Какое-то безумие… но на удивление знакомое безумие… Эти цветы… алые пионы…
— Данеска?..
Неужели повезло и это правда она? У девчонки черные волосы и глаза. И еще пионы эти… Очень может быть.
— Твое имя Данеска? — переспросил он.
— Мое имя — я. А ты противный карлик!
Сожри ее змееглавцы, ребенком она еще невыносимее!
— Давно ты здесь?
— Я всегда здесь была, а ты…
— Мерзкий карлик, я помню, — хмыкнул Ашезир.
В голове всплыли слова Стража: «Те дети существуют только в ее мире».
Получается, раз этот мирок создала она, то и его карликом она сделала?
Значит, таким ты меня видишь? Надо бы тебя за это здесь оставить, заразу этакую… Даже жаль, что нельзя…
Но что же дальше делать? Если предположить, что перед ним и впрямь Данеска, решившая впасть в детство — или еще из него не вышедшая, — то как убедить ее отправиться с Ашезиром? С «мерзким карликом» паршивка вряд ли согласится куда-то пойти.
Правда, дети бывают доверчивы, их не так сложно обмануть… Раз все, что здесь есть, придумано ею, она и увидит она то, во что поверит…
— На самом деле я не карлик. Меня просто заколдовала злобная ведьма.
…По имени Данеска.
— Заколдовала? — Девчонка расширила глаза. — Как Воина Дороги? Он всем старичком кажется, а на самом деле воин…
Видимо, это какая-то из талмеридских сказок…
— Да, как его.
— И кто ты по правде? — девчонка уже забыла о цветах-друзьях, на ее лице разгорелось любопытство.
Так… правда вряд ли подействует, нужно придумать убедительную ложь.
— Я… на самом деле я твой брат. Виэльди. Помнишь меня?
— Ви-эль-ди… — произнесла она по слогам и нахмурилась, будто пытаясь вспомнить, кто это.
Потом на ее лице отразились восторг и радость. Одновременно задрожал воздух, отдалилась земля, а девочка-Данеска бросилась на шею Ашезиру… то есть Виэльди. Ее волосы и теплое дыхание защекотали щеку, маленькое тело доверчиво прижалось к груди. Даже стало слегка совестно за обман, хоть он и во благо.
— Идем, сестренка, идем, маленькая, — сказал Ашезир голосом Виэльди.
Да только она вдруг перестала быть маленькой. В объятиях оказалась взрослая Данеска, прошептала:
— Виэльди… Любимый… — и припала губами к его губам в долгом поцелуе.
Что за…
Ашезир едва не отпрянул, но сдержался в последний миг.
В голове не укладывалось: она. целует. Виэльди. Неужели втайне желает собственного брата? Это объясняет, почему так злилась из-за его свадьбы.
А может, вовсе и не втайне желает? Неспроста Виэльди смущался, когда говорил, что сестра ему дорога, и просил ее не обижать.
Ладно, потом все вопросы и ответы. Сейчас важнее вывести отсюда жену. Какой бы распутной она ни была, но пока что нужна ему, потому что нужны ее отец и брат.
— Идем, милая, — выдавил Ашезир. — Ты ведь пойдешь со мной?
— С тобой куда угодно… Милый мой! Мы сбегаем, правда? Я не уеду в Империю, не выйду замуж за наследника, обещай!
— Обещаю!
Любопытно: это ее девичьи фантазии, или подобный разговор между ней и Виэльди правда был?
А кто лишил ее невинности? Уж не брат ли?
Какая мерзость!
— Идем, любимая… — прошептал он. — Ты ведь готова вернуться наверх? Со мной? Иначе мы не сможем быть вместе.
Данеска послушалась, позволила увести себя с поляны, но… дальше-то куда идти? Непонятно. Где-то был мост через бездну, но где?
Тут же нога ушла в пустоту, в ушах засвистел воздух, а они, цепляясь друг за друга, полетели вниз. Данеска закричала, Ашезир тоже чуть не закричал. Благо, вовремя вспомнил: «Если поверишь в свою смерть…»
— Мы возвращаемся, слышишь? — воскликнул он, стараясь заглушить гул воздуха. — Это — путь в верхний мир! Мы возвращаемся! Веришь? Поверь!
— Да! — отозвалась она.
Все завертелось перед глазами, тьма бездны раскрасилась во множество цветов, потом вспыхнула белым и погасла.
