было только во время кампании. В мирное время никто бы не позволил мне таскать за собой малолетнего омегу.
Даже и сейчас капитан посмотрел на Ноэля с сильным неодобрением, когда наш батальон полностью воссоединился.
Зато Даррел развеселился:
— Да вы, батенька, знатный извращенец, — сказал он, придя вечером ко мне в палатку и отвесив Ноэлю хорошего шлепка.
Как бы в шутку.
Ноэль чуть не упал и вцепился в мое плечо.
— Не трогай его, — сказал я, разозлившись. И внезапно решил: — Я буду просить клан усыновить его, так что не лапай чужих омег.
— Мой несгибаемый друг изменил мнение насчет военных трофеев? — преувеличенно удивился Даррел.
— Это другое, — сказал я, подаваясь вперед, — это живой омега.
Некоторое время мы меряли друг друга взглядами, а потом Даррел ухмыльнулся, вытащил из кармана бутылку водки и примирительно поднял руки:
— Да-да, я помню, “у нас в клане к омегам либерально, как и положено образованным людям”.
— Именно так, — подтвердил я свои давние слова. И кивнул Ноэлю на походный столик в углу.
Тот поспешно принялся обустраивать выпивку: постелил белую салфетку, расставил приборы, выложил закуску. Поставил посередине бутылку и скромно отсел в сторонку, спрятавшись за мое плечо.
— Воспитанный какой, — оценил его старания Даррел.
— Ноэль учился в специальном заведении, там северяне обучают омег изящным манерам, — похвастался я так, словно это была моя заслуга.
— Да, в этом что-то есть, — отозвался Даррел, поднимая стопку. — За образование!
А когда мы прибыли на место постоянной дислокации и расквартировались, я заказал Ноэлю пару комплектов обмундирования с отличительными знаками нашего полка. Только без погон, естественно. И Ноэль стал еще больше походить на куколку в своей новой черной форме: как будто потешный игрушечный солдатик. Он целые дни проводил в части — то помогал на кухне, то сидел около техников, внезапно заинтересовавшись танками. Скоро все забыли, что он северянин, теперь его называли “наш омежка” и “солдатик”.
— Я бы хотел быть солдатом, — признался он как-то вечером, моя посуду у нас в квартире. — Только не альбертинским, а нашим, конечно.
— Каким это вашим, — я шлепнул его по заднице и намотал волосы на кулак, заставив смотреть себе в глаза. — Ты теперь альбертинец, и скоро будешь жить в нашем клане.
— Да-да, конечно, Скай, отпусти, пожалуйста, — прошептал он.
И я отпустил его, еще раз шлепнув для острастки.
В кадетском нам говорили, что всегда лучше иметь подчиненного альфу, чем бету. Ведь заставив работать на себя альфу, ты можешь быть стопроцентно уверен в его лояльности. Альфа не терпит ничьего закона над собой, и, вынужденный покориться, он очень успешно убеждает себя в том, что навязанные ему идеи — и есть его собственные, выстраданные кровью и работой разума. Беты же привыкли не иметь собственного мнения, подчиняясь сильному, для них не существовало лояльности. Так говорил нам преподаватель психологии управления и при этом презрительно кривил губы: “У них всегда камень за пазухой”.
Мы не занимались психологией омег тогда, но сейчас я подумал — сколько же камней за пазухой должен иметь тот, кто подчиняется всю жизнь и всем? И возможно ли жить с такой тяжестью, если имеешь разум и мысли, хоть немного отличные от обычных омежьих “кому бы дать в задницу”.
А на следующее утро я проснулся, крепко прижимая к себе Ноэля и гладя его по заднице. Он замер в моих руках, зажмурившись и побледнев, и я тоже застыл. Его запах изменился за ночь, он начал пахнуть тонко и сладко, не как ребенок, а как омега. Еще не течный, но уже вступающий в пору зрелости. Я осторожно убрал руки, ведь мой маленький ангел оставался таким же невинным, даже взрослея. Надо было скорее увозить его в клан, я не хотел, чтобы сослуживцы заметили его новую прелесть.