Ашезир грохнулся на камни, но почему-то отскочил от них, будто упал на гору мягкого сена. Задыхаясь от ужаса, сел и распахнул глаза. Виски и затылок ломило так сильно, что не удалось сдержать стона.
Где он? Пещера… костер… светловолосая красавица напротив. Отступница… точно.
В голову наконец хлынули воспоминания: туман и пропасть, карлик и двойник, дети и Страж, Данеска и ее противоестественная похоть… Это все было на самом деле или почудилось?
— Ты вернулся, — прошелестела дочь ночи и, приблизившись, положила прохладные пальцы ему на лоб: боль тут же ушла. — Ты сумел. Радуйся. Но теперь за тобой долг. Ты должен заплатить.
— К-как?.. — выдавил Ашезир: голос едва подчинялся, горло саднило и жутко хотелось пить.
Отступница словно догадалась о его состоянии — а может, просто знала, что так будет, — и поднесла кувшин с водой. Ашезир опустошил его почти до дна.
— За тобой долг.
— Какой же?
— Когда придет время, ты должен будешь убедить кое в чем единственного смертного, способного поспорить с могущественными… Убеди, упроси, умоли его разбудить и остановить вечного ворона, что спит где-то в горах.
— И кто же этот смертный? И как я пойму, когда придет время?
— Я не знаю, и мои сестры не знают. Но ты поймешь. Ты связан с этим смертным. Но чтобы все удалось, тебе придется сделать еще кое-что…
— Что же?
Сердце захолонуло: Ашезир заранее почувствовал, что сейчас и прозвучит то «задание», которое окажется не просто сложным, а почти невыполнимым.
Он оказался прав!
— Полюби ту, которую вытащил, и пусть она полюбит тебя. А если не выполнишь… твой дух после смерти не уйдет в Сумрачные пределы, а будет служить нам, и страдать, и мучиться.
— Но я не очень-то верю во все это ваше… колдовство, — Ашезир скорее пытался убедить в этом себя, чем отступницу, но не очень получалось. — Ты дала мне чем-то подышать… вот и возникли видения.
Женщина рассмеялась.
— Все предпочитают не верить, когда узнают цену. Но для нас это не имеет значения. Ты поклялся на крови, а значит, или уплатишь долг, или в посмертии твой дух окажется в рабстве. Выбирать тебе, а мы и так, и так в убытке не останемся. А теперь ступай.
Она указала на лестницу, но Ашезир все еще медлил.
— Подожди! А сколько у меня времени? Как скоро я должен все это выполнить?
— Не знаю, — женщина пожала плечами. — Зависит от вечного ворона, который спит. Ты либо успеешь — либо нет. Это не наша беда — твоя.
Тысячи бездн! Зачем он вообще вытаскивал Данеску? Если отступница не шутит — а на шутку это не похоже, — то проще было иметь дело с отцом и Андио Каммейрой. С ними хотя бы понятно, чего опасаться и как противостоять. Этого нельзя сказать об опасном колдовстве… Не зря жрица Ихитшир предостерегала его, уговаривая не идти к дочерям ночи. Ну зачем он был так упрям и глуп, что не прислушался?
Теперь выхода нет. Даже если он приложит все силы, то самое большее, что сумеет — это влюбить в себя Данеску.
Но чего точно не сумеет, так это сам ее полюбить. Невозможно! Он вообще не знает, что такое любить женщину! Вожделеть — да, но не больше. Он всегда с легкостью отказывался от наложниц, если те начинали хотя бы намекать, что хотят большего, чем постельные утехи. А ведь те наложницы были соблазнительные, страстные, нежные… в отличие от жены.
Тысячи бездн!
Глава 2
Данеска проснулась и сразу заболел, забурчал живот. Странное ощущение — есть хочется, но одновременно от одной мысли о еде тошнит. Наверное, все-таки лучше перебороть противное чувство, а то потом будет только хуже.
Она встала с ложа — голова закружилась, ноги подкосились, в глазах заплясали разноцветные пятна. Да что с ней такое? Откуда такая слабость? Кое-как Данеска доковыляла до двери и, распахнув ее, велела стражникам:
— Пусть мне принесут попить и поесть, пожалуйста.
Воины глянули на нее, как суеверные старухи на чужака. Да что такое?
Наконец один из них сказал:
— Конечно, моя принцесса! — и ушел направо по коридору — к лестнице.