========== Глава 4 ==========
Ноэль все время думал, зачем он нужен Скаю, и почему тот оставил его рядом с собой. А спрашивать не решался, да и как спросить о таком: “Почему ты меня до сих пор не трахнул?” Может, Скай подарит его кому-то из родственников? Или продаст. Ноэль шмыгнул носом.
Он разузнал немного о нравах южан от Кевина, омеги, который жил при части, но не был родственником никому из альф или бет. Сначала Ноэль не догадывался, что тот делает среди военных, а потом видел его с разными альфами и устыдился этого знакомства, вдруг и его примут за такого же. Но все равно попросил Кевина рассказать об альбертинских традициях.
— Таких хорошеньких только старшие альфы клана шпилят, не переживай, быстро себе покровителя найдешь, — Кевин сидел на краю крыши офицерского жилого корпуса, свесив ноги. Он был бы красивым, если б не огромный рот и вечно растрепанные волосы, и еще этот неподобающий для омеги вид: штаны вот-вот лопнут на заднице, на курточке красный искусственный мех.
Кевин поманил его к себе:
— Садись рядом, чего жмешься.
Ноэль опасливо глянул вниз — высоко лететь, если что.
— Чего ты боишься, ты же у омегаторговцев был, — засмеялся Кевин. — Разве после них что-то страшно.
— Я недолго был, меня Скай спас, — тихо ответил Ноэль, но на край все-таки сел.
— И что, даже выдрать тебя не успели? — удивленно поднял брови Кевин. — Если в клан возьмут, омеги будут на тебя залупаться. Пойдем, научу, что делать надо.
Они поднялись и отошли от края, и Кевин вдруг схватил и больно сжал его шею сзади, дернув вниз. Ноэль упал на четвереньки.
— Вот как повалишь кого, сразу ногами бей, чтоб подняться не мог, ясно?
— Ясно, — Ноэль потер шею.
— Только не вздумай на альфу лезть.
Все равно он не понял толком, как у южан устроены семьи, и даже спросил об этом Ская, правда ли, что можно всем и со всеми, даже родителям с детьми. Вот у них на севере у омеги может быть только один альфа, это правильно и прилично. “Кто тебе это рассказал?” — разозлился тогда Скай, и Ноэль не решился больше заговорить об этом. Не хватало еще сердить альфу всякими глупостями.
Ноэль аккуратно сложил рубашки и брюки Ская, перед тем как убрать в чемодан. И свою запасную рубашку и штаны сунул туда же — больше вещей у него не было. Завтра они уедут отсюда, и Ноэля примут в клан. Он вздохнул и присел на кровать, расправив покрывало.
А вечером вернулся Скай, веселый и слегка подвыпивший, и Ноэль подошел к нему обниматься. Ему нравилось, как пахнет от Ская, ветром и улицей, немного спиртным, горьковатой туалетной водой и еле уловимым альфьим запахом, от которого слабели колени. В последнее время с Ноэлем творилось что-то странное. Фантазии, которые посещали его перед сном, стали такими стыдными. Он представлял, что Скай спасает его от солдат и сам насилует в заброшенном доме. От этого делалось гадко, ведь Скай никогда не лез к нему, хоть они спали в одной кровати. И от других защищал.
— Придется на поезде тащиться, у тебя же документов нет, — Скай прикоснулся губами к его виску и добавил, отстранившись: — Мне отпуск на две недели дали, так что и Рождество вместе отпразднуем.
“А что потом, Скай, когда ты уедешь?” — хотелось крикнуть Ноэлю, но вместо этого он пошел накрывать на стол, ужин как раз был горячим.
— Познакомишь меня с родителями? — робко спросил Ноэль, сидя напротив, они заканчивали ужинать.
Скай кивнул, продолжая жевать, а потом сказал:
— Ты им понравишься.