Данеска же вернулась в покои, снова улеглась в кровать и закрыла глаза: слабость одолевала. Впрочем, поспать ей не дали: открылась дверь, и в покои ввалились император и старичок-лекарь.
— Дитя! — воскликнул правитель. — Как же я счастлив, что ты очнулась от мертвенного сна!
Данеска сразу выбралась из постели и склонила голову.
— Божественный, я рада тебя видеть, это большая честь, что ты меня навестил.
Что значит «очнулась от мертвенного сна», предпочла не спрашивать.
Лекарь подошел к ней, потрогал лоб, затем сжал запястье. Хотел что-то сказать, но правитель отпихнул его.
— Иди уже. Бодрящее питье сготовь, а в остальном твоя помощь не нужна. Видишь же, принцесса в порядке.
Врачеватель послушался. Как только за ним закрылась дверь, правитель буркнул:
— Ну хоть что-то моему сыну удалось… Хотя, может, он и ни при чем. Может, он и не вернется…
— Не вернется? — не поняла Данеска. — А где он?
— Уехал в одну из провинций. По делам. Еще несколько дней назад.
— Дней?! Я его вчера видела…
— Милая, вчера ты никого не видела, как и позавчера, — фыркнул император. — Ты дюжину дней спала. Яд тебе подсыпали, а ты, дуреха, не распознала и чуть не умерла! Хорошо, что все-таки пришла в себя. Теперь слушайся лекарей. И еще: отныне лишь одна служанка будет приносить тебе еду и питье. Ни от кого другого ничего не принимай. Ясно?
— Да, божественный, ясно, — пролепетала Данеска.
— Вот и ладно. Отдыхай, набирайся сил, — бросил он и ушел.
Данеска спала дюжину дней? Чуть не умерла? Не верится! Последнее, что помнила, как читала книгу и пила сладкое молоко. Казалось, это было вчера… Неужели в это молоко и подмешали яд?
А что же Ашезир? Ему было совсем неважно, выживет она или умрет? Уехал в провинцию, совсем не думая о ней? Вообще-то понятно, ведь кто она ему? Всего лишь навязанная жена… А все равно обидно. Вот если бы он был между жизнью и смертью, то она, как бы к нему ни относилась, не уехала, даже если Виэльди позвал… Потому что это нехорошо, подло как-то…
Лекарь принес бодрящий напиток, служанка — еду, и Данеска почти забыла о своей обиде.
Почти, да не совсем…
* * *
Вернувшись в столицу и во дворец, Ашезир первым делом ринулся в покои жены.
Данеска сидела на кровати и за обе щеки уплетала какое-то блюдо, со смаком обсасывая косточки.
Он улыбнулся. Удалось! Получилось! Она жива!
— Ты ешь с таким наслаждением, будто пищу богов вкушаешь, — засмеялся Ашезир.
Расплата? Сейчас она казалась чем-то настолько далеким, что в нее едва верилось, она не могла убить радость. Зато ее убили слова Данески:
— Ну и что тут смешного? Я дюжину дней не ела, как мне сказали! А ты вообще-то дружбу предлагал, но сам бросил меня, пока я тут умирала.
Ашезир пододвинул скамью и сел напротив жены.
— Эй, я к жрицам уезжал. Чтобы найти способ тебя спасти.
— А я сама спаслась.
Как бы не так!
— Ты что-то помнишь? Тебе что-то… снилось, пока ты спала?
Данеска передернула плечами.
— Был страшный карлик… он хотел меня убить. Но пришел мой брат и спас от него.
— И все? Больше ничего не помнишь?
— Нет. Разве что… — она скривила губы в ухмылке. — Карлик был таким же рыжим, как ты.
Ашезир усмехнулся в ответ.
— И зачем ты это сказала? Хотела задеть? Знаешь, я предлагал тебе быть если не друзьями, то союзниками, но теперь мне кажется, что ты не готова даже к этому. Что ж… мы будем видеться ночами, пока ты не понесешь сына. Это все, что будет нас связывать.
Расплата? Полюбить степнячку? Как?! Да он ее почти ненавидит!
* * *
В полдень Виэльди въехал в столицу: заставы пропускали талмеридов, стоило сказать, что он — рин-каудихо и у него важное донесение императору. А вот проникнуть во дворец отрядом в тридцать всадников будет непросто… а может, невозможно.
— Йо-ху-у-у! — воскликнул Сарэнди. — Погляжу на желтоволосых дев!