И Ноэль покраснел и заулыбался, опустив голову. Раз не отказывается знакомить, может, ему есть на что надеяться. Вот только вряд ли родители Ская будут рады неизвестно откуда взявшемуся омеге, еще и чужеземцу. Только бы Скай не отказался от него, оставил себе.
Он вспомнил вдруг о своей семье. Те были потеряны для него навсегда, как и он для них. Война закончилась, но мир так и не наступил, все могло вспыхнуть по новой. Это Ноэль узнал, подслушав разговор офицеров. Даже если бы он вдруг смог вернуться, все бы считали, что лучше омеге умереть, чем быть опозоренным пленом у альбертинцев. Ну, может, только омега-папа радовался бы его возвращению.
Ночью они опять легли вместе, и Скай сразу уснул. Ноэль дотронулся до его шеи и провел по плечу, он впервые сам прикасался к альфе. Тот был такой красивый во сне, без этого своего грозного взгляда и складки между бровей. Разве можно любить врагов, тем более альбертинцев… Но это же Скай, который спас его и защищал. Он прижался лицом к груди альфы и принюхался. Здесь, под одеялом, запах ощущался особенно остро, и Ноэль вдруг подумал, что Скай — самый лучший альфа. Нельзя допустить, чтобы они расстались.
А потом его вдруг перевернули на спину и прижали запястья к кровати.
— Ты что творишь? — Скай задвинул колено ему между ног, там было все давно уже мокро.
И он испугался того, что должно было сейчас произойти, но еще страшнее — если Скай остановится и перестанет это делать. Ведь раньше тот никогда не переходил невидимую грань, что отделяет невинные объятия от интимной ласки.
— Я люблю тебя, Скай, — прошептал Ноэль. — Хочу, чтобы ты стал моим альфой.
Скай отпустил его и принялся медленно гладить сквозь майку, задевая чувствительно соски, и каждый раз спускался руками все ниже и ниже. Казалось, глаза его светятся в темноте. А когда Скай наконец-то прикоснулся к его торчащему члену, Ноэль буквально задохнулся от ощущений, застонав и невольно раздвинув ноги.
— Подними руки, — хрипло попросил Скай и стащил с него майку, а еще включил неяркий ночник в изголовье кровати. И разделся сам, отбросив одеяло, член у него тоже стоял и был гораздо больше омежьего, а волосы вокруг были короткие совсем, как на голове у Даррела.
— Какой у тебя… — Ноэль покраснел от собственной наглости и прикоснулся рукой.
— Не бойся, больно не будет, — Скай вдруг лег на спину и усадил Ноэля сверху, попой себе на лицо. А потом к его дырочке прикоснулось горячее и влажное, язык, понял Ноэль, и в паху стало невыносимо щекотно и как будто по-маленькому захотелось. Скай сжал его член, не давая выплеснуться этому ощущению, и опять обвел его вход языком. И от каждого прикосновения внутри зарождалась восхитительная дрожь, все менее походившая на щекотку. Он оперся на руки, подаваясь вперед, а Скай слегка подтолкнул его, заставляя ткнуться губами в набухшую головку своего члена.
— Открой ротик, ну, — Скай поддал бедрами, проехавшись членом ему по губам.
Ноэль понял, что надо делать, видел такие картинки раньше. Он полизал упругую головку и почувствовал, что его собственный член вот-вот лопнет.
Скай тоже это заметил, наверное, он уложил Ноэля на спину и поцеловал в губы, а потом закинул его ноги повыше и начал вставлять. И все время говорил: “Смотри на меня, не закрывай глаза”, и Ноэль смотрел, он во всем хотел слушаться Ская, ведь он так любил его. Кажется, Ноэль кричал и извивался, если Скай останавливался, а потом копившееся внизу живота удовольствие стало невыносимым и растеклось горячо и сладко, и тогда он откинулся в изнеможении, все еще не смея закрыть глаза.
***
Я остановился, когда Ноэль кончил, мне хотелось выпить его до капли. Его течный запах и откровенная неискушенность сводили с ума. Он застонал и раздвинул ноги пошире, когда я прикусил нежную кожу около лобка. Его живот подрагивал и сокращался, когда я вылизывал его.