Приятель не знал, какое послание доставили Виэльди. Никто из воинов не знал… И что же, они умрут, так и не поняв, из-за чего? И друг погибнет? Нет! Так не должно быть…
А что должно? Он оставит воинов у дворца, сам отправится к Рыжику, попытается отомстить за смерть Данески, убив его?.. А дальше? Война между Империей и талмеридами? Десятки, сотни погибших родичей? Десятки, сотни изнасилованных дев? Но тогда чем Виэльди умнее людей из клана Самирра, которые давно спят и видят, как бы ввязаться в войну с Шахензи? Лишь власть каудихо их удерживает. Разве должны все талмериды расплачиваться за его, Виэльди, неправильный выбор? За то, что он не выкрал Данеску, не убежал с ней? И теперь она…
…Нет! Нет, она не может быть мертва!
А что будет с Джефранкой? Жена понадеялась на него, доверилась… Если будет война, Хашарут постарается отомстить княгине за обман… И так отомстит, что Джефранка проклянет день, когда поверила Виэльди!
Нельзя убивать Рыжика. Нельзя, даже если Данеска…
…Нет! Она не может быть мертва!
Он просто изобьет Ашезира… сильно изобьет. Войны из-за этого не возникнет, отцы все спишут на юношескую драку. Но Рыжик должен поплатиться хоть как-то! Он ведь обещал беречь Данеску — не уберег!
— Оставайтесь здесь, — велел Виэльди, когда подъехали ко дворцу. — Внутрь я войду один.
Сарэнди разочарованно присвистнул и спросил:
— То есть желтоволосых дев я не увижу?
— В конце медной улицы есть небольшой невольничий рынок, там и своих дев увидишь. Даже купить можешь, если денег хватит. В общем, пока гуляйте, главное, чтобы к закату были здесь.
* * *
Ашезир только вернулся в свои покои, как в дверь постучал стражник и сообщил:
— Мой принц, рин-каудихо Виэльди Каммейра просит его принять.
Ну конечно, он уже прознал о случившемся. Кто бы сомневался, что у талмеридов есть во дворце соглядатаи. Как бы их выявить? Схватят одного, на его месте тут же оказывается другой. И кто придумал байку, будто степняки доверчивы и бесхитростны?
Несмотря на все предосторожности, от Виэльди не удалось скрыть, что сестра — или любовница? — была при смерти. Чего доброго, вот-вот еще и сам каудихо явится!
— Скажи: я приму его, — сказал Ашезир. — Пусть приходит сюда.
Виэльди не заставил себя ждать и почти ворвался в опочивальню. Его глаза сверкали, ноздри раздувались от гнева. Судя по виду, он мечтал убить Ашезира прямо здесь и сейчас. Может, и впрямь собирался?
Ашезир непроизвольно отступил на несколько шагов и уже думал под благовидным предлогом позвать стражника, но не успел. Миг — и Виэльди подлетел к нему. Пальцы рин-каудихо сомкнулись на шее, попытки освободиться от хватки ничего не дали.
— Ты… — прошипел Дикий, которому сейчас как никогда раньше походило юношеское прозвище. — Ты не уберег мою сестру… Обещал — и не уберег!
Вообще-то Ашезир всего лишь обещал ее не обижать, но вряд ли получится донести это до Виэльди. Особенно учитывая, что едва может дышать, не то что говорить. Стоит рин-каудихо чуть сильнее сдавить ему горло — и конец.
Как ни странно, страха не было, а мысли текли спокойно и последовательно. Что ж, кто-то должен сохранять разум, так пусть это будет Ашезир, раз уж Дикий не в себе.
Виэльди вдруг шумно и глубоко вздохнул и, разжав пальцы, отпихнул его от себя.
— Ну наконец-то, — восстановив дыхание, прохрипел Ашезир. — Ты с ума сошел?
Лучше бы он молчал, потому что от его слов чуть успокоившийся Виэльди снова взбесился.
— Да, сошел!
Тяжелый кулак врезался в скулу, Ашезир отлетел и чуть не упал, натолкнувшись на скамью.
Даже когда он был безвестным заморышем в горном лагере, и то пытался отвечать на побои, тем более не мог не ответить сейчас, будучи принцем. Вряд ли Виэльди позволит себя ударить, но стоять и покорно ждать, пока тот снова поднимет руку, тоже нельзя… Что ж, на стороне Ашезира холодный разум, надо этим воспользоваться.