— Мой рождественский ангел, — сказал я, поднимая голову, и он тут же преданно распахнул глаза.
И робко прикоснулся к моей щеке. Кожа у него была такая светлая, как фарфор, и румянец был тоже фарфорно-прозрачным, даже в полутьме ночного света.
Я положил его ноги себе на плечи и принялся посасывать его член, заглатывая до основания, вылизывать его яички и дырочку. До тех пор, пока в его теле не зародилась дрожь нового возбуждения, а член не стал твердым. Тогда я поднялся и снова начал входить в горячо сжимающуюся задницу.
— Ох, Скай, — выдохнул Ноэль.
И я улыбнулся ему:
— Люблю тебя, мой ангел.
Я гладил его по промежности и думал — вот бы его течка никогда не кончилась. Почему-то я боялся, что у него будет стоять подо мной только во время течки или беременности. Ведь северные омежки такие недоступные и сдержанные.
Я долго его гонял, до самого утра, словно подросток, впервые дорвавшийся до омеги. Под конец его уже в сухих оргазмах трясло, из члена ничего не вытекало. И тогда только я ему с узлом всадил в сцепке, и сам свалился, положив его на себя.
Ноэль дрожал и тяжело дышал на мне, бессильно свесив руки и ноги по бокам.
— Не больно? — спросил я его неизвестно зачем, все равно бы расцепиться мы не смогли уже.
— Нет, Скай, хорошо, только тянет. Так тянет… — едва слышно ответил он.
Я гладил его по спине, массировал копчик и натянутую на меня попку. И проваливался в блаженное полузабытье. Слава богу, уже начинался отпуск, не надо было вскакивать с утра и идти на плац.
Я хотел сначала отвезти Ноэля в тот дом клана, куда я все время приезжал. Но сейчас передумал. Частично из-за того, что решил помириться наконец с родителями, а частично — из-за просьбы Ноэля познакомить его с ними. Мне нравилось потакать моему ангелу в таких мелочах.
Когда-то я был настолько буйным подростком, что мне даже запретили приезжать домой во время учебы. А после выпуска я не стал мириться с семьей, хоть они и приехали тогда. Все мечтал дослужиться до генерала и явиться, так сказать, на белом танке, в золотых эполетах. Но куда везти теперь моего Ноэля, как не под присмотр омега-папы?
Надо было звонить домой, впервые за много лет.
Джо, альфа омега-папы, некоторое время молчал в трубку, услышав о моем приезде. А потом все же разродился:
— Отлично, Скай, мы рады будем тебя видеть.
— До встречи, — сказал я, изо всех сил сдерживая резкость в голосе, и отключился.
Джо меня всегда раздражал. Как, впрочем, и все старшие альфы клана — этой своей гражданской мягкотелостью. При всем моем уважении к ним.
Ноэль все еще спал, и, налюбовавшись, я с сожалением потряс его за плечо.
— Скай, — улыбнулся он, распахивая глаза, невозможно-синие в ярком дневном свете.
— Скоро уезжаем, — сказал я. — Завтрак и сборы.
А потом не удержался, поцеловал его в ладошку, вызвав дрожь ресниц и быстрый смешок. Какой же он все-таки был красивый.
Пока Ноэль готовил, мелькая голыми ягодицами из-под майки, я решил заняться тем, что надо было сделать давно, но до чего никак не доходили руки — изучить личные дела пополнения в своем взводе. Впрочем, там не оказалось ничего интересного. Одного из солдат родичи отправили в армию, чтобы избавить от условного срока за мелкое хулиганство. А Сэм Дастерс, тот самый сержант, которого пришлось учить манерам, оказался моим земляком. Недаром фамилия знакомая. Я некоторое время напрягался, пытаясь вспомнить, не знал ли кого из этих Дастерсов лично — вдруг встречал среди обслуги. Хотя если у них в клане у всех такие рожи, то какая обслуга, только завод.